Общая психология. 
Психология

Психология как научная дисциплина

Общее представление о предмете психологии

Мир, в котором Человек существует и частью которого является, неописуемо многообразен: планетарные образования и микробы, горные хребты и разнотравье, океаны и моря, звуки, запахи и «половодье чувств» и т. д. Есть природа живая и неживая, первозданная и созданная людьми, одушевленная и неодушевленная. Но для каждого индивида существует и другая, особая и, по сути, базовая градация Большого Реального Мира.

Задолго до создания психологии как науки, как понятийной системы знаний человек догадался, обнаружил и, по-видимому, поразился, что в его жизни существуют как бы два мира, две похожие и каким-то образом связанные между собой реальности. Одна — материальная, объективная, внешняя, от него не зависящая: например, развесистое дерево на берегу реки. Другая реальность — внутренняя, субъективная, только самому человеку принадлежащая: например, когда человек вспоминает или видит во сне все то же дерево и реку, которых перед ним сейчас в действительности, объективно нет или вообще никогда не было.

Люди и сама жизнь существуют в переменчивом времени и пространстве. Объективный мир динамичен: меняются место действия, время суток, фазы Луны, сезоны года. Человек живет в безостановочном движении объективного времени: рождается, растет и взрослеет, учится и работает, общается и взаимодействует с другими людьми. Столь же динамичен, многомерен и субъективный мир человека.

Отчего возможно понимание, осознание человеком изменения пространства и течения времени, выделение из всего этого самого себя и других людей, восприятие хода жизни? Оттого, что кроме объективного, отражаемого мира есть мир отраженный, созданный, познаваемый человеком. Это мир внутри личного «Я», многочисленные реалии которого для каждого человека необходимы и не менее значимы, чем объективные события, само время и бытие. В этом — назначение и мощь нашей психики.

Любой человек непременно уходит из жизни, но в объективном мире остаются звезды и планеты, моря и деревья, языки и формулы, религии и науки. Остаются другие люди и само человечество как вид, носитель активной жизни, психики и сознания, как Homo sapiens — Человек разумный.

Почему все это доступно пониманию любого из пас? Что такое существование, поведение, бытие в целом? Чем обеспечиваются накопление, систематизация и передача человеческого опыта и существование цивилизаций? Что в человеке направляет его активность, задает отношение к миру и его переживание? Над подобными вопросами рано или поздно задумывается каждый человек (причем не всегда осознанно), соприкасаясь с тем, что относится к сфере проблем и вопросов психологии — единственной науки, которая была (и остается) изначально заинтересованной в познании сущности «вторичного», субъективного, внутреннего, переживаемого мира.

Итак, существуют явления внешние, материальные, совершенно неустранимые, например гроза в начале мая. Но один человек этой грозы не замечает, иной — панически боится, а другой хрестоматийно «любит» ее (Ф. И. Тютчев). Подобные различия невозможно объяснить, если не согласиться с наличием помимо внешнего и неоспоримо объективного мира некой другой, субъективной, но отнюдь не второстепенной реальности.

Сама видовая разумность человека как особого биологического, т. е. живого, существа па Земле есть категория во многом психологическая и означает прежде всего наделенность человека разумом как сознанием, пониманием собственного наличия, как высшей формой психологической субъективности, своего рода условием самостоятельности, персональной «самости», определенной жизненной свободы и независимости собственного существования.

Реально существующий мир, в том числе человек как его составляющая, является целостным, взаимообусловленным. Но традиционно научное познание этого мира шло по пути его искусственного, вынужденного анализа, т. е. условного разложения на отдельные составляющие. Изначально целостный мир подчеркнуто «поделили» между собой разные отрасли научного знания: физика, астрономия, химия и др. Однако сам объективный мир от этого не перестал быть реально завершенным, самодостаточным, существующим только в органичном единстве всех своих взаимопроникающих компонентов, аспектов и проявлений.

Субъективный мир присутствует везде, во всех деяниях человека. Всякое познание или преобразование мира осуществляет всегда конкретная психика. Поэтому, к пример}', убедительные с виду экономические законы становятся недейственными, если они не учитывают конкретный социум. Любые самые правильные дидактические и педагогические принципы не срабатывают, если не опираются на живую и всегда индивидуализированную психику исполнителей — учащихся и педагогов.

Разговор о предмете любой науки только с первого взгляда, только для начинающего студента представляется несколько формальным, академичным и сухим, оторванным от нужд и задач жизни и научной практики. В действительности это вопрос не только и не столько методологический, сколько прикладной, глубоко практический. Ведь от того, как понимается и формулируется предмет науки, напрямую зависит и то, какими средствами он исследуется, как интерпретируются результаты, как они используются в реальной практике. Любая созданная и принятая людьми наука существует и развивается лишь тогда, когда вычленяет и сохраняет свой специфический предмет, отличая его от более широкого понятия объекта исследования. Объект подобен миру, тогда как предмет аналогичен какой-либо отдельной, четко обозначенной его схеме, модели, ракурсу, неизбежно ограниченному «повороту» исследования целостного объекта. Например, человек выступает объектом множества отраслей научного знания: антропологии, философии, медицины, психологии и т. д. Человек как объект изучения неисчерпаем.

Объект — это то реальное, исходно целостное, относительно большое и дискретное, с чем наука имеет дело, с чем она в действительности работает. Объект беспределен, многолик, многоаспектен.

Предмет — это четко выделенная сторона, ограниченная проекция, конкретный аспект объекта, на который непосредственно направлено научное исследование.

Частные, предметные аспекты смежных наук могут и должны перекрещиваться, все более приближая исследователей к целостному пониманию реального объекта.

Само происхождение общепринятого термина «психология», казалось бы, не песет в себе особых понятийных проблем. Псюхе (psyche) по-древнегречески — душа, из чего следует, что психология по определению наука о душе. Однако современная научная психология не случайно и по всеобщему признанию не занимается изучением феномена «души» .

Психология — это наука о психике, психической жизни и психической деятельности.

В этом определении произведена вполне осознанная подмена понятий «душа» и «психика», которые в современном языке (и не только русском) нс являются синонимами, т. е. обозначают некие разные, терминологически разведенные явления. Образно говоря, вначале психология «потеряла» душу, затем во многих своих аналитических конструкциях она утратила также и самого человека, эту душу или психику производящего и несущего. Так что же тогда исследует современная психология? Иначе говоря, что такое психика как предмет самостоятельной науки?

На этот центральный методологический, теоретический и понятийный вопрос стремится ответить вся история существования психологии, самые несхожие ее школы и направления. К тому же вопрос о душе, духе и психике был н остается исконно философским, всеобъемлющим, во многом религиозным, четко отнесенным к культуре, уровню цивилизации. Он и сейчас стоит перед наукой, присутствует фактически в каждом психологическом исследовании, хотя и не всегда отчетливо осознается. В этом заключается основная и нескончаемо актуальная проблема современной научной психологии.

По мнению одного из выдающихся отечественных психологов П. Я. Гальперина^[1], в истории науки можно выделить не так уж много подходов, связанных с принципиальным изменением взгляда на предмет научной психологии. Приведем их краткое описание, учитывая два важных обстоятельства.

Во-первых, за тем, что в учебнике упоминается в нескольких строках, в действительности сокрыта напряженная мыслительная работа многих поколений именитых ученых. За скупыми словами кратких дефиниций и традиционных критических замечаний — живые человеческие мысли и чувства, находки и потери, людские судьбы. Заинтересованный читатель может убедиться в этом, обратившись к изучению любого первоисточника.

Во-вторых, излагаемый материал нельзя считать сугубо историческим, до конца пройденным и интеллектуально отработанным. Многое из прошлого опыта является до сего времени незавершенным, эвристичным, т. е. несущим в себе вопросы и творческий потенциал, предполагающим обдумывание и развитие. Что-то незаслуженно забыто или упрощено потомками до неузнаваемости. К сожалению, в ряде нынешних психологических конструкций легко узнаются определенные предшествующие воззрения. Только они не всегда называются своим исконным именем, например бихевиоризмом или ассоцианизмом. Они искажаются на понятийном уровне, эклектично объединяются. Такое в научных конструкциях недопустимо.

• Хронологически первым, по сути мифологическим, было представление о том, что психологии следует изучать душу как некую общеизвестную и неоспоримую данность.

Этот длительный этап (V-IV вв. до н. э. — начало XVIII в.) в учебной литературе называют донаучным. Понятно, что за это время существовало множество подходов и трактовок «души», ее проявлений и описаний. Одни из них кажутся современным людям наивными, другие — поразительно глубокими и точными.

Достаточно упомянуть таких мыслителей-энциклопедистов, как Платон (427−347 до н. э.), Аристотель (384−322 до и. э.), Демокрит (460−370 до н. э.), Сократ (469−399 до н. э.), Сенека (4 до н. э. — 65 н. э.), Б. Спиноза (1632−1677), Р. Декарт (1596−1650), чтобы обозначить несметное и не подлежащее исчерпывающему анализу и однозначной оценке богатство существующих подходов и взглядов.

Однако само базовое понятие души оставалось неопределенным, недоказуемым. Для одних ученых душа есть первопричина, начало и основа всего остального мира (классический идеализм), для других — материальное тело по-особому тонкой и подвижной организации (механистичный, или недиалектический, материализм). Такие противоборствующие взгляды до сих пор бытуют как некие аксиомы, как выражение не всегда осознанного мировоззрения автора, не требующее развернутой системы доказательств. Потому и последующие размышления о душе также недоказуемы, сколь бы убедительными и красочными они ни казались. Именно глобальность, всеохватность, мифологичность категории души мешала выделению и становлению специальной, предметно ориентированной отрасли научного знания.

• Исторически вторым и много более суженным представлением о предмете психологии выступили явления сознания как некие составляющие элементы внутреннего, ментального, реально переживаемого человеком мира. Человек всегда что-то видит, слышит, осязает, ощущает, вспоминает. Согласно новому подходу именно такие доступные самонаблюдению феномены следует изучать психологии, поскольку в отличие от души их можно эмпирически, экспериментально исследовать, измерять, научно обобщать, устанавливать в них причинно-следственные связи и отношения.

Становление данного подхода, а с ним и современной психологической науки относится к XVIII в., когда в Европе (в так называемой западной цивилизации), наступил период господства причинно-следственного мировоззрения. Его классическим образцом является строгий линейный детерминизм физической картины мира Исаака Ньютона (1643−1727). Есть причина, значит, существует законом обусловленное, т. е. однозначное, понятное и предсказуемое следствие. Все в мире жестко детерминировано, а потому доступно объективному, в том числе строго экспериментальному изучению.

К истокам новой — эмпирической, физиологической, ассоциативной, экспериментальной психологии относятся, к примеру, исследования Г. Т. Фехнера (1801 — 1887), Г. Эббингауза (1850−1909), В. ВундтаВундт Вильгельм (1832−1920) — немецкий физиолог, философ и психолог, один из основателей экспериментальной психологии как науки о «непосредственном опыте». С 1851 по 1856 г. изучал медицину в университетах Гейдельберга, Тюбингена и Берлина. С 1864 г. — профессор физиологии в Гейдельберге, в 1874 г. — профессор философии в Цюрихе, с 1875 г. — профессор философии в Лейпциге, где в 1879 г. организовал первую в мире лабораторию физиологической психологии, преобразованную вскоре в институт, который долгие годы был важнейшим международным психологическим центром и единственной в своем роде школой экспериментальной психологии для исследователей из многих стран Европы и Америки. Основные труды: «Лекции о душе человека и животных» (1894); «Основание физиологической психологии» (1880−1881); «Очерк психологии» (1897); «Система философии (1902); «Введение в психологию» (1912); «Естествознание и психология» (1904); «Основы физиологии психологии» (1908−1914); «Фантазия как основа искусства» (1914); «Психология народов» (1900−1920).}}, Ф. Гальтона (1822−1911) и многих других специалистов в области физиологии, астрономии, медицины, математики. В новую психологическую практику введен аппарат математики и математической статистики. Разрабатываются основы собственно психологического эксперимента. В 1879 г. в Лейпциге открыта первая в мире лаборатория физиологической психологии.

Психология бурно развивается и распространяется в развитых странах мира, поскольку демонстрирует свою полезность и практическую состоятельность в понимании и решении многих социально значимых проблем, связанных с обучением, развитием, поведением человека. Однако остается нерешенной базовая проблема недостаточной определенности сознания как предмета новой психологии. Он продолжает быть в значительной мере описательным, нечетким, а значит, допускающим возможность неоднозначной, субъективной, противоречивой трактовки. Это не соответствует канонам классической позитивной науки, какой стремилась стать психология, а потому вызывает дискуссии, которые продолжаются и поныне. Следует заметить, что для подавляющей части современной психологии осознанная психика остается если и не предметом, то единственным объектом научного исследования.

• Одним из результатов таких сомнений в объективности психологии и поисков ее принципиально другого предмета явился бихевиоризм, оформившийся в конце XIX — начале XX века в США. Behaviour по-английски значит поведение (ню и стало предметом новой объективной науки.

На организм животного, человека воздействуют конкретные, измеряемые внешние стимулы, на которые возникает столь же объективная реакция, ответ. Отсюда ставшая классической двучленная схема первоначального, или ортодоксального, бихевиоризма: «стимул — реакция» (S > R). Эти компоненты научной модели находятся в подотчетных причинно-следственных отношениях и подвергаются экспериментальному анализу. Их можно планомерно изменять, дозировать, т. е. строго, систематически исследовать, не обращаясь за объяснением к различным субъективным или психологическим терминам.

Оформление бихевиоризма как научного направления связано с работами таких исследователей и экспериментаторов, как Дж. Уотсон^[2], Э. Торндайк (1874−1949), К. Лешли (1890−1958) и др. Возникающий бихевиоризм пользуется широким признанием, авторитетом и популярностью, внедряется во многие предшествующие и новые психологические конструкции. Этот процесс характерен и для настоящего времени, в частности для немало усложненных и преобразованных схем так называемого необихевиоризма, который распространился не только в психологии, но и в социологии, педагогике, экономике, политологии и других отраслях гуманитарного знания.

Вместе с тем многие «традиционные» психологи и философы высказывают серьезные (теоретические и практические) возражения относительно некоторых исходных положений бихевиористского подхода. Поведение и психика — это хотя и связанные, но отнюдь не идентичные реальности. При воздействии одного и того же стимула возможно наличие не единственной реакции, а некоторого их набора, чем-то обусловленной системы. И наоборот, поведенчески одинаковый ответ иногда получают при наличии различных стимулов. Что-то существенное происходит внутри самого организма, усложняя, опосредствуя исходную двухкомпонентную связь стимула и реакции. Поведение человека не получает адекватного описания в терминах, скажем, «поведения» прямой кишки, законов обучения крысы или правил выработки рефлексов у собак. Так, есть неоспоримая и общеизвестная неоднозначность связи между знанием человека и его поведением. В психологии признается, например, что человек нередко смотрит на одно, а видит другое; думает об одном, переживает другое, говорит третье, делает четвертое. Между внешним стимульным «входом» и объективным поведенческим «выходом» функционирует нечто особое, или собственно психика, которая их не просто связывает, а по-особому организует в специфическую реальность, заслуживающую и требующую конкретного изучения.

Законы поведения кроются не в нем самом и нс только во внешних воздействиях, поэтому к субъективному миру, или к психике человека, так или иначе, рано или поздно, обращаются любые научные модели и конструкции, отнесенные к обществу и человеку.

• Свой подход к пониманию психики разрабатывали российские психологи в русле философии диалектического материализма в советский период отечественной истории^[3]. Суть данного понимания психики можно свести к четырем словам, формальное авторство которых принадлежит В. И. Ленину (1870−1924).

Психика — это субъективный образ объективного мира.

Но как всегда в философии, за значением этих слов-терминов стоит многоаспектное смысловое содержание, предполагающее и требующее развернутой трактовки. Мы представим ее в форме пяти взаимосвязанных пунктов:

1. Первым, что вытекает из приведенной формулировки психики, является утверждение ее вторичности, производности по отношению к первичному миру. Это известная материалистическая позиция: материя существовала всегда, а психика есть один из результатов ее развития, движения, организации; одно из свойств вездесущей материи. Идеалисты придерживаются противоположного мнения о первичности духа. Оставляем за скобками этот «основной вопрос» философии; для нас важно подчеркнуть, что в фактическом, повседневном функционировании психики теоретическая дискуссия о ее первичности либо вторичности по отношению к материи, по существу, не имеет никакого научного смысла^[4].

Материалист полагает, что если нет отражающего органа — живого, работающего мозга, то нет и субъективного образа мира. Но это вовсе не означает, что не существует образа до, раньше мира (например, образа мечты, до того, пока человек не реализует его на практике).

Высказывающийся человек также исходит из «первично» принадлежащей ему субъективной мысли и переводит ее во «вторично» объективное, языковое существование.

Тогда представляется, будто вначале была идея, затем — материя. Однако в такой неразрешимо загадочной связке основополагающих феноменов: «слово — мысль — сила — дело» (например, по Гете), по-видимому, невозможно обнаружение некоей хронологической первопричины^[5]. Здесь нет места отношениям «начала и конца» в смысле линейного течения времени, не существует однонаправленной причинно-следственной связи, а есть спиралевидная, непрерывная зависимость. В реальной действительности осуществляются более сложные, диалектические отношения, взаимодействия, постоянные взаимопереходы идеального и материального, мира и его образа.

Для обозначения, выделения и описания таких взаимосвязанных процессов в психологии употребляются два понятия: интериоризации и экстериоризация.

Интериоризации — это процесс перехода, переноса, превращения чего-то внешнего, материального во внутренний, вторичный план психического отражения, в субъективный образ.

Так «работает», например, психика читателя: объективные буквенные знаки преображаются, выстраиваются в мысли, интериоризуются читателем. Они усваиваются человеком, становятся его внутренним психологическим достоянием.

Экстериоризация — это преобразование субъективного, идеального во внешнюю, материальную форму существования.

Исходя из представленной в его психике или сознании мысли, идеи, человек воплощает ее в дискретные, объективные знаки: слова, живопись, музыку. Идеальное, психическое материализуется и становится доступным для передачи и понимания другими людьми.

На практике психика существует в некотором пересечении, единстве гипотетических процессов интериоризации и экстериоризации, во взаимоиереходах объективного и субъективного, материального и идеального, в превращении, попеременном «испарении» одного в другое.

2. Субъективность психики, подчеркнутая в обсуждаемой трактовке, означает также, что образ не материален, по в определенном философском смысле идеален, т. е. наличествует только в сознании. Мир существует объективно, независимо от отражающего человека, но психика — это не весь исконный мир, а его особый образ, который неотделим от производящей его материи мозга и социума. В то же время этот образ не сводится целиком к материи, не исчерпывается описанием работы мозговых процессов, обеспечивающих, создающих это отражение.

пример

Давно стала хрестоматийной критика взглядов механистического материализма, ярко выраженная в трудах Ф. Энгельса (1820−1895). Он, в частности, писал, что мозг не выделяет мысль, подобно тому, как печень выделяет желчь. Психическое по определению не сводится к физиологическому, к общеизвестной системе условных и безусловных рефлексов, а образует некую особую, высшую, интегративную реальность.

Как отмечал Ж. Пиаже (1896−1980), самое полное и подробное описание того, что происходит в каждом нейроне головного мозга человека, не объясняет, например, почему в субъективном мышлении человека дважды два равняется четырем.

Есть объективный язык материальных мозговых, обменных процессов, но существует и субъективный, идеальный «язык» психики. Вот почему психика — это некоторое единство, но не тождество (!) материального и идеального, их отношение. Психика — это не мозг, не тело, не социум и не объективный мир, а их особое свойство. Психический образ отражает окружающий мир, а не работу, не деятельность мозга по данному отражению. Психика создает реальный, качественно особый субъективный мир, но это не объективный мир функционирования нервной системы. Человек видит рассматриваемый им предмет не внутри себя, не там, где он физиологически «отпечатался», т. е. в затылочной области коры головного мозга, а в объективном пространстве и во времени. При такой трактовке предмета психологии ее нельзя называть, к примеру, наукой об отражательной (либо какой-то другой) деятельности мозга: эти явления изучает физиология высшей нервной деятельности — отрасль знания научно смежная, но не идентичная психологии.

Тогда правомерен вопрос: где «расположена», локализуется психика?

Здесь уместно привести образное выражение одного из классиков, теоретических основоположников отечественной психологии Л. С. Выготского^[6], утверждавшего, что искать психическое под черепной коробкой равносильно тому, как обезьяна ищет свое изображение в зеркале позади этого зеркала.

Психический образ «производится» головой, мозгом, нервной системой человека, но «располагается» не в ней. Психика, по-видимому, существует в некотором многомерном пространстве взаимодействия материального и идеального, субъекта и мира. Психика и психическая деятельность — это результат многообразных отношений человека со средой и с самим собой, хотя в истории психологии известно большое количество редукционистских (от лат. reductio — возвращение, восстановление) подходов, так или иначе «уменьшающих» психическое, сводящих его к неким более понятным и однозначным явлениям и механизмам.

пример

Существуют многочисленные вариации редукционизма — поведенческого, физиологического, логического, социологического, педагогического. Их можно рассматривать как различающиеся методологические подходы; определенные этапы процесса познания многоликой человеческой психики. Вместе с тем многие устоявшиеся редукционистские конструкции выхолащивают из психики нечто важное; ввиду своей неистребимости и подчеркнутой односторонности наносят реальный вред действительному пониманию собственно психологической феноменологии. 3.

3. Термин «субъективный» в исходном определении психического образа означает также, что этот образ принадлежит субъекту, личности. Отсюда вытекают две глобальные методологические сложности. С одной стороны, как объективно изучать то, что в действительности субъективно? Психический образ каждого конкретного человека, конечно, субъективен, но для позиции исследователя он объективно существует в сознании его носителя. Здесь снова проявляется (и должна учитываться) диалектическая категория отношений, без принятия которой само понимание психики неоправданно упрощается, редуцируется. С другой стороны, субъектная, личностная принадлежность психики означает ее непосредственно живой и живущий характер, т. е. существование в конкретном человеке, реальном месте и времени. В этом смысле всякая психика уникальна. Для психологии несомненно, что мыслит и переживает не мозг, не мышление, а человек, личность с помощью и посредством мозга. Мир воспринимают не органы чувствительности (глаза, уши и т. д.), а реальный, одушевленный субъект, использующий данные анализаторы в качестве внешнего орудия собственной психики.

Все психические процессы, свойства и состояния существуют и функционируют в целостной, личностной организации, в субъектной интеграции, поэтому, например, воспринимая один и тот же объективный текст, люди могут понимать его неодинаково, по-разному к нему относиться. Объективный текст не механически отражается и воспроизводится, не копируется, а по-своему преобразовывается личностью, которая избирательно и выборочно относится к миру.

4. С этим связано еще одно принципиальное положение, отнесенное к диалектической трактовке психического образа. Субъективный — значит созданный личностью, субъектом, рожденный в его активности, в особой отражательной, созидательной деятельности. Психическое отражение по определению активно, а не зеркально, не пассивно.

Для возникновения субъективного ощущения, например, недостаточно только присутствия воздействия среды или материального стимула. Необходимо наличие «встречных» движений в соответствующем анализаторе, которые как бы ощупывают отражаемый мир, уподобляются ему в движении, по аналогии с тем, как в условиях отсутствия зрения действуют пальцы человека при опознании формы предмета. Подобные движения и действия, значительно преобразованные и усложненные, называются перцептивными (от лат. perceptio — восприятие) и существуют во всех анализаторах, в любом восприятии и психическом отражении (см. гл. 12).

Например, память — это нс «пленка», на которую автоматически записывается воздействующий материал, а особого вида активность, мнемическая работа по запечатлению, сохранению и воспроизведению прошлых воздействий (см. гл. 14). Мышление — это процессуально развернутая аналитико-синтетическая деятельность по преобразованию и опосредствованию чувственного опыта (см. гл. 15). Сама суть психического развития человека заключается в присвоении, усвоении путем собственной деятельности (внешней и внутренней) того, что выработано предшествующими поколениями людей (см. гл. 4, 20).

Психика — это не только образ мира как «картинка», как результат отражения, но и сама активность, безостановочная внутренняя деятельность по построению такого образа, поэтому психический образ — не многомерная «фотография», но субъективное обозначение поля, программ потребных, нужных и возможных действий человека. Психика нужна для обеспечения жизни в переменчивом мире, для бытия и действования человека в этом мире. Вот почему психическое отражение рефлекторно, т. е. существует как процесс и результат взаимодействия мира и субъекта.

5. Наконец, необходимо выделить еще одну сторону субъективности психики, которую можно назвать пристрастностью. Поскольку образ создан субъектом, принадлежит ему, используется им, то этот образ непременно несет в себе те или иные проекции самого субъекта: разнообразные психологические проявления наличных страстей, потребностей, отношений, переживаний, результатов выполняемой деятельности. Термин «пристрастный» не означает «неправильный», искаженный; он подчеркивает обязательное наличие в образе переживания человека, субъективного отношения, личностного смысла. Такая пристрастность пронизывает всю психику, присутствует в любой ее составляющей. Психический образ избирателен, поскольку построен именно кем-то и для чего-то. Образ, как и субъект, как и его деятельность, на что-то направлен. Обилие и богатство эмоций, смыслов, иных отношений выраженной пристрастности выступает необходимым и неустранимым атрибутом человеческой психики.

Приведем известное определение одного из основоположников советской психологии А. Н. Леонтьева^[7].

Психология — это наука о порождении, функционировании и структуре субъективного образа действительности в ходе осуществления предметной деятельности индивида.

По мере изучения курсов психологии данная базовая формулировка будет для читателя как бы дополняться, усложняться и расшифровываться за счет приращения его фактических знаний, например, о деятельности и ее составляющих, об индивиде и его психическом облике, о структуре и функционировании психики, о ее развитии и др.

Кроме комплексного параметра субъективности, многомерный психический образ характеризуется рядом других свойств, или аспектов.

Так, одним из его «измерений» служит ось времени, которая ориентирует человека в безостановочном ходе объективного времени. Развитой человеческой психике присуще особое, субъективное, или личностное, время. Непрерывное и не имеющее начала и конца физическое время человек делает дискретным, измеряемым. Он может его мысленно «остановить» или «ускорить», поделив на прошлое, настоящее и будущее. Личность как бы одновременно живет в трех временных этапах, по собственному выбору оказываясь то в бездонном прошлом, то в «неподвижном» настоящем, то в бесконечном будущем. Эти компоненты могут быть для человека субъективно равносильными, могут менять свое хронологическое место и личностное значение.

пример

Говорят, например, что человек — это единственное па Земле животное, которое знает, что умрет. Но это не делает его жизнь хаотично потребительской или беспросветно печальной. «Житие» представляется субъекту в качестве «бытия». Благодаря сознанию человек становится хронологически свободным, овладевает временем, а не просто биологически приспосабливается к нему.

Еще одним параметром человеческой психики выступает объективное пространство, в котором образ обязательно построен, трехмерно ориентирован. Для человека в мире существуют три ортогональных направления: вверх и вниз, вправо и влево, вперед и назад. Обязательная для психики схема тела позволяет нам производить многочисленные и сложные двигательные манипуляции с частями тела и предметами в условиях большого количества «степеней свободы» движущихся объектов (Н. А. Бернштейн). Достаточно нарушить такую пространственную ориентацию, чтобы понять ее значимость в организации и результативности не только практических действий, но и всей психики человека.

пример

Психический образ является объемным, многомерным и протяженным не только в пространстве, но и во времени. В человеческой психике пространство и время существуют в субъективном единстве, в личностной интеграции, что удачно отражено (выражено, задействовано), в частности, в известных математических допущениях и моделях теории относительности А. Эйнштейна.

Итак, психика есть субъективный образ реального мира — как объективного, внешнего, так и субъективного, внутреннего.

Всякая индивидуальная психика субъективна, но как предмет научного исследования она существует объективно, т. е. независимо от исследователя. Есть нескончаемая цепочка взаимных связей и отношений, отражений и «переотражений». Например, мир — образ мира (у испытуемого) — образ предшествующего образа мира (у исследователя) — собственный образ мира (у исследователя) и т. д. Варианты подобных рефлексий и «взаимоотражений» бесчисленны. Объективная сложность психологии заключается в необходимости систематического изучения кругообразного феномена " отражения отражений" , в установлении закономерных взаимодействий и отношений между ними. Такая «многомерность» психического образа предъявляет специфические требования к его изучению, к планированию и организации исследования, понятийному аппарату и методическому инструментарию, к анализу и интерпретации результатов, возможностям практического использования получаемых выводов.

Одна из серьезных проблем психологии заключается в том, что однажды поделенная на условные элементы психика фактически перестала быть для науки чем-то реально целостным, систематическим и живым, одушевленным. Научный анализ в той или иной мере искусствен, а потому сопряжен с неизбежными потерями каких-либо свойств изначально (до анализа) целостного предмета. Следующий за анализом синтез вынужденно дает измененную картину объединения частей, абстрагированную, упрощенную или уменьшенную модель исходного целого.

Вспоминается аналогия, использованная в лекциях А. Н. Леонтьевым. Желая, к примеру, познать морфологическую «сущность» кочана капусты, мы проводим анализ этого предмета, поочередно отрывая от целого его наглядные «единицы»: лист, второй, третий… В результате завершения такого анализа у экспериментатора остается «сердцевина» кочана — кочерыжка, которая и объявляется в качестве сущности исследуемого предмета. Конечно, как и всякая аналогия, этот пример не доказывает истину, но он помогает задуматься о неоднозначности, условности вопросов и ответов научного анализа. Нечто подобное непременно происходит в результате осуществления любого классически научного, т. е. узкопредметного, анализа всегда целостной реальности — объективной и субъективной.

• [1] Гальперин Петр Яковлевич (1902−1988) — российский психолог, доктор педагогических наук по психологии (1965), профессор (1967), специалист в области истории психологии, общей, возрастной и педагогической психологии. Окончил Харьковский медицинский институт (1926). В 1926—1941 гг. работал в Харьковской Психоневрологической академии, вел педагогическую работу в Харькове и Донецке (Сталино), активно участвовал в работе Харьковской группы психологов (А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко, Л. И. Божович и др.). В 1941 — 1943 гг. — в Красной Армии, начальник лечебной части эвакогоспиталя (Свердловская область). С 1943 г. — в МГУ им. М. В. Ломоносова; доцент, профессор (с 1966 г.), зав. кафедрой возрастной психологии факультета психологии МГУ (с 1967 г.), профессор-консультант (с 1983 г.). Сформировал систему теоретических представлений о психологии как науке об ориентировочной деятельности субъекта. Автор концепции поэтапного планомерного формирования умственных действий и понятий на основе управляемой интериоризации. Основные труды: «Развитие исследований по формированию умственных действий и понятий» (1959); «Формирование умственных действий и понятий» (1965); «Введение в психологию» (1976); «Актуальные проблемы возрастной психологии» (1978); «Методы обучения и умственное развитие ребенка» (1985); «Психология как объективная наука» (1998).
• [2] Уотсон Джон Бродес (1878−1958) — американский психолог, основоположник бихевиоризма. Специалист в области психофизиологии, экспериментальной и сравнительной психологии, психотерапии. Образование получил в Колледже Фурмана (1900) и Чикагском университете (1903). Ассистент (1903) по психологии, затем преподаватель (1904−1908) Чикагского университета. В 1908 г. по приглашению Дж. Болдуина занимает должность профессора в университете Джона Хопкинса и возглавляет лабораторию сравнительной психологии. С 1909 г. декан факультета психологии и редактор нескольких психологических журналов. На основе своей теории психики развивал методы поведенческой психотерапии, занимался психологией рекламы. Основные труды: «Наследственность» (1913); «Поведение: введение в сравнительную психологию» (1914); «Бихевиоризм» (1924); «Психология как наука о поведении» (1926); «Психологический уход за ребенком» (1930).
• [3] Речь не идет об итогах или ретроспективной оценке сделанного за несколько десятилетий не одним поколением российских психологов. В учебнике излагаются лишь основы психологической методологии, построенной на диалектическом материализме.
• [4] Хрестоматийно риторический вопрос: что было раньше — курица или яйцо, — остается без ответа, поскольку неграмотно сформулирован в смысле поиска нуля как точки отсчета.
• [5] Используем для упрощения и наглядного моделирования этой философской проблемы элементарную геометрическую аналогию: можно ли найти истинное начало окружности?
• [6] Выготский Лев Семенович (1896−1934) — выдающийся отечественный психолог, основатель культурно-исторической концепции происхождения и развития высших психических функций. Окончил юридический факультет Первого государственного московского университета (1917). В 1918—1924 гг. преподавал в институтах Гомеля, где организовал психологическую лабораторию в Педагогическом училище. Докторская диссертация — «Психология искусства» (1925). С 1924 г. — сотрудник Института психологии МГУ (г. Москва). За 10 лет деятельности в качестве профессионального психолога им написано около 180 работ. Автор основополагающих работ по проблемам методологии психологии, мышления и речи, нормального и аномального развития ребенка, обучения, дефектологии, психологии искусства. Основные труды: «Проблема культурного развития ребенка» (1928); «Этюды по истории поведения» (1930, совместно с А. Р. Лурией); «Педология подростка» (1930); «История развития высших психических функций» (1931); «Мышление и речь» (1934); «Психология искусства» (1965).
• [7] Леонтьев Алексей Николаевич (1903;1979) — выдающийся ученый и организатор отечественной науки, доктор педагогических наук (по психологии) (1940), профессор (1941), действительный член АПН СССР (1950), академик-секретарь и вице-президент АПН РСФСР. В 1924 окончил факультет общественных наук Московского университета (1924). Вел научную и преподавательскую работу в Москве (Институт психологии, Академия коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской), в 1930—1935 гг. — в Харькове (Всеукраинская психоневрологическая академия, Педагогический институт). В 1936—1956 гг. работая в Институте психологии АПН. В годы Великой Отечественной войны — научный руководитель эвакуационного госпиталя под г. Свердловском. С 1949 г. — зав. кафедрой психологии, с 1966 г. — декан факультета психологии МГУ. Разрабатывал (совместно с Л. С. Выготским и А. Р. Лурией) культурно-историческую теорию. Экспериментальные и теоретические работы А. Н. Леонтьева посвящены философско-методологическим проблемам психологической науки: возникновение и развитие психики, формирование образа мира, сознания и личности. Разработал психологическую теорию деятельности — новое направление в психологической науке, получившее применение и развитие в различных отраслях отечественной психологии (общей, возрастной, педагогической, инженерной, клинической, социальной). Основные труды: «Очерк развития психики» (1947); «Проблемы развития психики» (1959); «Потребности, мотивы и эмоции» (1973); «Деятельность. Сознание. Личность» (1977).