Политическая власть. 
Общая социология

Политическая власть имеет три особенности: во-первых, это власть публичная; во-вторых, она предполагает легитимность, то есть соответствие закону и одобрение большинством населения; в-третьих, политическая власть — это символический капитал.

Каждый уровень власти, каждая ее ступень имеет свое значение, свой смысл, в этом отношении именно ее называют символическим капиталом, и этот капитал может конвертироваться в материальный капитал. Но это не очень устойчивый капитал, не очень стабильный и надежный, в отличие от недвижимости или финансового капитала. Символический капитал предполагает определенную непрерывность своего функционирования. В отличие от финансового капитала, его нельзя куда-то вложить, уехать на год и получать проценты с него. С политическим капиталом так не получается, он требует каждодневного подтверждения того, что ты им обладаешь, каждодневного возобновления и желательно наращивания. Поэтому, если политический деятель на какое-то время выключается из власти (по состоянию здоровья или по каким-то другим причинам), он чаще всего и не возвращается во власть: дисквалифицируется как носитель символического капитала, утрачивает контакты, необходимую информацию.

Важнейшей, основной формой политической власти является власть государства. Государственная власть — это совокупность полномочий по управлению и регулированию жизнедеятельностью общества, его структур и граждан, включая монополию на легитимное принуждение, распространяющееся на всех граждан страны; эти полномочия закреплены в конституции, законах и иных нормативных актах данного государства и осуществляются органами государства — законодательными, исполнительными, судебными.

Легитимное принуждение есть принуждение в соответствии с законами, поскольку именно в законах сформулированы правила поведения, обязательные для каждого гражданина страны. Создавать и изменять законы может только законодательный орган государства (монарх, парламент). Осуществление законов обеспечивает исполнительная власть, а за нарушение законов граждане наказываются судебными, полицейскими, иными правоохранительными органами.

Поэтому для многих людей, политических партий государственная власть представляется вожделенным поприщем, которое удовлетворяет две потребности: 1) потребность властвовать, которая подчас принимает характер страсти, превосходящей другие страсти — дружбу, любовь, ненависть; 2) потребность обогащаться: власть дает возможность законными и полузаконными путями приобретать значительное состояние, богатство. Соединяясь, эти потребности создают сильную мотивацию у участников битв за голоса избирателей, государственных переворотов.

Стремление к власти мотивируют и идеалы, высокие ценности. Они особенно характерны для людей пассионарных, вдохновляющихся именно идеалами, высокими ценностями, выражающих историческую миссию своего народа, своего времени. Но таких людей немного, они редки и нахождение их у государственной власти обычно кратковременно. Большинство, оказавшись у власти, руководствуются первыми двумя мотивами. Это соответствует противоречивой природе человека.

Выделяют носителей высшей власти — группы людей, находящихся на ее верхних этажах; они получили название политические элиты. Как правило, это не одна элита: есть королевская свита или президентская администрация, есть правительственная, законодательная, судебная элиты — все это властвующие элиты. А те группы людей, которые стремятся к власти, но пока не имеют ее, называют контрэлитами. Они тоже неоднородны; каждая из контрэлит желает всей полноты власти, а других хотела бы оставить в стороне.

Термин «элита» в качестве социологического, политологического понятия ввел в 20-е гг. XX в. итальянский социолог Парето. Он имел в виду прежде всего степень влиятельности должностных лиц, которые находятся на высших этажах властной иерархии. К тому же в условиях демократической системы их так или иначе избирает население. Конечно, элита должна соответствовать высоким интеллектуальным и нравственным требованиям, которые предъявляет население. Но в результате накопления в высших стратах вырождающихся элементов в низших стратах общества на первый план выходят элементы, которые обладают выраженным желанием использовать силу (Парето).

За последние несколько столетий во многих странах, прежде всего европейских, произошли радикальные изменения в функциях политической власти и ее носителей. В феодально-сословном государстве верховный правитель (князь, король, царь) лично был сувереном, персонально воплощал суверенитет страны, ее территории и населения. В процессе становления гражданских отношений и правового государства понятие суверенитета распространилось с личной власти на власть государства, на прерогативы народа, нации, общества. Если прежде главной целью власти было сохранение полновластия единоличного суверена, то теперь властвующие лица обязаны обеспечивать суверенитет народа, действовать в интересах населения, быть на службе у управляемых — в этом теперь состоит основная функция «правительственное™» (Фуко).

Однако в России у государственных чиновников сохраняется инерция самовластного вмешательства в прерогативы гражданских лиц, особенно владельцев хозяйственных, деловых организаций. В этом непосредственно сказывается опыт советской экономической бюрократии, которые должны были последовательно проводить «линию партии» (Корнай). Вопрос о разумных границах такого вмешательства, которые в каждой стране имеют свои особенности, нуждается в компетентном публичном обсуждении и консенсусе заинтересованных сторон.

Так, в Англии в середине 60-х гг. XIX в. по этому вопросу разгорелась полемика между либералами и консерваторами. Самый авторитетный экономист и логик того времени Джон Стюарт Милль выступил со статьей «Функции правительства как такового». На конкретных фактах, подчиненных строгой логике, он обосновал следующий вывод:

«Общепризнанные функции правительства распространяются на гораздо большее число сфер деятельности, чем те, которые могут быть заключены в жесткие рамки какого-либо строгого определения… Точно так же нельзя ограничить вмешательство правительства одним универсальным правилом, за исключением самого простого и наиболее абстрактного — вмешательство не должно признаваться обоснованным до тех пор, пока целесообразность не стала вполне очевидной» (Mill, р. 482).

Все это означает расширение не только прав, но и политической ответственности правоспособного населения, каждого гражданина за свои действия или бездействие.

Homo politicus. Индивид, человек, гражданин — непосредственный субъект властно-регулирующих структур. Различаются несколько исторических типов индивида как такого субъекта. Во-первых, это законопослушный человек, конформный по отношению к любому государству, или еще его политологи называют подданнический тип; с некоторым негативным оттенком говорят: верноподданнический. Это тип человека, который ощущает себя не столько гражданином, сколько подданным государства, его главы — короля, царя, шейха, президента.

Особый тип подданничества — авторитарную личность — выделили социологи Франкфуртской школы (Теодор Адорно и др.). Эмигрировав из Германии с приходом фашистов к власти, они к концу войны провели исследование: какой части населения США свойственны черты авторитарной личности, т. е. готовности подчиниться авторитарной власти. Ответ был неутешительный, хотя и не количественный: да, в США немало таких людей {Адорно).

В свою очередь американский социолог Гуго Хьюз провел неформализованные интервью в послевоенной Германии, чтобы выяснить, как в этой стране «хорошие люди» относились к «грязной работе» нацистов. Он обнаружил следующее: не разделяя человеконенавистнические идеи и методы последних, «хорошие люди» в чем-то сочувствовали их расовым предубеждениям и оставались пассивными (Хьюз).

Попустительская пассивность наблюдается и в наше время. Прежде всего это можно сказать о жителях тех территориально-этнических общностей, из которых «вдруг» вырастает террорист. Он длительное время совершает преступления против безвинных жителей других регионов страны, а его земляков это как бы не касается.

Другой, противоположный тип — бунтующий человек. Эта характеристика принадлежит социологам-экзистенциалистам: Камю, Сартру. Бунтующий человек, в отличие от подданнического, не согласен с существующими порядками; он не только думает, но и действует так, чтобы изменить существующий социальный порядок, в особенности, политический режим.

Третий, не очень определенный тип — политически индифферентный индивид. Он и не подданнический (у него всегда есть свое мнение), но и не бунтарь: свое мнение он держит при себе, пока не затронули лично его или его семью. Их надо искать среди тех, кто не участвует в выборах, считая, что это бесполезно, а предпочитает поехать на дачу или рыбалку. Но если дело коснется лично его, то он может и взбунтоваться.

В активности граждан наиболее заинтересованы политические партии. Политическая партия — это добровольная негосударственная организация, одна из структур гражданского общества; ее основная функция, миссия состоит в том, что она имеет политические цели и стремится получить государственную власть. В демократическом обществе имеются несколько партий, которые конкурируют между собой в борьбе за государственную власть. В тоталитарном обществе обычно существует одна партия, которая рекрутирует кадры в государственные органы, задает им цели и контролирует их деятельность.

Однопартийность — не просто одна из характеристик тоталитарного общества, а его точка опоры. Авторитарная партия стремится овладеть культурой всего населения: насильственно навязав населению свою идеологию в качестве государственной истины, партия использует эту государственно-идеологизированную культуру как архимедов рычаг, с помощью которого трансформирует авторитарный политический режим в тоталитарный социум. Это убедительно показал французский социолог Раймон Арон, обосновав пять основных признаков тоталитаризма в такой их последовательности:

• • тоталитаризм возникает в режиме, предоставляющем какой-то одной партии монопольное право на политическую деятельность;
• • эта партия имеет на вооружении (или в качестве знамени) идеологию, которой она придает статус единственного авторитета, а в дальнейшем — и официальной государственной истины;
• • для распространения официальной истины государство наделяет себя исключительным правом на силовое воздействие и на средства убеждения;
• • большинство видов экономической и профессиональной деятельности находится в подчинении государства и становится его частью;
• • в связи с тем, что любая деятельность стала государственной и подчиненной идеологии, любое прегрешение в хозяйственной или профессиональной сфере сразу же превращается в прегрешение идеологическое. Результат — политизация, идеологизация всех возможных прегрешений отдельного человека и, как заключительный аккорд, террор, одновременно полицейский и идеологический {Арон).

Этот тоталитарный результат по-своему доказывает, что именно культура выполняет в социуме интегрирующую функцию. Конечно, не вина, а беда культуры, если она оказывается в плену навязанной ей идеологии. Поэтому исключительно важно не допускать такого ее пленения: если культура остается достаточно свободной, идеологически плюральной, то политический авторитаризм не имеет шансов трансформироваться в социетальный тоталитаризм.