Преступность в местах лишения свободы

Общая характеристика преступности в местах лишения свободы

Прежде чем анализировать преступность в местах лишения свободы, необходимо дать им характеристику. По состоянию на 1 июля 2014 г. в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 675 тыс. человек. В 729 исправительных колониях отбывало наказание 556,1 тыс. человек, в том числе: в 130 колониях-поселениях — 39,8 тыс. человек; в шести исправительных колониях для осужденных к пожизненному лишению свободы — 1871 человек; в 219 следственных изоляторах и 108 помещениях, функционирующих в режиме следственных изоляторов при колониях содержалось 115,5 тыс. человек; в восьми тюрьмах отбывало наказание 1451 тыс. человек, в 41 воспитательной колонии для несовершеннолетних — 1,8 тыс. человек.

В учреждениях уголовно-исполнительной системы на указанную дату содержалось 55,1 тыс. женщин, в том числе 44,9 тыс. осужденных, отбывающих наказание в исправительных колониях, лечебно-исправительных и лечебно-профилактических учреждениях, 10,4 тыс. человек, содержащихся в следственных изоляторах и помещениях, функционирующих в режиме следственных изоляторов.

По сведениям за I квартал 2014 г. в 2461 уголовно-исполнительной инспекции состояло на учете 430,4 тыс. человек, осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы; при исправительных и воспитательных колониях функционируют 316 вечерних общеобразовательных школы и 547 учебно-консультационных пунктов, 306 профессионально-технических училищ, 598 храмов, 703 молитвенные комнаты.

Штатная численность персонала УИС составляет 306,6 тыс. человек, в том числе аттестованных сотрудников — 217,3 тыс. человек (кроме того переменный состав — 7 тыс. человек).

Медицинское обслуживание осужденных и лиц, содержащихся под стражей, осуществляют медицинские части или здравпункты в каждом учреждении, а также 133 больницы (различного профиля), 58 лечебно-исправительных учреждений для больных туберкулезом и 9 лечебно-исправительных учреждений для больных наркоманией.

Для обеспечения трудовой занятости осужденных организован производственный комплекс, в который входят 16 государственных унитарных предприятий, 567 центров трудовой адаптации осужденных, 83 учебно-производственные трудовые мастерские.

Общеобразовательное обучение осужденных организовано в 316 вечерних общеобразовательных школах и 547 учебно-консультационном пункте, 306 профессиональных училищах. В целях обеспечения свободы совести и вероисповедания осужденных действуют 598 культовых сооружений и 703 молитвенные комнаты.

Руководство учреждениями, исполняющими наказания, осуществляют территориальные органы уголовно-исполнительной системы и федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных, — Федеральная служба исполнения наказаний, находящаяся в ведении Минюста России.

Преступность в местах лишения свободы (табл. 16.1) можно разделить на две неравные и непохожие друг на друга части: 1) преступления, совершаемые арестованными и осужденными, и 2) преступления, совершаемые представителями администрации этих мест. Если первые по большей части насильственные, то вторые — корыстные. Есть еще, конечно, и неосторожная преступность.

Таблица 16.1. Преступность в местах лишения свободы в 2001—2013 гг.

Эти данные не дают возможности уловить определенную тенденцию, но несомненно одно: преступность в местах лишения свободы носит волнообразный характер. Вместе с тем можно выделить одну позитивную динамику, выражающуюся в постепенном уменьшении числа совершенных там убийств и причинения тяжкого вреда здоровью.

Констатируя невысокий уровень преступности в местах лишения свободы в целом и особенно снижение числа насильственных преступлений, необходимо назвать причины столь положительной динамики, тем более что уровень преступности там принадлежит к числу самых низких в России. Прежде всего обращает на себя внимание то, что спад пенитенциарной преступности начинается с 1991 г., т. е. с того времени, когда в России произошли демократические перемены. Применительно к местам лишения свободы это выразилось в том, что законодательно были упразднены надуманные ограничения, многие унижающие достоинство личности лишенных свободы условия отбывания наказания, усилился контроль за деятельностью исправительных учреждений со стороны государства и общества. Существенно ослабло напряжение в отношениях между лишенными свободы и администрацией, хотя эти отношения еще, к сожалению, не достигли уровня сотрудничества и должного взаимопонимания. Снизилось напряжение и в отношениях между самими преступниками и арестованными, они стали менее тревожными, значительно уменьшилось число межгрупповых конфликтов. Наряду с этим повысилась эффективность оперативно-розыскной деятельности, что позволило лучше предупреждать опасные преступления в местах лишения свободы.

Все эти факторы стали причиной того, что в пенитенциарной сфере стали меньше убивать, наносить вред здоровью, вступать в открытый конфликт с администрацией, совершать побеги. При этом неверно утверждать, что снижение показателей преступности в местах лишения свободы вызвано тем, что сейчас много преступлений укрывается от учета. Дело в том, что, как показывает практика, укрывательство преступлений от учета имеет место везде.

Подавляющая часть насильственных преступлений совершается в исправительных колониях, меньше всего в тюрьмах, из числа первыхв колониях общего и строгого режимов. Это наиболее опасные преступления, поэтому и регистрируемость их достаточно высокая. В целом же агрессивные проявления можно разделить на две большие группы: 1) насильственные преступления и 2) насильственные проступки, не зарегистрированные в качестве преступных. Разумеется, вторая группа не только более многочисленна, по и питает преступную часть; кроме того, многие насильственные акты, не зарегистрированные в качестве преступных, на самом деле являются таковыми (оскорбления, клевета, побои, истязания, хулиганство, насильственное мужеложство). Поэтому при анализе состояния правопорядка в местах лишения свободы надо уделять внимание не только преступному насилию, но и насильственным действиям, которые не фиксируются в качестве преступных. Вообще латентность правонарушений велика.

Если брать все места лишения свободы, то там за последние годы лишенными свободы совершается немногим более тысячи преступлений.

Отдельную группу преступлений в местах изоляции от общества составляют кражи и хищения, однако их выявляемость довольно низкая. Чаще крадут у других осужденных, и за это обычно наступает физическая расправа. Нередко продукты питания отнимают силой, особенно представители «высших», привилегированных групп по отношению к нижестоящим. Как правило, потерпевшие об этом не заявляют.

Специфическим тюремным преступлением с высоким уровнем латентности является насильственный гомосексуализм. Лица, которые подвергаются этому, как и тс, кто вступает в гомосексуальные связи добровольно, как правило, умственно отсталые, замеченные в двурушничестве, краже вещей или продуктов питания у других осужденных, просто слабые по характеру и физически неспособные противостоять угрозам и насилию, образуют строго изолированную группу «отвергнутых», или так называемых опущенных. Туда же входят лица, совершившие сексуальные преступления против детей и подростков, их убийства, нанесение им телесных повреждений, содействовавшие правоохранительным органам или имеющие родственников в лих органах.

Большинство тех, кто арестован за преступления против детей и подростков (около 80%), как правило, «отвергаются» в следственных изоляторах, незначительная часть (около 15%) — в колониях, причем в первые месяцы отбывания наказания. Лица, наказанные за сексуальные преступления, «отвергаются» способом, подчеркивающим именно эти деяния, причем с издевательствами над ними, их избиением.

Сами «отвергнутые» в силу личностных особенностей и своего статуса не в состоянии без помощи администрации улучшить свое положение. Однако администрация не всегда активна в предупреждении таких преступлений и оказании помощи пострадавшим. Поэтому пресс унизительного положения «отвергнутых» не ослабевает, и если в данный момент открыто не попирают их человеческое достоинство, то делают это в иной форме: с ними просто не общаются, не позволяют сидеть и стоять рядом, обедать за одним столом и т. д. Запрет на общение распространяется на всех, контактировать они могут лишь друг с другом. Оскорбительный статус закрепляется за определенным лицом на весь срок пребывания в местах лишения свободы и даже после отбытия наказания.

Если в колонии сильна власть преступных группировок, объектом гомосексуального и другого насилия может стать любой осужденный. Отсюда острые конфликты, кровавые стычки, могущие привести к групповым беспорядкам. Поэтому многие осужденные отличаются повышенной тревожностью, испытывают постоянное беспокойство.

К большинству лиц, которые допускают насильственные действия, администрация мест лишения свободы применяет, по выборочным данным, предупреждение или выговор (60%); помещение в штрафной изолятор (ШИЗО), дисциплинарный изолятор (ДИЗО) и помещение камерного типа (ПКТ) — 66%. Намного реже применяются такие взыскания, как внеочередное дежурство (33%), лишение права посещения кино, концерта и т. д. (19%), отмена улучшенных условий содержания (6%). Однако применение в основном суровых санкций в большинстве случаев не приводит к желаемым результатам: 56% отнеслись безразлично к наказанию, 14% бравировали им как неким высоким знаком отличия, но, правда, столько же раскаивались и испытывали чувство вины. Вместе с тем основная часть, повторяем, была безразлична к взысканию или даже гордилась им 67% наказанных вновь совершали насилие и вновь были наказаны.

Наблюдение за лицами, которые всегда находятся в оппозиции к режиму в колонии, показывает, что многим из них такой образ жизни нравится и они не хотели бы его менять. Для этих «тюремных бунтарей» главное — высказаться, обратить на себя внимание, они по большей части истероидные, демонстративные личности. Это создает им ореол мученика, предоставляет возможность все время эмоционально разряжаться.

В местах лишения свободы люди с помощью насилия пытаются компенсировать все то, что они потеряли, попав под стражу. Но насильственные действия не всегда представляют собой протест. Чаще они являются привычным грубым способом разрешения данной жизненной ситуации, когда субъект даже не желает задумываться над тем, что можно прибегнуть к другому, неагрессивному, поведению. Особенность насилия в исправительных учреждениях заключается в том, что оно носит характер протеста, — обычно направлено на другого осужденного, т. е. если один преступник отбирает что-то у другого, тем самым он пытается компенсировать нечто, что у него отнято неволей. Лишенные свободы несравненно хуже защищены, поэтому объектом нападения других преступников они становятся намного чаще.

Отнюдь не случайны следующие результаты опроса: только 42% осужденных чувствуют, что они пользуются уважением других и, следовательно, защищенными; 9% считают свое положение безнадежным, опасаются за свою честь и достоинство, вообще за свое будущее; 22% полагают, что в случае конфликта их защитят товарищи, а 11% надеются на администрацию. Эти данные можно интерпретировать следующим образом: 33% осужденных все-таки опасаются агрессии, хотя и надеются на администрацию или других осужденных. По-видимому, и они чувствуют себя достаточно тревожно.

Что же представляют собой те лишенные свободы, кто прибегает к преступному насилию?

Подавляющее большинство — лица в возрасте до 30 лет со средним и неполным средним образованием, 80% из них ранее судимы, причем 28,9% привлекались к уголовной ответственности один раз, 17,5 — два раза, 32% — три и более раз. Основная масса тех, кто применяет насилие, осуждены за кражи, грабежи и разбои (74,2%), очень мало оказалось тех, кто наказан за убийства и нанесение тяжкого вреда здоровью, но много виновных в изнасиловании (23,7%). Невысокий удельный вес убийц и нанесших тяжкий вред здоровью можно объяснить тем, что они вообще составляют не очень значительную долю среди осужденных.

Наиболее часто совершают преступления и иные нарушения правопорядка те, кто находится в местах лишения свободы первые три года, т. е. в период адаптации к новым условиям жизни.

Чтобы попять саму атмосферу в местах лишения свободы, складывающиеся там отношения и вспышки насилия, отметим, что среди осужденных немало лиц с психическими аномалиями. Без учета этого обстоятельства невозможно правильно организовать индивидуально-воспитательное воздействие на них. Вместе с тем без знания о наличии и специфике внешних проявлений тех или иных психических расстройств у конкретных лиц нельзя успешно предупреждать новые правонарушения с их стороны, в том числе насильственные. По-видимому, наличие психических аномалий при всем том, что они еще плохо выявляются и лечатся, а карательно-воспитательное воздействие обычно осуществляется без учета этого весьма важного факта, во многом объясняет факты стойкого неподчинения требованиям администрации, неприятие условий пребывания в местах изоляции от общества.

По выборочным данным, из числа осужденных (и психически здоровых) отрицательно характеризуются 24,1%, положительно — 47,1, нейтрально — 28,7%. Сопоставление же этих данных с наличием (отсутствием) и видом аномалии в психике показывает, что отрицательные характеристики в большинстве имеют лица с ущербной психикой, а доля психически здоровых выше среди тех, кто характеризовался положительно.

Среди отрицательно характеризующихся осужденных больше всего психопатов, а «алкоголики» занимают лишь второе место. Немало здесь и лиц, страдающих остаточными явлениями травм черепа и органическими поражениями центральной нервной системы, доля которых, равно как и психопатов, намного меньше среди характеризующихся положительно (здесь психопатов в три с половиной раза меньше). Следовательно, психопаты и осужденные, имеющие остаточные явления травм черепа и органические заболевания центральной нервной системы, должны привлекать особое внимание.

В целом в местах лишения свободы 20—25% занимают лица с психическими аномалиями. Поведение психопатов и лиц, страдающих остаточными явлениями травм черепа и органическими заболеваниями центральной нервной системы, значительно хуже, чем других осужденных, в том числе имеющих иные патологии в психике. Известно, что одним из источников антиобщественного поведения является постоянное общение с теми, кто совершает противоправные действия и аморальные поступки. Для психопатов такое общение нежелательно вдвойне, поскольку они не только сами совершают правонарушения, но и толкают на это других лиц, нередко становятся лидерами преступных групп.

Для психопатов, олигофренов и лиц, имеющих остаточные явления травм черепа, наиболее характерно общение с осужденными за насильственные преступления и хулиганство, т. е. с лицами, преступные действия которых имеют много общего между собой; более того, многие убийства, как известно, совершаются из хулиганских побуждений. В то же время среди алкоголиков по сравнению с психопатами и олигофренами удельный вес лиц, общавшихся с названными категориями преступников, ниже. Из числа совершенных психопатами и олигофренами преступлений большинство составляют насильственные преступления и хулиганство. Можно предположить, что те психологические и социальные механизмы, которые приводят представителей данной категории лиц с психическими аномалиями к насильственному и дезорганизующему, а порой и вандалическому правонарушающему поведению, стимулируют их общение с преступниками, осужденными за аналогичные преступления.

Особую группу составляют преступления, которые совершаются сотрудниками мест лишения свободы. Их немного.

Так, злоупотребления должностными полномочиями в 1999 г. составили 11 случаев, в 2000 г. — 15, в 2001 г. — 16; присвоения или растраты — соответственно девять, шесть, два; превышение должностных полномочий — 18, 12, 13; халатность — один, два, три; получение взятки — семь, четыре, девять; должностной подлог — четыре, один, два. Эта же картина наблюдалась все последующие годы, изменения не были существенными.

Можно уверенно предположить, что такого рода преступлений значительно больше, по они по разным причинам (из-за ложного понимания престижа ведомства, тайного характера преступных действий и т. д.) не находят отражения в ведомственной, а затем и в общеуголовной статистике. С одной стороны, многие исправительные учреждения располагаются вдали от крупных городов, их сотрудники представляют собой замкнутую и изолированную общину, в которой знают все друг о друге, в критические или около-критические периоды они могут проявить вполне понятную человеческую солидарность и не «выдать» тех, кто совершает преступления, используя свое служебное положение. С другой стороны, удаленность и изолированность некоторых исправительных учреждений затрудняет контроль за их деятельностью со стороны прокуратуры и общественных организаций.

Нужно упомянуть и о том, что осужденные и их родственники как люди, весьма зависимые от администрации мест лишения свободы, очень редко жалуются на притеснения, поборы и взяточничество ее представителей. К тому же многие из них надеются на досрочное освобождение или получение иных льгот и послаблений. Им нет никакого смысла портить отношения с тюремным начальством.

Названные факторы выступают причиной и того, что лишь единицы из числа пенитенциарных работников несут наказание за нарушение норм уголовного закона или норм уголовно-исполнительного права. Однако обращает на себя внимание то, что ежегодно выявляется значительное число случаев вступления этих сотрудников в запрещенную связь с осужденными и арестованными. В 1999 г. таких случаев было зафиксировано 1004, в 2000 г. — 596, в последующие годы — от 450 до 520 случаев. Понятно, что практически всегда подобные связи имеют место в силу корыстных соображений, следовательно, взяточничество там развито гораздо шире, чем это следует из официальной статистики.