Михаил Васильевич Ломоносов

Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765) — ученый-энциклопедист, философ, поэт, художник. Получил энциклопедическое образование в России и Западной Европе, в том числе в Славяно-греко-латинской и КиевоМогилянской академиях.

Метапоэтика М. В. Ломоносова представлена в «Письме о правилах российского стихотворства» (1739), «Кратком руководстве к красноречию» (1748), трактате «О пользе книг церковных в российском языке» (1757), а также в стихотворных произведениях.

В метапоэтике М. В. Ломоносов соединил строгие методы научного подхода с опытом художника. Он развивал ее на стыке философских идей эмпиризма и рационализма. Как ученый и философ М. В. Ломоносов находился под влиянием идей Г. В. Лейбница. Рассматривая возникновение идей как результат восприятия внешнего мира, М. В. Ломоносов считал важнейшим актом творческого процесса так называемое «совображение». В его понимании — это творческая фантазия, которая не только представляет вещи, но раскрывает внутреннюю связь и зависимость их друг от друга в определенных обстоятельствах. Процесс художественного творчества М. В. Ломоносов рассматривал как разумное обобщение наблюдений, поэтому требовал «рачительного» наблюдения и изучения человеческих страстей, жизни и нравов общества, чтобы понять причины и смысл явлений.

Поэтическое творчество в метапоэтике М. В. Ломоносова выступает важным средством распространения передовых научных и общественнополитических идей, характеризуется энциклопедичностью. Еще с XVII в. влечение к стихотворству приобретает в России довольно значительные масштабы. Стихи «входят в быт», из переписки тех лет узнаем о «личных и творческих контактах, регулярности стихотворных занятий, корпоративном самосознании, терминологически оформленном сочетанием „духовный союз“…» (14, с. 35).

В метапоэтических произведениях М. В. Ломоносов, опираясь на опыт античной и новоевропейских литератур, а также на трактаты В. К. Тредиаковского, разработал стройную теорию русского силлабо-тонического стихосложения, в основных чертах существующую и поныне, что выражается в отработанной и функционирующей до настоящего времени стиховедческой терминологии. Им был создан курс общей теории литературы, опирающейся на русские литературные образцы.

Трактат М. В. Ломоносова «О пользе книг церковных в русском языке» — первый опыт русской стилистики — является применением учения античных филологов о трех стилях («высоком», «посредственном», «низком») к русскому литературному языку и жанрам русской литературы. Метапоэтика М. В. Ломоносова характеризуется нормативным характером, предписывает «чистоту российского штиля».

Обращает на себя внимание тщательная выверенность метапоэтики Ломоносова по отношению к русскому языку.

Искусные певцы всегда в напевах тщатся, Лабы на букве А всех доле остояться, На Е, на О притом умеренность иметь, Чрез У и через И с поспешностью лететь, Чтоб оным нежному была приятность слуху, А сими ненринесть несносной скуки уху.

Великая Москва в языке толь нежна, Что А произносить за О велит она.

В музыке что распев, то над словами сила;

Природа нас блюсти закон сей научила.

Без силы береги, но с силой берега,.

И сне’ги без нея мы говорим снега'.

Довольно кажут нам толь ясные доводы, Что ищет наш язык везде от И свободы:

Или уж стало иль; коли уж стаю коль;

Изволи ныне все везде твердят изволь;

За спиши, спишь и спать мы говорим за спати.

На что же, Трисотин, к нам тянешь И некстати?

Напрасно злобной сей ты предприял совет, Чтоб, льстя тебе, когда Российской принял свет Свиныи визги ecu и дикии, и злыи,

И истинный ти, и лживы, и кривыи.

Языка нашего небесна красота Не будет никогда понранна от скота.

От яду твоего он сам себя избавит И, вред сей выплюнув, поверь, тебя заставит Скончать твой скверной визг стонанисм совы, Негодным в русской стих и пропастным увы

Первая половина ноября 1753

«Первое и главнейшее мне кажется быть сие: российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить, — писал М. В. Ломоносов в „Письме о правилах российского стихотворства“. — Второе: чем российский язык изобилен и что в нем к версификации угодно и способно, того, смотря на скудость другой какой-нибудь речи или на небрежение в оной находящихся стихотворцев, не отнимать, но как собственное и природное употреблять надлежит. Третие: понеже наше стихотворство только лишь начинается, того ради, чтобы ничего неугодного не ввести, а хорошего не оставить, надобно смотреть, кому и в чем лучше последовать» (11, с. 147).

Для формирования метапоэтики М. В. Ломоносова большое значение имели его труды по филологии и языкознанию. Особенно важную роль в гармоническом упорядочении элементов русского стиха сыграла «Российская грамматика», вышедшая в свет в 1757 г. Хотя в ней М. В. Ломоносов не прибегает к стиховедческим штудиям, она в определенной степени способствовала упорядочению языковых форм, потому что М. В. Ломоносов стремился к установлению законов русской речи. Собственно лингвистический, стилистический, риторический и поэтический критерии находились в метапоэтической теории М. В. Ломоносова в координации.

Проблема содержательности стихотворной формы, актуальная в настоящее время, получает глубокое осмысление в полемике М. В. Ломоносова с В. К. Тредиаковским и А. П. Сумароковым. Чтобы писать стихи на русском языке, нужно знать законы русского языка — вот исходное положение метапоэтики Ломоносова. «В противоположность Тредиаковскому, — пишет Б. В. Томашевский, — который был, конечно, в гораздо большей степени теоретик, чем поэт, Ломоносов в своей поэтической практике был больше поэт, чем теоретик. Зато в своей практике он значительно усовершенствовал тот стих, на который он ориентировался и дал довольно богатые образцы русского нового стиха. Собственно говоря, с Ломоносова и пошла новая русская поэзия. Формы, которые указал Ломоносов, это те же самые формы, которыми в большей части случаев пользовался Пушкин и позднейшие поэты» (19, с. 336).

По мнению Г. А. Гуковского, М. В. Ломоносов тщательно изучил западноевропейское стихосложение, проштудировал немецкую литературу по теории стиха. Он применил эти данные к русскому языку и убедился, что русские стихи можно писать не только хореем, как утверждал Тредиаковский, но и другими размерами, в частности ямбом, который стал потом размером большинства стихотворений М. В. Ломоносова и дошел до наших дней как наиболее популярный размер (8, с. 84).

Разработанное в «Риторике» (1748) учение о развитии словесных тем привело М. В. Ломоносова к рассмотрению речевой орнаментики, так называемых «витиеватых речей», которые реализуются через прием замкнутого периода — мелкие синтаксические единицы соединяются в отношения целой иерархии соподчиненных элементов, периода. Это была уже иллюстрация теоретических воззрений М. В. Ломоносова в области языка, риторики и поэтики. «Ломоносов строит целые колоссальные словесные здания, напоминающие собой огромные дворцы Растрелли, — пишет Г. А. Гуковский, — его периоды самым объемом своим, самым ритмом производят впечатления гигантского подъема и пафоса. Симметрически расположенные в них группы слов и предложений как бы подчиняют человеческой мысли и человеческому плану необъятную стихию настоящего и будущего» (8, с. 102). В структуре периодов Ломоносова использованы синтаксические навыки классического латинского красноречия. Но в то же время здесь уже видны возможности и сила русского языка, используя который, М. В. Ломоносов стихийно исходит из принципа языковой относительности, когда не только мы владеем языком, но и язык владеет нами. Такого рода поэтический язык репрезентативен: «В этих периодах Ломоносов хочет гигантским взглядом окинуть все пространство, все богатства великой страны, объединить все разнообразие ее состава в стройном движении государственного механизма, воплощенного в сложной стройной архитектуре фразы. Аналогичным образом строится предложение и в стихах, в одах Ломоносова» (8, с. 102).

Некоторые исследователи считают, что «подлинным отцом» русского тонического и его разновидности — силлабо-тонического стихосложения является М. В. Ломоносов: «Отказавшись „запирать“ русский стих в определенное число слогов, возведя чередование ударных и неударных слогов в основную норму, которой должна быть подчинена стихотворная речь, то есть другими словами, обратив в первичные признаки стиха те, которые для Тредиаковского были только вторичными, введя в оборот, кроме двухсложной стопы, и трехсложную, признав одинаковые права за ямбом, хореем, анапестом и дактилем, узаконив „мужские“ и дактилические рифмы наравне с „женскими“ и допустив, наконец, возможность варьировать длину стиха в пределах от двух до шести стоп, Ломоносов определил тем самым основы классической системы русского стихосложения, которая в главнейших своих чертах остается незыблемой до наших дней» (2, с. 784).

С. И. Вавилов подчеркнул национальный характер когнитивного стиля Ломоносова: «Никто не сомневается в общем значении эвклидовой геометрии для всех времен и народов, но вместе с тем „Элементы“ Эвклида, их построение и стиль глубоко национальны, это одно из замечательнейших проявлений духа Древней Греции наряду с трагедиями Софокла и Парфеноном. В таком же смысле национальна физика Ньютона, философия Декарта и наука Ломоносова. История русской науки показывает, что ее вершинам, ее гениям свойственна особая широта задач и результатов, связанная, однако, с удивительной почвенностью… Эти черты, этот стиль работы, которые мы встречаем и у Менделеева, и у Павлова, особенно выразительны у Ломоносова» (3, с. 23).

В метапоэтике М. В. Ломоносова сочетается внимание к западноевропейским образцам (рецепция) и смелое экспериментаторство, осуществленное на базе глубинных знаний русского языка, риторики и стилистики. Метапоэтика М. В. Ломоносова является одной из первых метапоэтик энциклопедического склада, так как в ней гармонично сочетаются знания по лингвистике, стихосложению, стилистике, философии во внутренней опоре на естественнонаучные постулаты.