Особенности московской архитектуры. М. Ф. Казаков и его школа. 
Московские усадьбы конца XVIII века Люблино и Останкино

В процессе становления стиля классицизма на московской почве участвовал и другой большой художник — Матвей Федорович Казаков (1738−1812). Его творчество наиболее ярко представляет именно московскую школу зодчества, недаром после него появилось выражение «казаковская Москва». Казаков учился в школе Д. В. Ухтомского; пенсионером не был и изучал античные, ренессансные и более современные классицистические памятники по чертежам и увражам. Его стилистика тяготела к французской школе, формы которой он особенно успешно интерпретировал, создавая московский классицизм. Большой школой для него стала совместная с Баженовым работа над проектом Кремлевского дворца. Впоследствии в Кремле Казаков создает и самостоятельную, очень значительную постройку — здание Сената («Присутственные места», 1776−1787). Здание представляет собой почти равносторонний треугольник, одна сторона которого параллельна кремлевской стене, выходящей на Красную площадь. Парадный круглый зал находится в глубине, у самой вершины треугольника. Замкнутый, треугольный по форме двор разделен двумя корпусами на три части, отделяя центральный парадный двор от двух служебных угловых. Внешне центры фасадов отмечены дорическими портиками, а ротонда в парадном дворе — изогнутой по дуге дорической колоннадой. Купол парадного зала играет большую роль во всем ансамбле Красной площади.

После сооружений Баженова на Ходынском иоле Казаков в близкой стилистике возводит Петровский подъездной дворец (1775−1782). Сооружение имеет симметричный палладианский план и романтизированный декор, в котором соединяются готические черты (стрельчатые окна и зубчатые карнизы круглых башен) и элементы русского средневекового зодчества (наличники окон, кувшинообразные столбы, висячие гирьки и др.).

М. Ф. Казаков. Сенат. 1776−1787, Москва.

Ренессансные идеи гармонии и покоя, воспринятые русскими классицистами, Казаков воплотил в типе ротонды. Примером такого ясного конструктивного решения является церковь Филиппа Митрополита (1777−1788), строившаяся как домовая церковь митрополита Платона (Левшина), с ее просторным светлым интерьером, в котором купол опирается на свободно стоящую колоннаду. В стилистике, свойственной Казакову, построена ротонда церкви Вознесения на Гороховом поле (1788−1793). Как и церковь Филиппа Митрополита, она завершена невысоким ступенчатым куполом с легким фонариком над ним. Сооруженная Казаковым церковь Косьмы и Дамиана на Маросейке (1790−1803), в основании плана которой лежит треугольник, восходит к несохранившейся приписываемой Баженову церкви Георгия на Всполье в Москве (1779−1788). Как отмечает исследователь, общая живописная композиция храма из нескольких цилиндров, островерхий «многоглавый» силуэт, и даже отчасти план, навеяны старинными произведениями так называемого нарышкинского стиля (см.: Яковлев А. Н. Церковь Космы и Дамиана на Маросейке. Прототипы и повторения //Архитектурн. наследство. Выи. 51. М., 2009).

Излюбленный прием — ротонда, украшенная кольцом колонн (в данном случае ионических), использован Казаковым в одной из его крупнейших последних работ — здании Голицынской больницы (1796−1801). Сочетание трехэтажного корпуса, центр которого занимала церковь-мавзолей семьи Голицыных, с боковыми флигелями и большим садом позади — принцип, которым Казаков широко пользовался и при постройке жилых домов (например, дом И. И. Демидова с анфиладой Золотых комнат в Гороховом переулке, 1789−1791; дом М. Л. Губина на Петровке, 1790-е). Казаков развивал оба типа особняка: по красной линии и в глубине двора.

С творчеством Казакова во многом связан расцвет в Москве зрелого, или строгого (хотя в нем и не было такого лаконизма, как в архитектуре Петербурга, к которой этот термин подходит больше), классицизма. Среди построек этого периода выделяется Колонный зал Благородного собрания (середина 1780-х), в котором центральное прямоугольное пространство, предназначенное для торжественных церемоний, выделено коринфской колоннадой, а ощущение праздничности усилено сверканием многочисленных люстр и светом, льющимся из полукруглых окон над карнизом. Композиция зала в виде перистиля, впервые примененная здесь Казаковым, получила большую популярность, и даже Кваренги интерпретировал ее в Смольном институте. После разрушительного пожара 1812 г. здание воссоздавал с незначительными изменениями ученик Казакова А. Н. Бакарёв.

Примером жилой усадьбы с открытым парадным двором, окруженным флигелями, может служить дом И. И. Барышникова (1797−1802) на Мясницкой улице. Как это обычно бывало в древней Москве, в здание включены более ранние постройки. Центральный объем с высоким, сильно вынесенным вперед портиком подчиняет остальные части композиции. Своеобразием отличается и внутренняя планировка: на главной оси за колоннадой портика расположена Парадная Опочивальня — очевидный намек на Версальский дворец. По свидетельству А. И. Барышникова, сына владельца, особняк был «выстроен» неким архитектором Страховым (установлено И. В. Рязанцевым и О. С. Евангуловой), в его возведении также участвовал крепостной Барышниковых Жданов. Здесь необходимо отмстить, что строительная практика в России XVIII в. имела несколько оригинальных черт. Так, в основе проекта достаточно часто лежал уже готовый чертеж плана или фасада (европейский архитектурный увраж, скажем, весьма популярного Ж.-Ф. Неффоржа или известного архитектора, например Кваренги, Баженова, Казакова, иногда даже специально разработанный), который затем приспосабливался местным архитектором, вносившим в него свои изменения.

М. Ф. Казаков является также создателем здания Московского университета, к сожалению, сгоревшего в 1812 г. и восстановленного Доменико Жилярди уже с большими изменениями. Здание было решено по типу городской усадьбы с большим двором-курдонером и центральным восьмиколонным портиком, за которым располагался зал с полукруглой колоннадой. Место под строительство корпуса было выделено планом Комиссии о каменном строении, так чтобы главный фасад здания выходил на одну из площадей, которые по проекту должны были окружать Кремль.

В конце жизни, будучи уже в отставке, Казаков работал над созданием генерального и «фасадического» (с птичьего полета) планов и «Альбома партикулярных строений города Москвы». Сохранилось шесть из 13 альбомов Казакова, которые включают планы, фасады и разрезы 103 московских зданий, сооруженных в екатерининское время. Этот своеобразный каталог, архитектурная энциклопедия явилась не только ценнейшим историческим источником, но и была положена в основу восстановления Москвы после наполеоновского нашествия. «Фасадический план» так и не был завершен.

М. Ф. Казаков был выдающимся педагогом. В течение 1775- 1801 гг. в команде и школе Казакова обучалось более 30 учеников, из которых звания «помощника» достигли около половины. Сроки учебы могли сильно различаться в зависимости от первоначальной подготовки, способностей и трудолюбия учеников. Перед своей отставкой в 1801 г. зодчий устроил всем ученикам команды экзамен, по результатам которого большинству повысили жалование, а некоторых перевели в более высокий класс (всего их было четыре). Так был подведен итог педагогической деятельности Казакова, которая стала базой для создания архитекторского училища Экспедиции Кремлевского строения в 1805 г. Эта школа продолжает свое существование и сегодня, но уже как Московский архитектурный институт (МАРХИ).

Долгий творческий путь М. Ф. Казакова включил в себе два этапа развития русского классицизма — ранний и зрелый. В работах мастера был заложен ансамблевый принцип, который позже, уже в XIX в., будет развит сто учениками: И. В. Еготовым, А. Н. Бакарёвым, Р. Р. Казаковым, М. М. Казаковым, И. Г. Таманским, О. И. Бове и др.

Однофамилец Матвея Федоровича — Родион Родионович Казаков (1758−1803), уже ставший известным в Москве благодаря строительству не сохранившегося деревянного Нововоробьевского дворца Екатерины II, за который он получил чин архитектора, в 1780-е гг. вместе с другими мастерами Экспедиции Кремлевского строения работал по заказам Г. А. Потемкина в Херсоне. Долговое время Родион Казаков строил и перестраивал в усадьбе А. А. Голицыной Кузьминки, где вместе с ним работал муж его сестры Иван Еготов. Р. Р. Казаковым было создано несколько замечательных церквей, в том числе грандиозная колокольня Андроникова монастыря (также не сохранилась) и неподалеку церковь Мартина Исповедника в Алексеевской слободе (1792−1798). Р. Р. Казаков был автором значительной части материалов к «Альбомам» М. Ф. Казакова, которые хранились в Чертежной при Оружейной палате Московского Кремля, директором которой Родион Казаков стал в 1801 г. (подробнее см.: Коробко М. Ю. Известен только специалистам // История. 2007. № 24).

Автор обширнейшего шереметевского Странноприимного дома (1794 — 1807) Елизвой Семенович Назаров (1747−1722), вольноотпущенный помещицы А. М. Атяевой, до этого также состоял в Экспедиции Кремлевского строения под руководством В. И. Баженова и М. Ф. Казакова, а с 1775 г. служил архитектором при московских департаментах Сената. Странноприимный дом — «каменная гошпиталь» и богадельни для призрения старых крестьян и дворовых людей Шереметевых, а также всякого неимущего и больного жителя Москвы. К строительству были привлечены традиционные исполнители заказов графа Н. П. Шереметева — его крепостные архитекторы П. И. Аргунов, А. Ф. Миронов, Г. Е. Дикушин. После довольно ранней смерти супруги графа — Прасковьи Ивановны (бывшей крепостной актрисы Жемчуговой) безутешный вдовец распорядился превратить больницу в памятник, и для этой цели был использован проект Дж. Кваренги. Крылья плавной дугой охватывают большой двор, обращенный к Садовому кольцу. На главной оси комплекса расположен купольный зал Троицкой церкви с портиком на фасаде, перед которым поставлена великолепная открытая двойная полуротонда с колоннами того же римско-дорического ордера.

Еще один крупный комплекс был создан по соседству со Слободским и Головинским дворцами в Лефортове по личному приказу Павла I. Торжественный трехчастный облик Военного госпиталя (1798−1802) трактован как дворцовое сооружение. Его автор Иван Васильевич Еготов (1756−1815), ученик Баженова и Казакова, разместил на первом этаже в центральной части здания ротондальный зал церкви, от которого лестницы вели в верхний зал, куда также можно было попасть из больничных палат.

Начало нового века ознаменовано работой над имением князя II. А. Дурасова в Люблино (ныне музей), в которой принимали участие И. В. Еготов и Р. Р. Казаков (подробнее см.: Коробко М. Ю. Неизвестное Люблино // Русская усадьба. Вып. 7. М., 2001). По мысли князя в основе плана дома, стоящего на холме над прудом, должен был лежать орденский крест Св. Анны I степени, полученный владельцем при Павле I, в сочетании с кругом центрального зала, увенчанного статуей Св. Анны. К ротонде под прямым углом примыкают четыре одинаковых компартимента, соединенных между собой дугами колоннад. Таким образом, крест был вписан в окружность. Из бельведеров можно было любоваться окрестностями. Здесь следует заметить, что устройство светлиц, террас, беседок и иных «бельведеров» было и остается отличительной чертой Москвы с ее живописным рельефом и домашним уютом городских домов. В интерьере сохранилась иллюзорно-перспективная живопись, выполненная Доменико Скотти. В усадьбе Дурасова также возвели его собственный театр, небольшой пансион для дворянских детей, конный двор и оранжереи. В XIX в. в Царицынском парке Еготов построил лирические видовые павильоны — беседку Миловида (сооружения с таким названием появляются почти в каждой дворянской усадьбе) и Храм Цереры.

Другой известный меценат и театрал Н. Б. Шереметев чуть ранее замыслил сооружение дома-театра в своем подмосковном имении Останкино (1793−1795). Его первоначальный проект был составлен московским архитектором итальянцем Франческо Кампорези (1747−1831). Традиционное для усадеб П-образное is плане здание составлено из театрального зала в центре, угловых павильонов — Египетского и Итальянского — и соединяющих их проходных галерей и жилых покоев. По центральной оси ансамбля с южной стороны находился пруд, с северной — французский партер Увеселительного сада, окаймленный берсо. Рядом с дворцом был разбит голландский Собственный садик. Остальную часть занимал английский парк, особенностью которого являлась старинная кедровая роща. Равнинный ландшафт разнообразил насыпной холмик — Парнас — с беседкой на вершине.

В процессе работ проект Кампорези подвергался значительным изменениям. «Смотрение» за строительством осуществляли крепостные зодчие графа: А. Ф. Миронов, Г. Е. Дикушин, а также Павел Иванович Аргунов (1768−1806), сын живописца И. П. Аргунова, возглавивший в 1793 г. команду крепостных архитекторов. К проектированию интерьеров привлекались знаменитые петербургские архитекторы — И. Е. Старов, В. Бренна, Дж. Кваренги. Но, как и в Кусково, окончательное решение принимал граф, используя идеи из самых разных проектов. Театр был сделан трансформирующимся в «воксал» (танцевальный зал). Для этого над партером настилались щиты разборного пола, и обе части театра — зрительный зал и сцена — объединялись в единое пространство.

В 1795 г. дворец-театр открылся лирической музыкальной драмой «Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила» композитора О. А. Козловского на текст П. С. Потемкина. Но уже в 1796 г. в Останкине начинается расширение дворца (понадобились помещения для актеров), и с южной стороны была пристроена анфилада парадных залов. Нижнее фойе переделали в Эстампную галерею, а расположенная над ней графская ложа с кабинетами была перестроена в Картинную галерею. Павел I назначил графа Н. П. Шереметева обер-гофмаршалом, и в связи с предстоящим визитом государя вновь начались отделочные работы. После 1797 г. наступил заключительный период строительства дворца, когда были сделаны пристройки со стороны парка. Н. П. Шереметев переехал в Петербург, и уже 1799 г. театральная труппа была частично распущена.