Дневник писателя как феномен литературы русского зарубежья 1920-1930-х гг

На фоне внушительного корпуса исследований, посвященных литературе русского зарубежья, актуальным представляется рассмотрение малоизученных аспектов, связанных с поэтикой жанров и их трансформацией в условиях эмигрантского сознания. Глубокое и критическое осмысление истории и культуры эмиграции, накопление теоретических и практически ориентированных исследований художественных текстов вызывает необходимость изучения всего корпуса текстов русской эмиграции «первой волны» для получения более объективной картины литературного процесса этого периода.

Возрастающий авторский и читательский интерес к жанру дневника писателя, его двойственное положение в ряду документальных и художественных жанров определяют необходимость его дальнейшего пристального изучения. Это связано и с тем, что в XX веке жанр дневника писателя получает качественно новые характеристики, требующие историко-литературного описания и теоретико-литературного осмысления1.

Все это определяет актуальность изучения данной проблемы.

Кроме того, актуальность темы связана с вниманием к дискурсивным практикам повседневного сознания, что вызывает необходимость привлечения новых материалов, обусловленную растущим интересом к автодокументальным жанрам, их природе и поэтике. Для литературы русского зарубежья таким жанром является дневник писателя. В последние годы дневники становятся материалом исследований литературоведов, филологов, культурологов, историков и представителей других гуманитарных наук.

В современном литературоведении отмечается тенденция к объективному и обстоятельному исследованию дневникового дискурса.

1 Ср. определение причин общего интереса к автодокументальным жанрам в XX веке: «Сознание непреходящей ценности рассказа о событиях очевидца и современника, интерес к внутреннему миру человека лежат в основе поразительной жизнеспособности мемуарно-биографических жанров» (Елизаветина: 1977, 3). писателя (связано это, конечно же, с возрастанием роли документального, и в частности дневникового, начала в современном литературном процессе, а также с попытками осмысления интеллектуальной истории XX века).

Изучение дневников русской эмиграции 1920;1930;х гг. и — как составной части этого корпуса текстов — дневников «незамеченного поколения» позволяет не только проследить особенности «дневниковой» традиции, лежащей в их основе и обусловивших формирование двух направлений развития этого жанра в русской литературе, но и представить его в соотнесенности с писательскими дневниками советской литературы.

Состояние научной разработанности проблемы. В современных исследованиях дневникового жанра рассматриваются общие черты поэтики и жанровых особенностей дневника как литературного произведения, предпринято описание целей и функций дневника, затронута проблема соотношения автора и героя в дневниковом тексте. Среди исследователей дневниковой прозы следует отметить работы (единственные на сегодняшний день монографические исследования жанра дневника) О. Г. Егорова (Егоров: 2002, 2003) и М. Ю. Михеева (Михеев: 2004, 2006) — а также научные статьи и диссертационные исследования Т. И. Голубевой (Голубева: 1990), Е. П. Гречаной (Гречаная: http://uni-persona.srcc.msu.ru), А. А. Зализняк (Зализняк: http://uni-persona.srcc.msu.ru), К. Р. Кобрина (Кобрин: 2003), Т. М. Колядич (Колядич: 1993, 1998), Е. Г. Местергази (Местергази: 2008), Е. Г. Новиковой (Новикова: 2005), К. С. Пигрова (Пигров: 2003), О. С. Сахно (Сахно: 2004) и др.

Современные филологические исследования жанра дневника и дневникового дискурса последних лет сосредоточены на описании генезиса жанра (О. Г. Егоров), поэтики и основных жанровых категорий, взаимодействия внутренней, устной, письменной речи в рамках дневникового текста, определении специфики дневникового дискурса, места дневника в ряду других автодокументальных жанров, описании дневников конкретных авторов, попытке определить жанровую специфику дневников писателей. Исследования дневников в филологической парадигме вписывается в изучение документалистики, психологические и психолингвистические исследования, разностороннее изучение феномена повседневности.

Основные направления в исследовании дневников базируются на следующих идеях: дневник — это биографический и исторический документ2- дневник отражает черты психики, поэтому анализ дневника позволяет проникнуть в подсознание и найти объяснение поступков его автора (О. Г. Егоров) — дневник — самостоятельный жанр документальной (автодокументальной) литературы (М. Ю. Михеев) — в дневнике формируется стиль, это «творческая лаборатория» писателядневники «романны» (В. Шкловский) — это своеобразное «философское произведение» (Б. Тарасов: 1997). Дневник — «литературный эквивалент жизни» (И. А. Паперно: 2003), это изучение своей личности в ее малейших проявлениях (К. С. Пигров) и т. д. Все названные особенности эти черты становятся особенно актуальными в XX веке, и в частности в литературе русского зарубежья.

Стоит также выделить исследования жанровой специфики дневника писателя О. Б. Бобровой (Боброва: 2007), Н. А. Богомолова (Богомолов: 1999), А. Н. Варламова (Варламов: 2003), Н. Ю. Донченко (Донченко: 1999), А. М. Колядиной (Колядина: 2006), Н. Г. Крюковой (Крюкова: 2000), А. М. Новожиловой (Новожилова: 2004), М. Паолини (Паолини: 2003), С. В. Рудзиевской (Рудзиевская: 2002). Следует подчеркнуть, что в сфере.

2 См., например: Розенблюм, Л. М. Творческие дневники Достоевского. — М., 1981; Эйхенбаум, Б. М. Молодой Толстой. — Л.- M., 1922; Эйхенбаум, Б. M. Лев Толстой. Семидесятые годы. — М., 1974. — С. 237 -241- Храпченко, М. Б. Лев Толстой как художник. — Л., 1974; Лакшин, В. Я. Толстой и Чехов. — М.: Сов. писатель, 1975. — 2-е изд. нспр.- Опульская, Л. Д. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1886 по 1892 год. -М., 1979.

В истории литературы дневники писателей используются обычно как документальный материал, подтверждающий какую-либо концепцию исследователя относительно творчества писателя, для комментария истории создания произведений и биографии писателя. Так, В. Я. Лакшин пишет о создании пьесы Л. Н. Толстого «Живой труп» (1900 г.): «Драма „Живой труп“ была той „художественной работой“, по которой, как пишет писатель, он „скучал“, занимаясь своими публицистическими статьями (запись 6 апреля 1900 года)». (Цит. по: Лакшин, В. Я. Толстой и Чехов. — M.: Сов. писатель, 1975. — С. 203). И нельзя полностью отрицать эту сферу использования дневника: И. А. Бунин, например, настаивал на использовании его дневников для извлечения достоверных фактов его биографии (Крюкова: 2000, 19). внимания ученых остаются авторы «первого ряда» — классики литературы XIX—XX вв.ека, некоторые деятели культурыинтерес исследователей состояния дневникового жанра в XX веке сосредоточен, в основном, на дневниках М. Пришвина, К. Чуковского, И. Бунина, 3. Гиппиус и др. (Варламов: 2003; Гринфельд: 2000; Гришина: 1995; Донченко: 1999; Егоров: 2002, 2003; Колядина: 2006; Новикова: 2005; Михеев: 2004, 2006; Шемякина: 2004).

В исследованиях литературного процесса русского зарубежья в основном преобладает обращение к художественным (в их числе и мемуаристика), публицистическим и философским произведениям. В последнее десятилетие появляются работы, обращающиеся к дневниковому наследию писателей-эмигрантов, но материалом исследований становятся либо дореволюционные дневники, либо записи, созданные в 1917;1919 годы, при этом дневник предстает, прежде всего, как исторический источник. Среди таких научных работ представляют интерес исследования Н. Б. Лапаевой (Лапаева: 2005), Е. Л. Менегальдо (Менегальдо: 1996), — ' О. В. Скроботовой (Скроботова: 2006).

Из представленного обзора мы видим, что в науке о литературе дневник занимает особую нишу и как источник информации, и как объект исследования. Но изучение дневникового жанра в литературном процессе эмиграции сводится в основном к определению документальной и исторической значимости текста, тогда как поэтика является практически неразработанной сферой.

Дневник писателя как жанровое образование также является достаточно изученным явлением, но и в этой теме остаются некоторые дискуссионные моменты: границы понятия «дневник писателя», характер дискурсивности дневникового текста, проблемы межжанрового синтеза в системе дневникового дискурса.

Помимо отдельных научных статей, изучающих специфику «дневниковости» как формы повествования в художественных произведениях писателей-эмигрантов, их дневники рассматриваются в основном как источник сведений о повседневной жизни, истории создания произведений, творческой биографии писателя. Все это обусловливает необходимость и актуальность целостного комплексного анализа жанра писательского дневника эмиграции.

Научная новизна работы состоит в том, что:

• диссертация представляет собой первое монографическое исследование, посвященное жанровой специфике дневников писателей русской эмиграции 1920;1930;х гг.;

• на широком эмпирическом материале представлены типология и анализ жанрово-стилевых особенностей дневников писателей эмиграции с учетом принципов автометаописания, обусловленных онтологическим характером литературы эмиграции;

• впервые к исследованию дневникового жанра применяется категория дискурсивной модели, что открывает новые возможности для комплексного филологического исследования.

Объектом исследования является дневник писателя как жанр художественно-документальной прозы. Предметом — жанровая специфика и типологическая характеристика писательского дневника как феномена литературного процесса русского зарубежья 1920;1930;х годов.

Цель диссертации — исследовать жанровое своеобразие и типологические особенности дневника писателя в контексте авторского сознания, сформированного онтологией эмиграции. Целью исследования определяются конкретные задачи работы:

• систематизировать категориальный аппарат исследования дневника как автодокументального жанра;

• рассмотреть типологию писательского дневника в литературе русского зарубежья;

• на основе предложенной модели дневникового дискурса исследовать специфику авторского сознания и его трансформации в различных жанровых типах дневниковых текстов;

• охарактеризовать особенности пространственно-временной организации дневникового жанра в типологическом аспекте и индивидуально-авторских системах прозы русского зарубежья 1920;1930;х гг.;

• исследовать характер взаимодействия и синтеза различных жанрово-родовых форм в писательских дневниках разных типов.

Материалом исследования служат дневники и дневниковые записи писателей первой эмиграции: И. А. Бунина, 3. Н. Гиппиус, Б. К. Зайцева, М. И. Цветаевой, Б. Ю. Поплавского, Г. Н. Кузнецовой. В качестве контекста привлекаются дневники А. М. Ремизова, В. Н. Буниной, М. И. Васильчиковой, М. М. Пришвина К. И. Чуковского, А. Н. Афиногенова и др.

Хронологические рамки диссертационного исследования ограничены 1920;1930;ми гг. Это связано как с особой характеристикой «первой волны» русской эмиграции (исторические условия, специфика авторского сознания, ориентированная на мифологические стереотипы, ведущие идеи времени и художественные предпочтения, определенные эпохой), так и с качественным состоянием литературного процесса, в котором участвовали признанные классики русской литературы, олицетворявшие преемственность литературной традиции, что позволяет назвать этот период знаковой эпохой в развитии русской (русскоязычной) литературы XX века.

Методология исследования определяется принципами сравнительно-типологического и системно-структурного методов анализа литературы. Данная методология предполагает выявление теоретических аспектов взаимосвязи частного и всеобщего (субъективного и объективного) как онтологической основы дневника писателя. Структурный подход позволяет определить место и значение отдельных элементов жанровой формы, составляющих модель дневникового дискурса.

Исследование в своих основах опирается на комплексный подход к анализу литературного произведения. В соответствии с целью и задачами исследования привлекаются частные методы и методики анализа литературных произведений: мотивный, лингвокультурологический и лингвостилистический анализ. Кроме того, поскольку литературоведческое исследование подразумевает ту или иную степень интерпретации текста, можно говорить о герменевтической интенции настоящей работы. Теоретическую базу диссертации составили:

• исследования в области истории и культуры русской эмиграции (Р. Герра (Герра: 2004), А. М. Зверева (Зверев: 2003), М. В. Назарова (Назаров: 1992) и др-);

• исследования литературного процесса русского зарубежья как целостности (В. В. Агеносова (Агеносов: 1998), Д. Глэда (Глэд: 1991), В. Крейда (Крейд: 1994), JI. А. Мнухина (Мнухин: 2008), О. Р. Демидовой (Демидова: 2001, 2003), Г. П. Струве (Струве: 1996), и др.);

• исследования творчества отдельных авторов эмиграции (JI. Н. Бронской (Бронская: 2000, 2001, 2007), А. М. Любомудрова (Любомудров: 2001),.

A. К. Бабореко (Бабореко: 2004), Н. О. Осиповой (Осипова: 2000, 2004) и др.);

• исследования в сфере теории и поэтики жанров и процессов жанрообразования (Б.М. Гаспаров (Гаспаров: 1994), Л. Я. Гинзбург (Гинзбург: 1976), Г. Г. Елизаветиной (Елизаветина: 1977, 1982), Н. Л. Лейдермана (Лейдерман: 1982), Е. Г. Местергази (Местергази: 2008), Н. А. Николиной (Николина: 1986, 2002), Б. М. Эйхенбаума (Эйхенбаум: 1986) и др.);

• исследования в области теории хронотопа (М. М. Бахтина (Бахтин: 1975), Ю. М. Лотмана (Лотман: 1988), В. Н. Топорова (Топоров: 1983), Б. А. Успенского (Успенский: 2000) и др.);

• исследования психологии творчества и категории автора (Л.С. Выготского (Выготский: 1965), Б. О. Кормана (Корман: 1972), Ю. В. Манна (Манн: 1991),.

B. В. Нурковой (Нуркова: 2000), Е. Г. Эткинда (Эткинд: 1999) и др.);

• исследования в области стиля и языка художественного произведения (В. В. Виноградова (Виноградов: 1980, 2003), Г. О. Винокур (Винокур: 1991), Т. ван Дейка (Дейк: 2000), М. Фуко (Фуко: 1996) и др.);

• исследования автометаописательного потенциала художественного текста в связи с теорией метатекста (М. М. Бахтина (Бахтин: 1977), Ю. М. Лотмана (Лотман: 1988, 1997), Р. Д. Тименчика (Тименчик: 1974, 1975), Ю. Н. Тынянова (Тынянов: 1977), Т. В. Цивьян (Цивьян: 1974) и др.);

• работы по теории мотивного анализа (Б. М. Гаспарова (Гаспаров: 1995), А. К. Жолковского (Жолковский: 1992), И. В. Силантьев (Силантьев: 1999, 2004) и др.);

• работы по семиотике поведения, разработанной в трудах представителей Тартуско-московской школы (Ю. М. Лотмана (Лотман: 1988), И. А. Паперно (Паперно: 2003, 2004), Ю. С. Степанова (Степанов: 1971,1985) и др.).

Положения, выносимые на защиту:

1. Дневник писателя как жанр автодокументальной прозы обладает специфическими чертами поэтики (субъективно организованный хронотоп, синтез лирического и эпического начал, использование художественно-выразительных средств языка и поэтического синтаксиса для достижения эстетического эффекта), которые определяют не только его место среди других автодокументальных жанров (в том числе и по отношению к традиционно-бытовому дневнику), но и связи с художественными текстами. Дневник писателя в большей степени, чем традиционно-бытовой дневник, обладает потенциалом мифотворчества и автомифологизации.

2. В литературе русского зарубежья 1920;1930;х годов дневник писателя является ярким проявлением жанровых исканий эпохи, обусловленных онтологическими характеристиками эмигрантского сознания. Актуализация дневника как жанра автодокументальной прозы связана со специфическими условиями культурной ситуации эмиграции и формированием эмигрантского сознания, для которого характерны маргинальность, тяга к мифотворчеству, проявление экзистенциального одиночества и заброшенности, стремление сохранить родную культуру, мистицизм, иррационализм и отражение религиозного опытастремление к автометаописанию и исповедальности (возможность взглянуть на себя как на другого — со стороны и «изнутри»). Дневник писателя в литературе русского зарубежья становится инструментом самопознания и самореализации.

3. Соединение традиций Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского и более поздней традиции дневниковой прозы В. В. Розанова создает предпосылки для формирования особого дневникового дискурса, прежде всего проявившегося в символистской литературе. Эта русская литературная традиция становится основой для дальнейшего развития жанра дневника писателя в литературе эмиграции.

4. Анализ форм художественного воплощения авторского сознания позволяет выделить три жанровых типа дневников писателей русского зарубежья: описательно-фиксирующий, экзистенциальный и синтетический. Жанровая типология дневников писателей, основанная на принципах авторского сознания и жанровых категорий (хронотоп, межжанровый синтез и др.) реализуется и в частных дискурсивных практиках, и в моделях дневникового дискурса писателей-эмигрантов.

5. Дискурсивность дневникового текста выражается во взаимосвязи текстовых (структура и композиция текста, синтаксис, авторская пунктуация, художественно-выразительные средства, визуализация текста) и внетекстовых параметров (частота записей, степень публичности и т. п.), которые становятся средством, необходимым для адекватной передачи содержания дневника — внутренней жизни личности. Именно дискурсивность (то есть фиксирование процесса записывания) становится той чертой дневника, которая выделяет его в ряду других автодокументальных жанров.

6. Модели дневниковых дискурсов формируются под влиянием двух основных факторов: традиции жанра дневника (форма и стиль записей) и специфической ситуации ведения дневника. Определяющими характеристиками модели дискурса становятся: тип авторского сознания, характер художественно-документального моделирования мира, синтактика, прагматика и репрезентация дневникового текста. В дневниках писателей реализуются следующие модели дискурсов: риторическая модель (дневник Б. К. Зайцева, 3. Н. Гиппиус, И. А. Бунина) и игровая модель (дневники Б. Ю. Поплавского, Г. Н. Кузнецовой, М. И. Цветаевой).

7. Авторское сознание как способ проявления субъективно-личностного начала дневникового дискурса формирует специфику пространственно-временных координат, создает особую художественную реальность. Систему хронотопа дневников эмиграции отличает преобладание двух комплексов мотивов: мотива пути, выраженного как в пространственных, так и в хронологических представлениях, и мотива установления/преодоления границы.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении подхода к анализу жанра и жанровых систем в литературе, в использовании категориального аппарата смежных филологических дисциплин и применении его возможностей в изучении жанрово-стилевых процессов. Применительно к автобиографическим и автодокументальным жанрам предлагаемая методика анализа дневникового жанра раскрывает новые возможности в подходе к исследованию автодокументальной прозы. Теоретические установки и выводы диссертации могут быть использованы в разработке смежных проблем литературоведения.

Практическое значение диссертации определяется возможностью применения ее материалов и выводов в учебном процессе, при разработке лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров по истории и теории литературы, в процессе монографического изучения творчества отдельных писателей.

Апробация диссертации. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы ВятГГУ, получили отражение в докладах конференций, а также в 13 публикациях по теме диссертации.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии, включающей 239 источников. Общий объем диссертационного сочинения составляет 189 страниц.

Заключение

.

В современных исследованиях дневник писателя изучается как относительно самостоятельное явление. Его типологическое своеобразие обусловлено и внешними факторами (профессиональная принадлежность автора, тенденция к публичности текста, синтез функций различных автодокументальных жанров), и собственно дневниковой поэтикой.

Помимо традиционных признаков: синхронность, установка на исповедальность и правдивость, документальность, дискурсивность, -поэтика дневника писателя дополняется такими чертами, как установка на художественно-эстетический эффект, символико-философский подтекст, тенденция к мифотворчеству и публичности, особая сюжетно-композиционная структура и образная система. Специфическая поэтика дневника писателя, определяемая установкой на художественную преднамеренность текста, устанавливает его отличие от традиционно-бытовых дневников.

Соединение биографического и художественного начал дневника писателя создает особую ситуацию, когда проявляется способность текста к автомифологизации его автора, так как дневник не просто воспроизводит жизнь, а конструирует и реконструирует ее под определенным углом зрения. В процессах автомифологизации и автометаописания происходит осмысление собственного «Я» как другого.

Складывание единого культурно-исторического пространства русского зарубежья проходило параллельно с нараставшим внутренним расколом внутри диаспоры и во многом определяется феноменом эмигрантского сознания. Эти неоднозначные явления культуры русского зарубежья проявились в закономерном росте интереса к слову, прежде всего, к русскому слову, русской классической литературе, художественной рефлексии событий. Итогом этих исканий стали многочисленные художественные, публицистические, философские произведения об эмиграции и эмигрантахформируется специфическая литература эмиграции, литература русского зарубежья. Автодокументальная проза — дневники, мемуары, записные книжки — составляет значительную часть литературного процесса русского зарубежья. Дневниковая проза формирует специфическую эмигрантскую культуру и «эмигрантский миф».

Особая миссия эмигрантов — «сохранить», «унести с собой» Россиюпотребовала обращения к собственному жизненному опыту, который во всей полноте возможно было передать в форме дневников. Культурная ситуация эмиграции создает условия для формирования специфического сознания, реализованного в различных автодокументальных жанрах (в том числе и дневнике писателя).

Актуализация дневника (в рамках автодокументалистики) связана, таким образом, со специфическими условиями культурной ситуации эмиграции и формированием эмигрантского сознания, для которого характерны маргинальность, тяга к мифотворчеству, иллюзорность, проявление экзистенциального одиночества и заброшенности, оставленности, стремление сохранить русскую культуру, мистицизм и иррационализм — интерес к снам, видениям, мистическому опыту, религии.

Обращение к жанру дневника в литературе русского зарубежья определяется также рефлексией психоанализа, психоаналитической и экзистенциальной прозы (Ф. Кафка, М. Пруст), переосмыслением в контексте русской классической литературы (прежде всего, творчества JI. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, в том числе и их дневникового наследия), дневников «серебряного века».

В русской литературе первой половины XX века автодокументальная проза занимает особое место: творческой интеллигенции было свойственно желание определить собственное присутствие в мире, показать значительность своей личности и жизни. Дневники были широко распространены в среде символистов, где возникают идеи жизнестроения, особой связи событий частной жизни и законов мироустройства, удовлетворявшие потребность в самоидентификации.

Творческое переосмысление традиций Ф. М. Достоевского, JI. Н. Толстого в контексте культуры «серебряного века» создает особый дневниковый дискурс. Тенденция к публичности и публицистичности соединяется в нем со стремлением вскрыть сокровенные тайны, описать интимные переживания личности. При этом сокровенное переживается и описывается как публичное, а события исторические, общественные получают субъективное прочтение, становятся личностно значимыми.

Основываясь на принципах авторского сознания и жанрообразующих категорий, мы (с определенной долей условности) выделяем три жанровых типа дневников писателей: описательно-фиксирующий, экзистенциальный и синтетический.

Наиболее тяготеет к традиции «классического» дневника описательно-фиксирующий жанровый тип, представленный дневниками И. А. Бунина, 3. Н. Гиппиус, Б. К. Зайцева.

Экзистенциальное мировоззрение и стиль выражены в экзистенциальном жанровом типе, воплощенном в дневнике М. И. Цветаевой.

Синтез свойств описательно-фиксирующего и экзистенциального жанрового типов отличает дневники писателей «незамеченного поколения» — Б. Ю. Поплавского и Г. Н. Кузнецовой. Для авторов молодого поколения эмиграции дневник становится способом творческой реализации, воспринимается как пространство некой игры, реализующей маску-двойника автора.

С жанровой типологией связаны и модели дневниковых дискурсов, и поэтика текстов, и хронотоп как важнейшая жанрообразующая категория.

Дискурсивность дневникового текста выражается во взаимосвязи текстовых (структура и композиция текста, синтаксис, авторская пунктуация, художественно-выразительные средства, визуализация текста) и внетекстовых параметров (частота записей, степень публичности и т. п.), которые становятся средством, необходимым для адекватной передачи содержания дневника — внутренней жизни личности.

Общими лингвистическими характеристиками дневникового дискурса являются: сочетание монологической и диалогической речи, интертекстуальность, сочетание средств внутренней, устной и письменной речи, книжного и разговорного стилей, приводящие к сложной взаимосвязи субъекта и объекта повествования. Таким образом, дневник включается в ситуацию коммуникации и автокоммуникации.

Определяющими характеристиками модели дискурса мы видим: тип авторского сознания, авторская модель мира, лингвистические параметры дневникового текста, его прагматика и репрезентация. В писательских дневниках реализуются следующие дискурсивные модели: риторическая модель (дневник Б. К. Зайцева, 3. Н. Гиппиус, И. А. Бунина), игровая модель (дневники Б. Ю. Поплавского, Г. Н. Кузнецовой, М. И. Цветаевой).

Исследование соотношения эпических, лирических и драматических фрагментов показывает, что дневник писателя отличает ориентация на жанрово-родовой синтез и художественно-эстетический эффект.

В дневниковом дискурсе писателей русской эмиграции категории времени и пространства приобретают онтологическое значение. Осваиваемые пространство и время становятся структурообразующими элементами дневника.

В системе хронотопа дневников эмиграции преобладают два комплекса мотивов: мотив пути, выраженный как в пространственных (пути, духовного пути), так и в хронологических (мотив течения времени) представлениях, и мотив установления/преодоления границы.

Семантика мотивов и образов пути в дневниках эмиграции связана как с индивидуально-авторским восприятием времени и пространства, так и с воплощением эмигрантской картины мира. Онтологический характер оппозиций прошлое-настоящее и свое-чужое формируют символикофилософский подтекст пространственно-временных координат текста и определяет их взаимосвязь. Эта целостность и взаимосвязь позволяет соотносить дневниковый хронотоп с мифологической моделью мира, где время и пространство составляют единство.

Образ границы и связанный с ним мотив преодоления/восстановления границы достаточно репрезентативен в художественном творчестве русского зарубежья. Феномен границы в эмигрантском сознании влияет на формирование особой картины мира, основанной на мифе «изгнанничества» и мифологии дороги. Символический смысл границы получают как образы хронотопа (улица, фонарный столб, дерево, окно, зеркало и зеркальные поверхности), так и явления дневникового дискурса: средства лексики, синтаксиса и графики, обладающие определенным спектром ассоциаций.

Таким образом, мотивная структура текстов дневников позволяет определить закономерности дневникового дискурса эмиграции в целом: восприятие явления эмиграции в 1920;1930;е годы, как ситуации изгнания и мессианства, постоянного движения и неуспокоенности, стремление к надежности и защите своего мира.

Предлагаемая методика анализа дневников писателей определяет и дальнейшие перспективы изучения темы: выявление особенностей жанра в литературе 1940;х годов, и второй половины XX века, сопоставление дневниковых дискурсов диаспоры и метрополии соответствующих периодов, анализ дневников писателей с учетом жанрообразующих категорий и форм выражения авторского сознания, исследование связей дневников и художественного творчества.