Естественно-научные предпосылки психоанализа

Э. Фромм в работе «Величие и ограниченность теории Фрейда» отмечает, что на формирование концепции австрийского психиатра огромное влияние оказала наука XIX—XX вв. Достижением Нового времени явилось открытие природы как радикально нового феномена. Природа впервые предстала перед исследователем как чуждая сила. Вместе с тем ученые приступили к изучению ее законов.

В конце XIX в. родилась идея о взаимосвязи природных процессов и явлений. Фрейд, безусловно, находился под влиянием так называемого вульгарного материализма в творчестве К. Фохта, Я. Молешотта и Л. Бюхнера. Не случайно психические процессы нередко трактуются Фрейдом в духе общих биосферных принципов.

Существование биосферы Земли как определенной природной системы выражается в первую очередь в круговороте энергии и веществ при участии всех живых организмов. Идея этого круговорота была изложена немецким натуралистом Я. Молешоттом. Предложенное в 1880-х гг. подразделение организмов по способам питания на три группы немецким физиологом В. Пфеффером (1845−1920) было крупным научным обобщением, способствующим пониманию основных процессов обмена в биосфере.

Самое большое воздействие на концепцию Фрейда оказала, несомненно, теория Ч. Дарвина. Но Фрейд, подобно Дарвину, не мог поверить в линейное происхождение, т. е. в прямую зависимость изолированных симптомов от дефектов мозга. В разнообразии симптомов он стал искать общий принцип, борьбу за равновесие, столкновение сил. Он был убежден в том, что искомый феномен имеет тайную историю. Выслушивая откровения находящихся под гипнозом пациенток, он обнаружил, что они отчаянно и упорно предлагают ему ряд воспоминаний, которые иногда напоминают вариации на одну и ту же тему, а эта тема, в свою очередь, нередко присутствовала в событии, служившем исторической моделью происходящего.

Когда Фрейд занимался реконструкцией прошлого своих пациентов, его посетила страшная догадка: подобные конфликты, в сущности, переживают все. Он понял, что люди, как правило, не помнят и не осознают многого из того, что было важным для них в детстве, мало того, не желают помнить. Здесь начинает вырисовываться личная предыстория, не менее важная для психологии, чем биологическая предыстория Дарвина для биологии.

В цепочке последовательных воспоминаний Фрейд прослеживал тенденции, которые, подобно тропинкам, вели к травматическому прошлому. Травмирующие воспоминания принимали форму психических отклонений, препятствуя взрослению. Таким образом, прежний поиск поражений мозга на ранних стадиях развития организма уступил место поиску травматических событий в забытой предыстории пациента, в его раннем детстве.

Конечно, по мысли Э. Эриксона, психология более других наук пригодна для переноса в нее приемов мышления из других областей знания. Природа вещей или, вернее, логический подход человека к вещам таковы, что аналогии нередко выявляют истинные соответствия. Однако история психологии свидетельствует и о том, насколько медленно и неохотно человек применяет к себе методы наблюдения, испробованные на остальной природе. Конечно, человек как наблюдатель некоторым существенным образом исключен из наблюдаемого мира. Поэтому в свете новых способов мышления человек вынужден все чаще и чаще определять себя заново. Только так человек способен мудро, а не бесплодно сохранять свое отличие от остальной природы.