Современное взросление. 
Психология подросткового возраста

Процесс взросления, составляющий сущность переходного, подросткового периода, во многом определяется представлениями о взрослости, которые складываются в той или иной культуре на определенном этапе ее развития. Когда, в каком возрасте человек может считаться взрослым? Какие требования предъявляет социум к взрослому человеку? По каким критериям можно определить, состоялся ли этот переход? Когда и на основании чего сам растущий человек начинает считать себя взрослым? Ответы на эти вопросы заметно трансформировались на протяжении последних десятилетий.

Есть все основания полагать, что развитые страны сегодня характеризуются описанным, а точнее сказать, предсказанным М. Мид переходом от пости кофигуративного типа культур (постфигурации и кофигурации) к префигуративному типу культуры (префигурации). Это, в первую очередь, проявляется в изменении взаимоотношений между поколениями: взрослые перестают быть единственным и неоспоримым источником знаний для молодых, опыт родителей теряет для детей ту ценность, которую имел в постфигурации и, пусть меньшую, — в кофигурации. Образно М. Мид описала это так: «Еще совсем недавно старшие могли говорить: „Послушай, я был молодым, а ты никогда не был старым“. Но сегодня молодые могут им ответить: „Ты никогда не был молодым в мире, где молод я, и никогда им не будешь“»^[1].

Такая культурная трансформация стирает психологические границы между детством и взрослостью и уже поэтому не может не приводить к серьезным изменениям подросткового этапа развития. Гротескно описывает современную ситуацию взросления Н. Постман. С его точки зрения, в современной культуре остались лишь три возрастных периода. Границы двух из них — младенчества и старости — определены биологически, а между ними «группа неопределенного возраста, где всем между 20—30 годами, и они остаются в таком состоянии, пока не наступит пенсия»^[2].

Несмотря на то, что возраст 18 лет (в некоторых странах 21 год) официально считается началом взрослости, в XXI в. ученые получают все больше данных о том, что между завершением подросткового возраста и началом зрелости фиксируется достаточно длительный, почти 10-летний период (практически до 30 лет), который уже не является в собственном смысле подростковым, но еще и не становится взрослым. В часто в последнее время цитируемой статье Джеффри Арнетта, психолога из Мэрилендского университета, опубликованной в 2000 г., автором был предложен термин emerging adulthood который можно перевести как «нарождающаяся взрослость»^[3]. Встречаются также переводы «становление взросления» и «взросление в развитии». Для Дж. Арнетта важен акцент протяженности этого периода, вызванной сложностью для молодого человека обретения себя в современном мире. Психолог также подчеркивает растущую вариативность путей и темпов взросления: современные показатели, критерии, маркеры взрослости оказываются различными на разных путях взросления и, что особенно интересно, они непоследовательны и обратимы.

В пользу высказанной точки зрения приводятся следующие аргументы. В последние десятилетия во многих развитых странах увеличивается возраст вступления молодых людей в брак. Например, если в Соединенных Штатах в 70-х гг. прошлого века средний возраст вступления в брак для девушек был 20,8, а для юношей — 23,2 лет, то в 2008 г. он составил соответственно 26,2 и 28 лет (рис. 1.3). Психолог отмечает, что классические признаки взрослости — брак, рождение детей, материатьная независимость, отдельное от родителей проживание — в США сегодня перестают выполнять функцию маркеров взрослости. Если в 70-х гг. прошлого века этим критериям взрослости отвечали до 70% молодых американцев, то в 2000 г. таких было уже менее 50%^[4][5].

Рис. 1.3. Средний возраст вступления в брак в США (1970—2010 гг.)²

—?—Мужчины, — -? — женщины На более поздний срок отодвигается и время рождения детей. В ряде развитых стран средний возраст, в котором у женщины появляется первый ребенок, в наши дни приближается к 30 годам. Изменяется и отношение к работе. С одной стороны, для многих юношей и девушек построение карьеры оказывается более важным, чем создание семьи, а с другой, — поиск своего профессионального пути продолжается на протяжении всего периода нарождающейся взрослости.

Меняются и взаимоотношения с родителями. Если еще в конце XX в. молодежь стремилась к экономической и эмоциональной независимости от родителей, то современные молодые люди не только не хотят избавиться от родительской опеки, но, напротив, все больше демонстрируют потребность в родительской поддержке, как материальной, так и эмоциональной. Они как будто хотят подольше оставаться детьми, предпочитая подольше жить совместно с родителями. Для таких людей появилось даже специальное название — кидалты (kid-adult — в буквальном переводе ребенок-взрослый). Это ярче всего проявляется в тех странах, где еще совсем недавно молодые люди практически сразу после окончания школы начинали жить самостоятельно (в студенческом кампусе, на съемной квартире и т. п.), а родители, в том числе и состоятельные, сознательно лишали своих подросших детей материальной поддержки.

В проведенном в 2012 г. исследовании Университета Кларка, где работает Дж. Арнетт, было показано, что половина американцев в возрасте от 18 до 29 лет не считают себя взрослыми. В исследовании, опубликованном в 2014 г., приведены данные по респондентам в возрасте от 25 до 39 лет, которые, по сути, переворачивают устоявшееся представление о модели взросления. Эта модель описывает движение, которое можно условно обозначить как движение от «Мы» к «Я». Если подросток отчаянно стремится присоединиться к группе, потому что только так он может понять, кто он такой, то у взрослого человека «Мы» отходит на второй план, а на первый выходит уникальное и неповторимое собственное «Я». В исследовании 2014 г., о котором мы говорим, выявлено следующее: современное поколение вступающих во взрослую жизнь американцев оказывается поколением, которое от «Я», взрослея, переходит к «Мы», обретая при этом традиционные подростковые черты: ощущение свободы, беззаботного наслаждения радостями бытия, и, игнорируя реальность, ожидает того же в дальнейшем^[6][7]. Статью, посвященную взрослению по-американски, М. Золотухина предваряет эпиграфом из Скотта Фитцджеральда: «Взросление — чертовски трудная штука, гораздо легче перейти из одного детства в другое». И похоже сегодня, в XXI в., это можно отнести ко все большему количеству молодых людей^[8].

Во многих странах Запада, наиболее отчетливо в США, зафиксирован новый феномен, получивший название «дети-бумеранги» (boomerangchild). Термин уже вошел в американский толковый словарь Мерриама — Вебстера. Детьми-бумерангами называют молодых людей, которые после окончания школы, в соответствии со сложившейся ранее традицией вначале пробуют жить самостоятельно, но затем довольно быстро возвращаются в родительский дом. Так, в 2010 г. более половины 18—24-летних американцев жили с родителями, из них более ¾ были удовлетворены этим обстоятельством. Родители также в основном оказываются этим довольны.

Однако в целом современное американское общество озабочено увеличением числа молодых людей, которые в возрасте 25 и более лет предпочитают проживать с родителями, «сидя на их шее». Для таких было придумано название «твикстеры». Твикстер — неологизм от английского twixt — между, т. е. человек, находящийся между детством и взрослостью. Твикстеры обычно либо сидят без работы, либо часто меняют ее в надежде найти не только высоко оплачиваемую, но и интересую. Примерно по той же причине они часто меняют и сексуальных партнеров, чтобы в конце концов найти ту или того, с кем можно было бы создать счастливую семью (как правило, после 30 лет). Сфера потребления твикстера характеризуется тем, что даже в случае хорошего заработка они не тратят своих денег ни на родительскую семью, ни на дом, в котором проживают, а только на развлечения, путешествия, модную одежду, гаджеты и прочие игрушки.

Описанный феномен характерен не только для США, но и для других развитых стран. В Италии таких молодых людей называют bamboccioni (большие мальчики-куклы), в Англии — sponge (губка) и basement-dweller (подвальный житель, поскольку им как временное жилье часто отводят комнату в подвальных помещениях дома), в Германии — nesthocker (слово, не имеющее прямого перевода и образованное от nest — гнездо и hock — клюка, опора), иными словами, «птенец, не вылетающий из гнезда» — отеля «Мама», в Японии — жестко и прямо — parasitesingle (одинокие паразиты).

Описанный феномен объясняется по-разному. Психологи в лице Дж. Арнетта склонны интерпретировать его как последовательно удлиняющийся мораторий, который могут предоставить богатые страны молодым людям для экспериментирования, поиска себя, своей идентичности. И этот мораторий необходим, поскольку во все более сложном мире на пути индивидуального развития все труднее обрести свою индивидуальность. Социологи и экономисты, напротив, рассматривают поведение твикстеров как уход от реальности, связанный со страхом перед будущим, перед взрослой жизнью. «Для многих молодых людей, — пишет об этом А. А. Галеева, анализируя зарубежные источники, — возможность свернуться „калачиком“ в своей комнате, включив „Звездные войны“, является иллюзорным способом уйти от внешнего мира»^[9] с его непредсказуемостью, экономическими трудностями, которые, в частности, приводят к высокому уровню безработицы среди молодежи. При любом объяснении речь идет о феномене, отражающем процесс развития личности в контексте индивидуалистической культуры, где одной из важнейших ценностей является личная независимость^[10].

Проблемы современного взросления в рамках коллективистической культуры рассмотрим на примере Китая. Начнем с того, что до сих пор здесь сильны традиции конфуцианства, которые предполагают значительно отличающийся от западного тип связи детей с родителями. Эти традиции предписывает ребенку уважать родителей и пожизненно заботиться о них как материально, гак и в реальных взаимоотношениях, включая совместное проживание даже после того как сын или дочь заводят свою собственную семью. Родители, в свою очередь, также в течение всей жизни должны заботиться о своих детях: поучать их, контролировать поведение с тем, чтобы дети не совершали ошибок, не вступили на неправильный путь. Это никогда не делается прямо, в лоб. В китайской культуре выработана целая система воздействия родителей на детей, которая позволяет говорить о «скрытом контроле». Если на Западе экспериментирование, собственные пробы и ошибки являются магистральным путем взросления и обретения себя, то в Китае учеба на собственных ошибках — это недоработка родителей, долг которых сделать все для того, чтобы ребенок этих ошибок не совершал.

Такой стиль воспитания гонконгский психолог Чинг-ман Лам называет «стратегическим авторитарным воспитанием». Глубокая связь детей и родителей определяется традиционными китайскими принципами организации общественных отношений: «бао» («взаимность»), «гуаньси» («связи») и «гуань» («управление»)^[11].

В традициях коллективистической культуры, не только китайской, но и японской и др., отношения человека с другими людьми видятся как иерархия зависимостей: от кого-то зависишь ты, кто-то зависит от тебя. Поэтому цель воспитания — научить ребенка существовать в системе разного рода зависимостей, и уметь вписаться в определенную группу (в семье, на работе), интересам которой человек подчиняет свои интересы. Родители придают социальным взаимодействиям даже большее значение, чем исследовательской активности (высоко значимой для индивидуалистической культуры), целенаправленно содействуя развитию сильной зависимости ребенка от родителей. Такая зависимость расценивается как высоко адаптивная характеристика, способствующая развитию общественной ориентации.

В этом контексте привлекают внимание феномены, характеризующие процесс взросления в современном Китае. Описанные традиции семейного воспитания сильны и сегодня. Они одновременно ускоряют и замедляют процесс взросления. Показательны результаты опроса 207 студентов разных факультетов одного из университетов Пекина (113 девушек и 94 юноши), средний возраст — 20,54 года. На вопрос: «Достигли ли Вы зрелого возраста?» больше половины (59%) респондентов ответили «да», 35% — «в чем-то да, в чем-то нет», и только 6% сказали категоричное «нет»^[12] (сравните эти данные с тем, что было описано выше о взрослении в США).

Относительная быстрота перехода к восприятию себя взрослым связана в числе прочего с фактическим отсутствием в современной социокультурной ситуации Китая такого периода, когда человек уже обретает независимость, в том числе финансовую, но еще не обременен социальной ответственностью и может предаваться удовольствиям и поиску себя (такой период принято называть «мораторием», о чем подробнее речь пойдет ниже).

Молодой китаец не может себе позволить экспериментировать ни с выбором профессии, ни с выбором места работы (конкуренция на рынке труда слишком велика), у него нет ни времени, ни возможностей на проигрывание различных жизненных сценариев. Жизнь заставляет его максимально быстро сделать профессиональный выбор и начать движение по карьерной лестнице.

Но одновременно китайцы в определенном смысле остаются «вечными детьми», всю жизнь сохраняя зависимость от родителей, тесную связь с ними. Для китайских подростков не характерен период бунта. Даже испытывая недовольство и раздражение чрезмерным родительским контролем, они тем не менее подчиняются ему, так как конфуцианское требование подчиняться оказывается по-прежнему достаточно сильным.

В последние 20—30 лет в китайском обществе наблюдается мода на так называемую кавайность (от китайского — вызывать любовь) — способность своим внешним видом и манерой поведения вызывать у других людей чувство нежности, желание защитить, позаботиться. «„Кавайность“, — пишет Е. Кузьмина, — появилась на Тайване в середине 1990;х, в пору активной эмансипации тайваньских женщин. По мере обретения женщиной независимости и отхода от традиционной модели, в которой все женские роли реализовались внутри семьи, конфуцианский идеал скромной и послушной жены, благоговеющей перед мужчиной, все больше терял привлекательность. „Кавайность“, или инфантильная женственность, позволяла хотя бы внешне сгладить возникшее противоречие»^[13]. Постепенно кавайность распространилась и на молодых мужчин, причем это характерно не только для Китая, но и для других стран Дальневосточного региона. Кавайность как специфическая иллюзия молодости, если не детства, оказывается оборотной стороной раннего взросления, что свидетельствует о сложности, неоднозначности процессов взросления в современных коллективистических культурах.

Происходящий сегодня переход к префигуративному типу культуры, с разговора о котором мы начали этот параграф, размывает не только границы между детством и взрослостью, но и границы между странами и культурами. И М. Мид также об этом писала, отмечая, что если раньше, несмотря на долгую историю развития кофигуративных механизмов передачи культурного опыта, существовали большие различия в культурном багаже, которым владели представители разных слоев общества в разных странах, различия в опыте народов, населявших разные уголки земного шара, то сегодня благодаря кардинально изменившейся системе коммуникации в связи с приходом Интернета «у молодых людей возникла общность опыта, того опыта, которого никогда не было и не будет у старших. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых людей повторения своего беспрецедентного опыта перемен, сменяющих друг друга. Этот разрыв между поколениями совершенно нов, он глобален и всеобщ»^[1].

В завершение разговора о проблемах современного взросления выделим наиболее важные его характеристики.

Во-первых, переход от детства к взрослости существенно удлиняется, простираясь до 30 и даже более лет. В разных странах и культурах это выражается в разных формах и описывается разными терминами. Наряду с данными психологических, социально-психологических, социологических и культурологических исследований, аргументом в пользу необходимости раздвинуть временные рамки переходного от детства к взрослости периода стали полученные в последние годы данные нейронаук. Доказано, что мозг развивается, по меньшей мере, до 25 лет. До этого времени продолжается развитие мозговых структур, отвечающих за эмоциональный контроль и когнитивную деятельность высокого уровня, за планирование и предвидение последствий своих решений, за контроль импульсов, сопоставление риска и результата^[15].

Во-вторых, происходит изменение критериев (маркеров) взрослости. Если ранее в качестве таковых выступали объективные, внешние критерии (финансовая независимость, создание семьи и рождение ребенка, начало профессиональной деятельности, отдельное от родителей проживание), то в последние годы такие маркеры становятся все более субъективными, внутренними (субъективное восприятие себя как взрослого человека, ответственность за принимаемые решения и поступки).

В-третьих, наблюдается последовательный отход от нормативного понимания как маркеров, сроков, так и путей достижения взрослости: люди, принадлежащие к разным социальным слоям, к разным культурам, воспитывающиеся в разных семьях, идут к взрослости разными путями и достигают ее в разное время.

Знание проблем современного взросления является важным ключом к пониманию подросткового возраста.

• [1] Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. С. 360.
• [2] Постман Н. Исчезновение детства. URL: https://docvicwer.yandex.ru/?url=ya-serp%3A%2F%2Fneilpostman.ucoz.ru%2FDisappearanceofChildhood.Ru.doc&c=5591e6f36560(дата обращения: 25.06.2015).
• [3] Arnett J.J. Emerging adulthood: A theory of development from the late teens throughthe twenties // American Psychologist. 2000. Vol. 55. № 5. P. 469—480. См. также: Arnett J.J.Emerging adulthood (s): The cultural psychology of a new life stage. L. A. Jensen, Bridging culturaland developmental psychology: New syntheses in theory, research, and policy. N. Y.: OxfordUniversity Press, 2011. P. 255—275.
• [4] Furstenberg F., Jr., Kennedy S., Mcloyd V. C., Rumbaut R. G. y Setterstenm R. A. Jr. Growing upis harder to do // Contexts. 2004. Vol. 3. Issue 3. P. 33—41.
• [5] Подробнее см.: сайт Бюро переписи населения США (The U.S. Census Bureau). URL: http://census.gov (дата обращения: 25.06.2015).
• [6] URL: http://ncws.clarku.edu/nevvs/2014/08/27/new-clark-poll-finds-millcnnials- (латаобращения: 25.06.2015).
• [7] Золотухина М. Взросление по-американски: смена вех // Отечественные записки.2014. № 5 (62). URL: http://www.intelros.ru/readroom/otechestvennye-zapiski/o5−2014/24 876-vzroslenic-po-amerikanski-smcna-vch.html (дата обращения: 25.06.2015).
• [8] 4 Izzo Ph. Number of the Week: What if Young Adults Don’t Want to Leave Home? // TheWall Street Journal. 2012. March 24.
• [9] Галеева А. А. Портрет поколения: твикстеры // Культура в современном мире. 2011.№ 2. URL: http://infocuiture.rls.ru (дата обращения: 25.06.2015).
• [10] Подробнее см.: Золотухина М. Взросление по-американски: смена вех.
• [11] См.: Chao R. К. Beyond parental control and authoritarian parenting style: understandingChinese parenting through the cultural notion of training // Child development. 1994. Vol. 65. Issue 4. P. 1111 — 1119; Chao R. K., Sue S. Chinese parental influence and their children’s schoolsuccess: a paradox in the literature on parenting styles // Growing Up the Chinese Way. TheChinese University Press, 1996. P. 93—120; Stewart S. M., Rao N., Rond M. H., McBride-Chang C., Fielding R., Kennard R. D. Chinese dimensions of parenting: broadening western predictors andoutcomes // International Journal of Psychology. 1998. № 33 (5). P. 345—358.
• [12] Nelson L.J., Badger S., Wu B. The influence of culture in emerging adulthood: Perspectives ofChinese college students // International Journal of Behavioral Development. 2004. № 28.
• [13] Кузьмина Е. Взрослый китаец: супергерой или вечный ребенок? // Отечественныезаписки. 2014. № 5 (62).
• [14] Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. С. 360.
• [15] См.: Райс Ф., Долджин К. Психология подросткового и юношеского возраста.