Теория интенциональности в средневековой схоластике

По словам Шпигельберга [Spiegelberg, р. 108−128], появление в средневековой европейской схоластике понятия «интенционалыюсть» связано с переводом арабских перипатетиков, в первую очередь Ибн Сины (Авиценны) и Ибн Рушда (Аверроса) на латынь. Использовавшийся арабскими философами термин «та‘па» переводчики из Толедо передали латинским словом «intentio», придав этому последнему новый смысл.

В арабской философии понятие «интенциональность» появляется на рубеже XI—XII вв., когда философия ислама вновь открыла для себя Аристотеля, и в первую очередь его учения о творческом уме и о боге. Исследуя способность человеческого сознания порождать то, чего ранее не существовало, и мыслить несуществующее, Аристотель разделил человеческую душу на деятельный ум и пассивный ум. «И действительно, существует, с одной стороны, такой ум, который становится всем, с другой — ум, все производящий, как некое свойство, подобное свету. Ведь некоторым образом свет делает действительными цвета, существующие в возможности. И тот ум существует отдельно и не подвержен ничему, он ни с чем не смешан, будучи по своей сущности деятельностью. Ведь действующее всегда выше претерпевающего и начало выше материи. В самом деле, знание в действии есть то же, что его предмет» [Аристотель, с. 435- 4361. Только свет позволяет видеть цвета, но, если бы не возможность цветов, свету нечего было бы и освещать. Подобно пассивному уму, деятельный ум существует отдельно, ничему не подвержен, ни с чем не смешан. Но, в отличие от пассивного ума, лишь претерпевающего, деятельный ум действует. Поскольку деятельное начало выше претерпевающего, постольку деятельный ум оказывается действительной причиной наших мыслей, тогда как представления {phantasma) пассивного ума служат им лишь материалом. По причиной он оказывается лишь в действии, а в отнюдь не в его результате, поскольку знание, получаемое вследствие контакта деятельного ума и представлений, не способно действовать и не может выступать причиной познания. Обладание предметом мысли — божественное в уме. Связав деятельный ум с богом, Аристотель описал творческое начало, способное не просто к восприятию действительности, но к ее творению: «Ум через сопричастность предмету мысли мыслит сам себя: он становится предметом мысли, соприкасаясь с ним и мысля его, так что ум и предмет его — одно и то же» [Там же, с. 310J. Способность разума сливаться со своим предметом в действии — основание арабской, а затем и латинской, концепции интен ц и о на л ьн ост и.

Понятие интенциональности получило свое дальнейшее развитие в умеренном реализме великого средневекового философа Св. Фомы Аквинского (1224−1273). Поскольку, по словам св. Фомы «Бог не имеет такой сущности, которая нс совпадала бы с его бытием» [Св. Фома Аквинский, с. 1271, а «слово „быть“ обозначает некий акт» [Там же, с. 129], постольку Бог есть чистый акт. У Бога есть воля, а главным ее предметом является Божья сущность; «Бог хочет и любит свою сущность ради нее самой» [Св. Фома Аквинский, с. 343]. Всякое другое бытие причастно Богу, и все вещи предсуществуют в Боге в своих понятиях, а потому «Бог единым актом воли хочет и себя, и все прочие вещи» [Там же, с. 345]. Действующее мышление Бога творит прочие вещи, одаряя их существованием, сообщая им их понятие и приобщая их к миру Божественной активности. Для описания этих интенциональных отношений между Богом и тотальностью всего существующего св. Фома использовал термины «esse intentionale» и «ens intentionale». Они встречаются, когда св. Фома ставит и разрешает некоторые вопросы, связанные между собой и восходящие к теории деятельного ума Аристотеля. Это: 1) природа света и бытие цветов; 2) способность ангельских умов постигать друг друга; 3) умственное и чувственное познание человеческого ума. Во всех случаях термин описывает форму причастности низшего существования, светоносного, ангельского или человеческого, к Богу, демонстрируя различие между совершенным Божественным творением и несовершенным, в том числе, и человеческим, творением [См.: Murray].

Разработкой понятия интенциоиалыюсти становится теория первой (или первичной) и второй (или вторичной) интенции. Восходит эта теория к философии Авиценны, а в западноевропейской схоластике широко распространяется, начиная со времен младших современников св. Фомы. Бл. Иоанн Дунс Скот (1266−1308) пишет, что «первая интенция относится к природе» [Бл. Иоанн Дунс Скот, с. 427], тогда как вторая интенция направлена на первую интенцию, первая порождает понятие предмета, а вторая — понятие понятия. Уильям Оккам (12 802−1347) использовал понятия первичной и вторичной интенции, в частности для классификации имен. В таком случае «именами первичной интенции называются все [имена] … которые обозначают некие вещи, которые не являются знаками или тем, что сопутствует таковым знакам» [Оккам, с. 23]. Именами же вторичной интенции «называются те имена, которые налагаются исключительно для обозначения интенций души, являющихся естественными знаками, а также других, произвольно установленных, знаков и того, что таковым знакам сопутствует» [Там же, с. 211.

Вслед за Аристотелем, схоластическая теория интенциональности рассматривает мышление как творческий акт, причем язык этой теории предоставляет адекватные средства для описания творческого характера мышления.