Заключение
.
До создания супрематической системы живописный метод Малевича эволюционировал в целом предсказуемо и в рамках общего для художественной практики начала XX века направления. Становление манеры художника и формирование ее принципиальных черт пришлось на время, когда объект реальности во множественности своих характеристик был все еще в центре внимания живописного творчества. Вопрос состоял только в том, какого рода ассоциативный ряд выбирал тот или иной художник для создания своей системы образов. Это могли быть слегка смазанная, сдвинутая в гранях плоскостей, но основательная фигуративность Сезанна, многословная дробность Пикассо или Брака, или же, наконец, увязанное в единый ритм движение знаков и символов Кандинского.
В этом ряду Малевич всегда тяготел к формам ясным, четким, все более приобретающим свойства геометрических плоскостей. Однако он пошел дальше. Еще в ранних произведениях художника заметно его все более нарастающее стремление не только преобразовывать предметную среду в новых формах, используя их как элементы оформления, меняя лишь внешний рисунок привычных сущностей. Он заставляет свое изображение существовать по законам конструкции, превращая ее в системно действующий механизм, изменяя таким образом само содержание среды. В этой системе, которая не ограничивается лишь образным рядом, но включает и саму манеру исполнения, раз за разом утверждается ряд тем, которые могли быть подспудно скрыты за условной жанровостью фигуративных композиций, более определенно сформулированы в кубистических работах и приведены к четкому определению в супрематических.
Повторяемость, постоянство или, наоборот, смешение, целенаправленное движение — все эти мотивы обнаруживаются в самых разных работах, достаточно вспомнить «Жницу», «Англичанина в Москве», «Гвардейца» и многие другие. В супрематизме Малевич пришел к созданию почти идеального организма живописного произведения, где исполнительская и содержательная части построены по единым законам и неразрывно связаны.
В этом смысле вполне оправдан взгляд на Малевича как на исследователя в первую очередь, а уж во вторую — художника. По складу характера Малевич, безусловно, был прежде всего изыскателем. Вполне возможно, что его в большей степени привлекала идея выявить механизмы происходящих явлений, нежели возможность эмоционально реагировать на окружающую действительность средствами живописи. Этим свойством, вероятно, объяснялся характер эволюции Малевича как художникафактически один, но мощный качественный скачок, когда в супрематизме он нашел способ превратить живопись из средства отображать реальность и реагировать на нее эмоционально в метод ее конструирования.
Очень многие современники гораздо сильнее и интереснее Малевича в колористическом видении, в силе образного воздействия, в умении выстроить сложную композицию — то есть в живописных качествах. Однако Малевич превосходит большинство других мастеров в характеристике движения, возведении его в ранг закономерности и на этой основестроительства систем бытия.
Основное качество живописного метода Малевича, на мой взгляд, заключается в том, что в отличие от многих, кто мыслил в формах экспрессионизма, кубизма, футуризма, он сам способ своего мышления превратил в форму. Путем долгого труда, возвращения к пройденному, расширения своего творческого «поля» художник добился создания действующей модели не частного явления, но суммы больших категорий. В этом его подлинное новаторство.
