Предисловие. 
Психология личности: фиксированные формы поведения

Книга посвящена рассмотрению фиксированных форм поведения на уровне индивидуальных (личности) и групповых (семьи, профессиональных сообществ и организаций, этноса и общества в целом) систем, проявляемых в культурном и кросскультурном пространстве, образовании, науке, вскрытию их природы, классификации и обобщению на основе литературных данных и собственных многолетних экспериментально-психологических исследований автора.

Клинические данные, широко используемые в работе, служат, во-первых, иллюстрацией предельных случаев проявления фиксированных форм поведения, и, во-вторых, способствуют более успешному проникновению в их природу. В данном случае мы исходим из того вывода, к которому пришли ученые в результате анализа накопленных психологией и смежными науками данных о том, что природа того или иного психологического феномена и механизмы его функционирования нередко раскрываются при генетическом подходе и в результате изучения психической патологии, ибо «патологическое часто открывает нам, разлагая и упрощая то, что заслонено от нас, слитое и усложненное, в физиологической норме» (Павлов, 1947, с. 251).

Предлагая вниманию читателей данную работу, автор далек от мысли, что она свободна от недостатков, и поэтому примет к сведению все замечания. Вместе с тем автор надеется, что его скромный труд окажется полезным как для специалистов, так и для начинающих работать в области психологии, медицины, социологии, образования и педагогики.

В судьбе самого автора и его научных усилий значительную роль сыграл ряд замечательных людей и ученых (уже ушедших от нас и еще живущих), которым автор хочет выразить самую искреннюю признательность и глубокую благодарность: М. С. Роговину, А. В. Снежневскому, Ф. Д. Горбову, А. В. Благосклонову, Т. А. Немчину, А. В. Соловьеву, В. М. Русалову.

Посвящаю своим сыновьям Олегу, Владиславу, Артему.

Введение

По самой своей природе проблема фиксированных форм поведения является проблемой сложной, комплексной, относящейся к различным областям знаний. По мере углубления в нее психологии, физиологии и психопатологии открываются разнообразные и порой трудносочетаемые ее стороны. При этом наблюдается своеобразное, можно сказать, встречное движение в развитии содержания понятий, отражающих сущность фиксированных форм поведения, не только от простого к сложному, но и от понятий общей психологии и психологии личности и наоборот. Проблема динамики развития понятия фиксированных форм поведения выступает, по сути дела, моделью развития любого понятия научной психологии.

Как известно, одной из кардинальных проблем биологии и связанных с нею наук (физиологии, психологии, психопатологии) является проблема взаимоотношений изменяемых и неизменяемых форм поведения. Дело в том, что объективный мир, среда, в которой живые существа осуществляют необходимую жизнедеятельность, одновременно постоянна и изменчива. А поэтому к их поведению предъявляются двоякого рода требования: с одной стороны, оно должно быть устойчивым, постоянным, а с другой — изменчивым, динамичным. Иначе говоря, какие-то элементы организма, психики должны оставаться более или менее постоянными, а какие-то должны быть всегда готовыми к изменению, даже разрушению («поисковая активность» — В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский, «надситуативная активность» — В. А. Петровский, «активная флексибильность» — Г. В. Залевский); только таким образом может быть обеспечена их жизнедеятельность, может достигаться то равновесие между организмом и средой, к которому он непременно стремится.

В этой связи весьма интересные мысли были высказаны еще И. М. Сеченовым: «Всегда и везде жизнь слагается из коопераций двух факторов — определенной, но изменяющейся организации и воздействий извне. Притом все равно, смотреть ли на жизнь со стороны ее конечной цели — сохранение индивидуума, как на нечто развивающееся, потому что и сохранение в каждый отдельный момент существования достигается путем непрерывных превращений» (Сеченов, 1959, с. 288). И далее Сеченов продолжает эту мысль: «Последнее вытекает из того факта, что во всех организмах сохранение целости тела и жизни достигается не неподвижностью раз сформированного, а постоянным частичным разрушением и восстановлением элементов тела» (там же, с. 289).

В разное время был выдвинут ряд теорий: «о постоянстве внутренней среды» (Бернар), «гомеостазиса» (Кэннон), «уравновешивания» (И. П. Павлов). В этих теориях проводится, во-первых, мысль о гармонии внутреннего и внешнего, внутренних состояний и внешних воздействий, во-вторых, мысль о том, что эта гармония обеспечивается лишь в том случае, если жизнедеятельность организмов, поведение человека детерминировано внешним, постоянно изменяющимся, воздействием среды. И следует согласиться с тем, «что только с решительным переходом в системный методологический контекст можно понять, каким образом человеку удается (или не удается. —Г. 3.) не быть рабом „объективных ситуаций“, социальных прессингов и откуда берется у него способность к самодетерминации, обеспечивающая ему возможность саморазвития» (Клочко, Галажинский, 1999).

В случае фиксированных форм поведения имеет место, скорее всего, нарушение гармонии внутреннего и внешнего вследствие того, что детерминация поведения человека обусловливается только его внутренним состоянием без учета объективных требований внешней ситуации. Особенно ослабляется и даже полностью исчезает детерминация психической деятельности внешним миром при нервных и психических расстройствах. Один из родоначальников научной психиатрии В. Гризингер писал по этому поводу: «Существенный процесс сумасшествия, составляющий действительно болезненное состояние, заключается главным образом в том, что известное настроение, чувства, волнения, суждения, решения возникают изнутри (выделено мною — Г. 3.) вследствие болезни душевного органа, тогда как в здоровом состоянии наши волнения, решения вызываются только достаточными внешними побуждениями и потому находятся в некоторой связи с внешним миром» (Гризингер, 1881, с. 64). Интересно, что в книге А. Рея «Современная философия» упоминается о психических расстройствах, при которых «опыт оказывается сведенным… к чисто субъективному». В случае фиксированных форм поведения имеет место именно нарушение связи с внешним миром, а вопрос о том, в какой мере при этом опыт сводится к субъективному, являлся предметом и наших исследований. В случае фиксации поведенческий акт не является адекватным ответом человека (как индивидуальной системы) или любой групповой системы на объективное воздействие, на ситуацию, он как бы находится вне ситуации. Действие, в широком смысле слова, как, например, у Жане, — это и мысль, и чувство, и отношение, и собственно действие — движение фиксируется и упорно, и многократно повторяется, хотя и является уже неадекватным, нецелесообразным. Отсюда вытекает и следующее определение фиксированных форм поведения.

Фиксированные формы поведения — это акты поведения индивидуальной или групповой системы, упорно повторяющиеся и/или продолжающиеся и в ситуациях, которые объективно требуют их прекращения и/или изменения; при этом уровень осознания и принятия личностью (или группой) этой необходимости может быть разным.

Из всего сказанного выше и из определения фиксированных форм поведения следует, что фиксированные формы поведения являются неадаптивными по своему существу. Однако нельзя согласиться с теми авторами, например, Вернером (Werner, 1946а, 19 466, 1957), которые считают, что понятия фиксированных форм поведения и дезадаптации являются тождественными. Несомненно, что второе шире первого, хотя они и имеют тенденцию к сближению. Это сближение идет по двум линиям.

Первая — углубление патологии; чем глубже патология, тем более выражена фиксация поведения и меньше его адаптивность; вторая — снижение по эволюционной лестнице (от человека как субъекта активности, обладающего сознанием с его «творческой ролью», до низших животных с их «врожденными фиксированными нейронными схемами», структурно закрепленными рефлексами, таксисами и программами поведения, приспособленными к совершенно определенным условиям, малейшее изменение которых вызывает фиксацию поведения и может привести даже к гибели). Во многих работах зоопсихологов и этологов дается описание самых разнообразных фиксированных форм поведения, хотя этот термин и не употребляется, с указанием на стереотипность и негибкость врожденных форм поведения (Тинберген, 1969; Лоренц, 1970; см. также: Роговин, 1965). В связи с последним обстоятельством необходимо подчеркнуть, что мы дифференцируем понятия фиксированных и врожденных форм поведения, чего не делает, например, Л. Вулдридж в своей книге «Механизмы мозга» (Вулдридж, 1968, с. 106).

Несмотря на большое и все более осознаваемое значение для теории и практики (образовательной, клинико-психологической, научноисследовательской, транскультуральной) проблемы фиксированных форм поведения, сама их природа и их взаимоотношения изучены явно недостаточно, а их трактовки в различных психологических и психопатологических направлениях оказываются резко отличными друг от друга.