Сообщества и их взаимодействие в эксперименте

Если со времен Галилея и до начала XX в. эксперимент был делом отдельных ученых, то постепенно начали разрастаться лаборатории. На этом этапе, который Галисон [17] называет «модернистским», во главе лаборатории стоял ее научный руководитель, а сотрудники занимались всеми аспектами научной деятельности в лаборатории, но мере необходимости. При этом в первую очередь началось разделение экспериментаторов и теоретиков, которое было как пространственным (лаборатории требовали отдельных зданий), так и дисциплинарным, поскольку требовало более длительной подготовки либо в технике эксперимента, либо в теории. Особенно ярко такое разделение труда и специализация начали проявляться с созданием самых крупных приборов — ускорителей элементарных частиц и началом экспериментов на них.

Принципиальная особенность лаборатории XIX — начала XX в. состояла в том, что логика их работы определялась постановкой задачи. То есть в состав лаборатории входил набор достаточно простого и универсального оборудования типа токарных станков, стеклодувного оборудования и т. п., на которых часто работали сами экспериментаторы, хотя часто бывали особые мастера (стеклодувы). Этот набор инструментов позволял ставить самые разнообразные эксперименты. Но ко второй половине XX в. ситуация принципиально изменилась. Эксперимент стал требовать сложного и дорогого оборудования, вследствие чего лаборатории стали субъектами с особым более узконаправленным профилем. Хорошим примером здесь является развитие техники ускорительных экспериментов. Лаборатории как комплексы экспериментального оборудования и работающие на них научные коллективы стали формироваться вокруг ускорителей, изначально строившихся для решения определенных задач.

Основными действующими лицами эксперимента в условиях разделения труда являются экспериментатор, инструменталист, теоретик, инженер и техник (речь идет об идеальных типах в смысле М. Вебера^[1]), причем каждый из них владеет своими компетенциями и теориями^[2] (принципиально отличающими их от рассмотренного выше «дилетанта» Раддера). Эти сообщества рассматриваются как субкультуры [18]), воздействующие друг па друга через «зоны обмена»^[3], или «дискурсивные»^[4], развивающие " интеракционные компетентности«^[5], или чисто функционально специализированные, выполняющие определенные операции на «конвейере», взаимодействуя через «граничные объекты«^[6].

В собственно эксперименте задействованы лишь граничные объекты, такие как, например, экспериментальная установка. В этих случаях разные сообщества — экспериментаторы, теоретики, инструменталисты, инженеры, техники — могут участвовать в разделении труда без необходимости изучения или создания новых специализированных языков, проблемы перевода описаний на другие языки для эффективного сотрудничества не возникает.

Рассмотрим более подробно роль граничного объекта в эксперименте. Различные смыслы, вкладываемые сообществами — участниками эксперимента в экспериментальную установку — его центральный объект, распадаются на несколько уровней. Например, в экспериментах на ускорителях^[7] сообщество физиков-ускорительщиков видит в установке финал своей деятельности по созданию пучка частиц с заданными свойствами, так как область их компетенций относится к методам разгона частиц, и с их позиций подготовленные ими частицы в установке уничтожаются, сталкиваясь с мишенью или другим пучком.

Экспериментаторы последовательно «принимают эстафету» у физиковускорительщиков и вступают в дело уже после того, как частицы доставлены на мишень или в место встречи пучков. Им нет необходимости изучать, какими средствами были ускорены частицы и какие компетенции для этого необходимы, так как для них важны только те свойства частиц, которыми они обладают теперь, достигнув установки, посредством которой экспериментаторы и взаимодействуют с физиками-ускорительщиками и друг с другом.

На следующем уровне разные группы экспериментаторов «видят» то, что происходит в установке через призму своих приборов и своих инструментальных теорий, в которых они компетентны. Так как в современной установке происходит очень много процессов, одно сообщество может видеть, например, один тип частиц, вылетающих из нее, другое — другой и т. д., и даже для одних и тех же частиц они могут видеть разные их свойства или даже одни и те же, но по-разному. Например, при измерении состояния частиц, возникающих в установке, сообщество экспериментаторов, работающих с камерами Вильсона, видит заряженные частицы, которые пролетают в камере довольно далеко, чтобы оставить там след из сконденсированных капелек жидкости, т. е. трек, и по трекам определяют, какая это была частица, используя классические механику и электродинамику.

Экспериментаторы, работающие с электронными детекторами, видят уже только результат срабатывания электронной схемы, и определяют свойства частицы из теорий, на которых основано действие их прибора. Эти теории совершенно различны в случае камеры Вильсона и электронных детекторов. Экспериментаторы могут наблюдать за частицами, возникающими в одной установке, в совершенно разные приборы, и для этого им необязательно владеть компетенциями друг друга, непосредственно они взаимодействуют лишь с установкой. Специализация^[8] же, на которую указывал Галисон, может быть настолько глубока, что плохо понимать друг друга могут не только теоретики и экспериментаторы, но и экспериментаторы, работающие с различными типами приборов, так как их компетенции привязаны к определенному набору инструментальных теорий, связанных с функционированием данного типа приборов. Подобная ситуация существует и среди теоретиков, которые, как правило, хорошо владеют языком теорий только той области, в которой специализируются.

На следующем уровне экспериментаторы и инженеры могут по-разному видеть даже цели эксперимента, так как в одних и тех же экспериментальных результатах там, где физик усмотрит возможность проверки существования состояний изучаемой системы, предсказанное теорией явления для развития этой теории, инженер видит возможности для тестирования и развития новых технологий.

Что касается «зон обмена» Галисона и «интеракционной компетентности» Коллинза, то они существует в параллельном пространстве совещаний, семинаров и конференций.

• [1] Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Западноевропейская социология XIX — начала XX веков. М" 1996. С. 491−507.
• [2] Впервые разные сообщества — теоретиков, экспериментаторов и инструменталистов (и, возможно, инженеров и техников), в современной науке были выделены П. Галисоном как субкультуры.
• [3] Такие как семинары, конференции, журналы и т. д.
• [4] То есть пользующимися собственными кодифицированными языками и словарями в своей специализированной практике.
• [5] Была описана Г. Коллинзом [14] как компетентность, приобретаемая социологами, длительно изучающими работу физиков, и позволяющая им отвечать па специализированные вопросы неотличимо от физиков.
• [6] Понятие из антропологии, обозначающее объекты, имеющие различный смысл для разных сообществ, участвующих в обмене. Это, например, раковины каури, служившие амулетами для одних племен и деньгами для других.
• [7] Ускоритель — один из наиболее дорогостоящих и сложных инструментов современной физики.
• [8] На тот факт, что специализация меняет облик физики элементарных частиц и ведет к «сужению интересов большинства ученых», указывал еще Б. М. Понтекорво. В качестве решения проблемы он предлагал, «чтобы хотя бы небольшое число ученых, быть может, даже в ущерб углублению, расширяли свои интересы, умея найти связи между разными науками» [6]. В этом смысле, идеал ученого Понтекорво, так же как и идеач теоретика Ландау (его теоретический минимум владения всеми разделами физики) в современной науке становится все более труднодостижимым.