Обряды жертвоприношения. 
Культурная антропология

Во всех архаических культурах, поклонялись ли люди духам природы или великим богам-создателям, самой распространенной формой культовых действий были обряды жертвенных подношений. В общем-то это понятно: как еще можно выразить почтение всевышним персонажам, умилостивить их, расположить к себе? Очень рано в истории человечества подношение даров духам и богам превращается в строго регламентированный обряд. Как обмен между людьми и сверхъестественными существами рассматривает жертвоприношение К. Леви-Строс: отношения человека с духами строятся по принципу договора «ты — мне, я — тебе». Передавая дары сверхъестественным существам, люди ожидают в ответ щедрых подарков, или, по крайней мере, требуют компенсации. В случае невыполнения контракта любая сторона будет подвергнута наказанию. Так, путешествующие по Сибири исследователи отмечали с удивлением, что самоеды побивают своих божков (деревянных идолов) плетьми, если те не выполнили их просьб.

Исходя из теории обмена, можно объяснить происхождение человеческих жертвоприношений: духи отдают свое, люди отдают нечто равноценное из своего. Из желания угостить жертвователи должны были приготовить мясо самое ценное, отдать самое дорогое. Очень выразительны в этом плане представления ацтеков, по которым жертвование сердца и жизни человека — долг богам (в частности, богу солнца Уицилопочтли, так как некогда бог пожертвовал своей жизнью, чтобы дать существование человеку). Теперь подобный акт должен совершать человек, чтобы давать Солнцу жизненную силу и возможность двигаться, питая его своей кровью. В результате подобных верований ритуальное убиение человека расценивается как священный акт.

Говоря об убиении жертвы как основе переживания священного, исследователи указывают биологические корни, восходящие к стереотипным формам поведения животных. При таких условиях связь в человеческой психике переживания священного, идеи смерти и возрождения с насилием, агрессией, страданием и сексуальностью воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Некоторые авторы видят истоки жертвенного акта в феномене охоты: аффективные состояния, вызванные видом и запахом крови при убийстве зверя, связанные с этим событием переживания опасности и блага создают напряжение (В. Вундт)^[1]. Затем определенные действия, красный цвет, шумы становятся стимулами для повторного возникновения соответствующих состояний. Их ритмичность и повторяемость, преувеличенность чувств оформляют действия в ритуал. Восторг при убийстве хищника, когда человек из объекта охоты превращается в охотника, обнаружение анатомического сходства, сопровождающееся чувством вины, совместное убийство как доказательство преданности коллективу — таковы исходные данные для возникновения жертвоприношения и сопутствующей религиозной веры.

В первобытных охотничьих общинах, вероятно, сама охота превращалась в священный акт. Похоже, инстинктивные действия, направленные на выживание, окрашивались очень сильными эмоциями, чтобы остаться, закрепиться в сознании как нечто важное и необходимое. Жертвенные обряды животных похожи по всему миру у разных народов. Их древность подтверждается сходством в порядке действий и общей схемой проведения: умерщвление зверя, вымаливание прощения за убийство, обращение с просьбами и коллективная трапеза. Впрочем, при идентичности культовых действий обряд не исключает различных смысловых уровней, появившихся с течением времени. Самое раннее значение, по всей вероятности, не слишком удалено от инстинктивных оснований и связано с пищевыми запросами древнего охотника. Функциональное ядро практической пользы обрастает комплексом идей, среди которых центральной является отождествление, обретение единства со съеденным персонажем. Принимая в себя, поглощая мясо убитой жертвы, превращая ее тело в собственную плоть, участники ритуальной трапезы приобщаются к священной природе животного, обретают его качества.

Далее появляются новые идеи: в охотничьих культурах жертвоприношение тотема-предка толкуется как отправление души зверя к небесному владыке, чтобы передать мольбы и прошения людей. Убитое животное должно вернуться на следующий год и привести с собой множество сородичей, обеспечив охотникам удачный промысел. Необходимо обратить внимание на двойственность смысла обряда. С одной стороны, зверя почитают как кровного отца, с другой, его убивают, чтобы обеспечить племя пищей. Уже сама эта ситуация порождает страх и чувство вины. Вообще и этнографический, и исторический материал подтверждает, что существенный момент обряда жертвоприношения связан со снятием вины. Так, во время греческих Буффоний (ритуальное заклание быка) палач перекладывал вину на топорик, которым осуществил умерщвление. Наказанию подлежало орудие заклания, топорик следовало казнить. Участники «Медвежьего праздника» у северных народов, обращаясь с мольбами и извинениями к убитому зверю, уверяют его, что убийство произошло не по их вине, но виновник — ружье, которое им продал русский торговец.

Важный аспект обрядов жертвоприношения заключается в том, чтобы найти объект, на который можно взвалить вину всего сообщества. Поскольку в обрядах заклания участвует все племя, значит, виноваты все, но никто отдельно. Вина распределена между всеми членами сообщества, тем самым она уменьшается. Но желательно, чтобы ее можно было устранить вовсе. Обряд жертвоприношения имеет множество вариаций, но его смысл всегда один и тот же — снять с себя грехи и избавиться от чувства вины. В африканских обществах в праздник жертвоприношения правителю следовало совершать различные прегрешения. Затем символически вину передавали животному, которое предназначалось для заклания. Так, вместе с убитым зверем исчезают грехи всего племени, взятые на себя лидером сообщества. Он — жертва, и он должен своей смертью очистить общество от грязи, нечисти, греха. Жертвователь передает свои дурные качества жертве. Подобной семантикой наделен иудейский обряд, в котором грехи и пороки членов сообщества передаются козлу, которого изгоняют в пустыню. Искупление заключается в том, чтобы устранить нечистоту человека, переданную ритуальному жертвенному животному. Чувство вины ослаблено тем, что козла не убивают, а отпускают. Хотя это и означает гибель животного, люди не предают его смерти своими руками, словно бы оставаясь ни при чем.

Механизм замещения действует и в случаях кровавых жертвоприношений человека. В древневосточных традициях имелся обычай: в карнавальные дни сажать на престол вместо властителя его заместителя из простонародья. Последний не просто наделяется властью и полномочиями, он обладает в течение всего праздничного периода ритуальной вседозволенностью (обжорство, опьянение, нарушение прочих запретов). Но этот заместитель затем подвергается смерти. Коллективный обряд убийства превращает людей в соучастников преступления, но они убеждены, что наказывают виновного, принявшего всю ответственность за грехи общины на себя. Помимо того, что в обряде жертвоприношения устраняется чувство вины, происходит разрядка, погашение агрессии, свойственной человеку. Французский антрополог Р. Жирар^[2] называет ритуалы принесения человеческих жертв легальным, разрешенным культурой убийстводц «учредительным насилием».

Функции узаконенных обрядов убиения сводятся к тому, чтобы отвратить насилие от одних существ (близких или верховных правителей, так как необходимо сохранить мир в общине), и направить его на других (врагов, чужаков, маргиналов), смерть которых менее значима. «Учредительное насилие» допускает агрессию в малых дозах, позволяя ей осуществиться, но не дозволяя разрушительно воздействовать в границах элементарной родственной группы. Религия устанавливает узаконенные формы убийства жертвы, не имеющей социальных связей, чтобы предотвратить неупорядоченное и хаотическое, агрессивное поведение со стороны индивидов. Освящая отдельный акт убийства, религия закрывает доступ в порочный круг мести. Не освященные формы не дозволены. По мнению Р. Жирара, вскрытый им механизм замещения жертвы и учредительного коллективного насилия является «структурирующей силой всей мифологии, лежит в основе всех религиозных ритуалов, а, возможно, и всех светских установлений и институтов, то есть, всей культуры».

• [1] Вундт В. Проблемы психологии народов. М., 1912.
• [2] Жирар Р. Насилие и священное. М.: Новое литературное обозрение, 2000.