Источники и причины коррупции

Коррупция — явление историческое. С различной степенью плотности она органически вплетена в ткань общественного развития, где становится, в определенном смысле, составной частью системы управления, рыночных отношений и повседневного образа жизни людей. Социальное неравенство, товарно-денежные отношения, неравномерность распределения материальных благ и статусно-властных полномочий вызывают у людей желание лично или через посредников воспользоваться имеющимися возможностями в корыстных (личных, групповых или корпоративных) интересах. Такие возможности рано или поздно появляются. Ради наживы многие идут на самые грубые нарушения норм общественной жизни, хорошо при этом понимая, что коррупция — не только противоправно-виновная, но и в высшей степени аморальная деятельность.

Коррупцию, как и любое другое социальное явление, определяют множество детерминант. Они различны по уровню и мощности воздействия, отличаются по направленности воздействия, содержательному наполнению и социальными последствиями. Некоторые из них объективны, другие носят субъективно-личностный характер, одни представляют причины, другие источники, третьи — предпосылки и условия коррупционного взаи моде йст в ия.

В науке сложилось немало подходов к пониманию сущности и содержания причинно-следственных связей в сфере коррупционных отношений. Для так называемого условно-кондиционалистского подхода характерна трактовка причин коррупции как совокупности объективных обстоятельств и субъективных факторов, которые с закономерной необходимостью порождают коррупционные отношения. Для традиционалистского подхода понимание причин коррупции связано с наличием силового, принудительно-волевого воздействия на социум и его подсистемы. Не лишен смысла и так называемый интеракционный подход с его трактовкой причинно-следственных коррупционных взаимодействий как сложной саморазвивающейся и самоуправляемой системы нелинейно развивающихся отношений и связей. Коррупция в этом случае рассматривается как естественное порождение социального взаимодействия. Сторонники диалектико-материалистического подхода объясняют причины коррупции совокупностью факторов объективного и субъективного характера при ведущей роли социально-классовых противоречий, которые присущи обществу на конкретном этапе его формационно-исторического развития.

В целом коррупция является следствием целого комплекса общих и специфических факторов-детерминаций и объясняется множеством причин социально-политического, экономического, правового, ментального, духовно-нравственного и международного характера. Многое связано с ошибками социально-экономических и политических реформ, несовершенством антикоррупционного законодательства, слабостью защитных механизмов гражданского общества, бюрократизмом, отсутствием высокопрофессиональной судебной системы, кадровой, технической и оперативно-тактической неподготовленностью правоохранительных органов к эффективному противодействию коррупции. Также имеет место немало коррупционных факторов международного порядка, негативно сказывающихся на конкурентоспособности транснациональных финансово-экономических проектов, на эффективности зарубежных инвестиций и целевых грантов, на доступности программ помощи.

Серьезно влияет на уровень коррупции сращивание политического истеблишмента и бюрократии с преступным бизнесом, рыхлая моральнопсихологическая атмосфера в обществе, искаженное понимание этических аспектов коррупционных рисков, подмена конкретных действий громкой антикоррупционной риторикой. Возникновение коррупции также провоцирует низкая заработная плата работников бюджетного сектора. Такого же, между прочим, нельзя сказать о государственных и муниципальных служащих. Как информирует Федеральная служба государственной статистики, их денежное содержание по итогам 2014 г., в три с лишним раза превысило средний уровень оплаты труда по стране, в связи с чем не может быть оправданием казнокрадства и взяточничества.

Из огромного количества причин коррупции выделяются, прежде всего, причины политического характера, связанные с формой государственного устройства, государственного правления и особенностями политического режима. Следует заметить, что нет прямой зависимости между масштабами коррумпированности общественных отношений и формой государственности: переход от монархической формы правления к республиканской или от унитарного государственного устройства к федеративному, овладение демократическим стилем управления и т. д. вовсе не означают ослабления или усиления коррумпированности. Нельзя говорить о том, что в условиях демократического режима коррупции гарантированно меньше, чем в условиях авторитарно-тоталитарного правления. Чаще наблюдается как раз обратное. Корреляция между степенью демократичности общественной жизни и уровнем коррупции более сложна и прямой зависимости здесь нет.

Однако стоит согласиться с тем, что по мере развития цивилизации в направлении демократии, установления правовой законности и морального развития уровень коррумпированности общественных отношений снижается, и даже может быть сведен до минимума.

В современной России к наиболее значимым предпосылкам и условиям коррупционной устойчивости политического характера можно отнести:

• — бюрократический характер функционирования государственного аппарата, патронажно-командную систему его формирования и функционирования;
• — отсутствие всеобъемлющего и действительно эффективного общественного контроля за функционированием институтов государственной власти и местного самоуправления;
• — отсутствие должной транспарентности власти, подмена принципа презумпции открытости информации иллюзорной открытостью органов власти и формальной свободой средств массовой информации;
• — противоправное использование административного ресурса, лишающего граждан права свободно избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления;
• — атмосфера правового нигилизма, недостаточная мотивация, а то и откровенная боязнь и нежелание граждан принимать реальное участие в антикоррупционных мероприятиях;
• — отсутствие должной политической воли, слабость практической политики противодействия коррупции, бюрократический саботаж антикоррупцонных программ. Естественный итог — «косметический» результат антикоррупционных усилий и повышенный уровень социальной тревожности в обществе, о чем свидетельствует утвердительные ответы до 60% опрошенных социологами РАГС при Президенте Российской Федерации государственных служащих^[1].

Вывод: борьба с коррупцией должна стать подлинно общенациональным делом и, во всяком случае, не предметом политических спекуляций, громкой устрашающей риторики и популизма. Причем реальные практические антикоррупционные действия властей в обществе замечаются незамедлительно. По данным ВЦИОМ более 50% россиян отмечают сегодня положительные результаты в направлении противодействия коррупции^[2].

Специфика отечественной действительности такова, что в России так и не сложилось устойчивой традиции правомерного поведения и уважительного отношения к закону. По данным, озвученным на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ 27 апреля 2011 г., сумма ущерба от коррупционных преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления достигла 3 млрд руб.^[3] Самой коррумпированной сферой является «оказание государственных и муниципальных услуг». Общий доход чиновников от коррупционной деятельности при этом превышает треть национального бюджета Российской Федерации.

Главный источник коррупции заключен в «самом укладе нашей жизни», при котором «теневое право», порожденное правовой аномией и отклоняющимся коррупционным поведением, обладают большим весом, чем формальные правовые нормы^[4] и нравственные регуляторы. Таким высоким уровнем пренебрежения к праву как в России не может «похвастаться» ни одна европейская страна^[5].

Правовой нигилизм и нравственная неустойчивость стали в нашем государстве ведущими признаками правового бескультурья, а последнее — благоприятной питательной средой для коррупции. По последним социологическим замерам Фонда общественного мнения (ФОМ), 29% россиян без особого осуждения относятся к тем, кто берет взятки, 45% опрошенных с пониманием воспринимает действия тех, кто прибегает к коррупционным схемам. Более 70% представителей предпринимательского сообщества согласны пойти на взятку, чтобы получить выгодный заказ. Моральные принципы в сфере бизнеса неизменно оказываются на втором плане в соперничестве с прагматическими интересами компании. Среди чиновников 44% указывают на то, что очень многие их коллеги готовы за особое вознаграждение пойти на нарушение закона.

При этом большинство опрошенных не скрывают, что испытывает психологический дискомфорт, когда попадают в ситуацию коррупционного характера, гак что в принципе к коррупции относятся не так уж терпимо и благожелательно. Более того, 83% опрошенных с большой тревогой говорят о запредельно высоком уровне коррумпированности государства^[6]. Поэтому можно предположить, что терпимое отношение к коррупции — это не только дань культурной традиции, а скорее результат бессилия, равнодушия и страха за возможные санкции против каждого, кто отважится «вынести сор из избы».

Из этого следуют первоочередные задачи: формирование в обществе атмосферы неприятия коррупции и негативного отношения к коррупционерам, активизация антикорурпционных усилий СМИ, создание современной полиции и других правоохранительных структур; повышение эффективности судебной системы; модернизация государственного управления в направлении большей открытости и повышения качества внутриведомственного контроля, поддержка модернизационных инициатив на местном уровне. По словам Д. А. Медведева, «удавка на шее коррупционеров должна сжиматься постоянно и неумолимо», из государственного аппарата «нужно выдавливать всех, кто плюет на закон, на порядок и на своих добросовестных и честных коллег»^[7].

На протяжении многих столетий авторитет правоустановлений в России держался на авторитете власти и ее конкретных представителей. Единственным законом для подданных являлась воля князя, помещика, генерал-губернатора, самодержца. Такое положение с незначительными изменениями существовало и в советское время, когда праву отводилась подчиненная роль. К сожалению, и в наши дни верховенство закона, авторитет права часто служит лишь прикрытием для произвола и авторитарных решений.

Нельзя не учитывать и то, что существовавшие в советские времена механизмы антикоррупционного противодействия не были своевременно заменены новыми, более эффективными и адекватными изменившимся условиям. В результате коррупционные схемы стали лишь более изощренными, гибкими и циничными. Существенно была ослаблена социально-политическая воля противодействию коррупции (эту мысль подтверждают более 80% опрошенных россиян и 89% ученых-экспертов), многие влиятельные СМИ стали зависимыми от крупного капитала (69%); административный ресурс стал не просто влиятельной, а часто решающей силой в политической борьбе и электоральном влиянии (63,4%). Антикоррупционные усилия со стороны гражданского общества ослабли до предела (47%). Вот откуда правовой нигилизм, скептическое отношение к ценностям демократии, свободы и рыночных механизмов.

Немало зависит и от характера рыночных преобразований. Для многих коррупция стала основным способом первоначального накопления капитала и присвоения государственной собственности в те времена, когда впервые прозвучали призывы устремиться «в светлое капиталистическое будущее». Ни о каких «бережливости и воздержании» (по А. Смиту) как основах капитализации, речи не велось, как не ведется и сегодня. Уже в конце 2000;х гг. из-за коррупции российская экономика теряла не менее 40 млрд долл, в год^[8]. В коррупционные сети, по данным Института социологии РАН, к тому времени было вовлечено более 70% населения страны. Коррупционные отношения стали институционализированными, вымогательство и взяточничество стало неотъемлемой частью служебной деятельности должностных лиц^[9].

Вектор коррупционного развития страны был задан именно на начальном этапе рыночных преобразований, для которого были характерны приватизация и во многом криминальное первоначальное накопление капиталов, сращивание бюрократического аппарата с бизнесом, квазирыночные методы управления (включавшие бартер, оплату труда в натуральном выражении и рэкет), бесконтрольное расходование природной ренты, бурно развивающийся спекулятивный банковский капитал. Именно тогда были заложены экономические основы коррупции и последующего ее превращения в системное явление. Со временем коррупционные стереотипы стали господствующими, российский бизнес начал рассматривать коррупцию не только как важнейший фактор экономического успеха в конкурентной борьбе, но и как инструмент прямого влияния на политику^[10].

Эго гак, тем более, что коррупция представляет массу возможностей такого влияния, а перечень сфер государственного присутствия в экономике, изобилующих коррупционными нишами, был и остается огромным:

• — несовершенные налоговые механизмы и широко распространившаяся практика предоставления эксклюзивных прав (лицензии, квоты, льготы, аккредитации, аттестации);
• — безграмотно сбалансированное распределение бюджетных средств: по оценкам экспертов, почти половина всех актов по выдаче государственных кредитов и распределения бюджетных средств сопровождается так называемыми «откатами», ежегодный объем которых давно превысил миллиардную отметку^[11];
• — далекая от общепринятого понимания принципа социальной справедливости приватизация общественной собственности, в результате которой более 55% приватизируемого имущества оказалось в руках криминального капитала;
• — торговые ограничения, лицензирование импорта, установление непомерных таможенных тарифов, государственные целевые субсидии при отсутствии должной их прозрачности и строгой адресной направленности;
• — регулирование цен, особенно если цены можно «подрегулировать» до уровня, ниже рыночного;
• — несовершенство банковской системы, построенной не на основе реальной экономики, а на «финансовых пузырях», бизнес-лоббировании и голом администрировании;
• — сырьевой перекос экономики и использование природной ренты в качестве ведущего источника финансирования коррупционных сделок. Если рента выгоднее, чем реальная производственная деятельность, то всегда и везде производственный потенциал экономики используется крайне нерационально и разорительно. Чем выше в экономике сырьевая составляющая, тем масштабнее коррупционные обороты. Не случайно именно рынки энергоносителей, лесоматериалов, алмазов и золотосодержащих материалов в первую очередь стали самыми криминализированными в коррупционном отношении отраслями.

Нс менее значимым фактором коррупции являются деформации в кадровой сфере, связанные с укоренившейся практикой самовоспроизводства коррупционных отношений. Основа такого воспроизводства: бюрократизация кадровых процессов; клановая замкнутость, круговая порука и господство корпоративного интереса; создание вертикали управления «под» конкретного начальника; игнорирование норм антикоррупционного законодательства, непомерное влияние теневых структур и коррумпированных лоббистов; слабая ориентированность системы материального стимулирования служащих на борьбу с коррупцией и профилактику коррупционных рисков.

Благодатной почвой для коррупции является также низкий уровень профессионализма управленческой элиты. Лично преданный чиновник с низким уровнем квалификации — идеальный реципиент коррупционных благ. Непрофессионал старается компенсировать дефицит знаний и умений нелегитимными средствами и непубличными методами (интриги, неформальные согласования, заговоры, подношения, услужливость). Коррумпированный руководитель негласно предоставляет возможность такому работнику пользоваться теневыми источниками дохода, рассматривает такую практику в качестве компенсации за низкий уровень заработной платы.

В результате в управленческой среде увеличивается количество людей меркантильных ориентаций и талантливых демагогов, прагматиков, всегда готовых к «правильным заявлениям» и закулисным маневрам, выгодным союзам с бизнесменами, банкирами и даже с лидерами криминального мира. Многие из этих людей с трудом овладевают созидательным стилем, научными компетенциями и действительно эффективными методами руководства. При этом они не брезгуют любой возможностью коррупционного обогащения: от банального мелкого взяточничества до крупномасштабных финансовых афер.

Следует решительно избавляться от таких кадров, разделять власть и собственность, исполнительную власть и контроль за ней. Необходимо наполнить процедуры парламентского контроля и парламентских расследований реальным содержанием, провести «национализацию элит», в результате которой чиновничество будет связано только со своей страной. Хорошо, что в последнее время активнее стали осваиваться международные антикоррупционные стандарты, ужесточается контроль за доходами, расходами, имуществом и имущественными обязательствами политиков и служащих. Во всех органах государственного и муниципального управления созданы специальные уполномоченные органы, но профилактике коррупции.

Характерной особенностью Источниковой базы коррупции является кампанейщина — конъюнктурность и «сезонность» противодействия коррупции. Антикоррупционные мероприятия к тому же носят импульсивный, организационно дискретный, выборочный характер, нередко используются в качестве специфического средства расправы с политическими оппонентами. «Вспышки» противокоррупционной активности чаще всего приходятся на период выборов и других важных политическими кампаний. Не случайно интерес к «разоблаченным коррупционерам» исчезает сразу же, как только спадает политическая активность. Объектом антикоррупционных атак нередко являются не собственно преступники-коррупционеры, а политики, государственные и общественные деятели, деятели культуры, которые принадлежат к оппозиции или систематически подвергают критике власть, политики и, как ни странно, должностные лица, которые осуществляют реальные действия по противодействию коррупции и, таким образом, представляют реальную опасность для коррумпированных прослоек, влиятельные лица, входящие в близкое окружение ведущих политиков, которые создают преграды для продвижения интересов отдельных финансово-политических группировок.

Однако в последнее время ситуация существенно изменилась. В ноле зрения правоохранительных органов и судебного разбирательства все чаще попадают настоящие коррупционеры. Среди привлеченных к ответственности немало депутатов, губернаторов, сотрудников правоохранительных органов, высокопоставленных работников органов исполнительной власти и биржевых спекулянтов. В суды в 2014 г. направлено 11 тыс. уголовных дел коррупционной направленности. За такого рода преступления осуждено 45 депутатов и кандидатов в депутаты, 500 сотрудников правоохранительной системы. Дисциплинарные взыскания наложены более чем на 2,5 тыс. сотрудников органов МВД, за получение взяток к ответственности привлечено 630 сотрудников, их них 113 руководителей^[12]. В этом плане можно анонсировать усиление репрессивной составляющей антикоррупционной политики, тем более в условиях финансово-экономического кризиса, антироссийских санкций, учащающихся фактов воинствующего национализма, нетерпимости и агрессии.

Ситуация с коррупцией усугубляется также тем, что в России только начинает формироваться эффективная антикоррупционная система права. Хорошо известно, что волна коррупции захлестывает общество только тогда, когда право не действует или действует в ограниченных пределах, традиционные формы государственного и общественного контроля ослабевают, а новые правовые регуляторы неэффективны.

Коррупцию порождают:

противоречивость и несовершенство законодательства и правовых норм, изобилующих двусмысленностями, пробелами, многочисленными диспозитивными и отсылочными нормами, наличие так называемых «коррупционных ниш»^[13], нечеткость законотворческих процедур. Все это создает широкие возможности для ведомственного и локального нормотворчества, для появления безграмотно сформулированных правил, «закрытых» приказов, инструкций и рекомендаций, создающих благоприятные условия для коррупции;

• — безответственность, наличие «юридических привилегий» для отдельных субъектов правовых отношений, непрозрачность служебных отношений, особенно касающихся доходов и расходов государственных и муниципальных служащих;
• — отсутствие детализированных запретов и ограничений, создающих широкие возможности для «самоопределения» и «самоорганизации» чиновников, в том числе в части коррупционного обогащения;
• — отсутствие законодательно установленных процедур подготовки и принятия нормативных и иных регулирующих и распорядительных актов;
• — отсутствие независимой высокопрофессиональной судебной системы и других форм легитимного разрешения возникающих противоречий. Взятки становятся распространенной практикой в условиях дефицита доверия к власти, когда механизм разрешения юридических споров оказывается слишком дорогостоящим, бюрократически изнурительным, требующим много времени^[14].

В таких условиях политики, государственные и муниципальные служащие, частные субъекты хозяйственной деятельности, склонные к коррупционным действиям, получают широчайшую возможность руководствоваться не законами, а своими меркантильными соображениями, беспрепятственно обогащаться, причем без особого риска для себя и своего окружения. Лазеек же для такого обогащения предостаточно: фонды для так называемого социально-экономического развития территории; фонды «стимулирования высокоэффективной работы бюджетников»; совмещение службы с работой в коммерческих структурах; создание фирм на подставных лиц; «крышевание»; «невинные подарки»; поездки на отдых под видом участия в круглых столах, конференциях и саммитах.

Настоящий профессионал практически не прибегает к нелегальным способам деятельности: он имеет достаточно возможностей достичь своих (в том числе карьерных) целей законным путем. Профессионал не связывает реализацию своего потенциала исключительно с возможностями «административного рынка» и поэтому не держится за власть. Уход из «коридоров власти» такой человек не воспринимает как трагедию, чаще всего на смену места работы смотрит как на открытие новых творческих и деловых возможностей. Именно поэтому профессионализм в сочетании с добросовестностью — один из надежнейших ресурсов борьбы с коррупцией.

Мощной социальной базой коррупции служит запредельная социальная поляризация общества, особенно на фоне общей бедности или слабости государства. Если в начале 1980;х гг. денежные доходы 20% наиболее состоятельных советских граждан превышали доходы 20% самых бедных семей в два раза, то уже к началу 2000;х гг. этот показатель составлял разницу в 30 раз^[15]. Чем сильнее социальное расслоение, чем больше разница между людьми в их социально-материальном положении, тем выше предрасположенность населения к коррупции. Не труд, а коррупционное взаимодействие становится ведущим способом достижения определенного социального статуса и удовлетворения материальных потребностей.

Деньги, богатство, роскошь становятся мерилом социального успеха. Действие начинает считаться морально оправданным лишь тогда, когда благоприятный исход данного действия превышает отрицательные его последствия. Это часто используется как оправдание коррупции: главное, что результат налицо, задача решена и т. д.

Поэтому надо по-другому смотреть на сам факт коррупционного действия. Нельзя решать вопрос о моральности тех или иных действий, исходя исключительно из конъюнктурно-прагматических позиций, например из политической целесообразности или чисто экономических соображений. За всем этим скрываются моральная деградация с ее этическим эгоизмом, этическим альтруизмом и этическим утилитаризмом. Нередко скрываются и так называемые мотивы самооправдания и самоутверждения. И все это на фоне «разрушения нравственных кондиций российского общества», о чем свидетельствуют многочисленные научные исследования. В частности, приведенные в табл. 4.1 данные Института психологии РАН¹, характеризующие динамику нравственно-психологических характеристик российского общества за последние тридцать лет.

Таблица 4.1

Нравственно-психологические характеристики современного российского общества.

• (десятибалльная шкала оценок: 1 — минимальное значение,
• 10 — максимальное значение).

¹ См.: Нравственность современного российского общества: психологический анализ/ отв. ред. А. Л. Журавлев, А. В. Юревич. М.: Ин-т психологии РАН, 2012.

Налицо явный деградационный тренд нравственных устоев. Преобладающими становятся негативно-аморальные характеристики общественного поведения: меркантильность, эгоизм, алчность, беспринципность. В прошлое уходят альтруизм, бескорыстие, законопослушность, доверие, репутация достойного человека: негативные характеристики по всем позициям взяли верх над позитивными. Может возникнуть впечатление того, что в стране запущена машина, генерирующая безнравственность и беззаконие, а значит, коррупцию и коррупционное сознание. Ими поражены все самые чувствительные сферы социальной защиты нравственности и правовой законности — семья, образование, СМИ, культура, воспитание, т. е. все те институты, разрушение которых расчеловечивает общество, а государство переводит в статус коррумпированного.

Одни люди удовлетворены своим невысоким социальным статусом: для них он привычен и не порождает стремления к переменам. Другие, напротив, стремятся повысить свое социальное положение, но делают это далеко не всегда законным путем. Образование, добросовестный труд, активная общественная деятельность их не прельщают. Такие люди в большей степени рассчитывают на обходные и, как им кажется, более эффективные способы достижения поставленной цели (связи с нужными людьми, подкуп, протекционизм, подсиживание). За всем этим — карьеризм, подлость, неуважительное отношение к окружающим людям.

Именно этим, скорее всего, объясняется то, что в России положительными героями перестали быть учитель, врач, ученый, инженер-конструктор и даже космонавт. На смену им пришли банкиры, изворотливые юристы, представители нравственно развращенного «творческого бомонда». Образцами для подражания стали циничные герои телевизионных сериалов и супермены, культивирующие насилие и пренебрежительное отношение к окружающим. Коррупция на таком «культурном» фоне уже не воспринимается как нечто аномальное. Хотя на рациональном уровне люди в большинстве своем понимают, что коррупция унижает человеческое достоинство, принципиально не соответствует принципам справедливости и честного общественного служения.

Закономерно напрашивается следующий вывод: пока в сфере воспитания и общественных нравственных регуляторов не произойдет радикальных перемен, борьба с коррупцией никаких реальных результатов не даст. Если человек с детства воспитывается в атмосфере лицемерия, обмана и жестокости, то ему кажется, что именно в этом заключается смысл жизни. Если человек постоянно слышит, что известные политики и высшие должностные лица используют свои публичные возможности для личного обогащения, что «у нас все берут», то ему не хочется быть «хуже других». Чтобы не чувствовать себя неудачником, он начинает играть по общим коррупционным правилам.

Тем более что коррупция действительно позволяет жить безбедно, но только не на честно заработанные средства, а за счет «легких», «быстрых», больших и неподконтрольных денег, позволяет «по-ковбойски» ощутить силу своих возможностей, скрывая, по Э. Фромму, «чувство своей ничтожности». Так воспроизводится культ денег, верховенство материальных благ, безудержное стремления к наживе, вседозволенность и т. д.

Подводя итог исследования причин коррупции, еще раз выделим основные из них: противоречивость конкретно-исторической ситуации; слабость гражданского общества; непомерное разрастание бюрократического аппарата; криминализация властных отношений; отсутствие общественного контроля деятельности органов государственной власти и местного самоуправления; несовершенство законодательства; неэффективность государственного контроля над различными сферами деятельности в системе общественного производства. При анализе источников и причин коррупции несправедливо обойти вниманием факторы международного порядка.

Из сказанного следует, что любая антикоррупционная программа обязательно должна быть комплексной, сопряженной с адекватными реформами в сфере рыночных отношений, государственного и муниципального управления, в системе государственной и муниципальной службы, в структурах правопорядка и кадровой работы, опираться на твердую политическую волю в стремлении к правовому и духовно-нравственному оздоровлению общества. Именно государство должно инициировать активные антикоррупционные действия и обеспечивать надлежащее нравственное воспитание общества в соответствии с высшими этическими ценностями многонационального российского народа.

Следует помнить, что связь между коррупцией и порождающими ее факторами двусторонняя. С одной стороны, устранение факторов, порождающих коррупцию, способствует уменьшению коррумпированности государства, а с другой стороны, коррупция не только консервирует, но и обостряет имеющиеся социально-экономические проблемы, препятствуя устранению факторов, детерминирующих коррупционные процессы. Из чего следует, что уменьшить и ограничить коррупцию можно только одновременно сокращая влияние всех без исключения факторов, обеспечивающих ее существование.

• [1] Турчинов Л. И., Магомедов К. О. Социально-профессиональные проблемы государственной гражданской службы Российской Федерации: материалы социологического исследования (май — июнь 2012 г.). М.: РЛНХиГС, 2012. С. 13.
• [2] Всероссийский опрос ВЦИОМ проведён 14—15 марта 2015 г. См.: Борьба с коррупцией: миссия выполнима? // ВЦИОМ. Пресс-выпуск № 2799 от 23.03.2015. URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=1 15 189 (дата обращения: 29 апреля 2015 г.).
• [3] Доклад Генерального прокурора РФ Ю. Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ 27.04.2011 г. // Генеральная прокуратура Российской Федерации. URL: http://genproc.gov.ru/genprokuror/appearances/document-71 822/ (дата обращения:17.03.2015).
• [4] Материалы по правовым проблемам преодоления коррупции / под ред. Т. Я. Хабрие-вой. М" 2008. С. 133−134.
• [5] Полный текст выступления Д. А. Медведева на II Общероссийском гражданском форуме22 января 2008 г. // Российская газета: ежедн. интернет-изд. URL: http://rg.ru/2008/01/24/tekst.html (дата обращения: 25.03.2015).
• [6] Коррупция тоже в кризисе? // Аргументы и факты. 2015. № 5. С. 2.
• [7] Дмитрий Медведев выступил на заседании Петербургского международного экономического форума // сайт Президента Российской Федерации: ежедн. интернет-изд. 2011.17 июня. URL: http://vww.kremlin.ru/news/11 601 (дата обращения: 18.03.2015).
• [8] Независимая газета. 2008. 1 октября. С. 4.
• [9] Горшков М., Маркин ВКиселев Л. Российская коррупция в зеркале социологии // Президентский контроль. 2010. № 10. С. 23—37.
• [10] Шедий М. В. Социальные детерминанты коррупции в Российском обществе. Орел: Изд-во ОФ РАНХиГС, 2012. С. 25.
• [11] Мельников Д. На госзакупках украли триллион рублей // Новости Mail.Ru: последниеновости России и мира: ежедн. интернет-изд. URL: https://news.mail.ru/inciclent/4 907 165/(дата обращения: 17.03.2015).
• [12] Встреча руководителя Администрации Президента РФ Сергея Иванова с представителями СМИ // сайт Президента Российской Федерации: ежедн. иитернет-изд. 2014.8 декабря. URL: http://state.kremlin.ru/administration/47 197; Заседание расширенной коллегии МВД России // сайт Президента Российской Федерации: ежедн. иитернет-изд. 2015.4 марта. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/47 776 (дата обращения: 22.03.2015).
• [13] Такого рода нормы-ниши можно разделить на четыре группы: 1) нормы, предъявляющие завышенные требования; 2) дискреционные нормы, которые предоставляют должностному лицу возможность выбора между различными вариантами поведения по своему усмотрению; 3) нормы, допускающие совпадение составов административных правонарушенийи уголовных преступлений; 4) отсылочные нормы, которые наделяют должностное лицолибо ведомство возможностью принимать «свои» нормативные акты, создавая тем самымблагоприятные условия для «теневого» представительства интересов и заключения коррупционных сделок. Если завышенные требования непосредственно порождают коррупцию, то дискреционные и отсылочные полномочия представляют коррупциогенный фактор лишь тогда, когдаони состоят в возможности выбора между применением завышенных требований и отказаот их применения. В этом случае обнаружить коррупцию гораздо сложнее, так как «покупается» вполне законное решение. «Вилка» предоставляет возможность коррумпированномудолжностному лицу вступать в договорные отношения с виновным. Последний тоже заинтересован не меньше, так как покупает меньшую по силе санкцию.
• [14] Роуз-Аккерман С. Указ. соч. С. 130.
• [15] Шедий М. В. Социальные детерминанты коррупции в Российском обществе. Орел: Изд-во ОФ РАНХиГС, 2012. С. 13.