Пятая модель. 
Военные преступления

Адаптация государством национального уголовного закона к требованиям МУП посредством разработки и включения норм об уголовной ответственности за военные преступления, как преступлений против мира и безопасности человечества, в Уголовный кодекс. Данный способ следует признать наиболее распространенным, на него ориентируется и современный отечественный законодатель^[1][2].

Рассматриваемая модель (применительно к криминализации преступлений против мира и безопасности человечества) была апробирована французским законодателем: в УК Франции 1992 г. в разд. I «О преступлениях против человечества» были помещены: «О геноциде» (ст. 211−1 «Геноцид»); «О других преступлениях против человечества» (ст. 212−1—212−3) и «Общие положения» (ст. 213−1—213−5)^[3]. Как отмечается в специальной литературе^[4], в § 212−1, 212−2 УК Франции в соответствии с положениями Женевских конвенций 1949 г. устанавливается ответственность за такие преступления, как: депортация; обращение в рабство; массовое и систематическое осуществление смертной казни без суда; похищение людей, за которым следует их исчезновение; пытки или акты жестокости, совершенные по политическим, расовым или религиозным мотивам и организованные во исполнение обдуманного плана против группы гражданского населения^[5]. Как следует из гл. III разд. I («Общие положения»), уголовную ответственность за указанные в гл. I и II преступления могут нести не только физические, но и юридические лица (при наличии определенных указанных в УК условий); исполнитель или соучастник такого преступления не может быть освобожден от уголовной ответственности только в силу того, что он осуществляет действие, предписанное или дозволенное положениями законов или регламентов, либо исполнял приказ законного органа власти; в отношении данных преступлений не подлежат применению правила о сроках давности публичного иска и исполнения наказания¹.

В литературе высказывается в целом позитивная оценка подхода Франции в вопросе имплементации международного права в национальном уголовном законодательстве. В частности, Н. Е. Крылова в результате анализа текста УК Франции приходит к выводу о том, что несмотря на отсутствие в уголовном законе прямого указания на преимущество международной нормы над национальной, этот принцип последовательно реализуется в Особенной части УК^[6][7].

Вместе с тем следует признать, что как таковые военные преступления в приведенном варианте УК Франции выделены не были. Между тем обособление именно военных преступлений как вида преступлении против мира и безопасности человечества в уголовном законодательстве современных государств, по всей видимости, может рассматриваться как новая тенденция национально-правовой криминализации рассматриваемых деяний. При этом правомерно высказать мысль, что уже в середине XX в. на национально-правовом уровне предпринимались попытки криминализации военных преступлений, рассматриваемых с точки зрения их международной (а не только антигосударственной) противоправности. Так, в гл. 22 УК Швеции 1962 г. к «преступлениям против законов наций» были, в частности, отнесены:

• а) использование запрещенного международным правом оружия; злоупотребление знаками отличия ООН и предусмотренными в Акте об их защите отдельными международными медицинскими знаками отличия, парламентерскими флагами или другими всемирно признанными знаками отличия;
• б) убийство или ранение противника посредством других форм предательского поведения;
• в) нападение на гражданское население или на больных и раненых; нападение на учреждения, охраняемые международным правом;
• г) произвольное изъятие и чрезмерное повреждение собственности, находящейся под защитой международного права^[8].

В УК Испании 1995 г.¹ (ст. 609—614 гл. III «О преступлениях против лиц и собственности, имеющих защиту в случае вооруженных конфликтов» разд. XXIV «Преступления против международного сообщества») установлен подробный перечень военных преступлений, причем согласно ст. 614 наказанию подлежит лицо, которое во время вооруженного конфликта совершит или прикажет совершить любое другое (т.е. не указанное прямо в предыдущих статьях данной главы) нарушение или действие, противоречащее положениям международных договоров, которые подписала Испания, и относящееся к ведению боевых действий, защите раненых больных и пострадавших, к обращению с военнопленными, защите гражданского населения и к охране культурных ценностей во время вооруженного конфликта.

Кроме того, ст. 608 УК Испании, предваряющая описание военных преступлений, закрепляет положение, согласно которому на основании соответствующих международных договоров определены следующие категории защищаемых лиц:

• — раненые, больные и пострадавшие, а также медицинский и религиозный персонал, имеющий защиту по I и II Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г. или по Дополнительному протоколу I 1977 г.;
• — военнопленные, имеющие защиту по III Женевской конвенции о защите жертв войны 1949 г. или по Дополнительному протоколу I 1977 г.;
• — гражданское население и гражданские лица, имеющие защиту по IV Женевской конвенции о защите жертв войны 1949 г. или по Дополнительному протоколу I 1977 г.;
• — лица, выведенные из строя, и лица, принадлежащие к миротворческим силам, либо те, кто исполняет их обязанности, имеющие защиту по Женевским конвенциям 1949 г. или по Дополнительному протоколу I 1977 г. к ним;
• — парламентеры и лица, их сопровождающие, имеющие защиту по II Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны от 29 июля 1899 г.;
• — другие лица, имеющие защиту по Дополнительному протоколу II 1977 г. к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г. или по другим международным договорам, которые подписала Испания^[9][10].

По всей видимости, приведенные положения могут служить свидетельством гармонизации уголовного законодательства Испании с международным правом в части криминализации военных преступлений и обеспечения эффективной уголовно-правовой защиты интересов, охраняемых МГП^[11].

Уголовный кодекс Польши 1997 г. содержит гл. XVI «Преступления против мира, человечности и военные преступления» (ст. 117—126)¹. Военные преступления, с точки зрения польского законодателя, сведены в две группы:

• а) преступления против законов и обычаев войны (нападение во время военных действий на незащищаемые местность или объект, санитарную или нейтральную зону либо применение иного способа ведения боевых действий, запрещенного международным правом) (ст. 121—122);
• б) преступления против основ МГП (убийство находящихся под покровительством МГП лиц; нанесение им тяжелого вреда здоровью, подвергание этих лиц пыткам, жестокому или бесчеловечному обращению, совершение на них, в том числе с их согласия, познавательных экспериментов, использование их для своей защиты от военных действий на определенной территории или объекте боевых действий либо защиты своих частей или захват их в качестве заложников; принуждение указанных лиц служить в вооруженных силах противника, переселение их, применение к ним телесных наказаний, лишение свободы или права на независимый и беспристрастный суд либо ограничение их права на защиту в уголовном процессе; в нарушение международного права, уничтожение, повреждение или захват культурных ценностей на оккупированной территории или на территории, на которой идут боевые действия; использование во время боевых действий, не соответствующих международному праву знаков Красного Креста или Красного Полумесяца, либо других охранных знаков, либо использование государственных флагов или знаков военных отличий противника, нейтрального государства либо организации или международной комиссии) (ст. 123—126).

К лицам, находящимся под покровительством МГП, относятся: лица, которые сложили оружие или, не располагая средствами обороны, сдались; раненые, больные, спасенные, лица медицинского персонала или духовные лица; военнопленные; гражданское население оккупированной или занятой территории или территории, на которой идут боевые действия; либо другие лица, пользующиеся во время боевых действий международной защитой (§ 1 ст. 123 УК Польши).

Уголовный кодекс Финляндии^[12][13], учитывающий ее международноправовые обязательства, в том числе в связи с ратификацией Римского статута МУС в 2000 г.¹, содержит самостоятельный раздел «Военные преступления и преступления против человечности», его положения содержат отсылки к конкретным международным договорам (относительно военных преступлений — к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительным протоколам к ним 1977 г.), а кроме того, — общую отсылку к нормам международных договоров и обычаев МГП. Следует также отметить, что Финляндия, как отмечают сами финские юристы, занимая позицию последовательной и продуманной имплементации, руководствуется, прежде всего, государственными интересами, стремлением сохранить особенности и внутреннюю непротиворечивость норм финского законодательства, реализуя данную задачу исключительно силами национального права^[14][15].

В уголовном законодательстве стран Балтии рассматриваемые преступления также выделены как вид преступлений против мира и безопасности человечества, при этом глава о данных преступлениях, что немаловажно, помещена в Особенной части УК этих стран на первое место. Так, в УК Латвии 1998 г. есть гл. IX «Преступления против человечества, мира, военные преступления, геноцид» (ст. 71—79)^[16], наряду с собственно военными преступлениями (ст. 74) в данной главе отдельно криминализованы акты насилия над гражданским населением в районе военных действий (ст. 75).

Е. Н. Трикоз не без оснований замечает, что при данном подходе (по всей видимости, связанном с восприятием модели категоризации преступлений в Римском статуте МУС) достаточно сложно провести линию разграничения между соответствующими составами.

Представляется спорным подход латвийского законодателя, поместившего в данную главу состав воинского преступления, совершаемого в условиях ведения военных действий, — мародерство (ст. 76). Как отмечают исследователи, в этом прослеживается аналогия с подходами некоторых стран СНГ: Азербайджана (ст. 118 УК) и Таджикистана (ст. 405 УК)^[17].

Интересно отметить, что в УК Литовской Республики 1999 г. гл. XV «Преступления против человечности и военные преступления».

(ст. 99—ИЗ)¹ в части военных преступлений включила в себя ранее криминализованные Литвой деяния.

Е. Н. Трикоз приводит их внушительный перечень (12 составов), в том числе: убийство лиц, охраняемых МГП; причинение увечья, пытки или иное нечеловечное обращение с лицами, охраняемыми МГП; уничтожение охраняемых объектов или расхищение национальных ценностей; применение запрещенных средств ведения войны; незаконное пользование знаками Красного Креста и Красного Полумесяца и эмблемой Организации ООН^[18][19].

В УК Эстонской Республики 2001 г. гл. 8 «Преступления против человечности и международной безопасности»^[20] включает в себя (наряду с другими, посягающими на мир и безопасность человечества уголовно наказуемым деяниями) подгруппу военных преступлений и преступлений по «Женевскому праву»^[21].

В уголовном законодательстве стран СНГ также реализуется рассматриваемая модель национально-правовой криминализации военных преступлений. Следует иметь в виду, что в рамках работы по обеспечению интеграционного развития Содружества Независимых Государств (СНГ) уже в середине 1990;х гг. был разработан Модельный уголовный кодекс для стран — участниц СНГ.

Основой совместных усилий послужили постановления Межпарламентской Ассамблеи СНГ: от 28 октября 1994 г. «О правовом обеспечении интеграционного развития Содружества Независимых Государств»; от 14 февраля 1995 г. «О программном комитете и рабочих группах по созданию модельных уголовного и уголовно-процессуального кодексов для государств — участников СНГ». 17 февраля 1996 г. Модельный уголовный кодекс для стран СНГ был единогласно одобрен Межпарламентской Ассамблеей и официально опубликован^[22].

Данный рекомендательный законодательный акт включил в себя раздел «Преступления против мира и безопасности человечества», состоящий из одной лишь одноименной главы и содержащий ряд составов такого рода преступлений, в том числе «применение запрещенных средств и методов ведения войны» (ст. 106). В целом эта концепция национально-правовой криминализации была воспринята и реализована в действующем УК РФ¹.

Отличается своеобразием по данному вопросу подход украинского законодателя. В УК Украины 2000 г.^[23][24] по примеру Модельного УК для стран СНГ в отдельную подгруппу военных преступлений выделены «нарушения законов и обычаев войны» (ст. 438), причем норма имеет бланкетный характер. Другие нарушения МГП криминализованы в главе о воинских преступлениях, при этом имеет место дублирование состава, связанного с незаконным использованием знаков, предоставляющих охрану по МГП^[25].

К другим нарушениям МГП в УК Украины отнесены: насилие над населением в районе военных действий (ст. 433); дурное обращение с военнопленными (ст. 434); преступления против лиц, пользующихся международной защитой (ст. 444); незаконное использование символики Красного Креста и Красного Полумесяца (ст. 435).

Заметим, что в уголовном законодательстве отдельных стран СНГ военные преступления (применение запрещенных средств и методов ведений войны) не выделены и как таковые не криминализованы, что выглядит существенным и требующим восполнения пробелом, принимая во внимание международную и социальную опасность данных преступлений и потребности адекватного уголовно-правового реагирования на факты их совершения, роль в этом государств.

Так, данные преступления не упоминаются в УК Туркменистана 1997 г., в УК Кыргызской Республики 1997 г. (при этом, однако, в Кыргызской Республике разрабатываются законопроекты, ориентированные на дополнение УК в части криминализации рассматриваемых нарушений)^[26]. Следует также учитывать, что все государства СНГ участвуют в Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г. и, следовательно, несут прямую обязанность имплементации их положений.

В большинстве стран СНГ уголовное законодательство по рассматриваемому вопросу в целом отражает позиционирование государств и национально-правовых систем с интересами членов мирового сообщества в формате создания эффективных правовых основ борьбы с военными преступлениями. Так, в УК Республики Молдова 2002 г. первая глава Особенной части посвящена регламентации уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества, военные преступления¹; военные преступления включают в себя «преступления против права Женевы» (ст. 137) и иные серьезные нарушения МГП (ст. 138).

Уголовный кодекс Республики Армения 2003 г.^[27][28] в разделе о преступлениях против мира и безопасности человечества содержит нормы об уголовной ответственности за серьезные нарушения МГП во время вооруженных конфликтов (ст. 390); бездействие или отдачу преступного приказа во время вооруженных конфликтов (ст. 391); незаконное использование отличительных знаков, охраняемых международными договорами (ст. 397).

В УК Азербайджанской Республики 1999 г. Особенная часть открывается разд. VII «Преступления против мира и безопасности человечества^[29], в отдельную гл. 17 данного раздела выделены военные преступления. В параметрах законодательства Республики Азербайджан к военным преступлениям относятся: наемничество (ст. 114); нарушение законов и обычаев войны (ст. 115); нарушение норм МГП во время вооруженных конфликтов (ст. 116); бездействие или отдача преступных приказов во время вооруженного конфликта (ст. 117); военный грабеж (ст. 118); злоупотребление знаками, находящимися под охраной (ст. 119).

Заметим, что уголовное законодательство некоторых стран СНГ обновляется, причем кардинально (вплоть до принятия нового уголовного закона). Так, в новом УК Республики Казахстан 2014 г.^[30] в главе «Преступления против мира и безопасности человечества» проведена криминализация следующих деяний, посягающих на интересы, охраняемые МГП в ходе вооруженного конфликта: применение запрещенных средств и методов ведения войны (ст. 163); нарушение законов и обычаев войны (ст. 164); преступные нарушения норм МГП во время вооруженных конфликтов (ст. 165); бездействие или дача преступного приказа во время вооруженного конфликта (ст. 166); незаконное пользование знаками, охраняемыми международными договорами (ст. 167)^[31].

Как представляется, на конструирование соответствующих уголовноправовых норм оказывает влияние фактор участия государства в Римском статуте МУС и принятый в нем подход распространения криминализации на серьезные нарушения МГП, применяемого в вооруженных конфликтах немеждународного характера. Так, УК Республики Таджикистан¹ 1998 г. содержит специальный раздел «Преступления против мира и безопасности человечества»^[32][33], включающий нормы об уголовной ответственности за ряд преступлений против МГП, совершенных во время международного или внутреннего вооруженного конфликта (ст. 403— 405); аналогичный подход в этой части воспринят в УК Грузии^[34] 1999 г.^[35]

В специальной литературе^[36] в качестве позитивного примера национально-правовой криминализации военных преступлений (а также и в целом преступлений против мира и безопасности человечества) приводится (и, как представляется автору, вполне обоснованно) пример уголовного законодательства Республики Беларусь. УК Республики Беларусь 1999 г. содержит специальный разд. VI «Преступления против мира, безопасности человечества и военные преступления»^[37], причем данный раздел открывает Особенную часть УК, военные преступления и другие нарушения законов и обычаев ведения войны выделены в нем в отдельную гл. 18 (ст. 132—138). Как не без оснований полагает Е. Н. Трикоз^[38], исходя из названия гл. 18 «Военные преступления и другие нарушения законов и обычаев ведения войны» в ней содержатся две категории международных преступлений: во-первых, собственно военные преступления (к ним отнесены серьезные нарушения Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительных протоколов к ним 1977 г., а именно 19 составов — по 9 составов в ст. 135 «Нарушение законов и обычаев войны» и 136 «Преступные нарушения норм международного гуманитарного права» и один состав — в ст. 138 «Незаконное пользование знаками, охраняемыми международными договорами»); во-вторых, другие нарушения законов и обычаев войны (деяния, криминализованные на национальном уровне в силу характера и степени их общественной опасности и представляющие собой иные нарушения МГП, предусматриваемые как Женевскими конвенциями 1949 г., Дополнительными протоколами к ним 1977 г., так и другими международными договорами — 14 составов — по одному составу в ст. 132 «Вербовка, обучение, финансирование и использование наемников», 133 «Наемничество» и 134 «Применение оружия массового поражения», два состава — в ч. 2 ст. 135, семь составов — в п. 1—5,9 и 16 ст. 136, два состава — в ч. 1 и 2 ст. 137 «Бездействие или отдача преступного приказа»).

В ч. 2 ст. 135 имеются в виду: использование лиц, находящихся под покровительством Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г., для прикрытия своих войск или объектов от военных действий либо захват и удержание таких лиц в качестве заложников; а в ст. 136: применение средств и методов ведения войны, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения; умышленное причинение обширного, долговременного и серьезного ущерба природной среде; нападение на обладающих с защитной целью отличительными эмблемами Красного Креста и Красного Полумесяца персонал и объекты; использование голода среди гражданского населения в качестве метода ведения войны; вербовка лиц, не достигших 15-летнего возраста, в вооруженные силы либо разрешение им принимать участие в военных действиях; нарушение соглашений о перемирии; применение в вооруженном конфликте иных средств и методов ведения войны, запрещенных международным договором Республики Беларусь.

При этом, как следует из п. 16 ст. 136 УК Республики Беларусь, перечень этих преступных нарушений не является закрытым в силу бланкетного характера данной нормы, а также с учетом перспектив расширения международно-правовых обязательств государства при заключении им новых международных договоров (в том числе путем присоединения к уже действующим международным договорам).

В режиме объективной констатации по обстоятельствам всестороннего анализа национально-правовой кодификации норм об уголовной ответственности за военные преступления, проведенной на пространстве СНГ, в целом ее следует оценивать позитивно, как пример последовательной национально-правовой имплементации государством своих международно-правовых обязательств в части обеспечения эффективного противодействия военным преступлениям и наказания за их совершение.

Таким образом, государства, как это следует из смысла соответствующих норм действующего международного права и подтверждается правоприменительной практикой, несут основные обязательства в связи с обеспечением уголовного преследования и наказания лиц, совершивших военные преступления. В связи с этим нормы внутригосударственного права, в том числе в части криминализации военных преступлений, не могут противоречить международно-правовым обязательствам государства, основанным на его участии в международном договоре или имеющих характер обязательств erga omnes, более того, должны обеспечивать реализацию требований международно-правовых норм, обязательных для данного государства. В целом государство должно обеспечить соответствие своей национально-правовой системы.

(включая уголовное законодательство) задачам эффективной борьбы с военными преступлениями. Параметры восприятия положений МУП (в том числе в части криминализации военных преступлений) определяются самим государством, с учетом типа его правовой системы, действующих в нем конституционных положений, а также его международно-правовых обязательств.

Принимая за основу используемый государством (во взаимосвязи с типом его правовой системы, действующими в нем конституционными положениями и его международно-правовыми обязательствами) способ установления преступности и наказуемости военных преступлений, автор выделяет следующие основные модели их национальноправовой криминализации:

• 1) криминализация военных преступлений без отнесения их к преступлениям против мира и безопасности человечества и применение к ним норм об общеуголовных или воинских преступлениях;
• 2) инкорпорация в национальную правовую систему обычных норм МУП, применимых к уголовной ответственности за военные преступления;
• 3) инкорпорация международного договора, ратифицированного государством в его национальную правовую систему, посредством прямой ссылки на текст международного договора в законодательном акте либо принятия специального закона, воспроизводящего положения международного договора;
• 4) разработка и принятие государством в рамках выполнения своих международно-правовых обязательств специального закона, посвященного вопросам борьбы с преступлениями против мира и безопасности человечества и содержащего переработанные и адаптированные к национальной правовой системе нормы о военных преступлениях;
• 5) адаптация государством национального уголовного закона к требованиям МУП посредством разработки и включения норм об уголовной ответственности за военные преступления, как преступлений против мира и безопасности человечества, в Уголовный кодекс.

При этом на практике государство может использовать не одну, а две и более вышеприведенные модели, сочетая их элементы в рамках национально-правовой имплементации своих международно-правовых обязательств, в связи с обеспечением комплекса мер по борьбе с военными преступлениями, уголовного преследования и наказания лиц, совершивших или приказавших совершить их.

• [1] См.: Белый И. Ю. Международное уголовное судопроизводство. С. 84. Такжепо вопросу имплементации международного уголовного права в правовую систему Германии, см.: Субботина Е. Н. Указ. соч. С. 169—180; Gropp W. Strafrecht, allgemeiner Teil. Berlin; Heidelberg; New York; Barcelona; Budapest; Hongkong; London; Mailand, Paris; SantaClara; Singapur; Tokio, 1998. S. 17—20; Jescheck H.-H., Weigend T. Lehrbuch des Strafrechts, Allgemeiner Teil. 5, vollst, neubearb. und erw. Aufl. Berlin, 1996. S. 161—182; Wessels J. Strafrecht, allgemeiner Teil: die Straftat und ihr Aufbau. 26, neubearb. Aufl. Heidelberg, 1996.S. 13—15. Мы не касаемся здесь вопроса реализации положений Кодекса, поскольку ему будетуделено внимание в гл. 3 пособия.
• [2] Проблема современного состояния и перспектив развития российского уголовного законодательства в части криминализации военных преступлений будет рассмотрена отдельно в следующем параграфе 2.2 пособия.
• [3] См.: Уголовный кодекс Франции / науч. ред. Л. В. Головко, Е. Н. Крылова; пер. с фр. и предисл. Н. Е. Крыловой. СПб., 2002. С. 650.
• [4] См.: Адельханян Р. А. Военные преступления в современном праве. С. 222.
• [5] При этом наиболее строго (только пожизненным уголовным заключением) наказываются данные деяния, если они совершены в военное время во исполнение согласованного плана против тех, кто борется с идеологической системой, во имя которойосуществлены преступления против человечества. См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 369.
• [6] При этом нужно иметь в виду, что во французском уголовном процессе понятие"публичный иск" означает начало официального уголовного преследования противизвестного или еще неизвестного лица. См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мираи безопасности человечества. С. 369. Сн. 1.
• [7] См.: Крылова Н. Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции. М., 1996.С. 15.
• [8] См.: Кузнецова Н. Ф., Беляев С. С. Уголовный кодекс Швеции: основные черты //Вести. МГУ. Сер. 11: Право. 2000. № 5. С. 64.
• [9] Уголовный кодекс Испании. М., 1998.
• [10] См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 375.
• [11] На данное обстоятельство обращается внимание в литературе. См.: Адельха-нян Р. А. Военные преступления в современном праве. С. 226.
• [12] См.: Уголовный кодекс Республики Польша / науч. ред. и предисл. Н. Ф. Кузнецовой, А. И. Лукашова и Э. А. Саркисова; пер. с польск. Д. А. Барилович. СПб., 2001. С. 234. Следует также отметить, что данная глава открывает Особенную часть УК Польши.
• [13] Был принят в 1889 г. и впоследствии неоднократно измененный и дополненный, в настоящее время действует в редакции 2008 г. См. об этом: Субботина Е. Н. Указ. соч.С. 185. Текст УК Финляндии (в ред. 2008 г.) на английском языке см.: URL: www. findex. Fi/en/laki/kaannokset/1889/en 18 890 039.pdf.
• [14] Заметим, что в связи с этим были приняты также специальные имплементационные законы (Закон об имплементации положений законодательного характера Римского статута Международного уголовного суда и о применении Статута 2000 г.; Законо внесении поправок в Уголовный кодекс 2000 г.). См.: Субботина Е. Н. Указ. соч. С. 188. Также по этому вопросу см.: Martti Joitsen, Raimo Lahti and Pasi Polonen. Criminal JusticeSystems in Europe and North America. Finland, 2001. P. 3.
• [15] Cm.: Nuotio Kimmo. Transforming International Law and Obligations into FinnishCriminal Legislation // Finnish Yearbook of International Law. Vol. X. 1999. P. 333.
• [16] См.: Уголовный кодекс Латвийской Республики / науч. ред. и предисл. А. И. Лукашова и Э. А. Саркисовой; пер. с латв. А. И. Лукашова. СПб., 2001. С. 313.
• [17] См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 383.
• [18] См. Уголовный кодекс Литовской Республики / науч. ред. и предисл. В. Й. Пави-лониса; пер. с лит. В. П. Казанскене. СПб., 2003. С. 330.
• [19] См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 384.
• [20] См.: Уголовный кодекс Эстонской Республики / науч. ред. и пер. с эстон. В. В. Запе-валова; предисл. Н. И. Мацнева. СПб., 2001. С. 262.
• [21] См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 385.
• [22] См.: Модельный Уголовный кодекс для государств — участников СНГ // Приложение к Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств —участников СНГ. 1997. № 10. Также по этому вопросу см.: Бойко А. И. Международноеи российское уголовное право. Ростов н/Д, 2004. С. 103, сл.
• [23] Однако в отличие от Модельного уголовного кодекса СНГ, где данные раздели глава были помещены в Особенной части УК на первое место, в УК РФ они ее замыкают.
• [24] Уголовный кодекс Украины / науч. ред. и предисл. В. Я. Тация и В. В. Сташиса ;пер. с укр. В. Ю. Гиленченко. СПб., 2001.
• [25] Наряду со ст. 435 данное преступление криминализовано в ст. 445 УК Украины.
• [26] См. об этом: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества.С. 337—339. Таюке см.: Грузинская Е. И. Указ. соч. С. 31.
• [27] См.: Уголовный кодекс Республики Молдова. Кишинев, 2002. С. 224.
• [28] Уголовный кодекс Республики Армения / науч. ред. Е. Р. Азарян, Н. И. Майнев ;пер. Р. 3. Авакяна. СПб., 2004.
• [29] Уголовный кодекс Азербайджанской Республики / науч. ред. и предисл. И. М. Раги-мова; пер. с азербайдж. Б. Э. Аббасова. СПб., 2001. С. 325.
• [30] Информационные системы «Параграф». URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31 575 252. Ранее действовал УК Республики Казахстан 1996 г., где содержалась глава «Преступления против мира и безопасности человечества» (ст. 156—164).См.: Уголовный кодекс Республики Казахстан / науч. ред. и предисл. И. И. Рогова. СПб., 2001 С. 466.
• [31] См.: Грузинская Е. И. Указ. соч. С. 31.
• [32] Таджикистан ратифицировала Римский статут МУС в 2000 г.
• [33] См.: Уголовный кодекс Республики Таджикистан / науч. ред. предисл. А. В. Федорова. СПб., 2001. С. 410.
• [34] Грузия ратифицировал Римский статут МУС в 2003 г.
• [35] См.: Уголовный кодекс Грузии / науч. ред. 3. К. Бигвава; вступит, статья В. И. Михайлова; обзор статья О. Гамкрелидзе; пер. с груз. И. Мериджанашвили. СПб., 2001.С. 409.
• [36] См., напр.: Аделъханян Р. А. Военные преступления в современном праве. С. 227—229; Белый И. Ю. Международное уголовное судопроизводство. С. 89—90; Голова-тов С. В. Средства и методы ведения войны в праве вооруженных конфликтов и защитакультурных ценностей. Минск, 2013; Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 315—327.
• [37] См.: Уголовный кодекс Республики Беларусь / науч. ред. и предисл. Б. В. Волжен-кина; обзорная статья А. В. Баркова. СПб., 2001. С. 474.
• [38] См.: Трикоз Е. Н. Преступления против мира и безопасности человечества. С. 321.