Сциентизм как способ преодоления кризиса классической философии

Позитивизм

В трудах О. Конта, Дж. С. Милля, Г. Спенсера крайне редко можно натолкнуться на последовательное антропологическое рассуждение. О. Конт озабочен созданием «положительной философии», Дж. С. Милль, отталкиваясь от предельно общих посылок, связанных с человеческой природой, сразу пытается сконструировать новую этику, Спенсер обнаруживает интерес к всеобщей эволюции.

При этом относительно целостного представления о человеке в позитивизме не возникает. Даже обращаясь к биологической природе человека, философы этой ориентации обходят проблему его уникальности, как бы возлагая эту задачу на философских антропологов XX в. Общий замысел направлен к противоположной цели: доказать, что в человеке как природном существе нет предельного своеобразия. Его надлежит рассматривать в ряду других живых созданий.

Означает ли это, что в рамках позитивизма нет ценных антропологических идей? Ни в коем случае. Отметим, прежде всего, что это философское направление позволило ввести в общую рефлексию о человеке обширный естественно-научный материал, но на долгие годы предопределило исходные установки, позволяющие опереться на радикальные открытия в области биологии. Позитивизм выработал определенные теоретические принципы, которые оказались весьма значимыми для обсуждения природы человека как живого организма. Позитивистскую версию человека невозможно изъять из общего историко-философского процесса, в котором, в частности, происходит формирование философско-антропологических воззрений. Эта традиция в целом оказалась довольно стойкой. Внутри позитивизма сложилось немало продуктивных установок, позволивших углубить паши представления о человеке как природном и деятельном существе.

Прежде всего позитивизм сумел соединить науку с историей. Он попытался раскрыть основной закон «человеческого духа», разработав версию о том, как он складывался и развивался. Позитивистская версия человека, таким образом, имеет ряд особенностей. Прежде всего, она характеризуется антирелигиозной, скорее антихристианской позицией. Устранение Бога из орбиты науки имело характерные мировоззренческие следствия. Человек, с одной стороны, старается определить себя как объект науки. В этом качестве он противостоит природе. С другой — он выступает как субъект науки и, следовательно, заменяет Бога.

Так внутри позитивизма возникает противоречие между теорией субъекта науки и построениями его антропологического объекта. Цивилизация служит наглядной иллюстрацией всевластия человека, его способности «очеловечить» природу. Следовательно, науки о человеке соотносятся с историческим этапом господства человека над природой. В отдаленной перспективе усматривается даже растворение природного в человеческом. На протяжении всей истории западной цивилизации наука испытывает влечение то к математическим, то к биологическим моделям. Позитивистская версия человека, несомненно, сопряжена с возрождением биологических объяснительных схем, что означало разрыв с механицизмом галилео-картезианской науки. Специфику современной науки многие философы видели в том, что она отказывается от антропологизма в космологии и биологии.

Парадокс заключается в том, что обнаружение человеческой и нравственной природы, раскрытие сущности человека позитивисты связывают с попыткой проанализировать множество накопленных фактов. Этот обширный материал позволяет судить о способностях ума, сердца и воли человека, как они обнаруживали себя в социологическом источнике, т. е. в истории. Разумеется, такого рода ссылки на совокупный духовный опыт человечества нередко были продуктивными. Другое дело, что позитивисты часто отбирали факты через призму определенной установки. То или иное свойство человека непосредственно выводилось из естественных побуждений индивида. Это рождало не только прозрения, но и некоторые выводы, которые впоследствии были принципиально пересмотрены.

Так природу нравственного качества позитивисты усматривали исключительно в некотором побуждении, в душевном движении или эмоции. Поэтому, по их мнению, слово «инстинкт» лучше всего соответствует нравственному проявлению. Основание всякой личности, стало быть, составляет инстинкт питания или самосохранения, который, как выясняется, занимает основную ступень в ряду нравственных способностей. Инстинкт же половой определяется как не столь властный. Фрейдисты, как известно, придали этому инстинкту совсем иное истолкование. Таким образом, выводы позитивистов получили разработку и в других философских направлениях.

Далее у позитивистов идут аффективные побуждения. Описывается инстинкт разрушения и инстинкт созидания. Желание добиться выгоды тоже определяется как инстинктуальное. Все инстинкты, склонности в деятельном состоянии и чувства в пассивном состоянии составляют глубинную черту личности. Так, Джон Стюарт Милль (1806−1873) полагал, что удовольствие является основным побудительным началом всякого человеческого поведения. В отличие от О. Конта он придавал большое значение человеческой свободе, воспитанию индивидуальности. Милль прослеживает историко-философскую традицию и показывает, что проблема свободы воли разделяет как философов, так и теологов. Одни ученые считают, что человеческие желания и поступки строго обусловлены. Другие, напротив, убеждены, что воля не определяется, подобно другим явлениям, предыдущими обстоятельствами, а сама диктует некие повеления.

Любопытно, что в позитивистской трактовке свободы воли, нравственности неожиданно исчезает представление о стойкости человеческой природы. В самом деле, если гуманность, как ее описывает Герберт Спенсер (1820−1903), — не что иное, как некоторые альтруистические чувства, то оказывается, что у некоторых народов эти побуждения (он приводит соответствующие ссылки) вообще отсутствуют. Дагомейцы, например, лишены симпатии и благодарности. Негр не склонен к жестокости, чего нельзя сказать о хищнических племенах Северной Америки. Следовательно, по мнению Спенсера, мы ничего не можем сказать о человеке как таковом. Его нравственная природа, отождествляемая с биологическими инстинктами, целиком определяется культурными стандартами.

Проблема метода как источника познания возникает и в эмпириокритицизме. Швейцарским философом Рихардом Авенариусом (1843−1896) основана философская система «чистого опыта», критический эмпиризм, который стремился ограничить философию изложением данных опыта при полном устранении всякой метафизики. Таким образом, Р. Авенариус рассчитывал выработать «естественное понятие о мире». Немецкий философ Эрнст Мах (1838−1916) усматривал причину возникновения и цель науки в удовлетворении необходимых жизненных потребностей. Отсюда методическое правило — важно ограничиваться минимально возможными затратами мыслительной энергии, иначе говоря, стремиться к экономии мысли. Следует исследовать только фактическое, отвергая все мета-физически-религиозные спекуляции. Реальны, по мнению Э. Маха, только ощущения — звуки, цвета, тяжесть, теплота, запахи, пространство, время и их функциональные, непричинные зависимости и связи. Вещи не что иное, как комплексы ощущений. «Я» тоже можно трактовать лишь как замкнутую в себе группу ощущений, которая с другими группами ощущений, образующими внешний мир, связана слабее, чем внутри себя. Именно поэтому существенного различия между психическим и физическим, «Я» и миром, представлением и объектом, внутренним и внешним не существует. Разница только в методе, который предлагает обработку материала ощущений. Э. Мах отдавал предпочтение математическим методам. Он оказал влияние на теорию относительности и неопозитивизм.