Систематика теорий антропосоциогенеза и философия культуры

Историческое различие и диалектическое единство биологического и социального в эволюции человека состоит не только в содержании, но и в формах и способах перестройки адаптивных механизмов жизнедеятельности антропоидов, что вызывается действием все новых и новых, социальных факторов их изменения. При этом длительность антропосоциогенеза рассматривается как в общем соизмеримая, по крайней мере, с целой эпохой плейстоцена, на протяжении которой эти социальные факторы в той или иной мере признаются не только существенными, но и тем более объемными, чем исторически ближе они рассматриваются по отношению к современному человеку.

Следовательно, уже поэтому нельзя, во-первых, пренебречь основными, культурно укорененными и социально опосредованными закономерностями эволюции человека как якобы не имеющими существенного значения в экологии современного человека, хотя история его является несопоставимо более краткой по сравнению с длительностью антропосоциогенеза. Во-вторых, именно в исследовании содержания процессов эволюции человека могут быть определены пути объективного определения содержания социальных факторов и основной, культуральной доминанты факторных структур многих признаков, последовательно представляющих изменяющееся качество, так сказать, «сапиентированности» гоминид, — то качество, которое в своем развитии и обеспечивает человеку статус столь же неоднозначной, сколь и междисциплинарной его «современности».

В линейном сопоставлении характеристик гоминизации и сапиентации предпочтение традиционно отдается исторически и теоретически наиболее оправданному палеоморфологическому критерию, объединяющему в семействе гоминид подсемейство (род) Australopithekus с родом Homo. При этом особенное место занимает комплекс прямохождения, представляющий начало антропогенной системы координат, по отношению к которому определяется динамика асинхронных и асимметричных изменений многих других комплексов гоминизации и сапиентации на протяжении всего периода антропосоциогенеза. Но неравномерность и гетерохронность изменений множества признаков в различных комплексах антропосоциогенеза чаще всего соотносится именно с требующим культурного обоснования фактором социализации, поскольку с ним, тем не менее, довольно легко связывается все то, что могло бы обеспечить человеку его нынешнее превосходство над другими биологическими видами.

Существующая до сих пор расплывчатость содержания фактора социализации и вызвана вероятно тем, что эта его неопределенность позволяет, хотя бы отчасти отнести на его счет причины, например, трудно объяснимой в пределах биологии уникальной полиморфности человека даже по отношению к ближайшим к нему видам приматов. Междисциплинарно инициированная расплывчатость и внутренняя противоречивость содержания фактора социализации совместно с постоянным обращениями к его объяснительному потенциалу наводит на мысль, что за этим необходимым термином скрыто, вероятно, реальное значение постоянно изменяющейся культурности человека, благодаря обладанию которой он и отличается своим расширенным воспроизводством, умноженным на его высочайшую внутривидовую изменчивость.

Фактор социализации, подобно другим факторам антропосоциогенеза как таковым, может оставаться содержательно неопределенным до тех пор, пока структура составляющих его признаков теоретически и практически не определяется как относительно независимая, самостоятельная и целостная форма жизнедеятельности или общественноисторической деятельности, отвлеченная от этой деятельности. Как обобщает Э. В. Ильенков, в этом отвлечении «…как раз и заключается специфическое отличие человеческого отношения к формам своей собственной деятельности как к чему-то „другому“, от животного отношения к ним. Животное сливается с формами своей жизнедеятельности, человек же их себе противопоставляет» (107; 68).

Смысл фактора социализации, или, иначе, культурно-исторически изменяющейся формы (жизне)деятельности антропоидов, не сводится при этом к смыслу фактора материальной культуры, поскольку, как известно, отнюдь не всегда находкам останков предков человека сопутствовали какие-либо вещественные свидетельства их быта, а отдельно найденные, эти свидетельства, естественно, весьма трудно соотнести с теми или иными их пользователями.

Идеальная реальность фактора социализации возникает в тесной связи с культурной обусловленностью эволюции, снимающей собой в сопоставимых формах адаптаций различия, например, в деталях орудийной деятельности гоминид. Причем, таким образом понимаемая социализация не противоречит широкому применению (палео) морфологического критерия в антропологической практике вычленения тех комплексов признаков, по которым определяются сходства и различия, т. е. та или иная степень общности всех ископаемых и современных таксонов. Эти существенные признаки антропогенеза, например, прямохождение, развитие мозга и рук, — совместно и порознь рассматриваются как отображающие качество и степень адаптации тех или иных таксонов в отношении к орудийной деятельности, что, в свою очередь, и представляет не просто вообще «социализацию», а интегративное проявление культурного прогресса этих таксонов.