Романтизация социальности в творчестве А. М. Горького и демократическая волна реализма

Реализм новой, демократической волны в советской историографии нередко называли началом «пролетарской литературы» и связывали с именем «пролетарского писателя» А. М. Горького. Не разделяя классовые характеристики применительно к явлениям культуры, все-таки согласимся, что творчество А. М. Горького не укладывается в завершение классического реализма. Имя А. М. Горького нельзя поставить в один ряд с именами Л. Н. Толстого и А. П. Чехова — они говорят на разных языках и предлагают совершенно разные идеалы и иных героев. Поскольку литературоведческие оценки еще не устоялись, условимся называть тот вариант литературы, что представляет А. М. Горький, реализмом «новой волны», который отличала городская социальность и революционный романтизм.

Он был порожден приходом нового демократического читателя в начале XX в. Не случайно раннее творчество А.М. Горького в 90-е гг. так не похоже на его последующие произведения. Возвышенноромантические сочинения 1895—1901 гг. («Песня о Соколе», «Песня о Буревестнике», поэма «Человек») внешне перекликались с символической поэзией. Однако романтизм А. М. Горького все-таки значительно отличался от романтизма символистов. Герой-одиночка, противопоставляющий себя всему миру во имя «счастья» борьбы, не имеет ничего общего с образами декадентской поэзии и вполне традиционен в реалистической литературе.

Уже в первых произведениях Горького представлена основная философская антитеза: «тьма низких истин», будничные чувства, серая проза жизни противопоставлялись «возвышающему обману», «безумству храбрых», безрассудству жизненного горения. Отважные буревестники, соколы, романтические чижи противостояли рассудительным пингвинам и здравомыслящим дятлам. В аллегорической поэме в прозе «Человек» (1903) А. М. Горький окончательно приходит к тому ходульно-риторическому гуманизму, которому он останется верен до конца дней и который так убежденно отстаивал в качестве основы социалистического реализма на Съезде советских писателей в 1934 г.

Рассказ «Челкаш», принесший ему известность, был опубликован в народническом журнале «Русское богатство» в 1895 г., что с самого начала придавало молодому литератору имидж оппозиционера. Его последующее сближение с революционерами, даже с большевиками, было лишь логичным продолжением первоначально заданного образа. Однако «народность» AM. Горького — это не народническая любовь к крестьянству, к которому он всегда относился подозрительно и неприязненно. Это голос иного народа — босяка, бродяги, обитателя городских трущоб. В 1898 г. вышел двухтомник «Очерков и рассказов» А. М. Горького, после чего его имя обрело популярность как исследователя жизни городских низов.

Выходец из семьи нижегородского столяра, прошедший суровую школу жизни, окутанный романтикой бродяжничества, он появился в декадентских гостиных как экзотический вестник нового мира. Его облик — рабочая «косоворотка», гулкий бас, простонародное «оканье», неловкие манеры — свидетельствовали, что в литературу пришло не просто новое поколение, а иной тип писателей — «из народа», писаталя-«самородка». Как и другие «пролетарские писатели», он принадлежал к низшим и средним слоям интеллигенции, поднявшейся к культурной и общественной жизни на волне нового просветительства. Несмотря на злое утверждение Д. В. Философова в 1905 г., что писатель AM. Горький «кончился», а может быть, и «не начинался», его творчество — неотъемлемая часть развития русской литературы.

AM. Горький буквально «ворвался» в русскую литературу. В реальности, однако, его роль в изменении литературного стиля, языка, жанра была более чем скромной. Он будоражил своих читателей образами неведомых до тех пор героев — обитателей городского «дна». Поэтому его литературная эволюция — от романтизированного анархического «реализма» в начале до «социалистического реализма» в финале (включая временные отступления вроде «богоискательства») — закономерна.

Положительных героев А. М. Горького объединяло одно стремление — преобразовать жизнь. Энергия борьбы воспевалась как самостоятельная ценность, независимо от цели. Картина будущего писателя не интересовала — в его произведениях нет даже попыток нарисовать будущее. Активность человека он называл «священной», борьба как таковая получала абсолютное обожествление. Герой горьковских романтических произведений стремится к активному деланию жизни, ощущает себя ее хозяином и творцом.

Критическая оценка действительности реализовалась в отчетливое противопоставление: «мир сытых — мир голод ных». Драмы AM. Горького — «Мещане», «На дне», «Варвары», «Враги» — представили зрителю неизвестный до того мир городских трущоб и бессильных интеллигентов. AM. Горький — сугубо городской писатель, он не знал, не понимал и не любил деревню. Не создав по примеру Гоголя, Достоевского, Белого образ Петербурга, он показал тех его жителей, которые до сих пор не попадали в поле зрения литературы, запальчиво утверждая: «Человек — это звучит гордо!» Отвечая на упреки критиков в романтизации «босяков» в статье «Как я учился писать»,.

A. М. Горький утверждал, что считал их «необыкновенными людьми», которые, в отличие от «людей обыкновенных», «не жадны, не душат друг друга, не копят денег», словом, почти постаревшие «буревестники». Критики даже поднимали тему «ницшеанства» писателя.

В 90—900-х гг. в произведениях А. М. Горького обостряется критика цивилизации, буржуазной культуры. Работая корреспондентом «Нижегородского листка» на Всероссийской торгово-промышленной выставке 1896 г., он познакомился с разными представителями русских купцов и промышленников и составил негативное мнение о «хозяевах жизни». Многоплановый роман «Фома Гордеев» представил несколько поколений российских купцов. Аморальная, темная сила купеческого мира оказывается могущественнее бунта молодых представителей предпринимательства: «Кабы знал я, какой силой раздавить вас можно! Не знаю!».

С романа «Мать» (1906—1907) начался отсчет «рабочей» и революционной темы в русской.дитературе. «Полезность» романа с обезоруживающей откровенностью отмечал лидер большевиков.

B. И. Ленин: «Книга нужная, много рабочих участвовало в революционном движении несознательно, стихийно, и теперь они прочитают „Мать“ с большой пользой для себя». Впрочем, русским рабочим прочесть роман было бы затруднительно: он был издан сначала в Америке, затем в берлинском издательстве И. П. Ладыжникова, а когда появился в сборниках издательства «Знание», то подвергся судебному преследованию. Отдельной книжкой он появился в России только в 1923 г.

Написанный в Америке и затем на Капри, роман отражает не столько реальное рабочее движение в России, сколько его идеальную схему: от «несознательности» и бунта к идеологии и революции. При работе над романом писатель пользовался информацией о рабочем движении, которая публиковалась в заграничной газете социал-демократов «Искра», а также материалами московской, иваново-вознесенской, петербургской большевистских организаций, с которыми у писателя были налажены связи. Романтические традиции писателя сказались в образе Пелагеи Ниловны как воплощении «обновления», «перерождения» жизни в революции.

На этапе зрелого творчества А. М. Горький пускается в борьбу с морализмом Л. Н. Толстого и с «достоевщиной». С последней он боролся всю жизнь, завещав продолжать эту борьбу созданной им литературе «социалистического реализма». По его словам, Достоевский — «злой гений литературы нашей». Но художественные открытия и достижения Ф. М. Достоевского всегда стояли незримой, величественной и недостижимой тенью в творчестве самого «пролетарского писателя». И чем сильнее было это притяжение, тем ожесточеннее Горький противился религии и этике Достоевского. До революции он боролся с «литературным распадом», воплощение которого видел в символизме и декадентстве, а также против толстовской морали «непротивления злу насилием».

В 20-х гг. начался новый этап творчества и деятельности А. М. Горького. В интервью с Г. Уэллсом в 1920 г. писатель выражал твердую веру в успех строительства нового мира, восхищение «фантастической энергией» русского народа в преобразовании жизни.

Говорить о творческой «новизне» произведений А. М. Горького в эпоху Серебряного века было бы затруднительно. Путь был выбран с самого начала — еще в 1901 г. в поэме в прозе «Песня о Буревестнике» прозвучал знаменитый призыв: «Пусть сильнее грянет буря!». Что и сбылось. В орнитологической семантике русской литературы конца XIX — начала XX вв. горьковский «буревестник» находится на противоположном полюсе от чеховской «чайки». Этими двумя птицами — победительницей и побежденной — отмечен тот диапазон, в котором развивалась русская литература реализма на ее последнем этапе.

«Горьковская школа» в литературе начала XX в. составляла часть демократического направления реализма и объединяла довольно значительную группу писателей. В конце 90-х гг., практически одновременно с выступлением символистов, возникло общество «Среда», которое объединило новых реалистов. Организатором кружка был начинающий литератор Н. Д. Телешов. В кружок входили А. М. Горький, А. И. Куприн, И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, В. В. Вересаев, Н.Г. Гарин-Михайловский, А. С. Серафимович и другие сторонники реалистического направления в литературе. Сюда приходили артисты Московского художественного театра, звучали концерты, читались доклады, шумели диспуты, обсуждались новые произведения. Собирались чаще всего на квартире у Н. Д. Телешова на Чистопрудном бульваре в Москве. Здесь впервые в 1904 г. с докладом о Ницше выступил А. М. Горький. Иногда на «Средах» бывали А. П. Чехов, В. Г. Короленко, заходили Ф. И. Шаляпин, О.Л. Книппер-Чехова, М. Ф. Андреева, В. И. Качалов, И. И. Левитан.

В начале 900-х гг. это объединение писателей представляло собой довольно сплоченную группу. Они были инициаторами нескольких протестов против действий правительства. После революции 1905 г. в этом писательском сообществе выделились отдельные школы, которые причисляли себя то к «чеховскому», то к «горьковскому» направлению или отстаивали творческую самостоятельность — как И. А. Бунин.

Литература

«низких истин» нашла своих авторов, хотя их никак нельзя отнести к звездам первой величины и к «новаторам» художественного слова. К творческой манере А. М. Горького примыкали несколько литераторов из тех же кругов демократической интеллигенции и полуинтеллигенции, которые претендовали на статус «пролетарских писателей»: Д. Бедный (Е.А. Придворов), А. С. Серафимович, И. Е. Вольнов. На рафинированных модернистских писателей они нередко производили впечатление чего-то подлинного, «глубинного» и, значит, не подлежащего критике как «глас народа». С ними связывали смутную надежду на естественное «оздоровление» жизни". Объединяющим центром для литературы этого рода в 1904—1914 гг. было издательство «Знание», которым руководил AM. Горький.