Основные тенденции помощи и поддержки в новейший период истории

Модернизация в парадигме социального государства развивается по вектору от социального государства европейского типа к «государству социального благоденствия» атлантического, американского типа. Как и в начале XVIII в., модернизация осуществляется с ориентацией на западный опыт. Двигателем модернизации выступает современность, однако трансформация осуществляется на основе не христианской, а советской ментальности, для которой характерна толерантность в подмене понятий, принципов, ценностей. Так, принцип всеобщего равенства в процессе модернизации подменяется принципом потребительской удовлетворенности, позволяющей власти манипулировать общественным сознанием, проводить модернизацию «сверху», без учета геополитических, национальных и общественных интересов большинства населения.

Гражданское общество, которое не могло оформиться в условиях социалистической парадигмы при доминировании партийно-бюрократической идеологии, в современной парадигме модернизации также не присутствует. В концепте модернизации социального государства, провозглашенного в качестве вектора развития, гражданское общество является важнейшим инструментом государственного контроля. Однако его отсутствие в современных условиях позволяет правящим элитам при неразвитой законодательной системе осуществлять перераспределение доходов, общественной и государственной собственности в интересах ограниченного круга социальных слоев. Нынешняя власть, как эго бывало и в прошлом, использует систему социальной защиты не как институт выравнивания доходов, представляя интересы наименее защищенных слоев населения в условиях свободного рынка, а как инструмент решения своих политических задач. Система социальной защиты направлена на поддержку демографического большинства — пенсионеров и престарелых, т. е. основных «государственных выборщиков».

Технология социальной работы в России на новом историческом этапе начинает формироваться в ситуации изменения политических идеологем и экономических ориентиров. В 1990;е гг. для России были характерны явления ранее нетипичные: безработица, маргинализация населения, снижение уровня потребления, бедность и нищенство — и все это на фоне спада производства, ослабления государственного контроля над важнейшими сферами жизнедеятельности, а также ведения вооруженного конфликта на Кавказе. В подобных условиях осуществляется поиск моделей помощи и поддержки, чтобы не только реагировать на структурные изменения формирующегося рынка, но и стабилизировать систему общественных отношений.

Модернизация системы социального обеспечения советского образца претерпевала коренные изменения, в которых ориентирами развития служили модели социальной защиты, реализованные в развитых европейских странах и США. Структурные элементы именно этих систем находят отражение в современной модели социальной защиты населения, практики социальной работы в России (табл. 2.4).

Таблица 2.4

Элементы и идеологемы помощи, используемые в российской практике помощи и системе образования

Окончание табл. 2.4

Первоначально учреждения социальной защиты демонстрировали тенденцию к росту по количественным показателям, однако постепенно в этом процессе наметились противоречия: рост численности учреждений и количество предоставляемых ими услуг были непропорциональны экономическим затратам. Например, за последнее десятилетие прошлого века численность учреждений для граждан пожилого возраста и инвалидов увеличилась в 1,5 раза, а количество проживающих в них — только в 1,01 раза (табл. 2.5).

Таблица 2.5

Динамика количества учреждений социальной защиты

Если рассматривать те же учреждения с точки зрения соотношения их количества к числу предоставляемых нуждающимся мест, то можно отметить, что в 2008 г. учреждений данного профиля насчитывалось 1530, в них проживало 245 тыс. человек. По сравнению с начальным периодом отмечается рост количества учреждений в 2,1, а потребителей — в 1,1 раза. Такая тенденция складывается на фоне уменьшения численности учреждений социальной защиты данного профиля (с 2007 по 2008 г. с 1542 до 1530 соответственно) и существования очереди нуждающихся в услугах данных учреждений (18,3 тыс. человек по состоянию на 1 января 2009 г.).

В период с 2001 по 2010 г. российское социальное государство активно строится на капиталистических основаниях. Происходит перераспределение не только недр и собственности, но и социальной ответственности между центральными и региональными правящими элитами. Система социальной защиты становится не государственным, а региональным инструментом социальной политики. Ответственность за социальные проблемы федеральный центр перекладывает на плечи местных правящих элит, которые по своему усмотрению «трактуют» социальные гарантии, закрепленные в Конституции РФ. Подобный подход приводит к деформации социальных отношений, что не может не отразиться на положении в социальной сфере (табл. 2.6).

Таблица 2.6

Размер ежемесячного пособия на ребенка в 2008 г. в субъектах Российской Федерации.

В поисках дополнительных ресурсов правящие региональные элиты идут не только на сокращение пособий социально уязвимым группам населения, но и в отсутствие альтернативных негосударственных институтов, предоставляющих социальные услуги, вводят тарифы на предоставление платных услуг социально незащищенным гражданам. Тем самым финансовые проблемы перекладываются на институт семьи, который в условиях экономических трансформаций является проблемной областью социальной защиты.

Так, правительством Москвы принято постановление от 12 октября 2010 г. № 919-ПП «О предоставлении гражданам платных социальных услуг государственными учреждениями нестационарного социального обслуживания города Москвы». Приказом Департамента социальной защиты населения от 15 марта 2011 г. № 875 утверждены тарифы на платные социальные услуги (табл. 2.7).

Таблица 2.7

Тарифы на социальное обслуживание.

В ситуации, когда федеральный центр устранился от решения социальных проблем, правящие региональные элиты ищут финансовые резервы не только за счет сокращения пособий различным категориям нуждающихся, но и за счет урезания «социальных» статей регионального бюджета. Такая политика приводит к тому, что престижность социальных профессий катастрофически падает. Это отражается на структуре занятости населения Российской Федерации в данных сегментах трудовой деятельности.

Так, в соответствии с выборочными исследованиями в 2008 г. потребность организаций в работниках в сфере здравоохранения и социальных услуг составила 174,7 тыс. человек, в образовании — 80,5 тыс. человек. Статистику, свидетельствующую о низкой престижности профессий социальной сферы, дополняют данные Министерства образования и науки РФ. На 8857 учреждений, в которых находятся 8 343 177 детей, зарегистрировано 744 социальных педагога. В аналогичных учреждениях во Франции работает 177 100 специализированных воспитателей.

В рассматриваемый период гражданское общество не могло серьезно влиять на ценностное отношение к социальным профессиям, таким как социальная работа и социальная педагогика. Уровень нравственного состояния российского общества по многим показателям отстает как от мировых тенденций, так и от лучших отечественных благотворительных традиций. Такое состояние дел не случайно относит Российскую Федерацию в конец мировых рейтингов нс только по уровню образования, медицинских и социальных услуг, но и по уровню благотворительности.

Согласно исследованиям британского благотворительного фонда CAF (Charities Aid Foundation), из 153 обследованных стран мира Российская Федерация в 2010 г. занимала 138-е место, но уровню развития благотворительности по следующим показателям (в процентах):

• • благотворительные пожертвования — 6;
• • волонтерская работа — 20;
• • помощь нуждающимся — 29.

С меньшим, чем у России, рейтингом идут такие страны, как Пакистан, Румыния, Руанда, Бангладеш. У Австралии, лидера рейтинга, следующие показатели (в процентах):

• • благотворительные пожертвования — 70;
• • волонтерская работа — 38;
• • помощь нуждающимся — 64.