Воображаемый образ себя. 
Самовосприятие и удвоение

Взаимодействие с Другим может пониматься в двух смыслах: как взаимодействие с другим человеком, наблюдающим, оценивающим со стороны; и с Другим как собственным двойником (воображаемым образом себя). Улавливание голоса Другого, интуитивное прочтение его позиции многообразно. Часто в кризисных, проблемных ситуациях человек, возможно неосознанно, стремится прибегнуть к мысленному разговору с собственным двойником, сделать возможным акт самонаблюдения, объективировать спутанное внутреннее состояние. Это может быть рассказ о своем положении по телефону, беседа с близким другом, способном оценить ситуацию. Однако спасительным здесь оказывается не столько совет одного человека другому, сколько возможность услышать самого себя и соотнести себя с обнажившимся, явленным в речевых символах порядком. Продуктивным поэтому оказывается не столько результат разговора (совет друга), сколько сам процесс говорения.

Таким образом, представление о себе возникает одновременно с воображаемым удвоением себя. В этом смысле в процесс идентификации органично встроены механизмы самонаблюдения, самовосприятия, обозначаемого в терминах психоанализа как «первичный нарциссизм». Созерцаемый вовне образ призван обеспечить целостность личности, противостоять дезинтеграции «Я». Мысленное удвоение себя, выбор из многих виртуальных возможностей одной единственной означает, что «Я» рождается и формируется одновременно со своим двойником. Попытка обрести собственный голос, говорить исключительно «от себя», как оказывается, неотрывна от подобной виртуально существующей дифференциации внешнего и внутреннего. Любой новый шаг, но «собиранию самого себя» обеспечивается этим разрывом, попыткой «заштриховать дистанцию», установить новую соразмерность между образом мыслимым и образом реально существующего и действующего человека. Широкое распространение идей неофрейдизма и экзистенциализма за пределы философии и психологии связано с догадкой о том, что бессознательными являются не только вытесненные содержания психики, но и само внутреннее ядро нашего «Я», хотя оно и может частично осознаваться. «Сознание является прежде всего лишь сенсорным органом, направленным на внешний мир, то есть оно всегда прилагается к части Я, которая саму себя не осознает»^[1], — считает известные] теоретик неофрейдизма Л. Бинсвангер. Иными словами, самость, доступная нашему пониманию, всегда фрагментирована.

Уже на уровне созерцания образа своего тела человеку предоставляется возможность самому определить, что есть часть собственного «Я», а что ею не является. Процесс идентификации сопровождается внятной посылкой: «Вот это я хочу ввести в себя, а вот это — из себя исключить». Любая внешняя идентификация включает в себя символическое измерение. Любой акт идентификации направлен на устранение дисбаланса внешнего и внутреннего и одновременно любой акт идентификации только и возможен, если

существует эта дифференциация внешнего и внутреннего. Превышение внутреннего, мыслимого образа «Я» в отношении к реально существующему есть необходимое условие осознанной потребности в новой, скорректированной идентификации, на деле выступающей как двусторонний процесс идеализации/идентификации. Неизбежность нарциссизма, встроенного в процесс идентификации в том и заключается, что идеализируется форма своего образа, до которой хочется дотянуться. Этот механизм точно обозначил В. Мазин: «Другой Я достоин любви. В нем есть то, чего не хватает мне. Во мне — нехватка. В другом — единство, владение собой, свобода движения. Мой идеал — вне меня. Идеал смотрит на меня. Идеал нарциссизма»^[2].

Следует отметить, что элементарная потребность наблюдать себя со стороны, желание добиваться корректировки своего телесного и духовного облика, получать удовлетворение от его восприятия — вполне естественная потребность. В этом отношении классики психологии единодушны: «Даже при нормальном развитии человек остается до известной степени парциссичным в течение всей своей жизни»^[3]. Начнем с того, что процесс «отзеркаливания», который осуществляет «другой внутри нас», несомненно, продуктивен. Разумеется, при этом под отзеркаливанием понимается не самовлюбленное состояние «грандиозного сознания», а потребность человека вырабатывать надежность, эмоциональную адекватность ситуации, осуществлять заботу, внимание, эмпатическое отношение в целом. X. Кохут, много работавший с этим понятием, говорит о «нарциссических потребностях» как потребностях видеть свой образ, прорабатывать его, заниматься его коррекцией^[4]. Не меньший авторитет в этих проблемах Э. Эриксон приходит к выводу, что эго-идентичность субъективно переживается в процессе непрерывного сопоставления тождественности внутреннего «Я» и постоянства собственного значения в глазах других. Исходя из этого само понятие эго-идентичности есть ни что иное как «созидательная полярность самовосприятия и восприятия человека другими»^[5]. Отражение бросает вызов «оригиналу» и оригинал по-разному мобилизует себя, отвечая на этот вызов. Известна история с Ф. Мориаком, которому показали фильм о нем самом, снятый в то время, когда он давал интервью. Мориак был удивлен и разочарован, сопроводив впечатление таким комментарием: «Человек думает, что видит себя в зеркале, но нет, он себя на самом деле не видит. Когда я увидел, как в мою гостиную входит некий старый человек, я подумал, что это какой-то незнакомец, гораздо старше меня по возрасту, а потом оказалось, что это я сам, я был просто потрясен. Человек знает о своей внешности не более, чем о звуке своего голоса»^[6].

• [1] См.: Binswanger L. Sigmund Freud: Reminiscence of Friendship. N.Y., 1957. P. 44.
• [2] Мазин В. Сталия зеркала Жака Лакана. СПб.: Алетейя, 2005. С. 97.
• [3] Фромм Э. Индивидуальный и общественный нарциссизм // Фромм Э. Душа человека.М., 1992. С. 47.
• [4] Kohut Н. Restoration of the self. N.Y., 1977. P. 122.
• [5] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Флинта, 1996. С. 90.
• [6] J Цит. по: Мельшиор-Бонне С. История зеркала: культура повседневности. М.: Новое лит. обозрение, 2005. С. 444—445.