Война как неотъемлемая системная составляющая человеческих сообществ

Вся история человечества свидетельствует о том, что война — это неотъемлемая врожденная составляющая человеческого существования, точно так же как тяга к игре, пению, снятию стресса, потребность в сатурналиях, вальпургиевых ночах, маскарадах и т. д. Здесь апологию войны необходимо решительно отделить от признания самой реальности этого феномена. Вся жизнь человека построена на антиномиях. Это — жизнь и смерть, добро и зло, свобода и рабство и многое другое. Некоторые из антиномий неразрешимы. Возможно, к этой категории относится и антиномия между войной и миром.

Во многом сама история человечества предстает как беспрерывная череда войн племен, народов, наций, империй, кланов, партий друг с другом. Одни стремились подчинить своему господству чужие страны и народы, другие жаждали воинской славы, третьи считали, что лучше умирать стоя, чем жить, оставаясь на коленях. Во всяком случае оправдания войн всегда находили самые убедительные, поскольку человек, если судить по его деяниям, как бы подсознательно руководствовался мефистофелевской максимой — нет в мире вещи, стоящей пощады.

Упрощая вопрос можно было бы сказать, что животные потому не имеют истории, что они не вели друг с другом войны. Как утверждал Г. В. Ф. Гегель, животное не знает войны, оно знает лишь борьбу, вызванную потребностями в пище, самке, территории для охоты. Удовлетворив свою потребность, оно довольствуется полученным и не меняет порядок вещей в природе.

Не таков человек. Чтобы выйти из животного состояния он должен выйти за пределы природы, из мира потребностей и стремиться к благам, которые природа не может предоставить и находятся вне пределов чисто биологических устремлений. Человек не только стремится удовлетворить свои чисто биологические потребности, но и жаждет признания себя со стороны другого и, более того, подчинения этого другого.

Таким образом, война имеет своей целью не только физическое выживание, но и навязывание собственных ценностей другому. Подвергаясь риску потерять собственную жизнь, человек, который не связан с ней на манер животного, озабоченного сохранением своего существования, утверждает свою самость. При таком положении вещей борьба с другим человеком как бы «гоминизируется», т. е. приобретает человеческое измерение. Отношение к другому человеку — это отношение не только любви, но и конкуренции.

Человек воевал в глубокой древности, он продолжает воевать в наши дни и, по-видимому, будет воевать также в будущем. Менялись представления о типах и характере войн и армий, системах обороны, силовых методах, соответствующих изменяющимся реальностям, но во все времена человеческие сообщества в различных формах и ипостасях отнюдь не считали мир высшим благом. Более того, большую часть истории человечества почти все попытки создания скольконибудь крупных держав и империй были связаны с экспансией, завоеванием, вмешательством, оккупацией чужих территорий.

Не случайно и то, что с древнейших времен скептики не переставали утверждать, что homo homini lupus est, т. е. человек человеку волк. А из этой формулы вытекал другой, не менее известный постулат — helium omnium contra omnes, т. е. война всех против всех.

Более того, человеку во все эпохи была свойственна склонность героизировать, романтизировать и воспевать войну. В этой связи не может не обратить на себя внимание такой феномен как поддержка и даже энтузиазм широких масс людей, которые нередко наблюдались в странах, вовлеченных в войну перед ее началом. Такая ситуация имела место, например, почти во всех ведущих европейских странах накануне развязывания Первой мировой войны.

Притягательность войны, склонность к ее героизации отнюдь не уменьшились и в наши дни, несмотря на страшные опустошения двух мировых войн XX в. Это дает основание для подозрений в том, что человек втайне любит войну.

В данной связи не может не обратить на себя внимание тот факт, что война занимала немаловажное, если не центральное, место в космогониях и мифах всех прежних эпох и цивилизаций. Существовала довольно тесная связь между религией и войной. В древности, как на Востоке, так и на Западе, между собой постоянно воевали как боги, так и люди.

Самое почетное место почти во всех мифологиях и мифологических пантеонах отводилось богам-воителям и героямвоинам, которые, разгромив силы зла, дали начало тем или иным народам, основали города или государства, спасли отечество или совершили какое-нибудь другое в этом роде деяние.

В античной Греции защита полиса была неотделима от защиты бога-покровителя этого полиса. Это в частности проявлялось в сакрализации войны. Каждый воин ощущал как бы интимную связь с миром священного. Важность войны подтверждается самой структурой общества того периода, которое в тех или иных вариациях и под разными названиями было разделено на три основных класса: священнослужителей, воинов и землепашцев.

Хотя в произведениях Античности можно встретить сочувствие к жертвам войн, война тем не менее рассматривалась в тот период как неизбежный и даже необходимый элемент в отношениях между народами и государствами. Например, одна из главных тем «Илиады» Гомера — восславление войны и доблести на поле брани, в которой нередко участвуют сами боги. Особенно показательна в этом отношении позиция Гераклита. «Следует знать, — говорил он, — что война всеобща… все происходит через борьбу и по необходимости».

Война, утверждал Гераклит, «отец всего и всего царь; одним она предопределила быть богами, другим — людьми; одних она сделала рабами, других — свободными». Поэтому, считал он, «Гомер был не прав, говоря: „Да исчезнет война среди людей и богов!“ Он не понимал, что молится за погибель вселенной; ибо, если бы его молитва была бы услышана, все вещи исчезли бы».

В оценке места и роли войны с ним не расходился Платон, который в своих «Законах» утверждал, что война всех против всех вытекает из самой природы общества, из коренных противоречий, присущих отношениям людей друг к другу. «То, что большинство людей называют миром, — писал он, — есть только имя, на деле же от природы существует вечная непримиримая война между государствами»^[1]. Такая же война существует между отдельным поселками, между отдельными домами в поселке, а также между отдельными людьми. «Все, — утверждал Платон, — находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни, и каждый (находится в войне) с самим собой»^[2].

Рим дал миру триумфальные арки, возводившиеся в честь героев войн. У каждого народа или государства была своя реальная или символическая аналогия триумфальной арки. Героизация и восславление героев и персонажей бесчисленных войн также представляет собой нечто вроде проявления самого феномена триумфальной арки. Таковым является и героизация самой войны. Вся последующая история человечества дает множество и множество примеров, подтверждающих этот тезис.

Как правило, в трудах по истории прямо-таки доминирующее место отводится именно лицам, наиболее отличившимся на поле брани. С определенными оговорками можно согласиться с русским историком и общественным деятелем Л. И. Мечниковым, который писал: «В памяти людей остается лишь то, что ослепляет; но истинные благодетели человеческого рода остаются в тени. Имена людей, научивших людей употреблению огня, искусству приручения животных и возделывания хлебных злаков, навсегда останутся неизвестными. Пантеон истории населен только извергами, шарлатанами и палачами»^[3].

Героизация войны не чужда также современному миру. Своего апофеоза апологетика войны, как известно, достигла у Ф. Ницше. В частности его Заратустра учил «любить мир как средство к новым войнам, и короткий мир больше, чем длительный».

В конфликтах вообще и войнах в частности неправомерно усматривать некую аберрацию, некое отклонение от нормы и тем более некий атавизм, результат непреодоленных реликтов неандертализма в человеке. Они представляют собой вполне естественные проявления человеческой природы и поэтому сохранятся в качестве крайних средств разрешения проблем, возникающих между людьми, пока существуют сами люди и человеческие сообщества.

• [1] Платон. Собрание сочинений. Т. 4. М., 1994. С. 72.
• [2] Там же.
• [3] Мечников Л. И. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995. С. 232.