Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших

Судебно-психиатрическая оценка беспомощного состояния

Беспомощное состояние является одним из важных правовых понятий, которое рассматривается либо как особый признак состава преступления, либо как обстоятельство, отягчающее ответственность. Так, ст. 63 УК среди отягчающих наказание обстоятельств указывает на «совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного». На беспомощное состояние как отдельный признак состава преступления указывают ст. 105 (п. «в» ч. 2) — убийство; ст. 111 (п. «б» ч. 2) — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью; ст. 112 (п. «в» ч. 2) — умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью; ст. 117 (п. «г» ч. 2) — истязание; ст. 131 (ч. 1) — изнасилование; ст. 132 (ч. 1) — насильственные действия сексуального характера.

Предмет и специфика экспертизы по определению беспомощного состояния заданы ППВС от 15.06.2004 № 11, где указано, что «изнасилование (статья 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (статья 132 У К РФ) следует признавать совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица в тех случаях, когда оно в силу своего физического или психического состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т. п.) не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу. При этом лицо, совершая изнасилование либо насильственные действия сексуального характера, должно сознавать, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии». Здесь же отмечено, что при решении вопроса о том, является ли состояние потерпевшего беспомощным, суд должен исходить из имеющихся доказательств по делу, «включая соответствующее заключение эксперта, когда для установления психического или физического состояния потерпевшего проведение экспертизы является необходимым» .

Вопрос, решаемый в ходе судебно-психиатрической экспертизы, может звучать следующим образом: имелось ли у потерпевшего во время совершения в отношении него противоправных действий психическое расстройство, определявшее его неспособность понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому?

Между тем перечень признаков, конкретизирующих психическое состояние, лежащее в основе беспомощности, является открытым, допускающим наличие причин, подобных перечисленным, т. е. основное значение имеет результирующий дизрегулятивный эффект различных обстоятельств. Это допускает его обусловленность действием сходных, но не идентичных психическим расстройствам состояний, среди которых могут быть и явления психологической, а не только психопатологической, природы. Поэтому возможна и формулировка экспертного задания, исходящего из необходимости обращения к специальным психологическим познаниям: учитывая уровень психического развития, возрастные и индивидуально-личностные особенности, мог ли потерпевший понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому во время совершения в отношении него противоправных действий?

В определении юридического критерия беспомощного состояния имеются два признака, характеризующие его структуру: интеллектуальный (неспособность понимать характер и значение совершаемых действий) и волевой (неспособность оказывать сопротивление). Наличие любого из этих компонентов оказывается достаточным основанием для констатации психической беспомощности, поскольку свидетельствует о нарушенной способности к формированию поведения, обозначенного ?. М. Коченовым (1980) как «последовательно адекватное ситуации». Он предложил следующие показатели сохранности интеллектуального критерия: осознание угрожающего характера ситуации на ранних этапах ее развития; правильное понимание нравственно-этической стороны происходящего; способность в дальнейшем рационализировать случившееся и свое собственное поведение.

Ю. Л. Метелица (1990) предлагал при оценке беспомощного состояния исходить из четырех уровней понимания (осмысленного восприятия внешней стороны юридически значимых событий; их фактической стороны; социального значения криминальных событий; их социального значения на уровне личностного смысла), рассмотренных ранее. При этом для констатации беспомощности достаточно нарушения понимания на одном из этих уровней.

Особое значение придается каждой из составляющих интеллектуальный критерий категорий. Так, под пониманием характера действий виновного подразумевается информационная составляющая — правильное отражение их внешней стороны, фактического содержания обстоятельств происходящего. Под пониманием значения — смысловой аспект отражения этих действий в сознании — отношение этих действий к морально-этическим и правовым нормам, отношение своих мотивов и целей к мотивам и целям действий преступника, отношение последствий совершаемых действий к собственному будущему. Таким образом, категории «неспособность понимать характер» будут соответствовать нарушения 1-го и 2-го уровней понимания (внешней стороны юридически значимых событий; их фактической стороны), а «неспособности понимать значение» — нарушения 3-го и 4-го уровней (социального значения юридически значимых событий, в том числе на уровне личностного смысла).

Способность потерпевших понимать значение совершаемых с ними противоправных действий зависит от многих психологических факторов, взаимодействующих с особенностями криминальной ситуации. Ведущими из них являются: 1) уровень психического развития и 2) эмоциональное состояние потерпевшего (аффект страха с частичным сужением сознания и дезорганизацией волевой регуляции поведения), что снижает возможность осознания происходящего, понимания смысла собственных поступков и поведения обвиняемого.

Сочетание возрастного, психопатологического и личностного факторов в каждом конкретном случае может быть разным, в некоторых вклад одного из них может оказаться преобладающим, что определяет компетенцию эксперта, формулирующего итоговый вывод.

Если иметь в виду потерпевших от сексуальных деяний, то важен тот факт, что в основе их потенциальной способности понимать характер и значение подобных действий лежит степень сформированности базовых психологических структур сексуальности, прежде всего полоролевой идентичности. В связи с этим особую роль приобретает оценка уровня психосексуального развития, включающего несколько этапов, которые могут быть условно сопоставлены с исследуемой способностью (рис. 3). Так, практически полная неспособность понимать характер и значение сексуальных действий соответствует этапу становления полового самосознания (до 6−7 лет); понимание характера при недостаточном понимании (или полном непонимании) значения сексуальных действий характерно для этапа полоролевого поведения (7−12 лет); формирование данной способности в полном объеме происходит на этапе психосексуальных ориентаций, завершение которого относится к 18 годам [Догадина, 1998; Ткаченко, Дворянчиков, Догадина, 19 991.

Рис. 3. Соотношение этапов психосексуального развития и юридического критерия беспомощного состояния К показателям возможности оказывать сопротивление относятся сохранность целенаправленности поведения, устойчивость к внешним воздействиям, отсутствие психического (эмоционального) состояния, способного оказывать астенизирующее и тормозящее влияние. При этом целостность способности к осознанию характера и значения совершаемых с ним действий у потерпевшего не означает автоматически и сохранной способности к оказанию сопротивления в конкретной криминальной ситуации. Волевой компонент беспомощного состояния заключается в способности к целенаправленному, последовательному, адекватному поведению в ситуации выбора с сохранением самоконтроля, прогноза возможных последствий собственных действий и устойчивостью к внешним воздействиям. Последние могут выражаться не только в грубой физической силе или угрозах ее применения, но и в других формах мощного психологического прессинга, включая шантаж с обещанием разгласить «порочащие сведения», что может нести сверхзначимую нагрузку, особенно для несовершеннолетнего [Васкэ, Сафуанов, 2009].

Ю. Л. Метелица (1990) выделял следующие формы нарушений волевых процессов: а) выраженное снижение спонтанности поведения в виде торпидности, вялости, аспонтанности; б) выраженная импульсивность и расторможенность влечений (встречающиеся, например, при неглубоких степенях умственной отсталости); в) патологически повышенные внушаемость и подчиняемость.

Особое место среди юридически релевантных психических состояний занимает алкогольное опьянение. Наиболее очевидно беспомощное состояние потерпевшего при констатации тяжелого опьянения, сопровождающегося выраженной алкогольной интоксикацией с глубокой оглушенностью, резкой общей слабостью и заторможенностью, постепенно приобретающей характер обездвиженности. Отмечаются проявления интоксикации — тошнота, рвота, головокружение, непроизвольное мочеиспускание. В момент насилия потерпевшие полностью пассивны и безучастны, наблюдается наркотический сон с последующей амнезией криминального периода, о случившемся они могут догадываться по повреждениям и болевым ощущениям, беспорядку в одежде и т. п. Менее очевидно экспертное решение у потерпевших в состоянии легкого или умеренно выраженного алкогольного опьянения, когда имеет место легкое оглушение, которое не лишает их способности в целом воспринимать окружающую действительность (место, время, находящихся рядом людей, последовательность их действий и т. д.). Однако состояние опьянения влияет на критические и прогностические функции, на способность своевременно и правильно оценить «сигнальные» моменты в поведении обвиняемых и возможные варианты развития ситуации, т. е. способствует виктимному поведению потерпевших. Кроме того, в результате миорелаксирующего действия алкоголя может ограничиваться волевая составляющая беспомощного состояния (способность оказывать сопротивление) даже при сохранности интеллектуального компонента [Шостакович, Парфентьева, 1977|. При этом важно, что согласно тому же ППВС от 15.06.2004 № 11 «не имеет значения, было ли оно (потерпевшее лицо] приведено в такое состояние самим виновным… или находилось в беспомощном состоянии независимо от действий лица, совершившего… преступление» .

Алгоритм экспертной оценки беспомощного состояния подразумевает выявление возрастного (уровень психического развития, сформированность критических способностей и т. д.), дизонтогенетического (нарушения психического, в том числе психосексуального развития), личностного (внушаемость, подчиняемость) и психопатологического факторов, позволяющих установить потенциальную способность «понимать характер и значение… и оказывать сопротивление». В последующем производится оценка ситуационного фактора (например, психотравмирующее воздействие насилия), влияющего на актуальную реализацию указанной способности. Это положение относится к принципиальным, поскольку основным объектом данного вида экспертиз является психическое состояние лица не в настоящее время, а в момент юридически значимого события, когда оно было объектом преступного посягательства. Из этого вытекает и возможность различной экспертной оценки применительно к различным криминальным эпизодам в рамках как одного, так и разных уголовных дел. Причем дифференцированность экспертных решений может быть связана как с динамикой психического состояния потерпевшего, так и с различным характером совершаемых против него правонарушений. Наглядными примерами являются случаи длительных, иногда многолетних противоправных действий в отношении малолетних и несовершеннолетних потерпевших, по мере взросления проходящих последовательные этапы онтогенетического развития, постепенно достигая способности «понимать характер и значение…», которой они были лишены вначале. Известны также примеры различной экспертной оценки беспомощного состояния применительно к разным временны? м отрезкам одного и того же криминального эпизода, когда у потерпевших в период правонарушения возникали пароксизмальные расстройства сознания. Наконец, неоднозначность экспертных решений может определяться различием самих противоправных действий, предъявляющих неодинаковые требования к степени сохранности способности к оказанию осознанного сопротивления. Только при рассмотрении особенностей психического состояния потерпевшего в контексте всех обстоятельств ситуации правонарушения может быть получена совокупность необходимых и достаточных данных для вывода о наличии (отсутствии) беспомощного состояния [Метелица, 1990].

Особого внимания заслуживает соотношение беспомощного состояния и виктимного поведения. Виктимное поведение, внешне выглядящее как провоцирующее («способствующие жертвы»), может быть принято за «аморальное поведение потерпевшего, явившееся поводом для преступления», что выступает обстоятельством, смягчающим ответственность (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК). Вместе с тем во многих случаях речь идет не об аморальном поведении, поскольку в его основе зачастую лежит именно непонимание жертвой характера и значения обстоятельств происходящего, т. е. беспомощное состояние. Выявление юридического критерия беспомощного состояния по сути равнозначно выявлению тех психических свойств, которые препятствуют произвольной регуляции поведения и тем самым обусловливают виктимное поведение жертвы. Эти же свойства нередко определяют своеобразную предрасположенность становиться жертвой тех или иных преступных действий, которым потерпевший как бы сам способствует, хотя на самом деле природа такого поведения, производящего впечатление аморального, кроется в определенных дефектах психической деятельности. Так, выделяется особый тип виктимного поведения — «провоцирующий» (наряду с «пассивноподчиняемым»), в основе которого могут лежать психопатологические расстройства: выраженные расстройства сексуального влечения (так называемая сексуальная расторможенность), психотические состояния (в том числе с персекуторным или эротическим характером патологических переживаний) и др.

В этих случаях речь, по-видимому, может идти об уточнении квалификации состава деяния, поскольку ППВС от 15.06.2004 № 11 указывает, что условием признания изнасилования или насильственных действий сексуального характера совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего является осознание обвиняемым того, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии.