Средства борьбы против неурожаев

Передовая статья из «Русских ведомостей» (1902)

Министерство финансов уже давно отметило связь между уровнем урожаев и ходом народного и государственного хозяйства в России; в записках и изданиях министерства постоянно выставляется на вид зависимость торгово-промышленных оборотов и поступления казенных сборов от колебания жатв. Из такого воззрения, с особой яркостью выраженного в докладе министра финансов о росписи на 1902 год, сам собою, казалось бы, вытекает вывод, что поднятие урожаев должно быть центром нашей экономической политики, предметом горячих забот всех правительственных ведомств и всех классов общества. Однако, как это ни удивительно, по вопросу об урожаях у нас удержались до начала XX века те же почти взгляды, какие существовали в стране фараонов до библейского Иосифа: исход жатвы считается результатом стихийных сил, игрой случая или, как принято у нас выражаться, «благословением неба», откуда последовательно вытекает, что людям по отношению к нему ничего больше не остается, как сидеть сложа руки. Эта политика невмешательства или, попросту говоря, бездействия последовательно проводится во всем, что касается земли и ее продуктов.

Наше крестьянское хозяйство расшатывается и хиреет от недостатка необходимейших технических знаний. В век великих открытий, быстро преобразовавших весь строй мелкого земледелия у наших соседей, русский мужик обречен вести свое хозяйство на тот же манер, как его прадеды, вследствие чего, надрывая все силы, изматывая всю душу, он не выходит из неурожаев. И все это только оттого, что никому нет дела, как крестьянин «сеет, жнет и собирает в житницы». У нас в моде прикрываться ссылкой на невежество русского крестьянина, на его упорство в следовании вековой рутине. Но этот распространенный предрассудок разбивается практикой людей, которые умеют подойти к народу и внушить ему доверие. К известным блестящим опытам Московской губернии по введению травосеяния у крестьян — опытам, которые сделают имена московских земцев и агрономов памятными в истории русского народного хозяйства, — присоединяются в последнее время все новые и новые. Недавно был опубликован в нашей газете знаменательный факт, что в Новгородской губернии благодаря усилиям земских агрономов правильное общинное травосеяние, впервые введенное лишь в 1898 году, теперь распространилось уже в 149 селениях. И после этого говорят еще о косности нашего крестьянства! Мы позволим себе спросить, много ли в Западной Европе найдется примеров столь быстрого осуществления самой трудной из всех земледельческих реформ —перехода к новой системе полеводства?

У сельского населения нет капитала для правильного хозяйствования. Крестьянину не на что завести достаточного количества скота, порядочных орудий, хороших семян и т. д. Для борьбы против неурожаев необходимо было бы в одном месте провести воду или устроить запруды, в другом перейти к глубокой вспашке, в третьем переменить систему хозяйства и род возделываемых растений, в четвертом сдобрить почву прибавкою искусственных туков, в пятом прикупить земли и завести правильный выгон. Крестьяне во многих случаях превосходно понимают значение упомянутых мер и, как выразился автор «Отчета о состоянии обводнительных работ в Тамбовской губернии», резюмированного недавно в нашей газете, «умоляют помочь» осуществить то, что они считают полезным. Но для всех подобных улучшений нужны средства, а откуда взять их, когда крестьянин перебивается со дня надень? «На нети суда нет», — скажут сторонники бездействия. Но против подобных речей громко вопиет весь опыт культурных государств Запада. Нигде в Европе серьезные преобразования ни в крупном, ни в мелком земледелии не производились на собственные капиталы владельцев земли. Для крупной собственности создан был с этою целью ипотечный кредит, переведший несметные богатства в распоряжение владельцев. Учреждения ипотечного кредита не виноваты в том, что из переданных ими миллиардов лишь ничтожные крупицы пошли на дело земледельческой реформы. Во многих случаях огромные затраты для помощи землевладельцам делались государством, — например, в Англии — на дренаж, в Италии — на орошение. Когда дошла очередь до мелкого крестьянского хозяйства, опять явился с щедрою помощью посторонний капитал. Крестьянин в Германии, во Франции, в Италии, в Дании за ничтожные проценты, зачастую даже дешевле, нежели крупный промышленник, получает в ссуду все нужное ему: скот, орудия, удобрения, семена, кормовые средства, наличные деньги. Осуществление этой нелегкой задачи достигнуто, как известно, через устройство бесчисленных мелких товариществ, — кредитных, производительных, потребительных, — которые соединены в союзы и поставлены в связь с крупными кредитными учреждениями, — государственными, как в Пруссии и Франции, общественными, как в Австрии, или частными, как в Италии. Если сложилась в стране правильная кооперативная организация, за средствами в наше время дело не станет. Быстро накопляющиеся капиталы, подталкиваемые понижением нормы прибыли, жадно ищут новых помещений: они охотно пойдут и уже идут к земле, лишь только им обеспечено там достаточно надежное и выгодное приложение, что с успехом достигается упомянутой организацией. На Западе и государство, и промышленные сферы начинают сознавать, что в экономическом мире, так же как и во внешней природе, царит закон пропорции, — что промышленная жизнь до тех пор не увидит желанного равновесия, пока образующиеся капиталы не будут распределяться в правильном соотношении между промышленностью и сельским хозяйством. Обильный, доходящий даже до излишества прилив капиталов к народным банкам в Германии и Италии, служит симптомом растущего признания этой истины. Дайте что-либо вроде подобной организации у нас, — а в нашей стране в силу крепкой общинной связи сельского люда это легче, чем где-нибудь, — и если бы не хватило на русском рынке собственных капиталов, они явились бы из-за границы, гонимые тою же силой, которая привлекала их к промышленным предприятиям, но этот приток был бы прочнее и вернее, потому что капиталам не грозили бы катастрофы вроде только что пережитой.

Наши урожаи могли бы быть быстро возвышены, а вместе с ними и торгово-промышленная жизнь приведена к желанному процветанию, если бы мощными усилиями правительства и общества обеспечен был широкий прилив в народную среду знати и капиталов. Нужно, однако, сказать, что в данном случае мало одной доброй воли государства. Такая задача, как поднятие доходности многих миллионов мелких хозяйств, не может быть разрешена из одного центра. Здесь требуется приложение сил в бесчисленных пунктах страны; здесь необходимы соединенные усилия всех просвещенных людей, разбросанных в разных углах России. Никакими законами нельзя заставить крестьянина сеять клевер или пахать на восемь вершков глубины; никакими предписаниями нельзя устроить общественной молочной, земледельческого синдиката или кредитного товарищества. Все подобные начинания, заводимые по указке сверху, в угоду начальству, живо превращаются в бездушный труп. Лишь горячее одушевление, которое исходит из свободной инициативы людей, влагающих все силы в любимое дело, способно окрылить кропотливую работу по части распространения знаний среди народных масс и водворения кооперации. К сожалению, эта непререкаемая истина недостаточно сознается и применяется в нашем обществе. У нас с давних пор укоренилась подозрительность к начинаниям частных лиц и общественных учреждений. Пора вспомнить, что ежеминутное одергивание и сдерживание убивает, а не регулирует самодеятельность: это слишком нежный цветок, который вянет от грубого прикосновения властной руки, а увядши, не скоро распускается вновь. Нужно, чтобы пришла новая весна, чтобы повеяло животворное дыхание прогресса, и тогда на русской ниве развернутся скрытые силы, закипит молекулярная работа, а через несколько лет нам не будут страшны ни промышленные кризисы, ни неурожаи.