Принцип обеспечения законных интересов личности в уголовном процессе

Характерной чертой уголовного процесса является возможность, а для должностных лиц — участников уголовного процесса это обязанность — применять меры процессуального принуждения не только к лицам, в отношении которых уголовный процесс ведется, но и в отношении лиц, вовлекаемых в уголовный процесс в других качествах. Применение мер процессуального принуждения, подчас достаточно жестких, это необходимость. Но они должны применяться разумно и экономно. В сказанном заключается основная, однако не единственная детерминанта принципа обеспечения законных интересов личности в уголовном процессе.

Формула: законные интересы вовлеченных (или могущих быть вовлеченными) в уголовное судопроизводство граждан не должны ущемляться больше, чем это необходимо для достижения цели уголовного процесса (исполнения назначения уголовного судопроизводства) и (или) защиты законных интересов других УУП (см. также коррелирующую формулу принципа процессуальной независимости должностных лиц — УУП).

Исторически сложилось, что развитие уголовного судопроизводства происходит в сторону либерализации. В связи с этим объяснимо внимание, которое уделяется таким УУП, как подозреваемый и обвиняемый, применяемым к ним мерам процессуального принуждения. Развивают эту линию документы, принимаемые ООН, например «Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме». Принцип 1 названного документа гласит: «Все лица, подвергнутые задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности»^[1].

По моему твердому убеждению, содержащиеся в Своде принципов (всего принципов в нем 39) идеи mutatis mutandis должны распространяться отнюдь не только на защиту прав обвиняемого и (или) подозреваемого (лиц, в подавляющем числе случаев производств по уголовным делам причинивших зло другим людям). Более того, в конечном счете последовательная реализация этих идей должна привести к полному соответствию прав потерпевшего и обвиняемого, что, к сожалению, пока нс наблюдается на практике. Например, согласно п. 8 ч. 4 ст. 47 УПК РФ в случаях, предусмотренных этим Кодексом, обвиняемый вправе пользоваться помощью защитника, в том числе бесплатно, т. е. за счет налогоплательщиков. Следовательно, и потерпевший должен иметь такое же право, касающееся его представителя. Тем более весьма вероятно, что потерпевший оказался в затруднительном материальном положении именно вследствие совершения преступления, являющегося предметом соответствующего уголовного дела. В то же время обвиняемый может объявлять себя неимущим, так как по понятным причинам скрывает средства, нажитые преступным путем.

Высказанные соображения ни в коем случае не следует рассматривать как направленные на уменьшение гарантий подозреваемому, обвиняемому. Нет, они направлены на улучшение процессуального статуса потерпевшего, с тем чтобы он сравнялся по объему процессуальных прав со статусом обвиняемого (подозреваемого). Если умаление прав потерпевшего оправдывается недостаточностью средств, то видится справедливое решение вопроса в том, чтобы взять эти недостающие средства из оплаты гарантий обвиняемому. И так до тех пор, пока не будет установлен баланс гарантий прав обвиняемого (подозреваемого) и потерпевшего.

Мне импонирует, когда авторы, ранее относившие к принципам хотя и важные, но не высшей степени общности для уголовного процесса идеи, по зрелом размышлении изменяют свою позицию. Так, А. Ю. Епихин, сначала полагавший обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве самостоятельным принципом этого судопроизводства, теперь приходит к выводу, что «обеспечение безопасности личности является одним из средств реализации прав и защиты законных интересов личности, вовлекаемой в сферу уголовного судопроизводства»^[2].

Принцип обеспечения законных интересов личности, вовлекаемой или могущей быть вовлеченной в уголовный процесс, означает также, что для достижения цели уголовного процесса, или выполнения непосредственной задачи той или иной его стадии, или, наконец, для разрешения какой-либо частной задачи при производстве по уголовным делам надлежит избирать способ действия, который причинит наименьший ущерб причастным к нему (способу) лицам. При этом возможный способ не ограничен исключительно рамками У СП в узком смысле данного термина.

Например, на основании п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ в орган внутренних дел поступило заявление о преступлении с указанием на виновность в совершении этого преступления определенного лица. Информации, содержащейся в заявлении, недостаточно для возбуждения уголовного дела, необходимо провести проверку. Она может быть осуществлена способами, регламентированными законом, может быть даже проведено такое следственное действие, как осмотр места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК РФ). У всех этих методов проверки есть общая черта: они носят гласный характер. Даже если виновность проверяемого не подтвердится и в возбуждении уголовного дела будет отказано, негативная информация о нем все равно отложится в сознании окружающих: «То ли Иванов пальто украл, то ли у него украли — однако что-то было. Дыма без огня не бывает». Безусловно, в подобных ситуациях невиновный предпочел бы, чтоб проверка в отношении него проводилась негласно. Это возможно выполнить, если проверка будет осуществляться методами ОРД, которые негласны по своей сути. Более того, в таких случаях и сам проверяемый может не знать о проверке и, следовательно, будет избавлен от связанных с гласными уголовно-процессуальными процедурами психологических стрессов.

Отмечу, в подобных ситуациях эвристические методы ОРД лучше учитывают интересы личности, чем формализованные, включающие в себя удостоверение как необходимую составную часть результатов каждого из них, и методы уголовного судопроизводства, которые подчас в заботах о гласности процесса забывают об интересах вовлеченных в него личностей. Подчеркнем, о законных интересах.

Хотелось бы обратить внимание и на следующее обстоятельство. В соответствии с ч. 1 ст. 19 Конституции РФ все равны перед законом и судом. Между тем кроме рассмотренного выше установленного уголовно-процессуальным законом неравенства потерпевшего и обвиняемого УПК РФ отступает еще от одного требования ч. 2 той же статьи Конституции РФ: запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности. Однако ст. 56 УПК РФ сформулирована таким образом, что предоставляет преимущества верующим христианских конфессий, в которых есть институт исповеди, описываемый в п. 4 ч. 3 названной статьи. В связи с этим возникает неясность, как можно интерпретировать формулу «тайна исповеди» применительно к буддизму, исламу и некоторым другим религиям^[3].

Уголовно-процессуальный кодекс РФ, взявший выполнять без чьей-либо просьбы обязанности науки по конструированию системы принципов уголовного судопроизводства, такого принципа в гл. 2 не обозначил. Однако анализ содержания восьми его статей показывает, что ему удалось «справиться» с принципом обеспечения законных интересов личности в процессе, лишь раздробив его. Так, ст. 9 названа «Уважение чести и достоинства личности», ст. 10 — «Неприкосновенность личности», ст. 11 — «Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве», ст. 12 — «Неприкосновенность жилища», ст. 13 — «Тайна переписки телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений», ст. 16 — «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту», ст. 18 — «Язык уголовного судопроизводства» и ст. 19 — «Право на обжалование процессуальных действий и решений». Заметим, что при этом законодателю пришлось отступить от доктринального понимания принципа, предполагающего, что всякая идея, возводимая в этот ранг, должна быть наиболее общей для всей системы соответствующего У СП. Кроме того, формулировки большинства приведенных статей нарушают баланс процессуальных статусов обвиняемого (подозреваемого) и жертвы преступления неизменно в пользу первых^[4].

На смену реальному, а зачастую надуманному, обвинительному уклону приходит уклон оправдательный, что противоречит формулировке ч. 2 ст. 6 УПК РФ. Меня все чаще посещает еретическая мысль, что характерный для современных тенденций развития отечественного У СП уклон скорее не оправдательный, а квазиоправдательный. Увеличение оснований для вынесения оправдательного приговора; постановка во главу угла защиты интересов обвиняемого, подозреваемого и даже лица, которое еще только может стать подозреваемым или обвиняемым; презумпция виновности следователя и оперативного работника^[5]; возможность исключать доказательства, но формальным основаниям — это внешнее, средства, позволяющие достигать определенных целей части политиков и ряду категорий юристов. О политиках мы здесь говорить не будем, но скажем о юристах. Создается впечатление, что ряду из них не дает покоя то обстоятельство, что в США юристы входят в число двух самых высокооплачиваемых профессий. А у нас пока нет. Только ведь хорошо известно, что высокие и чрезмерно высокие гонорары отдельных адвокатов неизбежно повлекут за собой (что уже и происходит) расслоение и в адвокатском сословии.

• [1] Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООП от 9 декабря 1988 г. // Правовое регулирование деятельности органов внутренних дел: сб. норм. прав, актов: в 3 т. 2-е изд., доп. и перераб. / отв. ред. В. А. Васильев; сост. Т. Н. Москалькова, В. В. Черников. М.: БЕТА-Фрейм, 2003. Т. 1. С. 446.
• [2] Епихин А. /О. Безопасность личности η сфере уголовного судопроизводства: принцип или институт // Труды юридического факультета СГУ. Вып. 3. С. 220; Его же. Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. С. 65−66.
• [3] Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте России по состоянию на 2004 г. включает в себя представителей следующих конфессий: православия, в том числе старообрядческого; ислама; буддизма; иудаизма; католицизма; протестантизма различных направлений (РГ. 2004. 9 сент. С. 9).
• [4] См., например: Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов. С. 1 и др.
• [5] Мы подозреваем, что именно такая презумпция подразумевается в ряде норм УПК РФ, в частности в п. 1 ч. 2 ст. 75.