Периоды заикания. 
Заикание

Первый период терапии заикания. Ввиду важности первого периода не только для терапии, но для всего учения о заикании мы остановимся на нем подробно.

Первые приемы лечения заикания, унаследованные от гиппократической медицины, были чисто терапевтического характера. Начиная с Цельсия входят в практику хирургические методы, но в то же время идет широкая разработка лечения фармацевтического, дидактического и психического.

Самые ранние терапевтические сведения представляют собой совет оракула, данный Киренскому царю Батту, страдавшему заиканием, — избегать гнева и переселиться в Ливию, страну уединенную, сухую и жаркую. Второй ряд данных по терапии заикания содержится в рассказе об излечении тяжелого вида заикания, которым страдал Демосфен, и, наконец, третью серию данных заключает замечательное по своей полноте и обстоятельности учение о заикании, которое мы находим у Целия Аврелиана и Орибазия.

По всему вероятно, вопрос о лечении болезней речи шел по двум путям: через врачей, с одной стороны, и через мыслителей и ораторов, с другой. Мы встречаем у Цицерона много глубокомысленных приемов устранения недостатков речи и, между прочим, и те советы, которые выработала тогдашняя медицина. Сличая Цицерона с Целием и Орибазием, мы видим, что врачи были знакомы с трудами мыслителей, а мыслители и ораторы — с трудами врачей, что для выработки способов лечения такого сложного расстройства, как заикание, оказалось чрезвычайно плодотворным. В историческом порядке изложения лечение Демосфена должно стоять на первом плане.

Виды заикания

Великий оратор страдал тяжелым видом дыхательного заикания, соединенным с судорогами, которые выходили за пределы речевой сферы и отражались на жестах. Демосфен имел типический характер заик, был крайне впечатлителен и робок, вследствие этого отличался тихим голосом и неуверенностью в себе. Подобно многим заикам, он при обыкновенных условиях мог свободно говорить только то, что знал почти наизусть; он говорил свои речи только после тщательного приготовления, без этого же не решался выступать на публику, и если случалось, что слушатели аплодисментами вызывали его сказать речь, он никогда не выходил, если не был предварительно подготовлен, хотя это считалось большим неуважением к публике. Впрочем, при сильном возбуждении он мог говорить экспромт совершенно свободно — что, как мы видели, свойственно некоторым заикам. Подобно всем заикам, Демосфен сильно падал духом при неудачах, и его врач и учитель Неоптолем обратил прежде всего внимание на эту черту. Демосфен заплатил своему врачу 10 000 драхм за лечение и, приложив к делу собственную настойчивую волю и психологическую проницательность, достиг излечения, представив собою блестящий и достойный подражания образец для всех заик. В лечении Демосфена некоторые приемы, вероятно дидактические, указаны ему Неоптолемом, но другие принадлежат, бесспорно, самому Демосфену: только сам страдающий заиканием путем самонаблюдения смог с такой тонкостью понимать сложные расстройства и придумывать против них соответственные меры, как это сделал Демосфен. Поэтому будет вполне справедливо весь метод лечения присвоить Демосфену.

Самый тяжелый симптом заикания у Демосфена составляла вдыхательная судорога. Частые припадки ее бросались в глаза наблюдателю; биограф говорит о коротком и частом дыхании Демосфена. Что эти частые вдохи не зависели от какой-либо болезни дыхательных органов — это доказывается всей последующей жизнью и деятельностью великого оратора. Не подлежит сомнению, что частота вдохов была не что иное, как заиютивая судорога, потому что оно сопровождалось характерным признаком — разрыванием слов на части. Те странные движения лопатками, о которых говорит Плутарх, указывают, по всему вероятно, на существование судорог в трапециевидной мышце, являющихся спутником голосовых судорог. Таким образом, у Демосфена была комбинированная форма дыхательного и голосового заикания.

Для наглядного ознакомления со свойствами своей болезни Демосфен заказал зеркало в рост человека и наблюдал свои судороги и жесты во время припадков и свои ненормальные движения, сложившиеся в привычку под влиянием болезни. Особое внимание его было обращено на устранение ненормальностей дыхания. У многих авторов установилось мнение, что Демосфен имел слабую грудь и старался развить ее соответственными упражнениями. Но в этих упражнениях дело шло не о развитии груди, а о регулировании дыхания и правильном применении к потребностям речи. С этой целью Демосфен старался сознательно, при особых напряжениях воли, делать методические вдыхания и, вздохнувши воздух, задерживал его некоторое время в груди, чтобы этим путем постепенно подчинить дыхательный аппарат воле и вниманием контролировать его действие. Далее Демосфен усложнил дыхательные упражнения тем, что старался произносить фразы при условиях, затрудняющих работу артикулярного выдыхания, именно — он наполнял грудь воздухом до крайней степени, после чего старался медленно произносить длинные периоды речи, которые обыкновенно произносятся не за одним вдохом. Или же усложнял работу речи, и в особенности дыхательного аппарата, тем, что произносил стихи на ходу, при подъеме на крутые возвышенности, а также при шуме морских волн, которые своей изменчивостью и неожиданным усилением шума должны были вносить в его упражнения еще более сложные препятствия, близкие к тем, какие производит шум людской толпы. Как известно, резкий шум, производимый людским говором, может заглушить нашу речь до такой степени, что мы перестанем ее слышать и следить за своей речью, руководясь только мышечным и иннервационным чувствами. Такие именно сложные, изменчивые условия избрал Демосфен для методических упражнений своей речи. С той же целью он клал в рот мелкие удобоподвижные предметы, которые, представляя механическое препятствие движениям языка, вместе с тем должны были усложнять функцию мышечного чувства. Все изложенные приемы можно назвать упражнением или гимнастикой речи. При описании болезни Демосфена этим приемам обыкновенно придают наибольшее значение отчасти как курьезу, отчасти как единственным будто бы средствам, при помощи которых Демосфен вылечился от заикания. Но внимательное чтение биографии Демосфена открывает много других приемов, которыми он пользовался и которые могли иметь гораздо большее значение для успехов лечения, нежели приемы гимнастические. Это приемы психического лечения.

Почти с полной уверенностью можно думать, что Демосфен страдал тем припадком, который был описан выше под именем колебания в выборе слов, так как почти все заикающиеся страдают им. Мы встречаем в биографии Демосфена указание на то, что им прилагались самые серьезные усилия, чтобы придать своей речи тщательнейшую редакционную отделку с запоминанием до подробности не только мыслей, но всех слов и выражений ее. Такая редакционная работа была привычным упражнением его ума. Нередко он старался вспомнить свою беседу с кем-либо и восстановить в памяти с буквальностью все сказанное им и все выслушанное от собеседника. Эти занятия обратились у него в систематическое упражнение. Правда, в известной мере необходимость их обусловливалась призванием и профессией оратора. Но дело в том, что Демосфен не мог говорить, не приготовя свою речь до мелочей: он никогда не выходил на трибуну без предварительной педантической подготовки, несмотря на свою ораторскую опытность и постоянный успех. Устранение всяких поводов к колебанию в выборе слов придавало течению мысли ровный характер и тем облегчало задачу внимательного отношения к регулированию дыхания и произнесения звуков.