Этнографический подход. 
Качественные и количественные методы исследований в психологии

По сравнению с обоснованной теорией или феноменологией этнографический подход не столь часто обсуждается в психологии. Тем не менее ряд авторитетных руководств по качественным исследованиям уделяют ему должное внимание (Qualitative methods in psychology, 1994; Handbook of qualitative research in psychology, 2008; и др.). Кроме того, многие классические исследования, в особенности в социальной психологии, построены на использовании этнографических методов. В настоящее время эти методы нередко применяются в рамках масштабных междисциплинарных проектов. В качестве примера можно упомянуть поддержанную соответствующими фондами исследовательскую программу под руководством известного социального психолога из Великобритании М. Уезерелл, посвященную идентичности и социальному действию; важнейшей частью программы выступило проведенное К. Гриффин в 2005—2007 гг. исследование практик потребления алкоголя среди молодежи, основанное преимущественно на этнографических методах.

Этнографические техники стали впервые применяться антропологами для исследования неевропейских культур, а также субкультур, характерных для специфических социальных групп.

Коротко этнографию можно определить как включенное наблюдение, осуществляемое исследователем, погруженным в соответствующую культурную группу (например, длительно живущим среди жителей изучаемой им культуры).

Широкую известность получили этнографические исследования аборигенов, проведенные в первой четверти XX в. такими антропологами, как Б. Малиновский, М. Мид. Как правило, классические антропологические работы американских и европейских ученых (выходцев «первого мира») были направлены на изучение так называемых примитивных культур и культурных практик жителей «третьего мира». В 1940—1950;е гг. похожие исследовательские техники были применены социологами Чикагского университета для исследования сообществ американского рабочего класса, и с этого времени этнография стала широко применяться в различных областях социальных наук.

В психологии техники включенного наблюдения, близкие этнографическому методу, использовал Л. Фестингер с коллегами (Фестингер и др., 2000), реализовавший в 1950;е гг. исследовательский проект, но изучению особенностей когнитивных процессов у участников группы, которая сформировалась вокруг якобы получаемых посланий из космоса, предвещавших скорый конец света. Авторы, войдя в секту под видом ее участников, проводили скрытое наблюдение около двух месяцев до предсказанной даты катастрофы и еще один месяц после того, как предсказание не сбылось. В результате исследования Фестингеру с коллегами удалось не только проверить теорию когнитивного диссонанса в реальных условиях, но и собрать уникальный материал, но психологии сект в целом.

Еще одно знаменитое психологическое исследование, основанное на методе включенного наблюдения, было проведено в начале 1970;х гг. Д. Розенхэном (Rosenhan, 1973). Оно было направлено на проверку гипотезы о том, что психическая болезнь — не столько система объективных нарушений, сколько набор ожиданий и стереотипов медицинского персонала о том, как эта болезнь должна выглядеть. Розенхэн и несколько его помощников имитировали симптомы психического заболевания (говорили, что слышат голоса), на основании чего были госпитализированы в качестве пациентов с диагнозом «шизофрения» в несколько психиатрических клиник США. Результаты включенного наблюдения были шокирующими. В среднем пребывание псевдопациентов в клинике продлилось около 20 дней. Медицинский персонал оказался не в состоянии отличить истинное заболевание от обмана. Кроме того, исследование открыло много нового о тех скрытых социальных и межличностных процессах, которые протекают за стенами психиатрических учреждений.

Приведенные социально-психологические исследования Фестингера и Розенхэна отличались от классических этнографических исследований прежде всего тем, что наблюдение в них проводилось скрыто: участники секты, как и настоящие пациенты и медицинский персонал клиник, не знали, что за ними наблюдают. Кроме того, в этих исследованиях использовалась гораздо более структурированная, чем это принято в этнографии, процедура проверки конкретных гипотез, цель которой — изучение и систематическое описание особенностей неизвестной культуры или субкультуры путем раскрытия тех смыслов, которые характерны для членов этих сообществ.

Существует и ряд исследований, не относящихся к собственно психологическим, но близких по своей проблематике, в которых использовались свободные этнографические техники и открытое наблюдение. В качестве примера можно привести известное исследование П. Уиллиса «Обучение труду» (Willis, 1977), в котором отслеживалась жизненная траектория старшеклассников из малообеспеченных семей. На основании длительного наблюдения и бесед Уиллис описал повседневную культуру группы «пацанов» (lads), противопоставляющих себя авторитету учителей и школьным правилам; «трагическая ирония в самом сердце их культуры» заключалась в том, что позиционируемая ими «контр-школьная», «контр-академическая» идентичность обрекала их на добровольный выбор жизни, похожей на жизнь их отцов: связанной с тяжелым физическим трудом и будущей безработицей. Несколько позже аналогичный «женский» вариант исследования провела К. Гриффин (Griffin, 1985), сосредоточившись на изучении девушек. Гриффин не обнаружила прямого женского эквивалента мужской «контр-школьной» субкультуры, который бы определял дальнейшую профессиональную (и жизненную) судьбу молодых женщин. Гриффин описала, как девушки осуществляют переход к взрослой (гетеросексуальной) фемининности, находясь под параллельным прессингом — необходимостью «получить работу», с одной стороны, и необходимостью «получить мужчину» — с другой.

К. Гриффин и Э. Бснгри-Хоуэлл (Griffin, Bcngry-Howell, 2008) обобщили наиболее важные характеристики этнографического исследования:

• 1) этнография основана на допущении, что общие для социальной группы культурные смыслы определяют действия и поведение ее членов, соответственно, задача исследователя в том, чтобы раскрыть эти смыслы;
• 2) исследователь пытается занять позицию внутри исследуемой группы и понять феномен с точки зрения самих исследуемых;
• 3) социальная группа или конкретный случай исследуются в их естественном (natural) контексте, причем предполагается, что исследователь, использующий включенное наблюдение, сам становится частью этого контекста;
• 4) как правило, исследования не предполагают жесткой структурированности, они развиваются, изменяются, трансформируются в зависимости от ситуации и поведения действующих лиц; исследовательские вопросы, гипотезы и процедуры сбора данных меняются по мерс выполнения исследования, на начальном же этапе продумывается лишь общая структура проекта;
• 5) используется много методов (структурированные и нолуструктурированные опросники и (или) интервью, включенное и невключенное наблюдение, сбор видеои аудиоматериала, анализ официальных документов, ведение дневников и др.), в то же время основу этнографического исследования составляет длительное нахождение исследователя «в поле»; зачастую он либо проживает, либо просто проводит много времени в непосредственной близости от исследуемой группы, что позволяет ему, сохраняя необходимую профессиональную дистанцию, прикоснуться изнутри к жизненному миру участников;
• 6) исследование представляет собой реализацию холистического подхода, нацеленного на изучение сложной системы взаимосвязей между людьми и социальными процессами; исследователь стремится избегать изолированного изучения отдельных аспектов культуры или поведения вне их связи с целым контекстом жизни, что, в свою очередь, требует хорошего знакомства с изучаемой культурой и сбора объемных, разнообразных и богатых информацией данных.

Классические этнографические исследования были основаны на эпистемологической позиции реализма: наблюдая участников в различных жизненных обстоятельствах, беседуя с ними о том, как они воспринимают и понимают те или иные события, других людей, особенности собственного окружения, исследователь пытался собрать как можно более достоверные данные, позволяющие представить истинную картину существующей независимо реальности. В настоящее время, по-видимому, получает приоритет иная, конструктивистская позиция. Конструктивисты критикуют установку классических этнографических исследователей говорить от имени тех, кого они исследуют, представляя свои интерпретации в качестве авторитетных описаний некоего «реального положения дел». В конструктивистской перспективе любое исследование представляет собой процесс социального конструирования в рамках определенных дискурсивных контекстов, а исследователь — не отстраненный, свободный от ценностной позиции, объективный наблюдатель; напротив, он часть исследуемого им социального мира, а потому не может не оказывать влияния на те феномены, которые изучает. Важнейшим требованием конструктивистских этнографических исследований становится принцип рефлексии: исследователю необходимо подвергать специальному анализу собственную позицию как во взаимодействиях с участниками, так и в более широком социальном контексте, чтобы понять, каким образом в ходе исследовательского процесса конструируется мир тех, кто выступает в качестве объекта исследовательского интереса. Нередко процесс исследования рассматривается конструктивистами в герменевтическом ключе — как процесс перевода с языка участников на язык академического сообщества, что предполагает включенность исследователя в постоянно совершающуюся логику интерпретативного понимания, диалог с участниками и совместное конструирование знания.

В техническом плане этнографическое исследование, как правило, предполагает использование системы методов. В качестве методов сбора данных чаще всего применяются включенное наблюдение, которое продолжается не менее 6—12 месяцев, интервью, опросники, анализ документов. Большое значение в этнографии придается описанию особенностей повседневной культуры: одежды, обустройства пространства дома и рабочих мест, различных аспектов взаимодействия (расположения собеседников относительно друг друга в тех или иных типах разговоров, невербального поведения, характерной лексики и жестов и т. п.), коллективных верований, образов, распространенных мифов и циркулирующих в сообществе историй. Ведение полевых заметок и исследовательских дневников — важнейшая часть любого этнографического исследования. Для анализа полученных данных могут быть использованы самые разнообразные техники и методы: феноменологический метод, техника многоступенчатого кодирования, тематического анализа, различные типы интерпретации.

Особую трудность представляет процесс «входа» исследователя в жизненное пространство интересующей его социальной или культурной группы. Иногда исследователю необходимо преодолеть сопротивление «привратника» (gatekeeper) — человека, который обладает наибольшим влиянием в группе и от которого зависит, будет ли исследователю открыт доступ к ней (например, это может быть руководитель организации или какой-нибудь неформальный лидер). В этнографическом исследовании специально продумываются способы «вхождения в поле», возможные пути получения доступа к участникам группы, типы презентации себя и проекта. Кроме того, исследователь заранее продумывает и процесс «выхода из поля», который бы позволил сохранить хороший климат в отношениях с участниками и выполнить взятые на себя обязательства.

В литературе, посвященной этнографическому подходу, много внимания уделяется проблемам этики. Можно выделить несколько наиболее важных этических вопросов, которые должен задавать себе исследователь: не наносит ли исследование вред его участникам; насколько возможно получение их осознанного согласия на проведение исследования; не происходит ли вторжения исследователя в приватное пространство участников; не предполагается ли обман участников, и если да, то в какой степени он допустим. Общая этическая тенденция в современных этнографических исследованиях состоит в том, что исследователи предпочитают использовать открытые типы наблюдений, предполагающие осознанное согласие участников. Исследование, подобное тому, которое проводил со своими коллегами Фестингер, скрыто наблюдавший за участниками секты, многими современными этнографами оценивается как этически неприемлемое: скрытое вторжение исследователей в пространство участников секты в критический для них период (ожидаемого конца света) могло значительно усилить переживаемое ими ожидание катастрофы, гем самым нанеся им психологический вред и до определенной степени обусловив результаты исследования.

Следует сказать несколько слов и о получающем все большее признание среди исследователей-качественников автоэтнографическом методе (Готлиб, 2004; Ellis, Bochner, 2000). Особенность его состоит в том, что исследователь пытается изучить характерные черты социальной группы или актуального феномена на материале себя самого как представителя группы или носителя интересующего его явления. Исследователь-эмигрант, обращаясь к собственному опыту, может исследовать особенности жизненного мира эмигрантов. Переживший опыт определенной болезни изучает особенности переживаний людей, составляющих группу таких больных, и т. п. Как можно видеть, автоэтнографическое исследование представляет собой соединение элементов этнографического подхода с дизайном исследования отдельных случаев. В качестве методов сбора данных исследователь-автоэтнограф использует ведение дневников, заметок, журналов самонаблюдения и самоанализа, фиксирующих особенности его переживаний и размышлений как носителя того или иного феномена, а также рефлексивных журналов, отражающих анализ его позиции как исследователя. Распространенной техникой является самоинтервыоирование («нарративное вонрошание»). Анализ включает разнообразные приемы организации данных, а также методы и техники концептуальной интерпретации.