Стиль. 
Эстетика

Стиль — одно из слов, которому «не повезло» в употреблении. Его настолько часто используют как синоним самых различных терминов и даже обычных обиходных слов, что оно сплошь и рядом теряет четкое значение и тер-минологичность. Обычно, когда говорят о стиле, хотят сказать о заметном своеобразии и (или) об узнаваемости принадлежности текста определенному автору, школе и т. п. А. Ф. Лосев посвятил проблеме стиля классическую монографию, в которой для начала проанализировал огромное количество разных определений, везде выявляя разного рода недостатки. Вопрос усложняется и тем, что «стиль» вышел далеко за пределы эстетики и искусствознания, он стал законным термином в лингвистике, социологии, культурологии, даже в психологии и медицине. Так, культуролог А. Крёбер полагает, что стилю присущи характерность, своеобразие и соотнесение с определенной модой1. Против этого трудно возразить, но сущности стиля это не раскрывает. Еще уязвимее метафорические «определения» (логика запрещает давать определения через метафоры) вроде «стиль — это человек» Ж. Бюффона. Авторы, в большей степени тяготеющие к искусствоведению (например, Г. Вельфлин), конкретизируют стиль, связывая его с каким-либо конкретным морфологическим элементом. Но для эстетики не хватает обобщения и опять же проникновения в суть явления.

Разные авторы акцентируют различные аспекты стиля — степень своеобразия, соотношение с личностью человека, выбирающего стиль. Ю. М. Лотман предлагает семиотическую концепцию стиля, расширяя само это понятие до «стиля культуры» .

Именно семиотический подход позволяет схватить сущность стиля.

Стиль — это стратегия отбора знаковых средств построения текста. Стратегия подразумевает определенное единообразие этих средств, упорядоченность. Отбор — возможность выбора. Стиль может существовать только там, где есть возможность выбора хотя бы из двух альтернативных средств-знаков, обладающих свойством субститпутивности (один можно поместить вместо другого). В основе формирования стиля лежит стилевой фильтр (сама модель фильтров пришла в значительной мере из теории информации), который и обеспечивает отбор средств. Как и физический фильтр, он может работать в разных режимах — от очень жесткого, со строгим отсевом, до режима со слабым отсевом. В качестве «отсеиваемого» материала выступают все семиотические средства, с помощью которых создается текст (от слов и звуков речи до красок и аккордов). «Строгий» режим функционирования фильтра позволяет создать четко выдержанный стиль, но если «строгость» окажется крайней, то сам стиль будет бедным (как то получилось, например, в эстетике классицизма — см. гл. 3). Если режим работы фильтра оказывается мягким, возникает богатство стиля, даже его пестрота. Последнее — за счет того, что фильтр начинает пропускать часть элементов, которые в какой-то мере с основной стратегией отбора не соотносятся, являются инородными. При крайней слабости отсева пестрота достигает степени полистилизма, который может быть нужен автору для разных целей (простейший пример — необходимость воспроизвести в прозе чужую речь с ее особенностями). Однако если стилевой разнобой произошел не ввиду намерения автора, а из-за его бездарности, то перед нами уже негативное явление: стилевая эклектика.

Стиль может быть присущ группе, одному художнику (такой стиль называется идиостилем)у определенному периоду его творчества («стиль раннего Пикассо») и даже одному произведению.

Семиотическую теорию стиля предлагает Ю. М. Скребнев. Любой язык (вербальный или же нет) существует только как совокупность более мелких языков — субъязыков. Наше представление о субъязыке (и наборе соответствующих знаковых средств) и именуется стилем. При этом для так понимаемого стиля характерна нормативность, поскольку говоря о стиле как о чем-то определенном, имеющем свои черты, мы представляем себе некий норматив, применяемый к языкам. Выделение количества субъязыков в пределах одного языка и, соответственно, стилей зависит от точки зрения читающего и исследующего текст. Можно говорить о стиле Салтыкова-Щедрина, о стиле его романов (понятно, что кроме них будут и иные произведения), наконец, о стиле романа «Господа Головлевы» .