Литература как социокультурный институт

Привычка к литературному чтению широко распространяется в европейской культуре не ранее XVIII в. На это время приходится так называемая «читательская революция»: за счет удешевления печати и средств доставки книги потребителю, быстрого роста числа грамотных среди представителей среднего класса и отчасти простолюдинов происходит демократизация литературной аудитории. С нею связан переход от «интенсивной» модели чтения к «экстенсивной», то есть к освоению большого числа и разнообразия печатных материалов, в отличие от характерного для предыдущих эпох взаимодействия, часто пожизненного, с ограниченным количеством священных текстов. Книга перестает быть драгоценным объектом престижа и становится товаром, что дает писателю возможность жить за счет собственного творческого труда, независимо от знатного покровителя. Именно в это время, на рубеже XVIII—XIX вв., происходит становление авторской функции в ее современном понимании: индивидуальный творческий гений поэтизируется в романтической эстетике, и одновременно категория индивидуального авторского права закрепляется в юридической и экономической практике. Оформлению «автороцентричной» модели литературного творчества способствовал, таким образом, парадоксальный альянс романтической идеологии, рыночных механизмов и технического прогресса.

Тяготея к «экстенсивности», литературное чтение становится и по-новому «интенсивным»: книга входит в повседневную жизнь, захватывает личность читателя с силой, которую прежде обнаруживали лишь священные тексты. Литературные модели охотно применяются читателями к собственной жизни (вплоть до подражательных самоубийств, например, после выхода «Страданий юного Вертера» Гете), а чтение романов сопровождается «наивными», острыми эмоциональными реакциями, например обильно проливаемыми слезами. Культурной элитой XVIII в. это воспринимается настороженно, вызывает ассоциации с новым видом умственного расстройства (так высказался по поводу чтения романов философ И. Кант). Тем актуальнее развитие дисциплинирующих инстанций и форм социального контроля над чтением. Отвечая на новые потребности, возникают профессии литературного критика, цензора, историка и преподавателя литературы. В XIX в.

литература

утверждается в качестве одного из базовых общеобразовательных школьных предметов средства социализации граждан, поддержания норм, устоев, ценностей национальной культуры. Так сложился институт литературы в его современном виде. Впрочем, именно в наши дни он вновь открывается трансформациям — в контексте второй читательской (или «пользовательской») революции, спровоцированной распространением электронных медиа. Вопрос об исторически изменчивой природе «литературности» и функциях литературного (со) творчества совсем не случайно в последние годы стал одним из самых обсуждаемых. «Границы» литературы и ее сложная взаимообусловленность со множеством других социальных дискурсов — предмет актуального сотрудничества литературоведения и других наук о человеке, в том числе социальных.