Спор нестяжателей и иосифлян

Описанные выше политические события XV века не преминули сказаться и на правовой мысли в России. Первым и наиболее характерным симптомом изменения стала полемика внутри православной церкви о социально-экономической роли монастырей в обществе. Это не случайно — именно в рамках церкви, в монастырских стенах в ту эпоху сосредотачивалась практически вся культурная жизнь русского общества.

В конце XV века в рамках русской православной церкви возникло религиозно-политическое движение, получившее название «нестяжательство». Приверженцы этого движения выступили с требованием отказа церкви от «стяжания», то есть от приобретения церковью, особенно монастырями, земельных и имущественных владений. Сторонники этого направления утверждали, что приобретение монастырями собственности не совместимо с монашеским обетом, особенно в тех случаях, когда такое стяжание становится основным видом деятельности монахов. Этот вопрос был очень важен для общественной жизни той эпохи — в монастыри уходили в немалой части те, кто пытался таким образом избежать военной службы и уплаты налогов, от которых монастыри и крупные бояре были освобождены. Отдавая свою землю в монастырское владение, ее прежние владельцы хоть и приобретали монашеский статус, но продолжали жить обычной мирской жизнью. Нормальным в то время считалось, что и в монашестве сохранялось сословное разделение. Этот процесс консолидации земель вокруг монастырских тарханов шел так быстро, что к началу XVI века примерно треть всех земель на Руси принадлежала монастырям. Экономическое процветание монастырей тем самым ставило под вопрос их моральный авторитет. И против этих процессов выступили нестяжатели. Идейное обоснование нестяжательства содержится в трудах Нила Сорского и Вассиана Патрикеева.

Нил Сорский (1433−1508 гг.), хоть и происходил из крестьян, но был научен грамоте и до поступления в монашество занимался переписыванием книг. Свою критику против землевладельческих прав монастырей Нил Сорский озвучил на соборе 1503 года. Когда работа собора уже приближалась к концу, Нил поднял вопрос о пределах расширения монастырских земельных владений и об основаниях такого расширения. Выступление Нила поддержали монахи Кирилло-Белозерского монастыря.

Нужно отметить, что учение Нила Сорского не предполагало полного отказа от стяжания, от обладания церковью и монастырями имуществами и землей. Его программа была скромнее и была нацелена преимущественно на нахождение разумных границ между двумя крайностями — полным отказом монахов от мира, от церковного служения в мирской жизни, от социальной роли монастыря, с одной стороны, и превращения монастыря в обычное хозяйство, преследующего основной целью зарабатывание средств, пускай и для благотворительных целей. Нил указывал на четыре главных источника материального обеспечения монастырей. Главным из них было «рукоделие», то есть собственный труд монахов, а далее назывались «милостыня» (включающая в себя как пожертвования частных лиц, так и возможность государственной дотации), участие в товарообмене и использование наемного труда, но только в случае, если этот труд оказывается оплаченным.

Некоторые ученики Нила Сорского, такие как Вассиан Патрикеев, выступили даже с предложением конфисковать земельные наделы у монастырей. Нестяжательство в некоторой степени соответствовало интересам государственной власти, которая пыталась удовлетворить потребность нового социального слоя — служилого дворянства — в земельных наделах за счет присвоения и перераспределения церковных земель. Эта идея была полностью осуществлена позднее, в ходе реформ Петра Великого, но уже в эпоху Ивана Грозного начался процесс конфискации церковного имущества. Популярность идей нестяжательства в народе была велика. Поэтому собор 1503 года специально рассматривал нестяжательство, его религиозную суть, обоснованность притязаний его сторонников. Идеи нестяжательства временно поддержал и Иван III. Но уже через год великий князь перешел на противоположные позиции и созвал собор, на котором нестяжатели были осуждены как еретики и преданы анафеме, после чего последовали расправы над видными представителями нестяжательского движения. Решением этого собора за церковью была сохранена ее земельная собственность. Однако, несмотря на решение собора, борьба между стяжателями и нестяжателями не была прекращена и длилась много лет. Учение нестяжателен повторно рассматривалось на Стоглавом соборе 1531 года. На этом соборе нестяжательство, на этот раз поддержанное приближенным к Ивану IV Грозному монахом Сильвестром, было подвергнуто суровой критике и окончательно осуждено.

Несмотря на то, что в церковной среде нестяжательство пользовалось поддержкой, были у этого движения и противники. Против этого движения выступил Иосиф Волоцкий (1439−1515 гг.), сторонники которого, иосифляне, одержали победу на соборе 1504 года. Иосиф Волоцкий, игумен Волоколамского монастыря, в своем богословском трактате «Просветитель» и в ряде посланий, адресованных московскому великому князю Василию III, доказывал законность монастырского землевладения. В защиту монастырского землевладения Иосиф Волоцкий выразил опасение, что отсутствие монастырских сел приведет к тому, что члены благородных сословий перестанут принимать постриг, от чего наступит «поколебание веры».

Свои возражения против идей Нила Сорского Иосиф строил на разграничении двух видов стяжания — личного стяжания иноков, которое Иосиф осуждал вместе с Нилом как губительное для души монаха и поэтому недопустимое в монастырской жизни. Но при этом Иосиф Волоцкий полагал возможным сочетать отказ от личного стяжания иноков с принципом «коллективного» монастырского стяжания, где иноки труждаются не на свою личную пользу, а во благо коллектива монахов, добывая средства для пропитания братии, для строительства церквей и иных благих дел. Такие труды не будут, как уверен Иосиф, противны духу Евангелия, поскольку на «коллективное» стяжание не распространяются слова Спасителя о том, что богатому не войти во врата рая и о том, что для спасения души нужно раздать свои имущества. Используя правовые категории, Иосиф доказывает, что подвизающиеся в монастыре иноки не являются собственниками накопленных монастырем имуществ, и поэтому критика нестяжателей допустима против отдельных монахов, переусердствовавших в накоплении имуществ, но не против системы монастырского землевладения в целом.

С другой стороны, воззрения иосифлян важны как одна из первых попыток обосновать абсолютную власть монарха. Интересно видеть эволюцию взглядов Иосифа, чье творчество в этом аспекте разделяется на два этапа. Первый этап, когда он находился под властью Волоцкого удельного князя и защищал независимость церкви от власти, призывая власть безжалостно расправляться с еретиками (к этому периоду относится упомянутое сочинение «Просветитель», позднее ставшее настольной книгой Ивана Грозного). Второй этап был обозначен переходом Иосифа и возглавляемого им Волоцкого монастыря под власть великого московского князя. Здесь Иосиф настаивает на равнозначности божественной и монаршей власти, утверждая неограниченность последней. В книге «Просветитель» Иосиф указывал, что все члены общества должны выполнять определенное социальное служение. Не составляет исключения даже сам царь. И его Иосиф включает в ту же систему служения, — и царь подзаконен, и только в пределах закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или «строптивому» царю вовсе и не подобает повиноваться, он даже и не царь — «не Божий слуга, а мучитель». Поэтому оправдано сопротивление подданных неправедному государю.

Эту позицию, высказанную в трактате «Просветитель» (заметим, впервые в истории русской правовой мысли), Иосиф Волоцкий впоследствии корректирует в посланиях великому князю Василию III и указывает на непререкаемость указаний государственной власти. Взгляды Иосифа в тот период вполне соответствуют традициям византийской концепции соотношения мирской и духовной власти («симфония» властей), но с акцентированием долга государя вмешиваться в церковную жизнь в тех случаях, когда этой жизни угрожают серьезные опасности. Именно такую опасность Иосиф видел в «ереси жидовствующих», против которой он призывал государя использовать любые, даже самые жестокие средства.

Полемика между сторонниками и противниками Иосифа отдаленно напоминает полемику протестантов и католиков в эпоху Реформации. Интересно видеть, что оба пути, в конце концов, были легитимированы Церковью: и Иосиф Волоцкий, и Нил Сорокин были причислены русской православной Церковью к лику святых (первый — в конце XVI века, второй — в начале XX века). Правовые воззрения иосифлян подспудно несли в себе ростки новых представлений о государстве, которые еще не были известны средневековому обществу России. Говоря о возможности государя вмешиваться в церковное строительство, в дела веры, совести, сохранять лтир за счет искоренения его нарушителей, иосифляне теоретически обосновывали новый политический порядок — централизованное государство под властью абсолютного монарха. В то же время, Иосиф и его последователи ставили легитимность власти в зависимость от соблюдения ею божественных законов. Причем эти идеи среди последователей Иосифа основывались на представлениях о роли России в мировой истории, на утверждении преемственности Русского государства, оставшегося единственным оплотом православия после падения Константинополя.