Русский дом и семья в творческой эволюции Е. И. Замятина: пути художественных решений

В последние два десятилетия заметно возрос интерес исследователей как к наследию, так и к самой личности Е. И. Замятина. Огромное количество работ, посвященных его творчеству, является неоспоримым доказательством многогранности и самобытности художественного мира писателя.

Отечественные и зарубежные литературоведы — J1. Геллер, А. Гилднер, Р. Гольдт, С. А. Голубков, Т. Т. Давыдова, В. Н. Евсеев, И. Е. Ерыкалова, В. А. Келдыш, Н. Н. Комлик, Т. Лахузен, М. Ю. Любимова, О. Н. Михайлов, Ю. Б. Орлицкий, Л. В. Полякова, И. М. Попова, Е. Б. Скороспелова, И. О. Шайтанов, А. Шейн, Н. В. Шенцева, Л. Шеффлер и другие исследователи — создали фундамент замятиноведения.

На страницах монографий, докторских и кандидатских диссертаций, в статьях о Е. И. Замятине исследуются самые разные вопросы творческого наследия писателя: периодизация творчества, культурологические аспекты, связь с литературными традициями, своеобразие поэтики и многие другие.

Одна из важнейших черт современного замятиноведения — обращение к проблеме национальной выразительности творческого наследия Е. И. Замятина, к неразрывной духовно-генетической, нравственной связи его наследия с истоками народной культуры, народным поэтическим сознанием. Однако на сегодняшний день практически не изученной остается одна из таких тем, может быть, наиболее национально выразительная — тема дома и семьи в творчестве Е. И. Замятина. В некоторых работах она частично затрагивается, например, в специальной главе монографии Н. Н. Комлик «Творческое наследие Е. И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры» — «Древнерусская идея „родительской опеки“ и её художественное воплощение в повести Замятина „Уездное“» [1], в её же статье «Роман „Мы“: образ дома в литературном контексте эпохи» [2], а также в работах Э. С. Дергачёвой «Символика Дома в русской прозе 20-х годов XX века (Е. Замятин, М. Булгаков, М. Осоргин)» [3] и Е. Максимовой «Символика.

Дома" - «Антидома»" [4]. Тема русского дома и семьи в творчестве Замятина, фундаментальная для всей русской культуры, конечно же, заслуживает гораздо большего внимания. Необходимо исследовать функции этой темы во всём творчестве писателя, отметить этапы в её раскрытии, проанализировать своеобразие воплощения в произведениях, относящихся к разным периодам, рассмотреть эволюцию художественно-философских взглядов автора на семью и её проблемы. Тем более, что существуют работы, посвященные данной теме в творчестве писателей-современников Е. И. Замятина. Например, в диссертационном исследовании А. А. Дякиной «И. Бунин и А. Блок. Соотношение творческих индивидуальностей поэтов» [5] раскрывается своеобразие и трансформация мотива Дома в произведениях этих авторов. Освещению темы дома и семьи посвящена работа И. А. Биккуловой «Роман М. Булгакова „Белая гвардия“ и пьеса „Дни Турбиных“ в контексте литературного процесса 20-х годов» [6].

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью целостного идейно-художественного анализа путей реализации темы дома и семьи в творческом наследии Е. И. Замятина, что позволит значительно расширить представление о творческой индивидуальности писателя, о его отношении к культурным традициям, к одной из самых стержневых проблем народного миромоделирования. В фундамент творчества Е. И. Замятина заложено изображение основ национальной жизни, миропонимания русского человека, истоков национального характера, культурных и нравственных традиций.

Основой национального бытия, по Замятину, является глубокая связь русского человека с домом в реальном и символико-аллегорическом смыслах. Образ дома в творчестве писателя приобретает широкое художественное трактование.

Чувство родного гнезда, глубокой привязанности к родным корням значимо для Замятина. В широком смысле семья, дом для него — вся Россия, она же — источник творческого начала, подпитывающийся национальными культурными, духовными, этическими и эстетическими традициями, что в какой-то степени сближает писателя со славянофилами. Н. Н. Комлик в монографии «Творческое наследие Е. И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры» отмечает: «.воссоздание пестрого узорочья национальной жизни у Замятина всегда сопряжено с воскрешением старых и даже древних пластов русской культуры, на фоне которых замятинские образы и сюжеты всегда „оказываются у себя дома“. Без учета этого фактора они не могут быть адекватно восприняты и прочитаны» [7].

Необходимость адекватно прочитать и воспринять Е. И. Замятина определяет важность обращения к одной из граней художественного феномена-теме дома и семьи в наследии художника. Для самого писателя чувство глубинной связи с его домом, родиной, Россией является доминирующим в судьбе как творческой, так и человеческой. «Если бы в 1917 году не вернулся из Англии, если бы все эти годы не прожил вместе с Россией — больше не мог бы писать» [8], — признавался он в одной из автобиографий.

Обращение к автобиографиям, письмам, дневниковым записям писателя — попытка, быть может, найти те истоки, которые в сознании Замятина определили пути художественного осмысления мира семьи. Автор вспоминает порой, кажется, совершенно незначительное, но, вдумавшись в эти моменты, схваченные детским сознанием, можно представить складывающийся мир души будущего художника.

Одно из ярких впечатлений самого раннего детства, например, — принесённый в блюде первый снег: «и этот удивительный снег — до сих пор» [9]. Это был «кусок ещё незнакомой, некомнатной, внешней вселенной» [10]. Знакомая, комнатная, внутренняя вселенная будет постоянно «вырастать» в художественном опыте писателя: от семьи «Уездного» до семьи космической в «Рассказе о самом главном», переноситься от дома хунов к дому Римской империи.

Потерявшись в возрасте двух-трёх лет в толпе людей, будущий писатель Замятин, может быть, впервые пережил ощущение, будто «отца с матерью нет, и их больше никогда не будет». Не случайно в автобиографии 1922 года он предупреждает читателя, что ему «придётся ограничиться только наружным осмотром и разве слегка взглянуть в полутёмные окна, внутрь я редко кого зову. А снаружи вы увидите немного» [11]. Из сказанного возникает метафора человека-дома, живущего одинокой внутренней жизнью. Не отсюда ли глубокий мотив одиночества человека в этом мире? Заглянувший в этот «дом» увидит «очень одинокого, без сверстников, ребёнка на диване, животом вниз, над книгой — или под роялью, а на рояли играет мать Шопена» [12].

Выучившись годам к четырём читать, Замятин окунулся в мир русской классической литературы: «Много одиночества, много книг, очень раноДостоевский. До сих пор помню дрожь и пылающие щёки — от «Неточки Незвановой» [13]. В письме от 12 июля 1911 года, обращенном к будущей жене, Замятин признаётся: «. матери я никогда ничего не говорил, с детства так.» [14]. Вероятно, отсутствие глубокого понимания в доме родителей, уход в себя, в мир литературы, рождают в писателе ностальгию по семье, которая становится постоянным мотивом практически во всём его творчестве.

Двойственность, противоречивость национального характера, по Замятину, определяют глубинную, внутреннюю, почти подсознательную привязанность русского человека к дому, семье и вместе с этим неспособность бережно хранить этот хрупкий мир. Идеал семейного существования, вырисовывающийся из всей палитры художественных решений, — это союз любящих людей, способных передать духовно-нравственное наследие своим детям, мечтателям-«еретикам», которые не «обрастут» догмами, а, творчески преобразовывая в настоящем отцовское «вчера», превратят его в будущее, в «завтра».

В 1920;е годы образ дома в творчестве Замятина — образ-трансформер: трамвай, корабль, пещера-ковчег. Неопределённость, отсутствие устойчивости рождают мотивы пути и бездомности. Художественное мироощущение в середине 20-х годов будет подкреплено внутренним состоянием самого писателя: «Злая осень, холод. По стеклу ползут капли. Я сижу в пальто — один в купе. <.>. Да и весь поезд пустой и тоскливый. И я — такой же, как поезд, а может и ещё хуже. Куда я волоку себя и зачем? Всё равно, ведь, от пустоты, от тоски, от одиночества, от прожитой жизни — не убежать. Уж просто так бегу, из упрямства. От московской бестолковости устал, а в Петербург возвращаться тоже не хочется. Домой? У меня нет моего дома — так мне сейчас кажется.» [15].

После революции 1917 года Замятин сознательно вернулся из Англии и остался «дома». В двадцатые годы эта собственная бездомность, художественная бездомность его героев имеет экзистенциальный характер, это состояние души, утратившей привычную опору в жизни.

Поистине драматическую окраску это чувство приобретает в годы эмиграции. Очевиден постоянный и неподдельный интерес художника к жизни «дома», в России. Он бережно хранит связи с литературной «семьей», об этом свидетельствует переписка с М. А. Булгаковым, К. А. Фединым, M.JI. Слонимским. По мнению Т. Т. Давыдовой, «помимо тоски по родине, причинами преждевременной смерти писателя стали переутомление, исчерпанность его прежних художественно-философских идей и невозможность найти новые» [16]. Безусловно, оторванность от русского дома, в узком и широком смыслах, сыграла негативную роль в судьбе писателя. Думается, что тема дома и семьи более всего требовала близости к русской жизни.

Привязанность русского человека к своему дому, гнезду есть одна из черт национального характера, исследование которого составляет суть творчества писателя. А. С. Сваровская отмечает «пристальный интерес» писателя «к глубинным процессам, происходящим в толще народного сознания», который «был направлен как на поиски в русском национальном характере позитивных начал, непреходящих жизненных ценностей, так и на трезвое постижение его противоречий, загадок и слабостей» [17]. Такое позитивное начало, непреходящую ценность составляют для русского человека семья, домашний очаг.

Славянин вследствие естественных условий, определивших первоначальное развитие его быта, был по преимуществу человеком домовитым, семейным, — замечал А. Н. Афанасьев. — В кругу родной семьи или рода, который представлялся тою же семьею, только разросшеюся, проходила вся его жизньсо всем её обиходом и со всеми торжествамив семье сосредоточивались самые живые его интересы и хранились самые заветные предания и верования. Оттого изба, в которой жило семейство славянина, имела для него великое значение. Как место, свидетельствующее о быте предков, изба должна была пользоваться и особенным почетомно, кроме того, изба была местом пребывания пената и совершения различных религиозных обрядов" [18]. В силу несовмещения часто отождествляемых понятий «дом» и «семья» замечание А. Н. Афанасьева имеет особое значение, так как многозначность этих слов не позволяет четко разграничить их. Так, например, в словаре С. И. Ожегова семья — это «группа живущих вместе (муж и жена, родители с детьми)» [19], а дом — «жилое (или для учреждения) здание, а также (собир.) люди, живущие в нем», или «квартира, а также семья, люди, живущие вместе, их хозяйство» [20].

В словаре Даля толкование слова «семья» дается через значение синонима, понятия «семейство»: «Совокупность близких родственников, живущих вместев тесном значении родители с детьмиженатый сын или замужняя дочь, отдельно живущие, составляют уже иную семью» [21]. Последнее замечание особенно интересно и важно, так как из него вытекает, что семья предполагает, кроме кровнородственных, теснейшие бытовые связи, при разрыве которых утрачивается, исчезает семья. Это отмечает и С. И. Ожегов.

Таким образом, общность быта — одна из сущностных черт русской семьи. Мастерство же Е. И. Замятина в воссоздании картин быта отмечали еще его критики-современники.

В литературоведческих работах нередко встречается отождествление понятий «семья» и «дом», что вполне справедливо, но с некоторыми оговорками. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля среди объяснений слова «дом» находим: «семейство, семья, хозяева с домочадцами» [22]. Это доказывает, что полными синонимами эти слова могут быть лишь в том случае, если это вытекает из контекста.

Безусловно, понятие «дом» более абстрактное, а потому более широкое, в художественной литературе часто имеющее обобщенно-символический смысл, например, у М. Булгакова, И. Бунина, А. Блока. В творчестве Замятина образ дома — один из сквозных образов, значение которого нельзя категорично свести к более узкому смыслу — семье. Семья конкретна. Семья — древнейший институт человеческого общества, прошедший сложный путь развития. В семье человек появляется на свет и в ней же складываются первоначальные представления об этом мире. «Что же такое семья? Каковы ее признаки? Какую роль играет она в жизни человека и общества?» — на эти вопросы делались попытки ответить еще в древности.

Образы семьи и дома имеют глубокие корни в истории литературы. Народная мудрость запечатлела ценности семейной жизни в языке, в пословицах и поговорках о доме, жене, детях, семье, родне, любви: «На что и клад, коли в семье лад. Совместно жить — время коротать» [23], «Вся семья вместе, так и душа на месте» (1,с.ЗОЗ), «Русский человек без родни не живет» (1,с.304), «Духовное родство пуще плотского» (1,с.304), «Горе тому, кто непорядком живет в дому» (2,с.84), «У кого детей много, он не забыт от бога» (2,с.295), «У кого детей нет — во грехе живет (чтобы бог простил, приёмыша берут)» (1,с.297), «Холостой — полчеловека» (1,с.281), «Добрая женитьба к дому приучает, худая от дома отлучает» (1,с.282).

Тема эта нашла отражение в памятниках древнерусской литературы, где встречаются образцы семейного «лада и бережения» [24]. Это Ян и его «подружье» Марья (XI век), Мстислав Владимирович и его супруга (XII век), Владимир Васильевич Волынский и княгиня Ольга Романовна (XIII век), Михаил Ярославович Тверской и его жена Анна Дмитриевна (XIV век). В произведениях древнерусской литературы дошли до наших дней радость и красота любви, брака, родительства. «Повесть о Петре и Февронии», написанная в середине XVI века Ермолаем Еразмом, публицистом и членом кружка книжников митрополита Макария, протопопом Кремлевского собора в Москве, представляет собой трогательное назидание в том, как герои преодолевают житейские трудности, невзгоды и несчастья силой взаимной любви. «Домострой» — одно из важнейших произведений древнерусской литературы, авторство которого связывается с именем Сильвестра (начало XVI века до 1568 г.) сподвижника Ивана Грозного. «Домострой» изображает образцовый дом и семью, стремясь утвердить идеал домашней жизни, чтобы в доме было «как в рай войти» [25]. «Домострой» давал такие советы, которые служили бы миру и житейской прочности в семье. Стремление регулировать все мелочи быта и личного поведения в семье, призыв к ладу в семейной жизниодно из правил средневековой литературы, которая служила регулятором поведения человека в важнейшей сфере существования.

Такие же цели преследовали авторы литературно-педагогического памятника начала XVIII века «Юности честное зерцало» (1717), созданного по поручению Петра I.

В XIX веке развитие темы дома и семьи, бесспорно, связано с именем А. С. Пушкина. По оценке Ю. М. Лотмана, «в поэзии Пушкина второй половины 1820-x-l 830-х годов тема дома становится идейным фокусом, вбирающим в себя мысли о культурной традиции, истории, гуманности и «самосто-яньи человека» [26]. В творчестве Н. В. Гоголя тема дома «получает закони ченное развитие в виде противопоставления «дома» — дьявольскому «антидому» [27].

Во второй половине XIX века русская литература во всей полноте отразила процессы, происходящие в обществе, через призму семейных отношений. Так, И. А. Гончаров, отражая борьбу западников и славянофилов, изобразил в романах «Обыкновенная история» и «Обломов» два уклада русской жизни. Живописную картину купеческого быта, семейных отношений создал в драматургии А. Н. Островский. Художественное воплощение общественных взглядов И. С. Тургенева также сфокусировалось в мире семьи: в романах «Отцы и дети» и «Дворянское гнездо». Совершенно новые, революционные по своей сути взгляды на семью и брак отразились в романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Одной из важных тем творчества Н. А. Некрасова стала судьба русской женщины, весь смысл жизни которой был, безусловно, сосредоточен в семье. Образ дома, созданный Ф. М. Достоевским, во многих смыслах продолжает традиции Н. В. Гоголя. Тема разложения дома, распада семьи делает близкими произведения Ф. М. Достоевского и М.Е. Салтыкова-Щедрина. В романе JI.H. Толстого «Анна Каренина», по признанию самого писателя, «мысль семейная» была главной.

Размышления о любви, семье, браке и отражение их в русской литературе занимали критиков. В статье «Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова» Д. И. Писарев пытался объяснить, отчего мужчина и женщина мешают друг другу жить, самыми разнообразными и утонченными средствами отравляют друг другу жизнь. Развитие поднятая Писаревым проблема получила в статье Н. Г. Чернышевского «Русский человек на render-vous».

Во второй половине XIX века вышли интересные работы И. Забелина, повествующие о первых летописных свидетельствах семейно-родовой жизни славянских племен. Яркую картину ценностей русской семейной жизни представляет очерк А. Желобовского «Семья по воззрениям русского народа», опубликованный более ста лет назад. М. Забылин в книге «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» также отметил черты домашнего и семейного устройства у славян: «У Славян всегда почитали старших себя. Глава семейства был родоначальник или отец. Жена, дети, родственники и слуги повиновались этому главе беспрекословно. Великодушие Славян было известно даже врагам, потому что сами враги могли найти приют, защиту и хлеб-соль в доме каждого Славянина» [28].

Глубокое исследование мира русской семьи как области социализации и самореализации человека, взаимодействие в семье социального и индивидуального начал, истоков конфликтов и возможностей их преодоления в семейных отношениях дано в книге В. Белова «Лад»: «Семья для русского человека всегда была средоточием всей его нравственной и хозяйственной деятельности, смыслом существования, опоры не только государственности, но и миропорядка. Почти все этические и эстетические ценности складывались в семье, усваивались человеком постепенно, с нарастанием их глубины и серьезности. Каждый взрослый здоровый человек, если он не монах, имел семью. Не иметь жены или мужа, будучи здоровым и в зрелых годах, считалось безбожным, то есть противоестественным и нелепым. Бездетность воспринималась наказанием судьбы и как величайшее человеческое несчастье» [29], — подчеркивает современный писатель.

Словом, вся классическая русская литература, в большей или меньшей степени, была обращена к семье. Тема семьи — неотъемлемая часть творчества Пушкина и Лермонтова, Гончарова и Тургенева, Тютчева и Некрасова, Толстого и Достоевского, Лескова, Чехова, а в XX веке — Куприна, Бунина, М. Горького, Шмелева, Шолохова и других писателей. Среди них — Замятин.

Материалом исследования является прозаическое наследие Замятина с привлечением публицистики, дневниковых записей и переписки. Исключение составляют лишь произведения сказочного жанра, «чудеса», «верешки».

Произведения рассматриваются в хронологическом порядке, что позволяет проследить эволюцию темы, этапность в развитии образа русского дома и семьи, отметить своеобразие художественных решений Замятина в тот или иной творческий период.

Объектом анализа стала идейно-художественная структура произведений писателя, рассматриваемая во взаимодействии с распространёнными философскими воззрениями на семью в начале XX века.

Предмет изучения — пути художественного воссоздания русского дома и семьи, семейных отношений в прозе Е. И. Замятина 1910 — 1930;х годов.

Цель исследования заключается в осмыслении идейно-художественного своеобразия прозы Замятина в раскрытии темы семьи и дома через анализ поэтики и широкой взаимосвязанной проблематики.

Это обусловило основные задачи работы:

— определить место темы русского дома и семьи в творческом наследии Е. И. Замятина;

— раскрыть причины обращения писателя к этой теме и связанной с ней проблематике;

— отметить структурно-поэтическое своеобразие подходов писателя к семье и дому в различные периоды его творчества и на фоне полифонично звучавшей философской мысли начала XX века;

— охарактеризовать творческую индивидуальность Е. И. Замятина через концепт «русский дом и семья».

С целями и задачами связан выбор метода исследования, в основе которого — синтез структурно-поэтического, сравнительно-типологического, системного и семантического подходов.

Выдвигаемая в диссертации рабочая гипотеза заключается в следующем: тема семьи и дома — тема-доминанта в творчестве Е. И. Замятина, в реализации которой ярко отразилась творческая индивидуальность, своеобразие художественной манеры писателя, эволюция его творческого метода.

Теоретико-методологическая база исследования создавалась с учётом различных научных концепций, отражённых в трудах отечественных и зарубежных замятиноведов, представителей различных литературоведческих школ: JL Геллера, Р. Гольдта, Т. Т. Давыдовой, В. Н. Евсеева, Н. Н. Комлик, М. Ю. Любимовой, О. Н. Михайлова, JI.B. Поляковой, И. М. Поповой, Е. Б. Скороспеловой и других.

В диссертации использованы теоретические положения, представленные в трудах М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, В. В. Кожинова, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, В. Я. Проппа, Ю. Н. Тынянова и других.

Учтён опыт работы кафедры истории русской литературы Тамбовского университета в исследовании замятинской проблематики.

На страницах диссертации осуществлена попытка аргументации основных положений, выносимых на защиту:

1. Тема семьи и дома «пронизывает» всё творческое наследие Е. И. Замятина. Это позволяет говорить о ней как о теме-доминанте, концепте, рождающих во всём творчестве писателя сквозные образы дома и семьи, что предопределяет множественность художественных решений в творческой эволюции писателя.

2. Исследование темы дома и семьи позволяет уточнить проблему периодизации творчества писателя, проследить эволюцию художественного метода Е. И. Замятина.

3. Обращение писателя к русскому дому и семье обусловлено социальным и литературно-философским контекстом эпохи, особенностями художественного зрения Замятина-неореалиста. Художественно-философское видение писателя «окрашено» идеями «скифства». Доминантным конфликтом произведений является разрешение противоречивого сочетания, выражаясь языком Е. И. Замятина, «азиатского» и «западного» в русском национальном характере.

4. В художественной системе писателя наибольшее распространение получил тип нуклеарной семьи (муж и жена), что количественно не сужает выбора путей художественных решений автора, а лишь подчёркивает существенные черты замятинской художественной системы: повышенный психологизм характеров, лейтмотивность, цикличность, интерес писателя к метафоре, иронии.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в проведении сквозного анализа темы дома и семьи в прозе Е. И. Замятина, рассмотрении художественных решений автора во взаимодействии с философскими взглядами В. В. Розанова и других мыслителей-современников, исследовании этапов формирования концепции дома и семьи в творческой эволюции художника, в структурно-поэтическом анализе по-замятински самобытного воплощения доминантных образов. Предложены новые в сравнении с уже существующими в замятиноведении интерпретации отдельных произведений.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в работе проведено поэтапное рассмотрение указанной темы в прозаическом наследии Е. И. Замятина. Выявлены пути формирования и особенности поэтической системы художника, что может быть использовано в процессе осмысления историософских воззрений, творческого метода писателя и периодизации его творчества.

Практическое значение работы связано с возможностью использования её результатов в диссертациях и других научных исследованиях, в курсах изучения истории русской литературы XX века, спецкурсах и спецсеминарах на филологических факультетах, в школьном преподавании литературы.

Апробация исследования осуществлялась на Четвёртых международных Замятинских чтениях в Тамбове (2000), на ежегодных Державинских чтениях и конференциях молодых учёных (2001, 2002), заседаниях кафедры истории русской литературы Тамбовского государственного университета.

16 им. Г. Р. Державина, на аспирантском семинаре. Основные положения изложены в 6 публикациях.

Структура работы включает введение, две главы — «Мир семьи как предмет художественно-философского осмысления в произведениях Е. И. Замятина 1912 — 1916 годов» и «От синтетизма к неореализму в изображении дома и семьи», заключение. Приложен список использованной литературы.

Заключение

.

1. Розанов В. В. Опавшие листья. М.: ООО «Издательство ACT», 2001. С. 543.

2. Топоров В. Н Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс, 1995. С. 351.