Концепция трагической личности в драматургии раннего Фридриха Геббеля

Фридрих Геббель (1813−1863) по праву считается продолжателем традиций идейной драмы, заложенных в немецкой драматургии Лессингом, Гете и Шиллером. Место художника на литературном Парнасе Германии точно определил Г. Гейне, назвав Геббеля «последним римлянином нашего великого литературного периода» (57,280). Геббель — художник с ярко выраженным стремлением не только отразить, но и познать, более того, философски осмыслить действительность. Символические обобщения сочетаются в его творчестве с пристальным вниманием к глубинам внутреннего мира человека, который всегда мыслился художником в духе романтической эстетики как неординарная личность, способная бросить вызов «общему», т. е. социуму и — шире — эпохе.

Повышенный интерес Геббеля к личностной проблематике объясняется не только спецификой его творческой индивидуальности, но и объективными факторами. Драматург вошел в литературу в постромантический период, когда современники осознали беспочвенность иллюзий о неограниченных возможностях индивида, когда общество все больше удалялось от желаемого идеала гармонии личного и общественного. Ф. М. Достоевский охарактеризовал эту тенденцию общественного развития Европы как «начало особняка, усиленного самосохранения, самопромышления, самовыражения в своем собственном Я, сопоставления этого Я всей природе и всем остальным людям, как самоправного отдельного начала, совершенно равного и равноценного всему тому, что есть кроме него.» (68, т.5, 79). Внимание художника, живущего в эпоху становления в европейской литературе реализма с его девизом: «Исследуем !», привлекает не результат противостояния личности и общества, исход которого был заведомо известен, а психологическая мотивация поступков героя, логика его поведения перед лицом необходимости. В обществе, где деньги контролируют мораль, личность примитивизируется, поэтому начинающий литератор, которому импонировали яркие и неповторимые индивидуальности, искал своих героев в прошлом, обращаясь к историческим и историко-мифологическим сюжетам. Материал легенды и мифа, по мысли художника, предоставляет наилучшую возможность для демонстрации извечного конфликта между единичным и общим, сквозь призму которого Геббель рассматривал процесс общественно-исторического развития. Перенеся противоречие между единичным и общим из сферы метафизики в область человеческого общения, он пришел к выводу, что трагической личностью становится человек, лишенный внутренней гармонии, реализующий свою индивидуальность в «деяниях», которые следует рассматривать как попытки части оторваться от целого. Через столкновение личности и мира, неизменно завершающегося уничтожением личности, проявляется всеобщий трагический закон бытия, который, по Геббелю, наиболее ярко и наглядно выражает искусство драмы.

В начале творческого пути Геббель пытался реализовать свой трагический талант в разных литературных родах и жанрах. Сохранившийся архив художника вессельбуренского периода, т. е. до 1835 года, свидетельствует о широте его литературных интересов. Начинающий литератор сочинял стихи, пробовал себя в прозе, написал несохранившуюся комедию «Der poetische Kaufmann», делал попытки писать драмы в духе Шиллера-штюрмера («Mirandola»). Знакомство с поэзией J1. Уланда не только духовно обогатило будущего драматурга, но и переориентировало его внимание с внешних факторов на внутренний мир человека и во многом определило угол зрения на общественно — исторический процесс и место в нем личности. Увлечение романтической поэзией отвлекло на некоторое время молодого Геббеля от драматургических опытов. В период 1835—1839 гг. г. он занимался поэзией, эссеистикой и, наконец, остановился на драме как роде и жанре литературы, наиболее подходящем для реализации его теории трагического. Драматург разделил судьбу многих собратьев по перу: его творчество, особенно до 1848 года, не было в должной степени оценено современниками. Из ранних драм достаточно быстро была поставлена лишь «Юдифь», но, по собственному признанию автора, «была холодно принята публикой» (11, 23). «Ге-новева» нашла своего зрителя спустя много лет, а премьера «Марии Магдалины» также не принесла драматургу желаемого успеха. «Трагедия на Сицилии» и «Юлия», начатые художником во время его итальянского путешествия в 1845 году, вовсе не были поставлены.

Нелегкая сценическая судьба пьес Геббеля в определенной степени объяснялась спецификой его персонажей, которые своей экзальтированностью и необузданными страстями шокировали немецкую публику и критику, привыкших к сдержанному проявлению эмоций на сцене. Современник Геббеля, драматург Отто Людвиг, назвал его героев «психологическими препаратами» (194, VI.). Известный критик второй половины XIX века Роберт Прутц подчинил доминанту творчества художника эстетике безобразного, обозначив Геббеля как «поэта абсолютного уродства», который «не только разбивает божественные образы красоты, но и оживляет из их осколков идолов уродства «(179,773).

Еще при жизни драматурга появились пародии на его «Юдифь»: пьеса Нестроя «Юдифь и Олоферн» и Г. Кайзера «Иудейская вдова». Из ранних драм Геббеля благоприятных откликов критики удостоилась лишь «Мария Магдалина». Г. Хеттнер в монографии «Das moderne Drama» (1852) отметил, что пьеса, «несмотря на отдельные недостатки, является самым значительным явлением нашей новейшей драматургии» (146,109). Серьезное изучение творчества Геббеля началось лишь после его смерти, когда в конце 70-х годов XIX века были опубликованы первая биография (E.Kuh. «Biographie Friedrich Hebbels». 1877) и воспоминания о нем (Е. Kulke. «Erinnerungen an Friedrich Hebbel». 1878). Первое издание писем и дневников художника в 1890—1892 гг. г. вызвало новую волну интереса к его творческому наследию: вышло в свет первое полное собрание сочинений Геббеля в 12-ти томах под редакцией Г. Крумма. Затем появляются собрание сочинений Геббеля под редакцией Р. М. Вагнера, а следомпод редакцией Т. Поппе, а также первые исследования Г. Крумма, Т. Поппе, P.M. Вагнера, А. Кучера, И. Френкеля, А Шойнерта и др. С начала XX века и по настоящее время творчество драматурга остается в поле зрения немецкой критики. На родине Геббеля, в ШлезвигГолштинии, образовано общество по изучению его литературного наследия, издающее ежегодник «Hebbel-Jahrbuch». Аналогичная организация существует в Вене, с которой связан венский период биографии художника.

Специфика творческой индивидуальности Геббеля, тяготевшего к широким философским обобщениям, стала причиной неоднозначного, порой прямо противоположного толкования его литературного наследия. В истории геббелеведения отчетливо прослеживаются две тенденции, разрывающие единство его творческой личности на две ипостаси: Геббеля-художника и Геббеля-мыслителя.Исследователи, ориентирующиеся преимущественно на дневники и письма художника (А. Шойнерт, О. Вальцель, К. Циглер, Т. Хоппе, Г. Кайзер и многие другие), делают акцент на Геббеле-философе, помещая его в один ряд с такими представителями немецкой философской мысли, как Кант, Шеллинг, Гегель, Шопенгауэр, Ницше. Основы традиции внелитературного подхода в изучении творчества художника были заложены немецким исследователем Арно Шойнертом в фундаментальном труде «Der Pantragismus als System der Weltanschauung und Astetik Friedrich Hebbels» (1903), который охарактеризовал Геббеля как «поэта абсолютной философии» (184, 9). Ученый оперирует термином «пантрагизм», которым обозначает философские взгляды Геббеля, рассматривая их как своего рода универсальную теорию, призванную служить средством познания и преобразования действительности. Другая часть критиков, к которой принадлежит большинство отечественных исследователей, исходит из предпосылки, что Геббель-художник превалирует над Геббелем-мыслителем. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает точка зрения О. В. Шведовой, предложившей отказаться от «разложения феномена творчества Геббеля на составляющие» (127,36) и исходить при анализе его драматургии из синтеза философских и лирических начал.

В немецкоязычной критике творчество драматурга рассматривается преимущественно в контексте анализа его философско — этических воззрений или в русле литературных традиций, выявляемых в структуре, жанровой специфике и художественной ткани его произведений. Концепция личности, являющаяся для художника средством выражения его теории трагического, связанная со всем творческим процессом создания системы художественных образов, осталась вне поля внимания исследователей. Геббелеведы либо только намечают постановку проблемы в философском аспекте, либо ограничиваются исследованием художественного образа человека и созидающих его средств. А. Шойнерт, скрупулезно исследовавший в монографии «Der junge Hebbel. Weltanschauung und fruheste Jugendlyrik» (1908) все написанное рукой будущего драматурга в период до 1835 года, т. е до переезда в Гамбург, лишь вскользь касается проблемы личности, обозначив в самых общих чертах ее контуры в философско-этическом плане. В качестве отличительной черты геббелевского индивида А. Шойнерт называет двойственность: с одной стороны, он обречен на грех и несовершенство, позднее, — на вину, а с другой — он не в силах порвать свою связь с божественным, т. е. нравственным идеалом, неосуществимым при жизни. Сама жизнь рассматривается с традиционно-христианской точки зрения как состояние терпения и страдания, как время испытания, а смертькак переход в более высокое состояние, когда человек «разрывает застывшие формы земного бытия, в котором чахнет его нравственное содержание, никогда не достигающее при жизни своего полного развития» (183,6). Гармония между склонностью и долгом в человеке достижима лишь в смерти, поэтому как личность он может состояться только по ту сторону бытия, резюмирует исследователь. Оскар Вальцель, продолжая традиции А. Шойнерта, анализирует в монографии «Friedrich Hebbel und seine Dramen» (1927) драматургию Геббеля через призму «пантрагизма» как философской концепции, посредством которой выявляются в наглядной форме закономерности исторического развития через трагические события, разворачивающиеся на подмостках сцены. Показательно, что ученый отводит главное место в системе «пантрагизма» личности, рассматривая ее как «точку пересечения метафизики и этики драматурга» (195, 49). Бенно фон Визе, предпринявший попытку осмысления творчества Геббеля в контексте развития немецкой драмы, начиная с XVIII столетия («Die deutsche Tragodie von Lessing bis Hebbel». 1983), интерпретирует концепцию личности в системе его учения о драме в абстрактно-религиозном плане. Он объясняет трагедию бытия геббелевского индивида фактом «богооставленности», отсюда вывод исследователя — «индивидуальное существование возможно только как трагическое» (201, 553).Позиции Б. фон Визе близка точка зрения известного немецкого геббелеведа Клауса Циглера, который обозначил тип личности, воплощенный в образах Олоферна («Юдифь») и Голо («Геновева») как «титанический» («прометеевский» ," фаустовский"), родственный героям «Бури и натиска», драматургии Клейста и Бюхнера. Исходя из «амбивалентной сущности» (206, 2272) геббелевского индивида, которая представляет собой, по мнению ученого, парадоксальное «единство божественного и дьявольского» (206, 2272), К. Циглер объясняет титанизм героев Геббе-ля актом отчаяния, а не демонстрации избытка сил. Интересное мнение о взаимосвязи концепции личности и теории драмы у Геббеля высказывает Фриц Мартини («Deutsche Literatur im burgerlichen Realismus 1848 bis 1898»), который рассматривает концепцию личности в качестве определяющего момента жанровой специфики драматургии Геббеля. По мысли ученого, Геббель воплощал в своих произведениях дуализм, заложенный в идее и человеке, поэтому в жанровом отношении его пьесы являются психологическими драмами характеров. Отождествляя понятия «личность» и «судьба», Ф. Мартини приходит к выводу, что личность в творчестве Геббеля — «это человеческая судьба в ее индивидуальной психологии» (164, 139). Отто Манн («Geschichte des deutschen Dramas», 1960) полагает, что «идея человека» Геббеля близка представлениям Гегеля и Шопенгауэра и «находится под воздействием его метафизики» (163, 423). Поэтому характеры драматурга легко превращаются в воплощение трагической идеи, теряя при этом «жизненную достоверность» (163, 423). С О. Манном солидарен Г. Кайзер, исследовавший драматургию Геббеля с позиции «эстетического пантрагизма» — трагического закона бытия, согласно которому принесение индивида в жертву общему провозглашается необходимым и нравственным. Отталкиваясь от утверждения драматурга, что примирение в трагедии происходит в интересах общего, ученый приходит к парадоксальному выводу: Геббель «хотел освободить трагедию от индивида» (150, 161). Чешский исследователь Д. Голчниг пытается выявить прямую зависимость между концепцией личности в творчестве Геббеля, его эстетическими воззрениями и политическими взглядами. Ученый утверждает, что консерватизм политических принципов драматурга после 1848 года соответствует его эстетическому принципу примирения, доминирующему в позднем творчестве. Принцип примирения вносит свои коррективы в концепцию личности: героя-бунтаря ранних трагедий сменяет герой, смирившийся с судьбой (143, 115−116).

В целом, немецкоязычная критика, касаясь проблемы трагической личности, сводит ее решение к одному аспекту: биографическому (последователи культурно-исторической школы П. Борнш-тайн, К. Штреккер, В. Шольц и др.), философскому (А.Шойнерт, О. Вальцель, О. Манн и др), абстрактно-религиозному (Б. фон Визе, К. Циглер), сексуальному (представители психоаналитического направления во главе с Э. Дозенхаймер) и т. д. Однако сложность проблемы, ее значимость в философско-эстетической программе драматурга, в его теории драмы требует многоаспектного подхода. В этой связи представляется интересным мнение Саладина Шмита («Hebbels Dramatechnik». 1907), одного из ранних исследователей драматургии Геббеля. С. Шмит выделяет два аспекта в теории личности художника: философский и психологический. В философском плане развитие личности определяется борьбой мировой и индивидуальных воль, конфликтом свободы и необходимости. Истоки трагизма личности кроются в совпадении ее индивидуального бытия и судьбы, поэтому герои Геббеля не могут изменить своей природе и отказаться от попытки вырваться за пределы всеобщего. «Их вина уже родии лась вместе с ними, они скорее грехи, чем грешники» (186, 18), — утверждает исследователь. Изображая характеры, в которых демонстрируется идея нравственного мирового порядка, Геббель обращается к сюжетам из истории и современности. Взаимоотношения истории и личности носят в творчестве драматурга диалектический характер: человек является одновременно объектом и субъектом истории. В этом смысле личность не только творит историю, но и сама является продуктом своего времени. «Время и нация — родители великой личности» (186, 22), — делает вывод ученый. Каждый герой Геббеля неповторим в своей индивидуальности, что составляет, по мнению С. Шмита, психологический аспект теории личности драматурга. Исследователь считает, что анализ системы образов в трагедиях Геббеля возможен лишь при учете всех составляющих (философского и психологического моментов) его концепции личности.

В отечественном литературоведении творчество Геббеля изучено далеко не достаточно. Массовому читателю в дооктябрьской России имя художника было практически незнакомо, хотя первые переводы его стихов были сделаны В. Жуковским, А. Плещеевым и Д. Михайловым еще при жизни автора. А. Плещееву принадлежит перевод некоторых фрагментов трагедии «Мария Магдалина». Знакомство отечественного читателя с творчеством Геббеля-драматурга произойдет лишь в 1908 году, когда будет издана «Юдифь» в переводе В.Гофмана. Первые сведения о творчестве Геббеля содержались в статье К. Штахеля «Новейшая поэзия во Франции, Италии и Анг-лии» («Отечественные записки» 3/1856), в которой в общем обзоре современной западноевропейской поэзии было упомянуто имя художника. Некоторые сведения о жизни и творчестве драматурга содержала изданная в 1847 году под редакцией Н. В. Гербеля книга «Немецкие поэты в биографиях и образцах». Более подробно отечественный читатель смог ознакомиться с творчеством художника благодаря вышедшей в 1892 году «Всеобщей истории литературы» под редакцией В. Ф. Кофта. В 1893 году на русский язык была переведена книга В. Шерера «История немецкой литературы», в которой содержались сведения о творчестве Геббеля. «Русский вестник» в майском номере за 1898 год в статье «Письма о современном искусстве», подписанной инициалами A.B., знакомит русского читателя с трагедией Геббеля «Юдифь». «Русская мысль» дважды: в 1902 (№ 7) и 1913 г.г. (№ 3) напечатала статьи о творчестве художника. Этот краткий перечень завершает «историю» геббелеведения в России до Октября 1917 года. В послеоктябрьский период произведения Геббеля издавались в нашей стране дважды. В 1934 году в издательстве «Academia» были опубликованы трагедии «Ирод и Мариамна», «Гиг и его кольцо» и трилогия «Нибелунги». В 1978 году русскоязычный читатель получил возможность ознакомиться более полно с творчеством Геббеля, поэта и драматурга, благодаря издательству «Искусство», выпустившему в свет двухтомник его избранных произведений. В сборник вошли избранные драмы, стихи, страницы из дневников и литературно-критические статьи. По настоящее время это издание наиболее полно представляет отечественному читателю творчество Геббеля.

Творчество Геббеля в послеоктябрьский период осталось по-прежнему мало-изученным. Отечественное геббелеведение представлено статьями в учебных пособиях, предисловиями к изданиям 1934 и 1978 годов, статьями М. И. Алексиной, А. А. Аникста, A.B. Карельского, диссертацией на соискание ученой степени кандидата филологических наук О. В. Шведовой «Исторические драмы Фридриха Геббеля». Все эти немногочисленные исследования характеризуют драматургию Геббеля в зависимости от поставленной авторами цели с разных точек зрения, как-то: специфики жанра, творческого метода, теории трагического, теории драмы. С. А. Адрианов, автор вступительной статьи к книге «Ф. Геббель. Трагедии» (1934), анализирует творчество драматурга с «классовых» позиций, выявляя взаимосвязь между эволюцией его мировоззрения и эстетики со взлетами и падениями революционного процесса в Германии XIX века. Проблему личности исследователь решает в философском плане, рассматривая конкретные образы в творчестве драматурга как средство демонстрации идеи. Личность у Геббеля, по мнению С. А. Адрианова, всегда выдающийся индивид, который находится в неразрешимом противоречии с миром: в этом истоки его трагедии. Задача индивида — «давать полный простор своей антиномичности с миром, раскрывая себя в действии до конца — пусть это неизбежно ведет к страданию и даже гибели» (22, 9). А. А. Аникст, посвятив драматургии Геббеля главу в фундаментальном труде «Теория драмы на Западе во второй половине XIX века» (1988), сосредоточил основное внимание на вопросах теории драмы. Интерес к проблеме личности ограничился замечанием исследователя о том, что художник воспринимал человека как «существо неизменное, не подвергающееся влиянию общественной среды» (28, 4). Прямо противоположной точки зрения придерживается А. А. Федоров, который считает, что драматург создал реалистическую концепцию личности, его герой — «человек, несущий в себе зримые приметы времени, места, истории, динамики общественного развития» (117, 381).

М.И.Алексина анализирует в своих статьях драматургию Гебеля первого периода, т. е. до 1848 года, с точки зрения художественного метода, а трагедию личности в его драмах объясняет в духе историко — биографической школы как отражение трагедии «мелкобуржуазного сознания самого автора» (24, 16). Наиболее интересным по данному вопросу представляется мнение известного отечественного германиста A.B. Карельского, который обратил внимание на эволюцию «идеи человека» от романтизма к реализму в системе философ-ско-эстетических воззрений художника. По мысли ученого, Геббель отказывается от традиционного романтического представления об «осененном человеке», заменяя его представлением о человеке, «оставленном богами», о человеке «в человеческой среде, перед человеческим судом» (79, 158). А. В. Карельский выделяет этапы эволюции концепции личности у Геббеля, которые соответствуют периодам творческой биографии художника. До 1848 года, на раннем этапе творчества, судьба «богооставленного» индивида определялась исключительно метафизикой Геббеля. После 1848 года в качестве определяющего фактора в жизни геббелевской личности выступает социальное бытие, история, служившие в ранних трагедиях декорациями, на фоне которых автор демонстрировал действие неумолимого закона детерминизма. По наблюдению ученого, Геббель уже в «Ироде и Мариамне» (1848) социально обусловил трагедию личности, которую губит «не просто метафизический закон, а вполне реальная деспотическая власть» (79,175). Мнение A.B. Карельского разделяет О. В. Шведова, которая приходит к выводу, что в системе философско-эстетических воззрений драматурга концепция личности определяется представлениями о человеческой природе, в которой сочетается «вечное» и «историческое» как «сущность и явление» (127, 45). Исследовательница определяет функцию личности в драматургии Геббеля как «объединяющее начало, которое лежит в основе драмы и истории» (127, 45).

Несмотря на ряд интересных наблюдений, сделанных отечественными исследователями относительно теории личности Геббеля и способах ее реализации в художественном творчестве, эта проблема остается как бы на «полях» научных работ. Ее не выделяют в качестве самостоятельного объекта изучения и рассматривают либо в контексте общего анализа трагедий Геббеля в целом (А.В.Карельский), либо в связи с жанровой спецификой его поздних драм (О.В.Шведова). Между тем, представления художника о человеке и его месте в мире определяют сущность образов героев, в том числе на начальной стадии творческого процесса, когда, по замечанию Н.В. Мелик-Саркисовой, «формируются мыслительные образы героев, возникают некие модельные представления автора» (99, 9). В творчестве Геббеля проблема личности приобретает всеобъемлющий характер, связывая в единое целое метафизику и психологию, этику и эстетику художника. Она является осью, вокруг которой вращается весь художественный мир его трагедий. Концепция личности и теория трагического соотносятся у Геббеля как форма и содержание. В этой связи чрезвычайно важным представляется не только выявление своеобразия «идеи человека» в эстетических воззрениях художника, но и способов ее реализации в художественном творчестве.

Методологически значимыми для нашего исследования явились достижения отечественного литературоведения в области теории и истории драмы в трудах A.A. Аникста, A.B. Карельского, Т. М. Родиной, В. Е. Хализева, Г. Н. Храповицкой, В. С Кадышева, а также в работах в области общих проблем теории литературы М. М. Бахтина, Л. Гинзбург, Ю. М. Лотмана. В процессе работы была использована литература, освещающая проблемы немецкого романтизма, представленная исследованиями В. М. Жирмунского, Н. Я. Берковского, A.B. Карельского, Д. Л. Чавчанидзе, К. Г. Ханмурзаева и др., и исследования зарубежных специалистов разных лет, некоторые из них как предмет для полемики.

Содержание темы определило структуру данного диссертационного исследования. Оно состоит из Введения, в котором представлена история вопроса и обзор литературы;

Первой главы, состоящей из двух частей, в которых прослеживается процесс становления творческой индивидуальности художника и формирования его представлений о личности, ее месте и функции в системе учения о драме;

Второй главы, посвященной художественному воплощению различных модификаций концепции личности в драмах «Юдифь», «Геновева», «Мария Магдалина», включающей в себя соответственно три части, и Заключения. Актуальность и научная новизна.

Анализ данных трагедий Геббеля, выявляющий многоаспектность и сложность концепции личности в системе его философско-эстетиче-ских воззрений, расширяет и уточняет сведения о творчестве драматурга, об эволюции романтического типа героя в немецкой драматургии первой половины 40-х годов XIX века.

Научная новизна работы заключается в перенесении центра внимания с общих характеристик драматургии Геббеля на конкретную проблему, являющуюся ключом к пониманию всего его творчества. Целью данного диссертационного исследования является восполнение «белых пятен» в изучении формирования теории личности и особенностей ее реализации в ранней драматургии Геббеля. Задача работы состоит в исследовании динамики процесса формирования концепции личности с учетом творческой эволюции художника и меняющимися представлениями о человеке, его месте в мире, которые корректировались самой жизнью, а также способов воплощения различных модификаций личности в его трагедиях. Основная задача определила методику исследования как историко-литературную. В работе используется метод комплексного филологического описания, элементы контекстологического анализа. Практическая значимость работы заключается в том, что материалы и выводы данного диссертационного сочинения могут быть использованы в научно-исследовательской работе для последующего углубленного изучения истории и теории драмы, при чтении лекционных курсов и проведении практических и семинарских занятий по соответствующим разделам литературы. Апробация работы.

Положения работы были изложены на следующих конференциях, состоявшихся на филологическом факультете Дагестанского государственного университета (1994, 1995, 1996, 1997, 1998 г. г.), а также в сборниках статей студентов, аспирантов и преподавателей университета, студентов и аспирантов (гуманитарные науки), трудах молодых ученых ДГУ (вып II гуманитарные науки) в 1993, 1995, 1996, 1998 гг., изданных издательским центром Дагестанского государственного университета.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Первый этап творческой биографии Фридриха Геббеля — это период формирования его философско-эстетических воззрений, время обретения собственной творческой манеры. Осмысливая ситуацию современной немецкой действительности, вступившей в период глубинных изменений, связанных с двуединым процессом распада старого уклада жизни и образования новых начал, как кризисную, художник сумел увидеть в ней выражение того социально-духовного процесса, в котором оказалась Европа к началу 40-х годов XIX столетия. Закономерно созвучие мотивов ранних трагедий Геббеля с романами Стендаля, Бальзака, Достоевского-художников, которых интересовала судьба незаурядной личности, противопоставившей себя миру в процессе самоутверждения. Юдифь, Голо, Леонгард, названные драматургом «жертвенным даром духу времени» (2, т.2, 578) — натуры родственные стендалевским «охотникам за счастьем», молодым карьеристам «Человеческой комедии» Бальзака и героям — индивидуалистам Достоевского.

Рассматривая жизненный процесс как проявление извечного противостояния единичного и общего, Геббель воспринимал различные этапы человеческой истории, включая современность, как звенья единой цепи. Мысль об универсальной связи и взаимодействии явлений на уровне центростремительных и центробежных процессов составляет основу философского кредо художника, определяет его эстетическую теорию и совокупность представлений о месте и роли личности в процессе общественного развития.

Для молодого Геббеля, искавшего свой путь в литературе, драма оказалась квинтэссенцией современного состояния жизни. Художник постигал особенности драмы, переживаемой человечеством, на философском, историческом, нравственном и социально-психологическом уровнях. Придя к пониманию драматизма как столкновения мгновенной неповторимости единичного бытия с ходом объективных процессов, Геббель разворачивает в своих трагедиях конфликт не как столкновение между персонажами, а как столкновение между людьми и самим жизненным процессом. В своих художественных исканиях драматург оказался на полпути от классической формы драмы как драмы, завершенной в настоящем времени и данном месте, к новой драме, главным объектом художественного внимания в которой станет изображение внеличных процессов объективной действительности в их трагическом соотношении с индивидуальными человеческими судьбами. Изображая отдельные этапы извечного противостояния единичного и общего, драма становится у Геббеля порождением мирового эпоса человеческой истории. Показательно, что в конце творческого пути драматург обратился к трилогии на сюжет «Песни о Нибелунгах». Прием введения предысторий, открытые финалы пьес, изображение человека, погруженного во временной поток, размывающий очередной круг бытия и текущий в бесконечность, — все это свидетельства эпизации драматической формы, которая получит свое полное развитие в пьесах Чехова, изображающих события только как отдельный этап жизненной драмы в целом.

Геббель достигает иллюзии вечности, расширяя хронотоп своих трагедий с помощью интертекста, мифологических сюжетов, символики, введения прототипов. Миф у Геббеля — это особое состояние сознания, в котором нейтрализуются диссонансы, раскалывающие мировоззрение художника, и одновременно средство типизации. Сублимируя константные качества человека и жизненные ситуации,.

Геббель превращает миф в способ раскрытия закона детерминизма. Тяготея к максимальным обобщениям, драматург превращает в предмет образного моделирования не только характеры в их индивидуальном социально-психологическом своеобразии, но и общественно-исторические обстоятельства. Обобщающая мысль художника находит свое выражение в каждом элементе художественной структуры его пьес: в фабуле, носящей притчевый характер, в обращении к условности и фантастике, в использовании мифологических и исторических сюжетов, в двуплановом развитии сюжета. Новое понимание конфликта и тенденция эпизации драматического действия определили архитектонику геббелевской драмы. Аналитическая композиция позволяет поставить героя перед выбором, который обусловлен не действиями других персонажей, а ситуацией, возникающей в силу определенного хода событий. Драматург перенес центр тяжести в развитии сюжета на поиски героем своего «пути», превратив таким образом идею в ведущее начало в движении сюжета. Геббель рассматривал драму не только как наиболее адекватную форму выражения драматизма бытия, но и как средство познания действительности. Теория драмы и художественная практика драматурга подготовили интеллектуальную аналитичность не только драматургии Ибсена, драмы — дискуссии Б. Шоу, но и эпического театра Б. Брехта.

Картина мира, созданная Геббелем, всегда трагична: только через гибель индивида, по мысли художника, осуществляется процесс развития жизни и нравственный прогресс человечества. Понимание трагического как единственной формы существования бытия определяет основные параметры концепции личности в его драматургии. Ранние драмы Геббеля отразили процесс формирования его «идеи человека» и выявили ее сущностные признаки: трагичность и много-фигурность. Концепция личности формируется у Геббеля под знаком антиномичности, присущей мировосприятию художника и осуществляется в определенной структуре характеров его героев. В раннем творчестве Геббеля-драматурга реализация концепции личности связана с экспериментами художника с различными формами ее художественного воплощения. Процесс индивидуации, осуществляемый по Геббелю, как в бунте против судьбы, так и в терпении, с которым человек выносит ее удары, предполагает две ипостаси трагического героя: активного и пассивного. Ранние драмы Геббеля отразили эволюцию его представлений о сущности процесса индивидуации. Если для Юдифи и Голо самоутверждение было связано с импульсами разрушения, то в «Марии Магдалине» героиня становится личностью через акт самопожертвования. В дальнейшем творчестве драматурга бунт личности приобретает характер борьбы за право остаться верной своему нравственному долгу.

В качестве рока у Геббеля выступает как внешний фактор, над-личное начало, так и внутренний — характеры персонажей. В «Марии Магдалине», самой зрелой в художественном отношении драме первого периода, надличное начало сочетает в себе метафизику и новейшую историю. В этом произведении уже ясно просматривается тенденция, которая станет доминирующей в зрелом творчестве художника: слияние философского и исторического как фактора, определяющего судьбы героев. Начиная с Клары («Мария Магдалина»), герои Геббеля, противопоставляя себя общему ходу исторического развития, используют ситуацию бунта для утверждения самоценности человеческой личности перед лицом неумолимого рока, будь то державная власть («Ирод и Мариамна»), высший государственный интерес («Агнеса Бернауэр») или нравственный императив («Гиг и его кольцо»). Самосознание героя, нравственная сердцевина его «Я» подвергает происходящее своей оценке и указывает на единственный путь, на котором человек может состояться как личность — добровольное подчинение необходимости, в качестве которой у Геббеля в конечном итоге выступает не метафизика, а этика. Изображая в своих трагедиях столкновение личности и противостоящей ей судьбы как заведомо непреодолимой силы, художник остается всегда на стороне человека, сохраняя унаследованную от просветителей веру в нерушимость нравственной сердцевины его души. В этом свете подлинный подвиг героев Геббеля состоит в нравственной оценке их жизни, в суде над собой, что придает им величественность и уравнивает с персонажами античных трагедий и театра французского классицизма.

Глубокая детерминация внутреннего мира и поведения героев связана в творчестве Геббеля с тончайшим мастерством психологической мотивировки. В отличие от Р. Вагнера, приподнимавшего мифологических героев до уровня всеобъемлющих абстракций, Геб-бель с помощью психологии «очеловечивает» и приближает своего персонажа к современности. Исходя из концептуального положения своего философского кредо о человеке как величине развивающейся, художник объясняет драму своих героев причинами, уходящими в глубины их душевной жизни. Раскрывая характеры персонажей, драматург демонстрирует их уязвимость со стороны прежде всего тех иррациональных начал, которые коренятся в них самих. Герой ранних трагедий Геббеля, бросающий вызов миру, оказывается несвободным от идейного и нравственного влияния отвергаемого им мира, в этом состоит его личная трагедия. Юдифь, презирающая своих сограждан за себялюбие, заглянув в свою душу, понимает, что движущими мотивами ее деяния были тщеславие и себялюбие. Безмерный эгоцентризм сознания Голо, превративший другую личность в предмет своих рефлексий и жестоких экспериментов, выступает как проявление всеобщего зла, захлестнувшего мир. В «Марии Магдалине» уже все персонажи окажутся зависимыми от принципа «что скажут люди?», противопоставив его «истинному» нравственному закону. Изображая драму внутренную, происходящую в одиноком, изолированном сознании, Геббель обращается к сфере подсознания. Глубинный охват человека, выявление сложной и противоречивой связи видимого и скрытого — одна из основных форм действия, в котором личность его героев выявляет себя. Художник втягивал в духовные процессы предметную среду, в которой обыденные вещи превращаются в образы-символы, вбирающие в себя словесно не выраженные пласты авторского замысла, и служат средством анализа глубинных тенденций развития жизни и человеческой души. Такова роль меча в «Юдифи», башни в «Геновеве», колодца в «Марии Магдалине». Предвосхищая достижения драматической техники XX века, Геббель для демонстрации отчуждения людей друг от друга как явления универсального и неотвратимого делает акцент на монологической речи, которая оттесняет диалог на второй план.

Теоретическая мысль художника уловила те скрытые тенденции в развитии европейской драмы середины XIX века, которые подготовили фундамент новой драматургической системы Ибсена и Шоу, неаристотелевского театра XX века, привели к изменению стилевой структуры реализма XX века.