Стилистика прозы В.В. Розанова

Для истории русского литературного языка рубеж Х1Х-ХХ веков — это период, в который произошли существенные изменения в строе и функционировании литературного языка, определившие дальнейший ход его развития в послеоктябрьскую эпоху. Хронологические рамки этого этапа в истории русского литературного языка определяются в настоящее время как последняя треть XIX века, точнее 70-годы XIX века, до 1917 года.

В истории русской культуры рубеж Х1Х-ХХ веков получил название русского культурно-религиозного Ренессанса, а в истории русской литературы и искусства — «серебряного века». Национально-культурная картина «серебряного века» настолько сложна и противоречива, что с трудом поддается реконструкции. На грандиозном историческом полотне хаотично переплелись многочисленные философские и художественные течения, творческие школы, индивидуальные, принципиально нетрадиционные стили. Символизм и футуризм, акмеизм и «мирискусничество» на фоне расцвета русской религиозной философиивот пример взаимоисключающих явлений, которых в те годы было значительно больше, чем за все предшествующие столетия развития отечественной культуры.

Культура грани веков аккумулирует прошлое и будущее, синтезирует традиционное и новаторское. Целостность искусства «серебряного века» как феноменального явления в истории России проявилась в парадоксальном сочетании «старого» и «нового». Литературный язык, рожденный культурой рубежа веков, — это также «гармония противоположностей»: высоких книжно-письменных традиций уходящего «золотого века» русской классикирасцвета журнальной публицистики с ее линией, направленной на широкую демократизацию языкапоявления новаторских индивидуально-авторских эстетических систем, эксплицирующих оригинальные «неклассические» типы художественного повествования. А. Белый, гениальный «творец» новаторской культуры грани веков, писал: «Мы — дети того и другого векамы — поколенье рубежа. Правота нашей твердости видится мне. скорее в решительном „нет“, сказанному девятнадцатому столетию, чем „да“, сказанному веку двадцатому» (Белый, 1989,35).

Период рубежа веков характеризовался сложностью общественно-политических, социально-экономических процессов, обостренным интересом к идеологии, поиску нравственных, политических и эстетических идеалов. «Духовный климат эпохи напоминает наводнение, обвал, взрыв. И это впечатление усиливается благодаря сознанию кризиса, который носится в воздухе и который переживает вся мировая культура. Кризис вносит в картину умственной жизни еще большую стремительность и хаотичность, даже своего рода нервную торопливость, какая случается накануне катастрофы. Это подъем не начала, а скорее конца культуры, во всяком случае, это явление какого-то рокового перехода из одной эпохи в другую» (Синявский, 1989,175).

Приблизиться к пониманию социологического и эстетического феномена русского культурного ренессанса грани веков можно на основе идей Ю. М. Лотмана, который в своей книге «Культура и взрыв» описывает механизм динамического развития культуры в понятиях эволюции и взрыва: «Русская культура осознает себя в категориях взрыва. Даже там, где эмпирическое исследование обнаруживает многофакторные и постепенные процессы, на уровне самосознания мы сталкиваемся с идеей полного и безусловного уничтожения предшествующего развития и апокалипсического рождения нового» (Лотман, 2000,147). Рубеж XIX — XX веков оценивается ученым как эпоха назревания «взрыва»: «Теоретики марксизма писали, что переход от капитализма к социализму неизбежно будет иметь характер взрыва. Это обосновывалось тем, что все другие формации зарождались в рамках предшествующих этапов, между тем как социализм начинает совершенно новый период, и зарождение его возможно лишь на развалинах, а не в лоне предшествующей истории» (Лотман, 2000,148).

В обществе того времени витали апокалипсические настроения, культурная реальность мыслилась в понятиях «взрыва», борьбы, так Н. А. Бердяев писал: «В начале века велась трудная, часто мучительная борьба людей ренессанса против суженности сознания традиционной интеллигенции, борьба во имя свободы творчества и во имя духа. Русский духовно-культурный ренессанс был встречен очень враждебно левой интеллигенцией, как измена традициям освободительного движения, как измена народу, как реакция. Это было несправедливо уже потому, что многие представители культурного ренессанса были сторонниками освободительного движения и участвовали в нем. Речь шла об освобождении духовной культуры от гнета социального утилитаризма» (Бердяев, 1990,13 5). Ю. М. Лотман считает, что атмосфера нагнетания социально-культурного «взрыва» в конце XIX века проходит «под знаком высокой ценности индивидуального начала в человеке. То, что эпоха взрыва дает разнообразие характеров, широкий разброс индивидуальностей, подтверждается биографиями людей ренессанса» (Лотман, 2000,61).

Действительно, эпоха рубежа веков рождает целую плеяду литературных, философских гениев, причем чаще всего в личностях этой поры обнаруживается синтез талантов, интерес к универсальным законам жизни. Недаром многие философы культурно-религиозного ренессанса были одарены блестящими литературными талантами: А. Белый, H.A. Бердяев, о.С. Булгаков, К. Н. Леонтьев, Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, В. С. Соловьев, о.П. Флоренский, Л. Шестов.

Русский культурно-религиозный ренессанс, русскую философию и литературу рубежа веков невозможно представить без замечательно одаренной фигуры мыслителя, публициста, литератора Василия Васильевича Розанова. Даже на фоне общей литературной гениальности русской культуры «серебряного века» творчество В. В. Розанова — явление чрезвычайно яркое и оригинальное. В. В. Зеньковский, известный религиозный философ, педагог, считал Розанова «писателем исключительно своеобразного и яркого литературного дарования, подлинным религиозным мыслителем, имевшим чрезвычайное влияние на дальнейшую русскую религиозную мысль» (Зеньковский, 1995,370). По мнению A.A. Измайлова, «интересный, парадоксальный, своеобразный по всему, вплоть до своего стиля. Этот человек пишет мыслью, и кто его читал, мог сразу понять, что имеет дело с глубоким умом» (Измайлов, 1995,93). H.A. Бердяев так оценивал личность и творчество В. В. Розанова: «Розанов сейчас — первый русский стилист, писатель с настоящими проблесками гениальности. Есть у Розанова особенная таинственная жизнь слов, магия словосочетаний, притягивающая чувственность слов. В Розанове много характерно-русского, истинно русского, он гениальный выразитель какой-то стороны русской природы, русской стихии. Он возможен только в России» (Бердяев, 1995,42). Многозначительно и лапидарно высказалась о В. В. Розанове 3. Гиппиус: «Его можно скорее назвать явлением, а не человеком. Редчайшее явление, собственным законам подвластное и живущее в среде людской» (Гиппиус, 1995,143,).

Эпоха социально-культурного «взрыва» рождает особый тип мыслителя и писателя, явленный нам в Розанове. «Это характер тревожный, порою мятущийся, бросающийся решать какие-то крайние и последние вопросы бытия. Это человек, обеспокоенный не созданием строгой, классической, уравновешенной системы ценностей, но прежде всего спасением жизни, души, человечества, в его произведениях звучат угрожающие, пророческие, даже апокалипсические ноты. Ведь дело происходит как бы при последних временах» (Синявский, 1989,176).

Своеобразием мировоззрения Розанова было «сочетание консерватизма с радикализмом.» Собственно мировоззренческим кредо Розанова можно назвать радикальный консерватизм. Это не сосуществование двух устремлений в одном лице, но синтетическое соединение двух в одном. Розанов, устремляя свой духовный взор в прошедшее, двигается вперед как бы спиной в неизвестное" (В.Г. Сукач, 1990,714).

В соответствии с мировоззренческими установками философа, все его сложное многообразное творчество с достаточной степенью условности можно объединить в три периода. Первый период (1886−1890 г. г.) -«философский»: свою творческую деятельность Розанов начинал именно как философ, автор научного сочинения «О понимании (опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания)». К этому же периоду необходимо отнести и перевод Розановым «Метафизики» Аристотеля.

При поддержке H.H. Страхова, благодаря знакомству с К. Н. Леонтьевым, С. А. Рачинским, В. В Розанов оказывается в Петербурге, в стане «живых славянофилов»: начинается второй плодотворный период сотрудничества с консервативной журналистикой. Философско-публицистическая деятельность В. В. Розанова наполнилась историко-культурными темами. Этот период (1890−1898) характерен преимущественно консервативной идеологией. Сам философ называл его «Катковско-Леонтьевским периодом». «Все темы русского консерватизма конца XIX века в творчестве Розанова были налицо: монархизм, православие, Россия, непримиримость к либерализму» (Сукач, 1990,713).

Третий период (1898−1918) составил собственно «розановский» период, так как был связан с мировоззренческой разработкой «темы пола», которая повлекла за собой тему религии, роли церкви в институте семьи, брака, поднятие в печати проблемы незаконнорожденных детей. Внутри этого периода как отдельный этап необходимо выделить время создания «Уединенного», «Опавших листьев», «Последних листьев» (1910;1918), произведений новационной жанровой и языковой формы, «знаменовавших вершину его художественных достижений, завершение стилистических форм» (Сукач, 1990,714).

Положение В. В. Розанова в истории русской национальной культуры уникально, так как он, с одной стороны, своим многогранным творчеством завершил «золотой» XIX век, век расцвета консервативной русской национальной идеи и классического русского литературного языкас другой стороны, своим последующим литературным гением В. В. Розанов открыл неизведанные пути и перспективы для развития русского литературного языка XX века. «Его духовное присутствие в русской культуре выразилось миром слов и мыслей, проблем и тем, связанностью его имени с главными событиями и деятелями русской культуры XIX—XX вв.еков. Мир Розановазаконное представительство в географии русской культуры: в Розанове отразился век» (Сукач, 1990,9).

Масштабность творческого наследия В. В. Розанова, тематическое и жанровое многообразие его философско-публицистической, художественной прозы с неизбежностью ставит вопрос об объеме терминологического понятия «проза» в литературе, литературном языке рубежа веков и в индивидуально-авторской эстетической системе, представленной всем корпусом исследуемых текстов философа.

В литературоведении сложилась традиция понимания прозы (лат. prosa oratio — прямая, свободно движущаяся речь) как — письменной речи без деления на соизмеримые отрезки — стихи, а также совокупность произведений, написанных указанным образомв противоположность поэзии. Ритм прозы, в случае его наличия, опирается на приблизительную соотнесенность синтаксических конструкций (предложений, периодов, абзацев). Проза может быть не только художественной, но и деловой, публицистической, научной, мемуарной. В России XYIII-XIX века господствовало определение прозы, согласно которому прозой называли все нехудожественные словесные произведения: философские, научные, информационные, ораторские (Лит.ЭС, 1987,293).

В.В. Виноградов считает, что во второй половине XIX века начинается процесс образования системы стилей русской научной и публичной речи на основе роста влияния научно-деловой и газетно-публицистической прозы. Более того, изменяется само понятие «литературности языка», которое отделяется от «понятия художественности выражения». В. В. Виноградов писал: «Если в эпоху расцвета дворянской культуры художественная речь была идеальной нормой, последним пределом „литературности“, если тогда под знаком художественного слова строилось само понятие литературного языка, то во вторую половину XIX века система „общей“ литературной речи резко отделяется от поэтических стилей и находит себе стилистическую и идеологическую опору в языке научной и газетно-публицистической прозы» (Виноградов, 1982,420).

На рубеже XIX—XX вв.еков продолжалась активная стилевая и жанровая дифференциация языковых средств литературного выражения в публицистическом и научном стилях. Но фактически в рамках «литературно-книжной языковой культуры — в публицистике, деловой речи, в художественной литературе — господствовала прозаическая литературно-книжная речь» (Васильева, 1976,15). Именно поэтому многие исследователи (В.В. Виноградов, А. И. Горшков JI.M. Грановская, А. И. Ефимов, В.Д. Левин) литературного языка данного периода употребляют термин «проза» в отношении к научным, публицистическим, художественным произведениям и выделяют научно-философскую прозу, публицистическую прозу, художественную прозу. Ю. А. Бельчиков подчеркивает, что во второй половине XIX века «в сфере публицистики, художественной, литературы, беллетристики, науки» активно происходили сложные процессы стилевого и жанрового размежевания: «Публицистический стиль, будучи целостным явлением, с точки зрения общих функционально-стилевых категорий, дифференцирован в силу определенных социально-исторических причин. Поэтому целесообразно (и исторически обоснованно) рассматривать в данном и последующем периодах истории русского литературного языка XIXначала XX века известные стилевые разновидности публицистического стиля» — исследователь выделяет стили революционно-демократической, либерально-консервативной публицистики и жанровые разновидности критико-публицистической прозы (Бельчиков, 1974,123,124,127). А. И. Ефимов обращает внимание на то, что на рубеже веков влияние публицистики на «стили художественной прозы, а также на юридические, официально-канцелярские увеличивалось» (Ефимов, 1952,151).

Таким образом, реальная картина функционально-стилевого, жанрового размежевания прозы в рамках литературного языка рубежа Х1Х-ХХ веков была чрезвычайно сложной, противоречивой и находилась в процессе своего формирования и развития.

Многогранное творчество В. В. Розанова представляет собой впечатляющий конгломерат прозаических произведений, эксплицирующих разнообразную функционально-стилевую и общежанровую принадлежность. Поэтому будет правомерным, на наш взгляд, определить их в целом как авторскую прозу и внутренне дифференцировать в соответствии с вышеназванными творческими этапами его философско-литературной деятельности.

Философский трактат В. В. Розанова «О понимании (опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания)» представляет собой монографию, посвященную решению проблем философской категории «понимания», и эксплицирует систему языковых особенностей русской научно-философской прозы. Судьба философского сочинения В. В. Розанова «О понимании», которое сам автор оценивал как произведение, из которого вырос «весь Розанов» оказалась сложной и даже трагической в том смысле, что не вызвала никакого официального отклика научно-философской общественности. Это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что В. В. Розанов обратился к литературной критике, публицистике, где продолжал решение волновавших его философских мировоззренческих проблем.

После трактата «О понимании» определяющими произведениями в творческой эволюции его миросозерцания стали книги «В мире неясного и нерешенного», «Метафизика христианства», «Люди лунного света». Он писал: «Темы наши волнуются на границе философии и религии, но они составляют центр, откуда идут дороги и в религию, и в философию. Вот трансформация этой темы: «Семья как ступень к Богу». Все мировоззренческие вопросы, волновавшие философа, решались им на страницах периодической печати, и в этом Розанов был типичным представителем русского литераторства конца XIX века. «Этот подлинный труженик газет и журналов, не был свободным писателем, однако сумел выйти из безликой братии газетчиков прежде всего необыкновенной авторской подачей тем, пронизанной особым философским духом, пафос его статей еще более подчеркивал его индивидуальность, его умение поставить тему как открытую задачу обществу — это основная характеристика его публицистических выступлений» (Сукач, 1996,15). Литературно-критические произведения В. В. Розанова «Легенда о великом инквизиторе», статьи, объединенные в сборники «О писателях и писательстве», «Среди художников», путевые очерки «Итальянские впечатления», «По Германии», «Русский Нил», а также сборники статей по истории религии «В темных религиозных лучах», «Во дворе язычников», «Около церковных стен» в стилевом отношении представляют собой самобытный сплав классических традиций высокой литературности и публицистичности изложения. Поэтому все перечисленные произведения философа по своей тематике, композиции, стилевым чертам, языковому оформлению представляется возможным отнести к философско-публицистической прозе и рассматривать как единый контекст.

Появление в печати литературно-философских произведений «Уединенное» и «Опавшие листья» знаменовало собой новый этап в творческой эволюции философа. В. В. Розанов предстал перед читающей публикой как оригинальный художник-новатор. Созданная им оригинальная жанровая форма гениально синтезировала художественную прозу, публицистику, философию на основе экспликации яркого субъективного, интимного авторского начала, глубокого личностного опыта, имеющего мистическую, метафизическую природу. Все произведения, написанные В. В. Розановым в жанре «Уединенного» и «Опавших листьев», могут быть репрезентированы как новаторская художественная проза мастера.

Уникальность творческой фигуры В. В. Розанова, масштабность его литературно-философского наследия необходимым образом диктует поиск адекватной лингвистической методологии или исследовательской парадигмы, направленной на достижение цели: объективацию определения роли В. В. Розанова в истории русского литературного языка рубежа Х1Х-ХХ веков, в эволюции повествовательных типов русского литературного языка на основе функционально-стилистического описания индивидуально-авторской эстетической системы прозы: философской, философско-публицистической, художественной, — на базе экспликации ведущих композиционно-речевых доминант и специфики языкового их воплощения на разных уровнях языка.

Избранный метод исследования всегда «проекция идеологии, присущей конкретному языковому направлению на область и способ воплощения исследовательских проектов» (Ревзина, 1999,302). Данное понимание метода исследования сопоставимо с понятием определенной научной парадигмы, то есть избранный научный метод может эффективно решать исследовательские задачи только в рамках определенной исследовательской парадигмы и быть неэффективным в рамках другой парадигмы. Современный уровень исследования текста обладает несколькими развитыми методологиями (Ревзина, 1999), продуктивность которых зиждется либо на объеме конкретных научных исследований, проведенных в границах определенной научной парадигмы, либо на авторитетности исследовательской школы, представленной именами известных лингвистов.

На современном этапе можно выделить несколько плодотворных исследовательских парадигм, эксплицирующих развитую методику лингвистического анализа текста:

1) имманентный анализ, основой которого стал так называемый уровень языковых единиц, вербально-грамматический уровень, когда текст как эстетический объект исследуется через специфику использования языковых единиц разных уровней (JI.B. Щерба, Н. М. Шанский, H.H. ИвановаЕ.А. ИванчиковаИ.И.КовтуноваН.Я.СердобинцевЮ.С. Сорокин и другие). «Дальнейшее движение в данном направлении представлено в исследованиях по поэтическому языку: текст конкретного автора — совокупность текстовидиолект» (Ревзина, 1999,303). С точки зрения идиолекта рассматривают художественный текст В. П. Григорьев, В. В. Леденева и другие.

2) лингвостилистический анализ представлен в русле идей функциональной стилистики и лингвистики текста, разработанных отечественной школой академика В. В. Виноградова. Большой вклад в обогащение данной исследовательской парадигмы внесли Г. О. Винокур, М. М. Бахтин. Принципы функционально-стилистического анализа текста являются основополагающими в работах известных современных последователей виноградовской школы: Ю.А. БельчиковаИ.Р.Гальперина;

A.И. ГоршковаH.A. КожевниковойА.Н. КожинаМ.Н. Кожиной;

B.Д.ЛевинаЛ.Ю.МаксимоваЛ.И.НовиковаH.A. НиколинойВ.В.ОдинцоваА.К.ПанфиловаО.Г. РевзинойЛ.И. СкворцоваГ.Я.Солганика и других.

3) интертекстуальный анализ (Р. БартМ.М. БахтинЖ. ДерридаЮ.КристеваИ.П. ИльинИ.П.Смирнов и другие) предполагает изучение текста как культурно-социологического феномена: «тексты в тексте». Каноническое определение «интертекстуальности» принадлежит Р. Барту: «Каждый текст является интертекстомдругие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом — все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку до текста и вокруг него существует язык» (Барт, 1973,78). Проблему интертектуальности в литературе постмодернизма разрабатывает И. П. Ильин (Ильин, 1989,1998): «Значение концепции интертекстуальности далеко выходит за рамки чисто теоретического осмысления современного культурного процесса, поскольку она ответила на глубинный запрос мировой культуры XX столетия с его явной или неявной тягой к духовной интеграции» (Ильин, 2000, 105).

4) филологический концептуализм или миропорождающий анализ, в основе которого лежит антропоцентрическая парадигма, опирающаяся на такие филологические понятия, как «теория концептов», «картина мира», категория языковой личности, репрезентирующие мировоззренческие, интеллектуальные и эмоциональные координаты личности, «растворенные» в созданных ею текстах (Ю.Д.АпресянН.Д. АрутюноваЮ.Н. КарауловЕ.С.КубряковаМ.В.ЛяпонЮ.С. СтепановВ.Н. ТелияЕ.С. Яковлева и другие).

5) свой путь анализа — семиотический — предлагает отечественная формально-структурная исследовательская парадигма, представленная идеями русских формалистов (О.М. БрикЮ.Н.ЖирмунскийЮ.Н. ТыняновВ.Б. ШкловскийP.O. Якобсон), и структуралистов, сюда необходимо отнести работы Ю. Лотмана и ученых московско-тартуской школы (Ю.И. ЛевинЮ.М.ЛотманГ.Г.ПочепцовБ.А.Успенский и другие).

В диссертации в качестве ведущей была избрана функционально-стилистическая методология, восходящая своими традициями к теории русской словесности и достижениям отечественной классической функциональной стилистики и стилистики художественного текста, основополагающие идеи которой были заложены в трудах академика В. В .Виноградова и последователей его школы. Теория русской словесности как особая гуманитарная дисциплина, условно располагаемая на стыке лингвистики и литературоведения, в «мировой лингвокультурной традиции явление уникальное, не имеющее аналогов в западноевропейской филологической традиции» (В.П. Нерознак). Теория словесности включает в себя все достижения истории русского литературного языка, или в терминологии Г. О. Винокура, исторической стилистики и авторской стилистики, то есть исследования индивидуально-авторского стиля как относительно замкнутой индивидуально-авторской эстетической системы.

Классическая функциональная стилистика возникла как специальное ответвление от теории словесности в связи с плодотворной научной деятельностью В. В. Виноградова. В рамках функционально-стилистической парадигмы реализуется определенный метод исследования текста, который В. В. Виноградов назвал «функционально-имманентным»: «Познать индивидуальный стиль писателя, стиль его литературных произведений вне всякой установки традиций, но на определенном языковом фоне, в раскрытом литературно-языковом контексте исторической действительности, целостно и замкнуто, как своеобразную структуру словесных форм в их эстетической организованности, — это первая задача исторического исследования. описание и анализ структурных форм произведения должны вестись имманентно избранному поэтическому „сознанию“, его языковой культуре. И это значит, при таком изучении учитывается динамика индивидуального стиля» (В.В. Виноградов).

Таким образом, функционально-стилистическая парадигма дает возможность исследовать весь корпус текстов одного автора с точки зрения 1) истории русского литературного языка, то есть изучения стилистических закономерностей употребления языковых единиц разных уровней в связи с исторически сложившейся нормой, общественным узусом данного хронологического периода- 2) формирования индивидуально-авторского стиля как относительно замкнутой индивидуально-авторской эстетической системы.

Применение данной методологии позволило наиболее полно и адекватно описать: лексические особенности прозаических произведений В. В. Розанова с точки зрения исторического узуса и новаторства, направленного на обогащение лексической системы языкаобщестилевые характеристики и речевую системность текстов разных типов авторского повествования (классическая повествовательная проза, новаторский тип повествования, эксплицируемый В. В. Розановым в «Уединенном» и «Опавших листьях») и прозаических текстов разной функциональной принадлежности: научно-философской прозы, философской публицистки, художественной новаторской прозы потока сознания. Функционально-стилистическая методология дала возможность репрезентировать исследование феномена прозы В. В. Розанова как целостной индивидуальной эстетической системы, представленной в ее динамике, эволюционном развитии.

Все вышеизложенные общие подходы к теме исследования «Стилистика прозы В.В. Розанова» позволяют определить системные параметры данной работы.

Актуальность исследования определяется несколькими важными факторами. Во-первых, тем, что период рубежа Х1Х-ХХ веков в истории русского литературного языка оказался малоизученным, так как «обобщения, касающиеся динамики стилевой системы литературного языка данного периода носят пока еще предположительный характер, опираются больше на экстралингвистические факторы, чем на лингвистические данные» (А.И. Горшков). Вне внимания исследователей до сих пор остается язык русской философии, «хотя важность изучения такого материала очевидна: без него не может быть исследована история русского литературного языка нового времени, описаны его стилистические подсистемы» (Л.М.Грановская). В период рубежа веков происходит дальнейшая дифференциация не только стилей научной прозы, но и газетно-публицистических жанров. Естественно, что все эти стилевые изменения происходят на фоне пополнения лексического состава русского литературного языка, сопровождающегося формированием новых соотношений между сферами книжной и разговорной лексики (Ю.А.Бельчиков).

Исходя из перечисленных факторов, тема исследования приобретает несомненную актуальность, так как научно-философская, фипософско-публицистическая, новаторская художественная проза В. В. Розанова.

1) эксплицирует яркие индивидуально-авторские лексические особенности по отношению к общественному узусу, традициям употребления данных средств на рубеже веков- 2) демонстрирует функционально-стилевую, общежанровую дифференциацию научного и публицистического стилей- 3) представляет собой самобытную целостную индивидуально-авторскую эстетическую систему, которая ранее не подвергалась комплексному филологическому функционально-стилистическому изучению, хотя оказала значительное влияние на общие процессы развития литературного языка рубежа веков.

Цель диссертационного исследования определяется системной функционально-стистической методологией и идеологией, положенной в основу работы, и состоит в объективации определения роли В. В. Розанова в истории русского литературного языка рубежа Х1Х-ХХ веков, в эволюции повествовательных типов литературного языка на основе функционально-стилистического описания индивидуально-авторской эстетической системы научно-философской, философско-публицистической, художественной прозы на базе экспликации категории образа автора и читателя-адресата, определяющих систему ведущих композиционно-речевых доминант и специфику языкового их воплощения на разных уровнях языка.

Достижение поставленной цели диктует выполнение ряда частных исследовательских задач:

Выводы по четвертой главе.

Исследуемые сочинения, относящиеся к литературе потока сознания, репрезентируют новое качественное своеобразие и сложность категорий субъекта и объекта речи. В данных произведениях эксплицируется субъектное повествование в формах прямого авторского монологического слова, но при этом структура авторского я полифонична и представлена множеством авторских «ликов».

Анализ самохарактеристик субъекта творческой деятельности позволил выделить такие главные конституирующие черты образа автора, как амбивалентность авторского сознания, глубокий психологизм, интуитивизм. Именно этот сложный качественный конгломерат структурных составляющих авторского я обусловил значительное стилевое усложнение языковой формы исследуемых новаторских произведений. Анализируемая автопсихологическая проза демонстрирует сложнейшую авторскую «технику» использования языка, выражающуюся в экспликации «суперобразности».

Осмысление конституирующих черт образа автора и детальное изучение специфики языковой образности в прозе потока сознания В. В. Розанова позволило определить ряд образно-смысловых доминант, которые способны репрезентировать искомое усложнение стилистической системы до степени орнаментальности (феномен языковой игрыэкспансия повторастилистическая графика как система интонационных, графических, пространственных, геометрических элементов, усложняющих восприятие текстов исследуемых произведений).

Каждая из выделенных образно-смысловых доминант эксплицирует свое относительно замкнутое орнаментальное поле, представленное сложной индивидуальной системой определенных образных средств разных языковых уровней, реализующих функцию орнаментальности. В свою очередь орнаментальные поля находятся в отношении взаимообусловленности и взаимопересечения, в конечном итоге воссоздавая эффект искомого стилистического усложнения до степени орнаментализма или «суперобразности».

Орнаментальное поле, эксплицируемое феноменом языковой игры как одной из образно-смысловых доминант в автопсихологической прозе Розанова, включает в себя не только развернутую, динамическую систему изобразительно-выразительных средств разных уровней языка (фонетического, словообразовательного, лексического, синтаксического), но и игру ситуациями и текстами. Индивидуально-авторское использование данных средств способно, во-первых, объяснить воспроизводимый прагматический эффект общественной сенсации, шока, экстравагантности на основе «языковой техники эпатажа" — во-вторых, отразить эмоционально и эстетически основополагающие черты образа автора.

Экспансия повтора как доминирующая черта речевого почерка В. В. Розанова не только ярко репрезентирует «хаокосмос» индивидуального, субъективного авторского я, но и устанавливает своеобразные, сложные отношения между автором и адресатом. Многократный авторский повтор названия, действия, признака заставляет читателя адекватно отреагировать на скрытую авторскую мотивацию в выборе слова, дает возможность ощутить тот импульс, подсказывающий движение авторской мысли и причину усиления экспрессии, основанной на реализации художественного приема смысловой повторности. Смысловой повтор в прозе потока сознания В. В. Розанова имеет свое формальное выражение на разных уровнях языковой системы (морфемном, лексическом, синтаксическом). Анализ системных отношений, в которые могут вступать смысловые повторы, показывает, что повтор как структурно-смысловая доминанта орнаментальной прозы В. В. Розанова реализуется не только через отношения эквивалентности, синонимии, конверсивности, антонимии, но может синтезироваться в парадигматические семантические поля. В результате семантические поля, образованные на основе всех перечисленных выше видов системных отношений, могут пересекаться в разных смысловых плоскостях текста, своеобразно организуя глобальное орнаментальное пространство новаторской прозы В. В. Розанова как единого контекста.

Стилистическая графика — важнейшая образно-смысловая доминанта,^/ эксплицирующая орнаментализм языкового пространства прозы потока сознания В. В. Розанова, — поэтому способна эксплицировать орнаментальное поле повышенной образности на основе использования выразительных средств авторской пунктуации, прежде всего кавычек, скобок, варьирования | / восклицательных и вопросительных знакова также индивидуальных возможностей других графических средств: курсивов, текстовых выделений с помощью графических миниатюр, отточий, знака апострофа — эта целостная. система индивидуально-авторской графики продуктивно репрезентирует авторские интеллектуальные и эмоциональные интенции, направленные на адекватную декодировку замысла автора читателем.

Заключение

.

Для исследования стилистических особенностей прозы В. В. Розанова была избрана системная функционально-стилистическая парадигма, применение которой в полной мере оправдало себя, так как позволило определить место и роль такого феномена, как прозаические произведения В. В. Розанова, в истории развития русского литературного языка рубежа XIXXX веков на основе описания индивидуально-авторской эстетической системы прозы мастера различной функциональной принадлежности (научно-философской, философско-публицистической и новаторской прозы потока сознания).

С точки зрения русского литературного языка грани веков фигура.

В.В.Розанова (исключительно уникальна ^)гем, что, «объединяя» век V классического русского литературного языка XIX века и новаторские поиски художественной формы в XX веке, позволяет с достаточной полнотой и доказательностью проследить за процессом стилевой и жанровой дифференциации употребления языковых средств разных уровней в рамках научно-философской, публицистической, художественной прозы.

Изучение лексических особенностей прозы В. В. Розанова позволило с очевидностью констатировать процессы обогащения русской лексики на основе семантической перестройки множества слов книжного (славянизмов и иноязычных заимствований) и разговорно-просторечного характера, что находилось в главном русле развития лексической системы русского литературного языка второй половины XIX — начала XX века.

Анализ состава, стилистических функций, принципов использования книжной и разговорно-просторечной лексики показывает, что, с одной стороны, Розанов продолжает исторические традиции их использования, с другой, демонстрирует оригинальные индивидуально-авторские потенции в / употреблении данных лексических пластов — это говорит о развитых лингво-креативных способностях языковой личности В. В. Розанова. Генетические и стилистические славянизмы являются одним из главных средств стилизации и создания эффекта «высокой книжности» на основе метафоризации и многообразного использования модели сложного слова.

Иноязычная лексика наряду со славянизмами оказывается пластом, у который составляет фонд общекнижной лексики и основу терминологической системы прозы В. В. Розанова. Философ обогащает литературный язык эпохи яркими образными окказиональными лексическими средствами, построенными на детерминологизации иноязычных слов. Как индивидуально-авторскую черту произведений Розанова можно рассматривать его склонность богатому употреблению экзотической лексики и варваризмов.

В прозе В. В. Розанова эксплицирована ситуация взаимодействия книжной стихии с разговорно-просторечной лексикой, их своеобразный ^ синтез, что способствовало формированию и развитию литературных норм на рубеже веков.

Анализ разговорно-просторечной лексики как одного из стилеобразующих факторов свидетельствует о том, что В. В. Розанов, опираясь на исторические традиции употребления данного пласта слов, углубляет процессы интеграции просторечия как стилистической категориис другой стороны, язык его прозы отражает процесс дифференциации разговорной и просторечной лексики, на основе богатейших эмоционально-экспрессивных возможностей разговорно-просторечных слов. Творческие потенции В. В. Розанова проявляются в использовании метафоризации как основы появления новых коннотативных и смысловых приращений у многих нейтральных и разговорно-просторечных слов.

Следуя «классической повествовательной норме» Розанов продолжает традиции использования разговорно-просторечной лексики писателями-классиками XIX века. Так в философско-публицистической прозе автор использует пласт разговорно-просторечных слов с их сниженной стилистической коннотацией наряду с книжными элементами без всякой стилистической мотивировки, причем количественно абсолютно преобладают книжно-литературные языковые средства, разговорные используются лишь как вкрапления, тем самым разговорные средства нейтрализуются, «олитературиваются». Совершенно другая специфика в употреблении разговорно-просторечных слов наблюдается в прозе потока сознания. Для произведений, написанных в жанре «Уединенного», свойственна ориентация на «устность», что обусловлено комплексом экстралингвистических факторов и в первую очередь категориями автора и читателя.

Результаты примененной в работе системной функционально-стилистической методологии показывают, что научная гипотеза, положенная в основу исследования, оказалась верной и плодотворной.

Как показывают проведенные аналитические наблюдения, на основе экспликации соотношений категорий автора и читателя в каждом типе авторской прозы реализуется адекватная композиционно-речевая форма авторского повествования, которая дает возможность выделить образно-смысловую доминанту или их комплекс, ярко эксплицирующий все стилевое и языковое многообразие прозаических текстов В. В. Розанова.

Языковые особенности философского труда В. В. Розанова «О понимании» связаны прежде всего со спецификой авторского сознания, проявляющегося в синтезе логического и интуитивного методов познания явлений окружающего мира. Текст философского рассуждения «О понимании» имеет активное личностное начало, что и определило специфику использования языковых средств разных уровней (лексического, уровня изобразительно-выразительных средств, синтаксического). С точки зрения языка текст философского рассуждения в форме авторского монолога представляет собой динамическое взаимодействие и переплетение, с одной стороны, традиционно книжных средств, в том числе и традиционной книжной образностис другой стороны, использование индивидуально-авторских образных средств, способствующих «поэтизации» языка научно-философской прозы.

Яркое композиционно-речевое и языковое своеобразие философско-публицистических работ В. В. Розанова обусловлено изменением соотношения выражения категории образа автора (субъекта творческой деятельности, адресанта) и категории читателя (адресата). Философская публицистика репрезентирует форму авторского рассуждения, усложненную введением элементов авторского описания или повествования от первого лица. Такая композиционно-речевая форма репрезентирует совершенно другое соотношение категории автора и читателя, что способствует появлению специфических языковых черт, обусловливающих изменение принципов организации философско-публицистических текстов В. В. Розанова.

Философско-публицистическая проза В. В. Розанова, рассмотренная как единый контекст, эксплицирует такую образно-смысловую доминанту, как «панметафоризм», что в конечном итоге репрезентирует специфику языковой организации исследуемых текстов. Проведенный стилистический анализ в рамках примененной функционально-стилистической парадигмы показывает, что в данных произведениях метафора становится той изобразительно-выразительной базой, на основе которой формируются все ее образные и структурные трансформации в метонимию, сравнение, авторский перифраз, афоризм. Перечисленные структурно-смысловые трансформации метафоры представлены в философской публицистике последовательно и системно и образуют важные для исследователя параллели алогичного, парадоксального уподобления предметов и явлений, по выражению В. В. Розанова, мира «феноменального» и «ноуменального», что ярко отражает специфику ассоциативно-метафорического авторского сознания.

Новаторская художественная проза потока сознания В. В. Розанова открыла путь модернистским поискам в области формы, направленным на разрушение традиционной литературности, а значит, на изменение классической повествовательной нормы.

Стилевое новаторство В. В. Розанова, как было показано, определяется, /во-первых, Своеобразием соотношения категорий автора и читателя в ' орнаментальной прозе. Главные конституирующие черты образа автора (интроверсия, амбивалентность авторского сознания, глубокий психологизм, интуитивизм) обусловили значительное стилевое усложнение языковой формы новаторских произведений. Проза потока сознания демонстрирует.

II II сложнейшую авторскую технику использования языка, выражающуюся в экспликации орнаментальности или «суперобразности». Осмысление конституирующих черт образа автора и детальное изучение специфики языковой образности в новаторской прозе позволило выделить ряд образно-смысловых доминант (феномена языковой игры, экспансии повтора, стилистической графики), которые оказались потенциально способны к репрезентации орнаментальных полей повышенной образности. В результате сложного взаимодействия данных орнаментальных полей, представленных изобразительно-выразительными возможностями разных языковых уровней, создается «суперобразность» орнаментального пространства новаторской прозы В. В. Розанова.

Таким образом, применение традиционной функционально-стилистической методологии, восходящей к достижениям отечественной школы функциональной стилистики, позволило достичь цели исследования и наиболее полно описать общестилевые характеристики прозаических текстов В. В. Розанова разной функциональной направленности, речевую системность разных типов авторского повествования (классического повествовательного типа и новаторского типа авторского повествования), а также репрезентировать прозу В. В. Розанова как целостную эстетическую систему, обладающую рядом конститутивных признаков, которые позволяют высоко оценить достижения В. В. Розанова в области русской стилистики и рассматривать его прозу как высокий образец, где отразился богатейший интеллектуально-эмоциональный мир авторских интенций.