Славянофильство и западничество история и современные проявления

Спор между современными «славянофилами» — поборниками «особого пути» развития России и «западниками» — сторонниками идеи «европейского дома» внутри страны все чаще воспринимается как схоластика, тогда как на Западе интерпретируется в том смысле, что в который раз стал камнем преткновения для государственного строительства в Российской Федерации.

Острота, которую в последние 15 лет приобрела дилемма «международная изоляция либо недвусмысленная интеграция в сообщество развитых стран», объясняет интерес к семантике вышеназванных общественно-политических течений.

Поскольку это относится к славянофилам, восточникам (эпитет, принадлежащий Лаппо-Данилевскому) европейские и американские исследователи уделяют основательное внимание столько же содержанию и источникам славянофильских концепций, сколько социально-политическому и культурологическому контексту деятельности их носителей, в особенности основоположников славянофильства.

Для понимания политической философии славянофильства не существует какого-то одного ключа. Многие ее характерные темы уходят в традиции общественной дискуссии последних десятилетий XVIII в. С другой стороны, в ней немало заимствований у таких немецких мыслителей, как Франц фон Баадер, Фридрих Якоби и Август Шлегель.

Приверженность же славянофильского кружка концепции «органического» общественного строя, в котором будь то классы или отдельные лица объединены уже в силу того, что принадлежат к одному народу, доминировала в европейской политической мысли в годы, которые последовали за французской революцией.

Но, притом что славянофилы едва ли были единственными в Европе XIX столетия мыслителями, полагавшими, что национальные узы — сильнее, чем силы социальной разобщенности, это не объясняет их своеобразия. Понимание московского славянофильства неизбежно связано с выходом за пределы «чисто интеллектуальной» жизни и изучением исторического контекста возникновения славянофильских идей.

Даже вышеприведенных сведений достаточно, чтобы не сводить их просто лишь к протесту либо апологии современного им государственного устройства: это был вызов, по крайней мере, отдельным фундаментальным структурам российского государства, приглашение к пересмотру его интересов и идеалов.