Современная риторика в социально-политическом взаимодействии

Актуальность темы

Тесная взаимосвязь между риторикой и политикой характерна для всей социальной истории человечества, она является важнейшим элементом любой формы государственности. Роль и функции риторики в политике и политики в риторике, отношение к ним человека и общества служат показателем культурного и общественного развития, социальной, политической и идеологической ориентации общества.

Актуальность обращения к современной риторике как инструменту социально-политического взаимодействия связана с характером нынешнего периода развития цивилизации, который называют периодом глобализации, а его отличие от предыдущих состоит в том, что впервые объектом человеческой деятельности стало формирование сознания, т. е. самым эффективным видом деятельности человека стало изменение самого сознания, а не окружающей природы. Системы управления и обслуживающие их идеологемы, в том числе и в сфере политики, сформированные в предшествующие периоды, не приспособлены к новой ситуацииони исходят из того, что им принадлежит монополия на формирование сознания и никто этим больше не занимается ни извне, ни изнутри. Старые технологии обмена и манипулирования мнением в новых условиях стали гораздо могущественнее и оказывают неизмеримо большее влияние на развитие общества. Опасность состоит в том, что если манипулирование сознанием и ведение так называемых «информационных войн» становится нормальным поведением общества, нормальным стилем жизни, то неизбежна смерть основополагающих институтов общественной жизни, и, в первую очередь, демократии. Речь идет не о совокупности каких-то институтов, которые формально сохраняются, а о механизмах и средствах учета со стороны государства целей и интересов, существующих в обществе.

Именно поэтому в эпоху «mass media» в современной риторике четко выделяется необходимость не только осознания принципов массовой коммуникации, но и овладение ими. Эта проблема возникает со всей остротой во всем разрезе общественно-языковой практики, не только в деятельности журналиста, педагога, ученого и т. п., но и процессе формирования государством собственной языковой инфраструктуры. Овладение осознанным и целенаправленным речевым поведением должно быть реализовано как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Решая эту важнейшую социальную проблему современности, риторика в последние десятилетия бурно развивается и по-новому осознает свое богатое историческое наследие, однако в ее рамках остаются не решенными ряд важных проблем прикладного характера, а комплекс основных теоретических идей требует уточнения и совершенствования. Требуется преодоление гетерогенности, разграничения полей деятельности со многими другими дисциплинами, изучающими речь, а так же вслед за дифференциацией должна прийти интеграция необходимых сведений из философии, логики, современных методов исследования языка и мышления в целях создания адекватной общей теории речевой деятельности, отвечающей требованиям современной науки.

Актуальность темы

исследования определяется не только социальной значимостью современной риторики в жизни общества, но и той познавательной ситуацией, которая складывается в сфере риторического знания. Употребление риторики в трёх основных значениях: в прикладном как дидактики (ораторское искусство, руководство по организации эффективной коммуникации, развитие индивидуальных речевых способностей для максимально убедительного воздействия на аудиторию) — в теоретическом как теории языкового воздействия на аудиторию, описывающей процедуру порождения персуазивных ментальных актов и инструментарий анализа речевой коммуникациив философском как метода познания действительности и выявления критериев разумности совершаемых действий, требует комплексного представления о риторическом знании. При этом непосредственным предметом такой риторики (или как ее теперь называют неориторики) становиться речь, связанная с общественной практикойэта связь выступает основой для построения общей теории коммуникативной деятельности, объектом которой является взаимозависимость между речью и ее дискурсивным функционированием, успех которого есть условие совместной осмысленной деятельности. Достижение эффективной коммуникации обуславливает важность исследования риторической методологии в постижении закономерностей развития и изменения коммуникативной деятельности, прежде всего: а) в исследованиях коммуникации как специфического процесса осуществления общественных (в первую очередь политических) отношений между людьми и социальными группамиб) в исследованиях коммуникации как специфического инструмента развития сознания и выявления условий, при которых коммуникация может привести к оптимальным результатам в развитии человека и обществав) в исследованиях закономерностей протекания коммуникации и средств, которые при этом используются, эффекта их воздействия.

О необходимости анализа перспектив риторической методологии говорит и тот факт, что в отечественных философских работах она — в отличие от целого ряда новейших концепций языка и мышления — специально не обсуждалась. Возникнув в 50-е годы прошлого века, как антипод «картезианской лингвистики» и в смысле исходных положений теории, и в смысле культуры научного мышления, неориторика лишена черт экстравагантности, привлекающих внимание, ее мало обсуждают, но она влиятельна. Возможно, неориторическая критика лингвистической философии и логического универсализма не вызвала у сторонников последних особой охоты ввязываться в дискуссию. Между тем, неориторика как методология анализа социально-политического взаимодействия заслуживает серьезного критического разбора по двум причинам.

Во-первых, реально влиятельной неориторику делает практическая ценность результатов: как методология и теория аргументации она вооружает техникой изобретения и анализа публичной речи. Поэтому идеи неориторики активно используются в теоретических и практических разработках речевой коммуникации, плодом этих усилий является теория персуазивной коммуникации. Ее авторы исходят из того, что межличностное общение возможно лишь в процессе убеждающей аргументациисредством такого общения является язык, целью — достижение разумного согласия. Теория персуазивной коммуникации строиться на персуазивной компетенции, то есть на способности субъекта к речевому освоению типичных социальных ситуаций. Именно персуазивная компетенция ведет к «ненасильственной коммуникации», в рамках которой Юрген Хабермас строит свою универсальную прагматику, основываясь на прагматических универсалиях, общих процедурных принципах, т. е. общих структурах, которые проявляются при стандартных условиях в любом речевом акте. Поэтому актуальной представляется исследование процедурных параметров согласия, на которых, по Хабер-масу, и фокусируется риторика.

Во-вторых, неориторика представляет значительный интерес как научная концепция, основанная на глубокой традиции мысли и обобщающая значительный фактический материал. Эмпирическиая база работ по неориторике — европейская философская, научная, юридическая, религиозная, политическая, журнальная литература, а неориторика предстает как исследование семантики текстов в их социальном и идеологическом окружении. Сам принцип неориторического подхода к предмету — изучение речевой техники — придает ей большой вес в изучении проблематики языка и мышления, а так же механизмов коммуникации в процессе социально-политической интеграции. Тесная связь неориторики с логикой и теорией познания, применение ее в качестве эристической диалектики — своего рода методологии гуманитарных наук — несомненно, имеет философское значение и заслуживает подробного рассмотрения.

Исследование риторики в социально-политическом взаимодействии, несомненно, актуально для теории и практики политики, поскольку политика становится в значительной степени политикой благодаря риторикетак как риторика (как практика и теория) нацелена на такое применение языка, которое апеллирует к действию и согласию ее адресатов, без чего не возможно ни совместное действие в обществе в целом, ни политическое действие в частности. Соответственно важна не лингвистическая критика языка, а обоснование его политической и прагматической функций в обществе, которое настойчиво приглашает к языковому управлению политически необходимых споров в средствах информации и, вместе с тем, так же понуждает к необходимому спору об этом общественном языке и соответственно о его ключевых политических понятиях. Поэтому в современных условиях риторика не только методология и теория эффективного использования языка, но и предмет политической полемики, объект спора и борьбы в политике в современных специфических (изначально медиальных) условиях вынужденной публичности. Анализ «борьбы за слова и понятия» уточняет и расширяет представления о политической и прагматической функциях языка в обществе, раскрывает методологию современных политических манипуляций.

Политика и риторика постоянно находятся во взаимодействии и составляют конститутивную платформу для любого социального действия. Политическая риторика, борьба за правильность основных черт общей практики является ядром любой политической общности. Это находит наглядные подтверждения как, например, в классической античной демократии, так и в современном обществеширокие риторические процессы инсценируют медиальные соглашения, а также составляют основу для таких государственных образований, в которых более мелкие корпорации оставляют за собой важные политические решения. Решающим здесь является то, что формулируются определяющие позиции в области политической практики и перспективируется поведение актеров на политической авансцене.

Длительный политический порядок не может быть построен на стволах винтовок, политическая стабильность всегда зависит от определенной меры готовности общества к лояльности. Эта готовность общества быть лояльным по отношению к существующему строю, в конечном счете, в своих мотивах опирается на законность политических устоев и ее организационные принципы принятия решенияи эта «вера в законность», к которой так мало понуждают силой, стратегически нацелена, на признание политического порядка как основы этой «веры в законность». Еще античная политическая философия дала ответ на вопрос о том, что означает признание политического порядка, который не потерял до сегодняшнего дня своей актуальности. Он звучит в аристотелевской формулировке приблизительно так: признание политического порядка и вместе с тем возможность стабильности зависят от степени нормативного соответствия этого политического порядка действующим представлениями о добре и зле, справедливости и несправедливости и других ценностях. Правда здесь возникает ряд вопросов, связанных ни сколько с функциональным пониманием нормативных убеждений, которые должны обеспечивать стабильность политического общественного устройства, сколько с тем, чего стоит ожидать от таких ориентированных на общие ценности убеждений в современных специфических условиях плюрализма. Таким образом, и сегодня обоснование риторики как общей методологии политической резонности одна из насущных задач социальной философии.

В связи со всем сказанным несомненную актуальность приобретает системное изложение имеющегося знания о роле и месте современной риторики в социально-политическом взаимодействии, обоснование целостной картины взаимосвязи риторики и политики.

Степень разработанности проблемы. Вообще интерес современной философии к риторике и политике остается удивительно незначительным, хотя для философии генетически и систематически политика и риторика играла всегда особенную роль, скажем, например, в философских системах софистов [см.: 54, 56], Платона [80 — 83], Аристотеля [15 — 20], Цицерона [116], Квинтилиана [59] и др. Отсутствие внимания со стороны философии к проблемам политики и риторики связано, как отмечают некоторые авторы, в первую очередь с междисциплинарным характером исследуемых проблем и вытекающими отсюда трудностями, а так же с известным упадком духа теории риторики, который продлился вплоть до середины XX века. Отказ от риторики происходил потому, что она фактически была превращена в нормативно-стилистическое учение и третировалась как чисто учебная дисциплина, не имеющая серьезных научных оснований. Возрождение риторики во второй половине XX века протекает на общей предпосылке, что язык есть не только средство осознания действительности, но и средство ее измененияречь как социальное действие и соответственно как взаимодействие между участниками дискурса становиться объектом новой риторики. Риторику определяют (уже в современных терминах) как науку об оптимальной и эффективной коммуникации, что вполне соответствует интересам социальной философии в ее нацеленности на разрешение проблем связанных с социально-политическим взаимодействием в современном обществе, о сути которых говорит известное высказывание: «право на власть — это всегда право на речь».

Социально-политическое взаимодействие в современной риторике рассматривается с двух позиций: во-первых, оно исследуется с точки зрения классической риторики — в том направлении работают в основном лингвисты, во-вторых, значимым фактором современной научной жизни являются исследования социально-политической жизни общества с точки зрения современной теории аргументации, здесь прерогатива принадлежит философам, логикам, правоведам. Риторика в классическом понимании задавала наиболее эффективные формулы речевого воздействия, в которых были заинтересованы как античность (что приводит к ораторскому искусству), так и средние века (что приводит к науке о построении проповеди — гомилетике) — в современных условиях задача классической риторики заключается в том, чтобы научить управлять системой речевых коммуникаций в пределах своей компетенции, решение которой должно опираться на культуру речи данного общества, то есть на систематизацию через речь культуры как целого. Здесь следует назвать работы Авеличева А. К. [6], Аверинцева С. С. [7, 8], Баранова А. Н. [21 — 23], Безменовой Н. А. [24 — 27], Волкова А. А. [31, 32], Гаспарова M.JI. [36], Гиндина С. И. [38], Демьянкова В. З. [46, 47], Мейзерского В. М. [67], Муратовой К. В. [71, 72], Пешкова И. В. [77 -79], Почепцова Г. Г. [86], Розеншток-Хюсси О. [99, 100], Рождественского Ю. В. [97 — 98], Трошиной Н. Н. [108, 109], Хазагерова Г. Г. [114], Юниной Е. А. [120] и др. [см.: 48, 74, 87 — 89, 94, 95, 101], а также можно указать на ряд статей, которые появились во второй половине 90-х годов прошлого века в специализированном проблемном журнале «Риторика» [90 — 93]. Стоит отметить работы Михальской А. К. [69, 70] по сравнительно-исторической риторике, в рамках которой она предлагает современные риторические подходы и методы решения актуальных проблем соотношения речи и власти, форм речи и форм социума, специфики речи средств массовой информации и политики.

Исследование социально-политического взаимодействия с позиций теории аргументации представляет собой тот редкий тип гуманитарной науки, который возник буквально на наших глазах. Среди ее создателей бельгийские ученые X. Перельман и JI. Ольбрехт-Тытека [76] (именно они закрепляют за этим направлением название неориторика), профессора амстердамского университета Франц ван Еемерен и Роб Гроотендорст [49], создавшие Международное общество по исследованию аргументации со своим журналом. Объект изучения бельгийской и голлагдской неориторики — это оправдание или опровержение рациональным образом чьей-либо точки зрения. Исходной посылкой здесь становиться неудовлетворенность двумя науками, традиционно сориентированными на высказывание: логика, по мнению неориторов, слишком абстрактна, а лингвистика — слишком конкретна для этих целей. Неориторика определяется ими как социальная, интеллектуальная, вербальная деятельность, необходимая для того, чтобы оправдать или опровергнуть мнение, состоящее из набора высказываний и направленное на то, чтобы получить одобрение аудитории. С нашей точки, зрения для обозначения данного направления исследований более подходящим является термин персуазивная риторика, который вводит немецкий неоритор Ёзеф Коппершмидт [210 — 217]. В персуазивной риторике аргументация выступает методологией убеждения и обнаруживает следующие составляющие: экстернализация, функционализация, социализация и диалектификация. Под экстернализацией аргументации понимается принципиальная ориентация на вербальную коммуникацию. Под функ-ционализацией аргументации понимается аргументация как целенаправленная деятельность, как процесс, а не продукт. Под социализацией аргументации понимается ее коммуникативный и интерактивный характер, когда говорящий и слушающий поочередно меняются местами. Наконец, далектификация позволяет говорить о про-аргументации или о контр-аргументации. Среди отечественных исследований, в которых в той или иной мере рассматриваются обозначенные аспекты, можно назвать работы Алексеева А. П. [11]. Беркова В. Ф. [28, 64], Воробьевой С. В. [33, 34], Герасимовой И. А. [37], Маркова Б. В. [66], Мигунова А.И.

68], Новоселова М. М. [37], Оливер Х. Р. [75], Рябцевой Н. К. [102], Светлова В. А. [103], Сергеева В. М. [105], Чеушова В. И. [117], Чуешо-вой А.Г. [118, 119], Яскевич Я. С. [64, 122] и др. [см.: 73, 110]. С появлением русской версии международного журнала «Аргументация» [10] можно надеется на появление новых интересных идей и разработок в данном направлении.

Риторика как основа для социально-политического взаимодействия осмысляется с различных философских позиций. Так П. Птассек [263, 264], Б. Сандкаулен-Бок [264], Й. Вагнер [264], Г. Ценкерт [264] R говорят о «доксическом» или «риторическом устройстве социальнополитического мира» и пытаются в рамках неософистики обеспечить присоединение коммутантов к общим потенциалам согласия. Следует назвать имена Х.-Г. Гадамера [35, 165], К.-О. Апеля [12, 126, 127], с их герменевтическим и трансцендентально герменевтическим подходами к предмету риторики, а так же Г. Блюменберга [142 — 144], который рассматривает риторику с позиций философской антропологии. Именно различие философских подходов к пониманию механизмов социально-политического взаимодействия и роле в этом процессе риторики объяс-" няет те трудности, с которыми сталкиваются Ю. Хабермас [111 — ИЗ,.

172 — 184], Н. Луман [65, 85, 198, 230 — 235], Д. Роле [265 — 267] в купе с так называемыми неоаристотелистами (Д. Штернбергер [285], В. Теннис [187], Л. Штраус [286], X. Арендт [14, 128 — 130] и др.) и коммунитаристами (А. Макинтайр [238], X. Тэйер [288], М. Ветцер [291] и др.) в своих попытках вернуть демократическим политическим ценностям привлекательность и разрешить основную политическую проблему современности, которую Ю. Хабермас обозначил как преодоление когнитивного диссонанса между универсальным призывом к национальной миссии и партикулярной природой фактически существующих интересов. Поэтому преодоление теоретической, мировоззренческой и идеологической односторонности, которая присутствует в различных работах, посвященных риторике и политике, является необходимой предпосылкой продуктивных социально-философских исследований различных моделей функционирования риторики как инструмента социально-политического взаимодействия.

Цели и задачи исследования. Состояние разработанности проблемы диссертационной работы определяет ее цель: исследовать современную риторику как инструмент и механизм социально-политического взаимодействия и выяснить основные функции риторики в жизни современного общества.

В связи с чем, работа направлена на селективную реконструкцию современных и историко-философских концепций политики со специфическим интересом: выявить роль и значение языка в различных моделях социально-политического взаимодействия. Этот специфический интерес можно назвать теоретико-риторическим, поскольку последнее пронизывает практически все социально-философские концепции общества. Чтобы реализовать намеченную цель, мы вынуждены социальную философию и теорию риторики увязать друг с другом, поэтому можно обозначить данное исследование как теоретико-риторический взгляд на философские концепции социально-политического взаимодействия, с одной стороны, и как социально-философский взгляд на теорию риторики, с другой стороны.

В соответствии с поставленной целью формируются следующие задачи исследования:

— во-первых, обосновать такую теоретическую конструкцию риторики, которая позволяет осуществлять риторическую рационализацию различных концепций политики и тем самым выступает надежной методологией анализа социально-политического взаимодействия;

— во-вторых, установить место риторики в современном гуманитарном знании, рассмотреть теоретические основы современной риторической дидактики и определить их уместность в качестве принципов познания практической риторики, чтобы обозначить перспективы взаимодействия между практической и теоретической риторикой как основы общественного и в первую очередь политического успеха;

— в-третьих, выявить специфику риторического прочтения политики, определить, что риторика выражает не только методологические основания, но и является оригинальным способом существования политического;

— в-четвертых, обосновать в рамках риторической стратегии бинарной дифференциации и кодификации смысла понятий прецепто-ральную риторику как средство политического господства и на материалах философии Платона определить политическую функцию риторики в идеальном государстве;

— в-пятых, исследовать трансформацию платоновского понимания риторики в теорию речевого убеждения (гомилетику как теорию субсидиарного провозглашения), и соответственно адаптацию Августином стратегии бинарной дифференциации понятий в риторику как субсидиарное средство герменевтики;

— в-шестых, рассмотреть риторику как объект спора и борьбы в ¦ политике в современных специфических условиях вынужденной публичности, показать политическое препирательство вокруг проблем языка как борьбу различных политических сил за общественное присутствие и признание;

— в-седьмых, обосновать процедуралистический характер методического принципа, действующего в интересах оформления политического волеизъявления и принятия решения как процесс открытого оформления мысли в языке и на материале аристотелевской философии выявить функциональную модель политической риторики как средство информации в процессе политического обсуждения;

— в-восьмых, исследовать риторику как совместный диалог, в котором осуществляется политическая речь, конкретизируется открытость общества, обозначив возможности и границы причастности к политике;

— в-девятых, показать, что системный процедурализм Н. Лумана, основанный на иррациональных ресурсах человека, не только с необходимостью приводит к идее «провизорского» и соответственно «аперсуа-зивного соглашения» в процессе принятия политического решения, но и к установке направленной против требований ориентации на рациональное согласие в политическом дискурсе;

— в-десятых, обосновать, основываясь на материалах конвенционализма (Т.Гоббс, Д. Ролс) и процедурализма (Ю.Хабермас), риторику как общую методологию политической резонности.

Конкретизация решаемых задач осуществляется в ходе исследовательской работы.

Объектом исследования является современная риторика как инструмент и механизм социально-политического взаимодействия.

Предметом исследования выступает анализ социально значимых идей современной риторики в различных моделях социально-политической практики.

Методологическая основа исследования. Методологической основой настоящего исследования выступает теория универсальной прагматики Юргена Хабермаса. В рамках этой методологии риторическое исследование социально-политических проблем заключается в том, чтобы реформировать согласованность между содержанием и идеей как согласованность между совместным действием и консенсуально ориентированным смыслом и тематизировать речь как основу согласия, предоставив возможность для взаимодействия социальным субъектам. Эта содержательная речевая работа обособляет риторику как специфическую, языковую, целеполагающую рефлексию, информирующую общественное согласие, в котором благодаря эффективности речи обнаруживается интерсубъективное, следовательно, могущее быть консенсуаль-ным, содержание, и, где одновременно смысловая направленность обладает единственной возможностью его легитимации. В контексте нашего исследования это приводит к выполнению следующих двух методических требований: 1) если риторика имеет значение не только как более или менее составная частность социально-политической практики, а признается как ее оригинальный способ существования, то можно прочесть в дифференциациях политической риторики соответствующие дифференциации понятия политического- 2) если риторика является образцовым и репрезентативным типом убедительного применения языка, то можно в нем конкретизировать социальную функцию риторики по политической координации и интеграции общества.

Научная новизна исследования. Научная новизна диссертационного исследования определяется характером ее объекта и предмета, а также целью и решаемыми задачами. Работа направлена на углубление и уточнение современных социально-философских знаний о риторике и политике и об эффективном социально-политическом взаимодействии в современном обществе. Положения и выводы исследования позволяют:

— во-первых, сформировать научную концепцию взаимодействия риторики и политики в жизни общества, которая могла бы использоваться как в социально-философских, так и других гуманитарных исследованиях;

— во-вторых, осмыслить целостную картину исторической взаимообусловленности риторики и политики;

— в-третьих, развивать методологическую базу социально-философских исследований, которая в работе рассматривается как пер-суазивная техника современной риторики.

Научная новизна диссертационного исследования выражается в следующих его результатах, выносимых на защиту.

Во-первых, в работе осуществлен анализ риторики как методологии убеждения (персуазивной техники), и, исходя из этого, установлена взаимосвязь между целеполаганием в теории персуазивности и в теории дискурса. Эта взаимосвязь позволяет говорить об общей теории коммуникативной деятельности, объектом которой является взаимозависимость между речью и ее дискурсивным функционированием, успех которого есть условие совместной осмысленной деятельности людей.

Во-вторых, определено место риторики в современном гуманитарном знании, она предстает как социальная технология и теоретическая критика: в первом случае в ней язык рассматривается и понимается как инструмент поведенческого управления, во втором — как средство мышления и средство информации процесса соглашения, в связи с чем, устанавливается взаимосвязь между практической и теоретической риторикой.

В-третьих, определена специфика риторической рационализации механизмов социально-политического взаимодействия, которая проявляется в том, что риторика выражает не только методологические основания, но и является оригинальным способом существования политического, поскольку исследует язык в политике и его работу по конституи-рованию исключительного и особенно представительного политика в лице общественной субсистемы.

В-четвертых, определена функция прецепторальной риторики как средства политического господства и на материалах философии Платона показано, что прецепторальная риторика есть не только механизм построения «идеального общества», но также средство просвещения граждан и средство коммуникационного освобождения имманентно присущего обществу потенциала рациональности.

В-пятых, осуществлен анализ трансформации платоновского понимания риторики в теорию речевого убеждения (гомилетику как теорию субсидиарного провозглашения), и соответственно адаптации.

Августином стратегии бинарной дифференциации понятий в субсидиарную риторику, которая благодаря церкви и «спасительному посланию» есть функциональная субституция политической речи и ее общественного характера, является эффективной стратегией в процессе освобождения значимых ценностей от узурпации и оккупации идейными и политическими противниками.

В-шестых, на основе исследования риторики как объекта спора и борьбы в политике в современных условиях доказано, что политическое препирательство вокруг проблем языка есть борьба различных политических сил за общественное присутствие и признание, что традиционная стратегия языковой политики, лишающая политического противника богатства публичного языка, сегодня представляет опасность для политики, поскольку язык теряет фундаментальность своего воздействия, и функции языка в политике становятся размытыми.

В-седьмых, на материале аристотелевской философии обоснован процедуралистический характер политического волеизъявления и принятия решения, что позволяет специфицировать риторику как процесс рассуждения, размышления, советывания, то есть как процесс открытого оформления мысли в языке, а функциональная модель политической риторики предстает средством информации в процессе политического обсуждения.

В-восьмых, осуществлен анализ риторики как совместного диалога, в котором осуществляется политическая речь, исходя из представлений X. Арендт о действии как взаимодействии, в котором конкретизируется открытость общества, обозначены возможности и границы причастности к политике.

В-девятых, доказано, что лумановское гетерархическое общество. «гиперкомплексной поликонтекстуализации», в котором нет больше никаких вершин, никаких представительных центров, никого верха и низа, есть следствие методологии системного процедурализма, в основе которой лежит идея «культуры провизорского (временного) соглашения» как коммуникативный стиль, направленный против требований ориентации на рациональное согласие в политическом дискурсе.

В-десятых, обоснована риторика как общая методология политической резонности, состоящая в выработке эффективных риторических образцов согласования принципа и практики политического дискурса, что приводит к системному расширению ее предмета, а так же более масштабно включает в процесс социально-политического взаимодействия параметры согласия.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации способствуют расширению представлений о современной социально-политической жизни общества и его языковой инфраструктуре, позволяют углубить знание о механизмах и структуре функционирования речи в различных политических системах, о месте риторики в современном знании. В работе представлен комплекс теоретических идей, устанавливающих междисциплинарные связи со многими другими науками, изучающими риторику и социально-политическую практику, а так же интегрирующих необходимые сведения из философии, логики, современных методов исследования языка и мышления, что способствует созданию адекватной общей теории речевой деятельности, отвечающей требованиям современной науки и культуры, более полно раскрывает языковую инфраструктуру общества.

Теоретический анализ риторики как методологии и теории эффективного использования языка в современных условиях уточняет и расширяет представления о политической и прагматической функциях языка в обществе, раскрывает методологию современных политических манипуляций. Это важно и в практическом, и в прагматическом плане, поскольку не только обеспечивает понимание носителем политической и риторической культуры той речевой среды, в которой он находиться, но и расширяет возможности координировать свое речевое и политиче ское поведение, адекватно оценивать речевое поведение других политических контрагентов.

Положения диссертации могут быть применены при чтении курсов социальной философии, теории и культуры речи, истории философии, антропологии, риторики, теории и практики аргументации, а также различных спецкурсов, посвященных как философским проблемам языка, так и различным моделям социально-политического взаимодействия.

Научное понимание сущности и специфики функционирования речи в социально-политической жизни общества способствует взаимо-^ пониманию и взаимной толерантности людей, представляющих различные политические взгляды, и может оказать помощь в социально-политическом конструировании эффективных каналов межкультурной и межпартийной коммуникации. Кроме того, знакомство со структурным описанием и методами анализа риторических стратегий социально-политического взаимодействия позволяет человеку и социальным группам перестать быть жертвами манипулирования, пассивными объектами, дает знание, необходимое для человека в современном демократическом обществе.

Апробация работы. Теоретические выводы и положения диссертации были изложены в ряде докладов и выступлений: на научно-теоретической конференции Института истории естествознания и техники РАН «Онтология и гносеология технической реальности» (Новгород, январь 1998 г.), на Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное: экология человека в современном мире» (Великий Новгород, октябрь 2001 г.), на VII общероссийской научной конференции «Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке» (Санкт-Петербург, июнь 2002 г.), на международной научной конференции «Информация. Коммуникация. Общество» (Санкт-Петербург, ноябрь 2002 г.), на научно-практическом семинаре «„Русский Ницше“: русская литература XX века и „кризис ценностей“ европейской культуры» (Великий Новгород, март 2003 г.), на международной научной конференции «Эстетика научного познания» (Москва, октябрь 2003 г.), на Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное: прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (Великий Новгород, октябрь 2003 г.), на научной конференции «Рациональность и вымысел» (Санкт-Петербург, октябрь 2003 г.), на VIII общероссийской научной конференции «Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке» (Санкт-Петербург, июнь 2004 г.), на научной конференции «Антропологические конфигурации современной философии» (Москва, декабрь 2004 г.).

Основные идеи диссертации изложены в статьях и монографии «Риторика и политика в современном обществе».

Заключение

.

Предложенный в данном диссертационном исследовании вариант взаимодействия риторики и политики в сфере общественной практики получился не вполне традиционным. Впрочем, говорить о традиции в этом смысле, видимо, не имеет смысла. Скорее всего, справедливым будет утверждение о том, что за двадцать пять веков существования теории риторики и социальной философии предлагалось такое количество риторик для осмысления различных моделей социальных и политических практик, что никакой очередной вариант не может, видимо, рассматриваться как принципиально новый. И, тем не менее, стоит еще раз подчеркнуть, что появившаяся в шестидесятых годах прошлого столетия новая риторика — правда, не в каждой из ее редакций, пытаясь восстановить парадигму чрезвычайно древней научной дисциплины, убедительным образом обеспечивает возможность не рассматривать ее категории как догматические и формирует взгляд на современную риторику как на дисциплину, потенциал которой позволяет адекватно раскрывать механизмы современного социально-политического взаимодействия. Социально-философский анализ этих механизмов показывает риторику как единственную отрасль знания, обеспокоенную весь период существования проблемой передачи содержания одного сознания другому, она оказывается наукой универсального характера и по своему масштабу, и подходам к реальности, которая понимается как «реальность языка».

Проведенное в диссертации исследование различных социально-политических концепций через призму риторических механизмов их построения позволяет составить целостную научную картину взаимосвязи риторики и политики, эта целостность обеспечивается единством методологических принципов риторической стратегии бинарной дифференциации понятий и кодификации их смысла, а также процедурали-стски понимаемой риторики, в рамках которых рассматриваются различные типы социально-политического взаимодействия. Основываясь на полученных результатах работы, мы можем подвести некоторые итоги и наметить контуры дальнейших исследований, иначе говоря: что привносит и может привносить современная персуазивная риторика в различные модели социально-политического взаимодействия.

В первую очередь является несомненным, что риторический процесс поиска политической резонности способствует не только дифференциации собственно проблем соответствующей теории социально-политического взаимодействия, но и ведет к систематическому расши-&bdquoрению ее предмета исследования, а именно более масштабно включает в процесс параметры согласия, на которых по Хабермасу и фокусируется риторика. Вместе с тем, установленные таким образом риторические формы согласия позволяют аккумулировать те позиции и взгляды, в которых принцип открытого публичного соглашения рассматривается с позиций коммуникативной практики, что приводит к становлению методологии разрешения проблем практической коммуникации. Всякая модель взаимодействия и согласия «всегда держит под прицелом реальность абстракции», то есть она может объяснять и обосновывать «регу-> лятивную идею» принципа открытого публичного соглашения, но она не может преодолевать расселину между этой нормативной идеей свободного соглашения и практикой фактических процессов согласия. Риторические формы согласия, по меньшей мере, позволяют устранить эту расселину между принципом и практикой дискурса в первую очередь политического, так как они отображают именно образцы, в соответствии с которыми принцип согласия будет практически эффективен как принцип речевого заинтересованного рационально мотивированного согласия.

Во-вторых, с позиций риторического убеждения содержание различных теорий социально-политического взаимодействия предстает как проблемное и втягивается в аргументационный процесс убеждения, а разнообразие риторических средств убеждения позволяет делать практический вывод исходя только из логики разворачивания процесса соглашенияпоскольку он избегает «строгих доказательств», тем самым он должен активизировать все ресурсы возможной силы убеждения, чтобы привести к необходимому рационально мотивированному согласию.

В-третьих, риторическая топика предлагает свои услуги как надежный источник сильных аргументов, потому что она, вместо иллюстрации содержания убеждения, систематизирует формальные стратегии * его изыскания, и гарантирует, таким образом, соответствующей проблеме необходимый уровень сложности и напряжения при поиске согласия. Реконструкции топики от Аристотеля до Перельмана («схемы аргументации»), количество которых в зависимости от их классификации насчитывает от нескольких дюжин до нескольких сотни, являются надежными, в том смысле, что специфицируют на определенном уровне абстракции образцы практического достижения социально-политического согласия и, вместе с тем, задают ему выполнимый уровень разумности. Топика не замена, а предпосылка для критики, в этом > отношении она открывает ее системные ресурсы, которые в процессе достижения практического соглашения всегда проверяются на убедительность. Это позволяет в современных риторических исследованиях называть топику: «опытом коммуникативного преодоления проблем. когда мнение становиться знанием» [249, с. 286], и даже говорить о «топическом разуме» в смысле «действенного образа мышления определенного свойства» [249, с. 51], недогматический характер которого (вероятностная логика) прямо-таки позволяет избавиться от многих недоразумений современности.

В-четвертых, самый важный капитал, который привносит риторика в политику, — это разработанное риторикой понятие власти. Поэтому не удивительно, что исследователи «риторического строения политического мира» [263] авторитетно утверждают, что «риторика непосредственно открывает доступ к власти» [263, с. 156], так как она переносит «базис власти» туда, где условия ее возникновения только обнаруживаются: в процесс успешной интеграции различных мнений в единую волю. Такая интеграция, успех которой не есть результат воздействия «силы и ее инструментов», а покоится на «власти объединяющей речи», «расширяет возможности деятельности» и вместе с тем увеличивает шансы в осуществлении общественной «потребности в кооперации» на основе общих ориентиров деятельности [264]. Наверное, это и позволя-&diamsло Ницше говорить о риторике как «самом значимом средстве поддержания власти между общностями» [253, с. 203].

Риторика открывает доступ к власти" в смысле теоретического анализа еще и потому, что позволяет рассматривать имманентно присущий понятию власти диалектический характер или в хабермасовской терминологии «амбивалентность». С именем «риторика» связаны не только революционное открытие и разработка консенсуального принципа кооперации между «волей и равенством», который позволяет идентифицировать риторику с «отказом от насилия» [143 с. 113]- имя > «риторики» стоит так же под открытием (уже не однократно цитированной ранее) «Власти слова», которая затем всегда приходит в упадок после голого «перемещения власти в слово», когда слово не заменяет власть, а только сублимирует, чтобы себя увековечить [182, с. 188]. В этом отношении такая «власть слова» направлена не на интеграцию различных мнений в единую разумную волю, а есть монологически ин-струментализированное средство исчисления пользы, поэтому по праву такая риторика власти как «средство поддержания власти» начиная с Платона и заканчивая Шельски признана недееспособной.

Наконец, в-пятых, концепции политики выигрывают от союза с персуазивной риторикой еще и потому, что разнообразие риторических форм речи дифференцировано конкретизирует политические процессы принятия управленческих решений и общественные процессы волеизъявления. В результате чего становиться понимаемым практический процесс достижения политического консенсуса, который хотя и не носит чисто дискурсивный характер, однако не может опровергать дискурсивный идеал (как разумную норму) без того, чтобы не дисквалифицировать себя.

Все это еще раз подчеркивает важность риторического анализа современных механизмов взаимодействия в сфере социально-политических практик, намечает пути дальнейших исследований, вселяет веру в способность разумно строить современное информационное общество и адекватно выражать его в открытой публичной речи. А это, вне всякого сомнения, означает, что риторика не противопоказана ни одной эпохе.