Петербург как эстетический феномен

Диссертация посвящена исследованию эстетического образа Петербурга, его движению в истории русской культуры.

Город — не только реальное географическое пространство, организованное зодчими, выполняющее хозяйственные функции, населенное людьми, сменяющими друг друга поколениями. Это не только артефакт культуры, репрезентирующий ее основные характеристики, но он присутствует в культуре, в ее духовном пространстве как особая реальность эстетического образа, изменчивого в истории, предъявленного в художественных, философских, публицистических, документальных (описательных) текстах. Город — важнейшее философско-эстетическое понятие, выражающее представления различных эпох и типов культуры о должном мироустройстве, о «мире», устроенном и устрояемом, целостном и очеловеченном. Образ города — свидетельство особенных качеств национального менталитета.

Город «живет» в духовном пространстве личности. Мы не только представляем себе город как точку в географическом и историческом пространстве: мы находимся внутри этого пространства, ориентируемся в нем, сопрягаем «свое» время с ритмами городской жизни. Он «формирует» наше представление о «мире» своими улицами и площадями, садами, текстами, написанными о них. Эстетический образ города, живущий в сознании человека, «рождает» его как личность, создает предпосылки для вхождения в мировую историю.

Мы, петербуржцы, присутствуем в культуре через Петербург, живем в его неповторимом пространстве, «читаем» его как текст, читаем тексты о немтексты, созданные умом и энергией предшествующих поколений. И именно на этом пути обретаем чувство Места, а через него — чувство неотторжимой духовной причастности к родине. В предисловии к сборнику «Метафизика Петербурга» говорится: «.в глубине души мы неизбежно храним некий образ, или символ родного города, который не вмещается в пространство и время наших суетных будней. Время его не измерить часами и годами, пространство не расчертить на туристической карте. Но, только вмещая в свой собственный опыт толику бесконечности культурного пространства и обратимости времени, мы приближаемся, быть может, и в текстах и в жизни к собственным судьбам» 1.

Петербург — важнейшая часть образования петербуржцев, для ребенка город — ближайшее гуманитарное окружение, которое формирует его как личность, создает предпосылки для вхождения в мировую культуру. «Читая» культуру как «текст», воспринимая тексты как выражение представлений человека другого времени о мире и о себе, соотнося их с культурным и мыслительным опытом современности — «реконструируя» прошлое — человек лучше понимает себя, сегодняшнего. При таком подходе «.человек присутствует, и не его вещественное телесное наличие,. а главным образом, его присутствие касается нас в буквальном смысле, касается как задевает, касается как задействует, обращено к нам как безусловное требование участия». В таком отношении к духовной истории, в опыте «со-причастности», человек осознает себя про-изведением культуры (про-изведен из себя, как изведавший свой исток), ощущает ответственность за будущее страны и народа.

Символические образы культуры, «города» являются важнейшими ориентирами в географическом, социальном, духовном, историческом пространстве. Они «живут» в национальном сознании как символы нации, народа, земли, времени. Так, например, в исторической науке прочно утвердились такие понятия, как Киевская Русь, Новгородское правление, «московский» и «петербургский» периоды русской истории. Киев, Владимир, Москва, Петербург — центры русской культуры и государственностисимволизируют важнейшие этапы истории народа, каждый в своей специфике. Эти представления, также как и сами города, свидетельствует о качествах культуры — ее «языках», ее «структуре», ее политико-экономических, духовных,.

1 Метафизика Петербурга. Сборник статей. — М., 1993. — С.4 религиозных, нравственных характеристиках и могут быть рассмотрены как важнейший структурный элемент духовной истории.

Петербурговедение (массив текстов, посвященных Петербургу), уникально по объему и разноречивости. Оно представляет собой значительную и, пожалуй, «центральную главу» в русском градоведении.

Тексты, посвященные Северной Столице, свидетельствуют о пристальном, неотступном внимании к ней с момента ее основания до сегодняшнего дня. На протяжении трех столетий эпохи русской истории «говорят» «Петербургом», причем «разговор» этот непрерывен: последующие тексты наслаиваются на предыдущие, обогащая их новым смыслом. По количеству «.кодов, связей, ассоциаций, по объему культурной памяти, накопленной за исторически ничтожный срок своего существования, Петербург по праву может считаться уникальным явлением в истории мировой о цивилизации» .

Тема диссертации — Петербург как эстетический феномен — предполагает особый ракурс исследования. Если феномен — «понимающее присутствие» (Э.Гуссерль), «бытие, которое существует, понимая» (П.Рикер), то задача состоит в том, чтобы проследить движение образа, как метатекста культуры, в его изменчивости и постоянстве связей с реальной жизнью города.

Актуальность темы

обусловлена тем, что современная социокультурная ситуация отмечена необходимостью осмысления судеб отечественной культуры, ее прошлого, настоящего, будущего, ее особенностей и места в мировой истории. В этом смысле исследование, посвященное Петербургу, будет способствовать пониманию особенностей родной духовной истории. Материалы и выводы диссертации позволяют понять Петербург как феномен отечественной культуры, ее духовный центр, избавиться от навязчивой идеи его чуждости.

2 Бибихин В В. Мир. — Томск:" Водолей". — 1995. — С.24.

3 Лотман Ю. М Символика Петербурга и проблемы семиотики города.//Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3-х т. — Т.2, М., 1982. -С.21 русскому менталитету, «заимствованности», абсолютной противопоставленности Москве.

Научная актуальность работы состоит в том, что многообразие источников, различных по жанрам, времени создания, рассматривается как целостный текст о Петербурге. Это позволяет дать типологию текстов в составе петербурговедения, воссоздать (реконструировать) отраженный в них образ, выявить черты его преемственности и новизны по отношению к «допетербургскому» периоду. В то же время такое исследование может быть теоретическим фундаментом для исследования города в урбанистике, историческом градоведении, а также в работах, посвященных прогнозированию его развития. Предлагаемый способ реконструкции «города» как феномена сознания может быть использован при анализе других феноменов русской культуры.

Материалы и выводы диссертации, в которой город рассматривается как неотъемлемая часть внутреннего мира горожанина, образ, присутствующий в сознании человека на протяжении всей его жизни, актуальны для общеобразовательной практики, поскольку позволяют предложить основания для программ учебных курсов по истории Петербурга в школах, ВУЗах и других образовательных учреждениях города.

Состояние проблемы.

Петербурговедепие представлено текстами, которые можно характеризовать следующим образом: работами краеведческого, искусствоведческо-художественного, философского характера.

— краеведение имеет своей целью собирание данных об истории края, застройке города, его памятниках, жизни людей.

Первые книги о Петербурге появились в России и странах Западной Европы почти одновременно с его закладкой и содержали сведения о топографии местности, парадной архитектуре и истории строительства. Данные краеведческого характера были растворены в «пропозициях», которые касались проблем планировки, «типовой» застройки Петербурга, в указах и предписаниях о проведении праздников, мощении мостовых, устройства городского быта. Сведения о том, как происходило строительство, впечатления о природе местности и о самом городе, о его населении, быте и нравах «восьмого чуда света», «нового Вавилона» содержались в записках иностранцев — специалистов, работавших в России, в работах профессиональных путешественников. В отечественных источниках (например, у Антиоха Кантемира) город был «описан» как «преображенная Россия», «град Петра». Особенность этого периода заключается в том, что описан не реальный Петербург, но город-план, город-проект — такой, каким хотели видеть Петербург Петр и его единомышленники.

Во второй половине 18 столетия Петербург понят и осмыслен не только как город-проект, воплощение идеала, но как некая реальность, уже укорененная в культуре. В это время появляется множество описаний города. Так, в 1751 году была завершена работа над первым историческим очерком русской столицы: «Краткое описание царствующего града. Санкт — Петербурга, от начала построения его с 1703 года по 1751 год». Уже в предисловии подчеркивалась необходимость такого издания: прошло всего 50 лет, «но много ли ныне таких любопытных есть, которые могут сказать, когда создан Санкт-Петербург., хотя сие в наши времена происходило, а о древности и упоминать нечего: не многих городов известны подлинные их основатели» .4). Книга была выдержана в традициях литературы того времени о «достопамятностях» разных стран. В ней содержались сведения о зданиях петровской эпохи, творениях Растрелли, данные о праздновании дней основания столицы, «Слова» современников о Петербурге. Помимо того, что книга содержала множество фактических сведений, она напоминала «коллективный портрет» царя и его приближенных, наиболее известных вельмож и государственных деятелей.

В первой половине столетия мало кто из жителей России мог указать.

4 Краткое описание царствующего града. Санкт — Петербурга, от начала построения его с 1703 года по 1751 год". (Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга от начала введения его, с 1703 по 1751 год, сочиненное Г. Богдановым, со многими изображениями первых зданийа ныне дополненное и изданное -. Васильем Рубаном. — Спб., 1779 дорогу, ведущую в новую петровскую столицу. Во второй половине века Петербург был осмыслен как часть географического пространства империи. «Исторические и топографические известия» о различных городах, уездах и губерниях пользовались неизменным успехом у публики, а к концу 18 столетия стали уже привычным жанром «краевого» описания России. В это время популярным видом литературы становятся «дорожники» (например, «Описание» дороги от Петербурга до Москвы (1767) и обратно (1775). В этот период Петербург начитают описывать не только как новый город, новый, отличный от прежних мир, но как «полноправную» часть географического пространства империи.

В 19 столетии в краеведении преобладает традиция описывать город «изнутри», исследовать жизнь различных социальных слоев Петербурга, если говорить на языке авторов «физиологических очерков» жизни столицыживописать «изнанку» или «брюхо» города.

Первая попытка такого исследования «нового вертограда» (Михневич) была предпринята авторами коллективного сборника «Физиология Петербурга». Среди них — Белинский, Некрасов, Григорович, Даль, Гребенка. Авторы намеревались заглянуть в «тайную внутренность» города, как пояснял H.A. НекрасовБелинский задает иную цель: уже во введении ставит задачу как исследовательскую (не «описание» Петербурга, но «характеристика» его народонаселения").

С этого времени изучаются социальные типы городских низов, явления «сторон» городской жизни. Начинается подробное исследование столицы: групп населения, ходовых профессий, зрелищ и развлечений и т. п.), как «совокупного общественного организма» с целью их «монографического» научения и описания. Читатель краеведческих очерков узнавал весь путь артистов-ремесленников от младенчества и первых шагов на избранном поприще, скромных удач и падений до печальной, как правило, кончины. Сообщались места их расселения в Петербурге, вид жилищ, имущественные подгруппы («аристократы» и «мещане»), вкусы и уровень самосознания.

С 30-х г. г. 19 столетия появляются первые «панорамные» описания столицы, которые нельзя уже причислить к «панорамному» способу описания города, распространенному в 18 веке. Наиболее известные из них — «Панорамы» Башуцкого и Михневича. «Панорама» Башуцкого (1837) содержала подробнейший фактический материал, который касался истории города с момента его основания: застройки, состава населения, учреждений и их истории. В книге В. О. Михневича «Петербург весь на ладони. «(1874), были представлены подробнейшие сведения о «внутренней» жизни городаснабжении, торговле, строительстве, развитии кораблестроения и о мореплавателях, социальных сословиях и т. д. И, согласно духу времени, Петербург в ней представлен как огромнейшая машина, в которой все шестеренки взаимно увязаны.

Эта традиция сохранилась до начала 20 столетия. Гигантский хозяйственный организм Петербурга описан A.A. Бахтияровым в «Брюхе Петербурга» В книге воссозданы социальные типы людей, стоявших на различных ступенях иерархической лестницы: от воротил-" миллионщиков" до слоев городской бедноты, городского дна поденщика и артельщика, городского и сельского пролетария («типы» Петербурга).

Вместе с «Физиологиями», во второй половине 19 столетия появляются краеведческие исследования, в школах и училищах вводятся новые исторические дисциплины: «отечествоведение» и «родиноведение». Почти одновременно появляются издания, близкие по типу к современным путеводителям. С этого времени начинается издание торгово-промышленных календарей, планов, карт, схем и изъяснений к ним,, адресных книг и подробных справочников о Петербурге.

Стараниями историков, искусствоведов, краеведов «серебряного века» город был исследован как никогда. Краеведы того времени смысл своей деятельности понимали, как первостепенную цель образования, как задачу сохранить образы старой культуры в сознании народа, не дать ей исчезнуть. Поэтому «краевое» изучение страны признавалось важнейшим средством нравственного воспитания, просвещения людей. В этих условиях исследования по краеведению существовали в виде конкретных разработок экскурсий: естественнонаучных, исторических, историко-культурных. Начало такому способу исследования города положили работы И. Гревса и Н. Анциферова, представителей школы городской культурной антропологии. В дальнейшем центрами «краевого изучения истории» стали Экскурсионный институт и общество «Старый Петербург» .

В «советский» период краеведческие исследования существовали как углубленное, детальное изучение истории Петербурга, его возникновения, отдельных сторон его исторического бытия. Во-вторых, краеведение и петербурговедение понималось как средство пропаганды нового образа жизни и новой идеологии. Это направление представлено многочисленными путеводителями и иллюстрированными альбомами.

У современных авторов книг и статей по краеведению усиливается интерес не столько к отдельным историческим фактам, сколько к быту и нравам горожан, праздникам и торжественным событиям, легендам и мифам Петербурга, как они существовали в прошлом и явлены в настоящем — в памятных местах, легендах и мифах города. Не является случайностью, что именно сегодня переиздаются книги М. И. Пыляева, Г. К. Лукомского, В. Я. Курбатова, А. А. Бахтиярова, Н. П. Анциферова, «Физиологических очерков» и газетного фельетона 19 века.

— художественный текст (более ранний по времени возникновения) выражает художественно-мифологическое отношение к городу.

Этот тип текстов не является однородным по своему составу, в различные исторические эпохи преобладает определенное «звучание» петербургской темы, она «живет» в культуре эпохи, «выражает» ее.

Так, уже сразу после основания Петербургу посвящают торжественные «Слова» (Прокопович, Бужинский), оды (Тредиаковский, Сумароков, Ломоносов), стихотворные описания (Кантемир). В их произведениях Петербург предстает как «преславный град», «Северный Рим», «убежище покою», «Северная Пальмира» .

Портретирование" невской столицы в 18 столетии становится традицией в «грыдоровальном» искусстве (Пикар, Зубов, Марселиус, а затем — Махаев, Чернецов и другие).

Во второй половине 18 столетия Петербург уже сравнивали, в его величии, с городом «древности» (М.В. Ломоносов), он понят и осмыслен не только как город-проект, воплощение идеала, но как некая реальность, уже укорененная в культуре.

Но вам узреть, потомки, в граде сем Из всех тех стран слетающихся густо, Смотрящих все, дивящихся о всем,.

Гласящих: «Се рай стал, где было пусто» , — писал Василий Тредиаковский в «Похвале Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу» .5).

К наиболее известным изображениям этого времени следует отнести работы М. Махаева и его школы, которые создали ряд гравюр к 50-летию со дня основания Петербурга.

В 18 веке появляется особый жанр описания столицы — русская литературная утопия, представленная трудами Сумарокова, Щербатова, Улыбышева, Кюхельбекера. В «утопиях» описан не реальный Петербург, но, скорее, город осмыслен как модель или идеал-проект новой жизни.

В начале 19 столетия Петербург понимается уже не только как идеал-проект, но в текстах живописи, литературы предстает как окружение петербуржца. Зала славных торжествований становится городом, в котором протекает привычная городская жизнь. Петербург — сад, который окружает человека: Петербург — прекрасный ансамбль (смешение воды со зданиями, множество великолепной публики, гуляющей по набережным). Одновременно с этим Петербург — город разрушительных наводнений, град, погруженный в водупод которым «хаос шевелится» — сладостное чувство любви к отечеству и.

5 В. Тредиаковский. Похвала Ижерской земле и царствующем}' граду Санкт-Петербургу // Сб.: Петербург в русской поэзии. М., 1989. -С.37 любовь-ненависть к его столице. Такой образ начинает формироваться в рамках сентиментализмадуальный образ града — прекрасного и ужасного, затопленного водами морскими, особенно характерен для эпохи романтизма. Эта традиция вошла в русскую литературу и «прожила» в ней на всем протяжении 19 века.

Все 1830-е годы в русском обществе велись нескончаемые и ожесточенные споры о Москве и Петербурге, о «древнем» и «современном», иначе говоря, об историческом пути России. Итогом споров стал и острейший исследовательский интерес к Петербургу, настоятельная потребность разгадать загадочное существование города, основанного на всяких противоположностях и противоречиях, стремление понять «этот разноначальный хаос взаимногложущих сил», который притягивает и отвращает с одинаковой неодолимостью. («Петербург любить нельзя, а я чувствую, что не стал бы жить ни в каком другом городе России» , — признается Герцен в начале 1840-х годов.) В это время складывается образ «гоголевского Петербурга» — города, где ничему нельзя верить — даже Невскому проспекту, где потерялся нос, города -" щеголя", города чиновников, в котором, однако, «все обман, все мираж». В «Петербургских записках» Гоголя, да и в его петербургских повестях, нет описания города, его архитектурного облика, почти нет и бытовых сцен из жизни столицы. Гоголь не описывает Петербург, а дает его образ, образ очень яркий и оригинальный, позволяющий понять социальную и нравственную суть этого города.

В середине столетия Петербург становится героем повестей и очерковH.A. Бестужева, Н. В. Гоголя, В. И. Даля, Д. В. Григоровича, А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, В. Г. Белинского.

В «Петербурге» серебряного века, сосредоточившим в себе живую память культуры, по словам Ахматовой, «шествию теней не видно конца». В живописи, графике эпохи символизма — в частности, у мирискусников (Добужинский, Остроумова-Лебедева) — «сияющий горизонт» за городом как бы противостоит сумеркам «этого мира», «заревая» ясность далей противостоит «здешним потемкам», а прорыв стихийных сил внутрь «устроенного» города совпадает с одним из центральных моментов символистского «мифа Петербурга» 6. Петербург как миф у Мережковского («Петр и Алексей») и у Б. Пильняка («Повесть Петербургская, или Святой-Камень-Город) — как город-колыбель, город-родина (Ахматова, Мандельштам, И. Анненский, Г. Иванов). «Петербург» отождествляется с гибелью старой культуры (Е.Замятин: «Дракон» (1920), «Мамай» (1921), «Пещера» (1922)). Холод, туман, бред, болезнь Петербурга, нашли отражение в творчестве А. Грина («Крысолов (1924) и «Фанданго» (1927)).

Сегодня старый Петербург предстает как город-музей, мемориал, некое идеальное пространство, которым можно восхищаться и любоваться, но которое в то же самое время «отдалено» от человека, куда он вечно возвращается, но не живет в нем. Старый город — это «духовный центр» — целостный и независимый объект понимания, который жизненно важно понять.

Подобно Д. Андрееву, который «видит» Петербург «издалека» «не отсюда» с противоположного берега Ладожского озера, с «той стороны» «дороги жизни», художники, поэты, писатели описывают Петербург как «музей», «монумент», «сон» (в живописи А. Живаев, Я. Крестовский, Е. Ухналев).

В «оппозиционной» официальному направлению прозе 70-х годов Петербург — мир детства, мир воспоминаний, которому противостоит «памятник» нового Ленинграда (С. Надежкин. В ожидании весны.) — Петербургдом, стоящий на осеннем ветру, внутри этого дома сквозит ветер (Ю. Чубков).

Художественный текст Петербурга — явление далеко не однородное, он продолжает привлекать внимание исследователей. Традиция портретирования города на Неве описана в монографиях и альбомах: Петербург-Ленинград глазами художников. Л., 1972; The Neva Symphony 1975; Город глазами художников. Петербург-Ленинград в произведениях живописи и графики. Л., 1978; A.M. Гордин. Пушкинский Петербург. Л., 1974.

6 Тут проза кварталами. Зыбки каналы стихов. / Дома, как страницы. И ветер листает их сухо. / Тесно в департаментах. Чинит перо Хлестаков. / А Блок умирает, А к Герману входит старуха. / И все одновременно. — Спасский С. Особые приметы // Стихи. — Л., 1930 — С. 75.

— историософские и философско-кулътурологические исследования связаны с размышлениями об историческом пути России, ее прошлом, настоящем и будущем, осмыслением города в истории русской и мировой культуры.

До недавнего времени в работах о городе преобладало эмпирическое описание отдельных фактов в рамках конкретного культурологического знания: урбанистического, историко-искусствоведческого, теоретико-архитектурного, этнографического, и т. д. Как правило, образ города, его движение в эпохах, закономерности формирования не были предметом отдельного анализа. Сегодня в России и за рубежом работает значительное количество исследователей, которые рассматривают город как феномен сознания, эстетический образ, который не просто сформирован существующими текстами о городе, но активно влияет на их формирование.

В зарубежных градоведческих исследованиях, начиная с 50-х г. г., тенденция целостного изучения города противопоставлена функционализму. Она ознаменована появлением работ по семиотике города (К. Линч), исследованиями города, как «мини-модели» общества: город в прошлом (последователи К. Линча), в настоящем (модели Харриса-Ульмана) и будущем (в частности, модель Данцига-Саати). Сторонники этого подходя считают, что понимание образа города, его истории необходимо для успешной реконструкции современных городов, прогнозирования развития городской среды.

Аналогичный подход существует в отечественной урбанистике. В работах V.

А. Гутнова, В. Глазычева, А. Степанова, М. Иконникова прослеживается тенденция исследования города как своеобразного «языка» культуры. Группа авторов фундаментальных монографий «Древнерусское градостроительство 1015 в.в.» (М., 1983), «Градостроительство московского государства 16−17 в.в.» (М., 1994), «Петербург и другие новые российские города» (М., 1995) считают, что культура градостроения — важнейшее направление деятельности человека, а информация об идеальном городе кодируется в каждый исторический период как «градостроительные стереотипы». Эти «стереотипы» эволюционируют от радиально-концентрических структур в период средневековья к геометрическим структурам нового времени. История градостроительства осмыслена как эволюция способов художественного освоения мира человеком, творчески-преобразовательная сфера его деятельности.

Теоретико-архитектурные и историко-искусствоведческие исследования истории русского города (их можно назвать типологическими, поскольку здесь в центре внимания — типология форм и планов), базируются на признании того, что реконструкция планов невозможна без понимания их как особого текста культуры. При этом подчеркивается необходимость междисциплинарного, или интердисциплинарного подхода к проблеме (В.Тверской, В. Шквариков, Г. Мокеев).

В краеведческой литературе отмечается интерес не столько к отдельным историческим фактам, сколько к быту и нравам горожан, праздникам и торжественным событиям, городским легендам и мифам. Не является случайностью, что именно сегодня переиздаются книги М. И. Пыляева, Г. К. Лукомского, В. Я. Курбатова, А. А. Бахтиярова, Н. П. Анциферова, «Физиологических очерков» 19 века.

Современные философско-культурологические исследования Петербурга можно представить в следующих проблемно-тематических аспектах: город в пространстве русской культуры и ее образкультурный текстфеномен сознания. Так, например, как крупнейший центр-носитель биполярной национальной культуры Петербург описан в трудах М.С. КаганаК.Г. Исупов исследует тексты, посвященные городу, сквозь призму «диалога» Москвы и Петербурга.

Проблемы феномена Петербурга нашли отражение в сборниках: «Метафизика Петербурга» (СПб., 1993), «Петербург как феномен культуры» (СПб., 1994), «Петербургские чтения» (1992, Ч. 1,2). В философском кулмуроведении можно проследить следующие типы видения города: как мета-типархе-типценностьтекст-пространство культурыпри этом последний предполагает два ракурса исследований — город как пространство и город как имя.

Значительную часть современного петербурговедения следует рассматривать как продолжение разработок школы исторической и городской культурной антропологии, представленной именами И. Гревса, Н. Анциферова и их учеников и последователей (краеведов, историков, философов «серебряного века»). Основная идея этой школы — исследование города как феномена культуры и сознания, «символического образа», который существует на всем протяжении истории человечества во множестве вариантов «собирательных личностей» и «культурных индивидуальностей» .

Можно выделить следующие важные положения, которые содержатся в трудах представителей этой школы, даже если они не всегда сформулАфованы в отчетливой форме:

Культура здесь понимается как некая целостность, а следовательно, ценность. «Общественная», «народная» психология, «коллективное сознание», или «душа» народа раскрываются человеку при непосредственно-целостном восприятии образов (символов), характерных для нее. Художественное произведение или художественный образ рассматриваются не изолированно, а как продукт культуры, выражение коллективного творчества. Понятие «художественный образ» практически отождествляется с понятием «символ». Символизм понимается не только как миросозерцание, но главным образом как особый способ познания, необходимый человеку при вхождении в историю, как принцип «органического познания» общего через особенное.

Образ города шире и глубже, чем взятые по отдельности тексты. Петербург имеет свои законы развития, над которыми не властны ни носители этого образа, ни его выразители. Человек (индивидуальное сознание) может изменять только фрагменты текста, поскольку, войдя в контакт с городом, он подчинен «коллективному» бессознательному, «общественной» психологии, глубинным пластам сознания — тому, что лежит в основе творчества «собирательной личности» .

Легенды города, его строения, его сады, городские названия, формируя образ города, сами сформированы им. Город имеет свои законы развития, над которыми не властны ни носители этого образа, ни его выразители. Таким образом, знаки различного уровня, слитые в «тексты» , — не просто нечто, достигнутое при помощи соглашения или закрепленное в процессе опыта, но в них присутствует «дух» Петербурга (как в образе любого другого города его собственное, глубинное, обусловленное культурой). Источник этого «духа» — не только в социальных процессах. (По мнению представителей этого направления русской гуманитарной мысли, мы никогда не сможем достигнуть полноты знания, даже ограничив задачу изучения социальных процессов одной установкой причинно-следственной связи. Все эти процессы останутся абстракцией — отвлечением от потока целостной жизни. Чтобы приблизиться к возможно более четкому представлению сменяющихся в историческом процессе культур, следует более внимания уделить тем городам, которые являются наиболее полными выразителями этих культур).

И быль, и миф Петербурга можно рассматривать как продукт глубинных пластов сознания, обусловленных культурой, в том числе и общественными отношениями, и этот пласт не оформлен в знаки, хотя и влияет на их формирование. Сама петербургская легенда создана на основе новой интерпретации религиозного мифа, и корни этого мифа, считает Анциферов, находятся в общественных отношениях, в общественной психологии, они порождены былью.

Традиция портретирования города на Неве описана в монографиях и альбомах: «Петербург-Ленинград глазами художников» (1972), «The Neva Symphony» (1975), «Город глазами художников. Петербург-Ленинград в произведениях живописи и графики» (1978).

Художественная «биография» города и формирование его «пространственного образа» иследованы в капитальной монографии Г. З. Каганова «Санкт-Петербург: образы пространства» (М., 1995). В работах М. В. Отрадина фактически описана литературная традиция осмысления Петербурга в динамике ее становления.

Проблемы Петербургской культуры, ее «пространственный аспект» неоднократно затрагивались в книгах и статьях московско-тартусской семиотической школы в связи с исследованием «Петербургского текста» (в работах В. Н. Топорова о мифопоэтическом пространстве и Ю. М. Лотмана о понимании городского пространства и его символике).

Интерес к проблеме Петербурга способствовал интеграции различных направлений научной мысли, следствием чего стало формирование петербурговедения и градоведения как особой науки. В центре ее вниманияпроблемы города как феномена культуры и сознания. Обнаруживается интенция современного петербурговедения к пониманию города как архетипа национального культурного самоосознания.

Предмет данного исследования. — образ города в его генезисе и историко-культурном варианте Петербурга. Решение этой задачи лежит в русле эстетической аспектологии.

Предметом анализа в предлагаемой работе является эстетический образ Петербурга как динамичный, целостный, изменчивый в своем историческом движении феномен культуры и сознания.

Цель исследования — проследить формирование эстетического образа Петербурга, выявить его специфику, в связи с чем выдвигаются следующие задачи:

— проследить генезис эстетического образа города в допетербургский период русской культуры и его развитие в собственно-петербургском контексте, выявить черты преемственности и новизны {" внешняя" реконструкция);

— проследить эволюцию представлений о Петербурге, предъявленных в художественных текстах, краеведческих описаниях, историософских и философских сочинениях, в динамике, движении в сознании эпох («внутренняя» рекон струкция);

— предложить периодизацию и типологию текстов петербурговедения по мере их возникновения в истории русской культуры;

— определить возможности применения результатов исследования в современной образовательной практике.

Методология данного исследования определяется необходимостью реконструкции города, как метатекста отечественной духовной истории и философско-эстетического понятия, которое складывается в древнейшие времена, движется и изменяется в истории русской культуры на всем ее протяжении. В процессе такого исследования неизбежно обращение к теоретическим положениям и эмпирическому материалу урбанистики, искусствоведения, филологии, краеведения, современным философско-культурологическим работам. В исследовании реализуется комплексный подход философско-эстетического и историко-культурологического анализа. Понятие «эстетический феномен», ключевое в постановке проблемы, предполагает рассмотрение образа города в его генезисе (допетербургский период) и динамике «Петербурга» .

Учитывая возможности феноменологического, герменевтического, семиотического подходов к пониманию текстов культуры, применяя метод реконструкции, способы типологического анализа источниковедческой базы, автор использует понятийный аппарат современного петербурговедения и градоведения («стереотип», «архетип», «пространство», «имя»).

Понятие стереотипа, которое использовано в контексте двуосновной семантики {стереопространственный образ ближайшего, устроенного мира- -тип указывает на некую устойчивость, повторяемость мыслеобраза), является одним из центральных при исследовании образа города. Стереотипы — символические образы «своего», «ближайшего» пространства, наиболее часто повторяющиеся и изменчивые, воссозданные людьми различных эпох, выраженные в архитектуре, литературе, живописи, научной мысли. Их анализ позволяет рассматривать тексты о городе как обладающие внутренним единством. Такой подход позволяет преодолеть дихотомию «город как пространство» и «город как имя», воспринимать и исследовать город как эстетический образ во всем многообразии его проявлений.

Предлагаемый в диссертации способ рассмотрения феномена Петербурга в его целостности позволяет проследить динамику этого образа в векторе историиисследовать способы его конструирования и выражения в то или иное времяпроследить его функции в культуре — художественно-эстетической, духовно-нравственной, личностной.

В первой главе — «Образ города в русской культуре» — прослеживается генезис образа города в русской культуре и даются описания следующих последовательно возникавших по времени образов, между которыми проводятся структурно-типологические различия: «языческие» представление я о городеобраз города, существовавший в христианских текстах и непосредственно предшествовавший возникновению «Петербурга». Уточнено понятие «город», фактически обоснована необходимость его рассмотрения как философско-эстетического понятия, предложены методы его реконструкции.

Исследуя судьбы образа Петербурга в отечественной культуре, необходимо обратиться к его предыстории. Эстетический образ города формируется задолго до основания Петербурга, имеет свою историю и истоки в язычестве и христианстве Древней Руси. Петербург насыщен архаической памятью.

В первом параграфе рассмотрены особенности образа города, сложившиеся в древнейший период русской истории и существенные для понимания образа Петербурга — «самого умышленного» города в мире.

Понятие «города», как огороженного (обособленного) и сакрального (заветного, священного) пространства, сформировались в русской культуре в древнейший период, который принято обозначать как «языческий». На первоначальной стадии своего развития образ города еще не был выражен в сказаниях и легендах. Однако очевидно, что именно в этот период в культуре существовало философское понятие «города», поскольку предмет «назван», то есть определен в совокупности присущих ему свойств посредством символов, на языке «предметных» знаков (К. Хюбнер, М. Элиаде). К ним следует отнести обряды и ритуалы (представления о мироздании, закрепленные в структуре культов), размещение городов в географическом пространстве, способы организации пространства внутри святилищ. При этом речь идет о системе символических средств выражения знаний и представлений о том, что находится в пределах границы мыслимой.

Синкретизм мироотношения, характерный для ранних культур, предполагает нерасчлененность функций города (управленческих, хозяйственных, политических, торговых и т. п., осуществление которых совершается вокруг некоего социального действа (события). Типология городов славян (нагорные и болотные, или «лесные») позволяет уточнить особенности реализации сакральных процедур формирования эстетического образа города. Типология сакральных событий, происходивших в первоначальных болотных и нагорных городах, позволяет отметить момент становления эстетического образа города в его антиномических характеристиках: хаос и организованность, зло и добро, темные силы дикой природы за пределами огражденного человеком пространства. Эта дуальность образа города просматривается в его истории на протяжении всего пути русской культуры, реализуется в мифах и легендах о Киеве и Китеже и становится особенно актуальной для понимания «Петербурга» .

Во втором параграфе рассмотрен образ города, существовавший в христианских текстах и непосредственно предшествовавший появлению Петербурга. Эти представления, репрезентированные в текстах литературы и в устных сказаниях, в иконописи и организации географического пространства конкретных городов, существовали в русской культуре в течение восьми веков. Умозрительный образ града, сложившийся в православии, оказался прочно укоренен в народном сознании. Анализ этих представлений чрезвычайно важен для понимания эстетического образа новой столицы.

Понимание града, как православного царства, порождает семантический ряд: город как космос, город как государство, город как православный мирстолица как центр этого мира и его образец. Этот семантический ряд представлен текстами литературы, изобразительного искусства, зарождающейся науки о городе.

Дуальный образ города, как центр своего, обжитого, обустроенного мира («Москва») и как чудесного града, вынесенного за его пределы непосредственно предшествовал возникновению Петербурга. Особенности эстетического образа Петербурга следует искать, сопоставляя образ новой столицы России, с предыдущим этапом становления образа русского города.

Третий параграф посвящен начальной стадии формирования образа Петербурга. Выявлены условия его возникновения и черты новизны по отношению к предшествующему этапу. Если Киев — центр «географической прародины» славян, а затем — центр православного мираМосква — центр обустроенной земли русской, ее сердце, символ государства, то Петербург мыслится как центр обживаемого мирового пространства, мировой город, а одновременно с этим — как образ и образец новой России, ее будущее.

Образ Петербурга, который формируется в русской культуре, опирается на существующую символику, но представляет собой новый этап его движения. В этом смысле этапы движения образа города можно обозначить следующей триадой: от «благости» (Иерусалим, сад, рай) к «стройству» (символ государства, дела) и далее — к деянию: разумному, человеческому устроению, изоморфному государственной структуре, который сопровождается расцветом государственной власти, наук, художеств.

Во второй главе — «Исторические образы Петербурга» произведена «внутренняя» реконструкция понятия города в историко-культурном варианте «Петербурга», прослежено его движение в эпохах, сделана попытка периодизации текстов петербурговедения.

Первый параграф посвящен формированию образа в 18 столетии. Сразу после основания новой столицы над ним трудятся изобразительное искусство, поэзия, иноземные путешественники. Осмысленный: как городзамысел, город-идеал, Петербург «вписан» в космос, предстает как чудесное основание новой планеты (Кантемир), становится эмблемой и знаком нового мироустройства (гравюра петровской эпохи). При этом Петербург вписывается в пространство мировой культуры особым путемсимволико-аллегорическим, иносказательным: отвлеченные идеи — новое государство, новый мир выражены в конкретных наглядных образах, которые часто имеют традиционно оформившиеся и закрепившиеся за ними содержание в античной мифологии, искусстве, религии.

Предметом ранних «описаний» (в гравюре, в поэзии) становится центральное городское пространство вблизи Невы — образ, повторяющийся на всех последующих этапах формирования образа Петербурга. В текстах 18 века оно выглядит как удаленное от наблюдателя, вымышленное и ирреальное. Позиция «наблюдателя», как ее можно проследить в упомянутых текстах — «внешняя» по отношению к этому пространству. Эстетический эбраз петербургского пространства сформировался вскоре после появления новой столицы.

Петербург предстает как «преславный град», «Северный Рим», «убежище покою», «Северная Пальмира», а его «портретирование» становится традицией в «грыдоровальном» искусстве. Если в первой половине 18 столетия Петербург — город-план, идеал-проект, то авторы второй половины 18 века осмысливают его как «полноправную» часть географического пространства империи («дорожники»), он оказывается «населен», «обжит», обладает своей памятью и имеет «чудесного основателя» (М.Ломоносов, А. Радищев). Однако в большинстве текстов Петербург по-прежнему «увиден издалека». Такой пространственный образ Градахарактерная черта «Петербурга» 18 столетия.

Во втором параграфе показано, что эстетика романтизма обусловила дальнейшую эволюцию образа города. Его особенность заключалась в том, что Петербург понят как непосредственное окружение петербуржца, стихия его существования. Зала славных торжествований становится городом, в котором протекает привычная городская жизнь. Петербург — сад, который окружает человекапрекрасный ансамбль (смешение воды со зданиями) с великолепной публикой, гуляющей по набережным. Одновременно это город разрушительных наводнений, град, погруженный в водупод которым «хаос шевелится». Такой город «прожил» в русской культуре на всем протяжении 19 столетия.

В третьем параграфе рассмотрен период 1840—1900;х г. г., который можно выделить как особый, поскольку в это время преобладают не «панорамные», но «физиологические» описания Петербурга (описания его «внутренности», «брюха», «городской утробы», повседневной жизни различных слоев его населения — «типов петербуржца»). В текстах этого времени можно проследить образ наблюдателя, увидевшего Петербург не «издали», но «изнутри». Теперь в центре внимания авторов — уже не виды города, но его запахи, вкус пищи, прикосновения.

В этот период оформляется краеведение как особый способ описания и исследования росийской столицы.

В живописи, графике эпохи символизма — в частности, у мирискусников (Добужинский, Остроумова-Лебедева) — «сияющий горизонт» за городом как бы противостоит сумеркам «этого мира», «заревая» ясность далей противостоит «здешним потемкам», а прорыв стихийных сил внутрь «устроенного» города совпадает с одним из центральных моментов символистского «мифа Петербурга» .

Логика «завершения» обеспечила четкую выраженность главных мотивов петербургской темы, связанных с эсхатологией города, мотивов его «гибели» и поисков «путей к спасению». В то же время Петербург выступает как «дом», «родина», «колыбель» («Был блаженной моей колыбелью этот город над тихой Невой»).

В философско-культуроведческих работах и краеведении Петербургсимвол уходящей в прошлое культуры. Вместе с тем, в них присутствует стремление удержать образы прежней России, не дать ей исчезнуть совсем.

Едва ли мы ошибемся, если скажем, что в «серебряном веке» Петербург был заново «создан», «осмыслен», «обжит». Тот «Петербург», который сегодня существует в художественных текстах, в краеведении, философии, «выстроен» в начале столетия.

Заключительный параграф, озаглавленный «Город-символ», посвящен современному состоянию петербурговедения. Названный Ленинградом город породил новые темы и мотивы, новые образы своего пространства. Особо подчеркнуто, что петербургский текст не заканчивается «серебряным веком» .

Бывшая столица осмыслена как город Ленина, город трех революций, их «колыбель». Новый Ленинград предстает как конец прежней жизни и начало новой. Но образ «старого Петербурга» все же присутствует в «новом Ленинграде» .1 В советской поэзии и прозе, в образах изобразительном искусстве остается важнейшая константа текста: образ петербургского пространства. Этот образ предъявлен в тексте «советского» периода в специфической форме. (В поэзии, прозе, графике, даже в искусстве фотографии «советского периода» Петербург — Ленинград почти свободен от тяжести, не столько опирается на землю, сколько висит в воздухе. Отсюда и проекты летающих городов или домов-капсулпортреты в аэроплане над Ленинградом. В поэзии прослеживаются темы парения, полета).

Культура «русского зарубежья» осмысливает Петербург как родное, но в то же время бесконечно далекое пространство, духовный центр русских.

После перенесения столицы из Петербурга в Москву Петербург «мыслит» себя как бывший духовный центр, покинутый и оставленный мир ушедшей в прошлое исторической эпохи. Движение петербургских краеведов и творческой интеллигенции, творчеством которых образ покинутой столицы был воссоздан заново, вызвало тенденцию сохранить образы старой культуры, не дать ей исчезнуть совсем. Гуманитарное краеведение и экскурсии в мир Петербурга понимаемые как неотъемлемая часть «культурного просвещения», становится нормой отношения к городу. При этом город мыслится не как реальное городское пространство, но как символ отдалившейся, оставшейся в прошлом, но от этого не менее дорогой духовной родины.

В эпоху массовых новостроек, когда большинство горожан живет уже вне старого города, весь он начинает воображаться как единое тело, как единый и единственный дом, где прошло детство, где остались самые дорогие воспоминания, где всегда будет «родина души». Этот человеческий улей, окруженный целой толпой примет реального города, выглядит живым символом эпохи. Сегодня старый Петербург предстает как город-музей, мемориал, некое идеальное пространство, которым можно восхищаться и любоваться, но которое в то же самое время «отдалено» от человека, куда он вечно возвращается, но не живет в нем.

Новизна данного исследования заключается в рассмотрении города как эстетического образа, изменчивой формы культурного самоосознания. При этом выясняется, что движение образа не является, простым «движением по следу» (М. Бахтин), отражением собственных изменений городской среды в текстах художественной культуры, но оказывается опережающим. Город-символ «живет» своей, относительно независимой жизнью, но при этом активно влияет на петербургскую реальность и формирование текстов о ней.

Новизна исследования заключается также в том, что город понят и исследован как универсалия культуры и философско-эстетическое понятие (образ представлений о «Мире»). Эволюция понятия прослежена по источникам, ранее не исс юдованными в этом контексте.

Теоретическая значимость работы может быть определена в следующих положениях:

1 Тут проза кварталами. Зыбки каналы стихов / Дома как страницы. И ветер тистает их сухо /Тесно в департаментах. Чинит перо Хлестаков / А Блок умирает. А к Герману входит старуха / И все одновременно. -Спасский С. Особые приметы//Спасский С. СтихиЛ., 1930. -С.75.

1. Анализ текстов градоведения показывает: общим для них являются представления о «городе» как важнейшем ориентире в окружающем человека мире и «внутреннем» пространстве (географическом, социальном, духовном), устроенном по законам Красоты. Выявление этих смыслообразов в текстах архитектуры, литературы, живописи, сопоставление их историко-культурных вариантов позволяет понять тексты о городе как целостно-единый текст, выявить специфику «Петербурга» .

2.Он есть «символический образ» культуры, которая «мыслит» символами, проявляет себя своеобразными смыслообразами.

3." Петербург" укоренен в истории русской культуры. Образ его, прослеживаемый в текстах («центр мирового пространства», «образец новой России», «место, устроенное чудесным основателем») есть закономерное продолжение представлений о городе, сложившихся в предшествующие эпохи.

4. Важнейшая константа «петербургского текста» (пространственный образ или эстетическое пространство) формируется вскоре после основания столицы, видоизменяется и переосмысливается в текстах последующих эпох.

5. На первом этапе формирования текста о Петербурге преобладает «панорамный» взгляд на новую столицу (18 век). С момента появления «Физиологий» (40-е г. г. 19 столетия) доминирующим оказывается взгляд на город «изнутри», описание его «утробы», «внутренности» «брюха». Такая традиция описания Петербурга существует вплоть до «серебряного века». Сегодня это пространство воспринимается как свое, единый и единственный «дом», но в то же время оно бесконечно далекое (Петербург — «музей», «мемориал»). Город становится «живым символом». Такая периодизация текстов в составе петербурговедения возможна, поскольку в них закреплена еще одна важнейшая константа — образ человека, который осмысливает и описывает Петербург, создает его пространство заново.

Апробация диссертации. Положения диссертации изложены автором на конференциях: «Анциферовские чтения. Первая международная конференция» (Ленинград, 1989) — «Следы Франциска в русской культуре» (СПб., 1997) — на.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Город в духовной биографии человека.

В этом исследовании, которое посвящено образу Петербурга в русской духовной культуре, предложен философско-эстетический подход к анализу этого специфического культурного текста, как динамичного, целостного, изменяющегося в своей истории явления. Такой подход позволяет произвести анализ этого явления культуры, выделить черты преемственности по отношению к «допетербургскому» периоду и выявить особенности представлений о Петербурге.

Сделана попытка дать периодизацию Петербурговедения, в котором определяются следующие этапы: 18 век — период становления петербургского текста, формирования его основных характеристикпериод первой трети 19 столетия — зарождение качественно нового образа города, как окружения петербуржца, его «костюм» — период описаний Петербурга «изнутри», в жанре «физиологий» и появление краеведения, градоведения, философской урбанистикисоздание «Петербурга» как особого надмирного пространства в серебряном векесимвол, знак в современную эпоху, целостность, единство.

В работе выявлены характеристики образа города, которые изменяются в истории культуры. Прослежен генезис образа города в истории культуры и в истории философии, сделана попытка выявить его роль в культурном строительстве как способ «обживания» географического, социального, духового пространства. Высказана и доказана идея укорененности Петербурга в истории русской культуры.

Предъявлена методика «чтения» «города», как эстетического текста культуры, которыя «мыслит» символами, проявляет себя своеобразными смыслообразами (стереотипами пространства).

Однако эстетический образ города — не только предмет академического исследования. Город — ближайшее гуманитарное пространство, с освоения которого начинается образование человека, обживание им мировой культурной ойкумены. Город, следовательно, важнейший этап гуманитарного образования человека, начальный этап вхождения человека в мир культуры. Формируя образ культурного пространства, город формирует человека как духовную личность.

Образ города присутствует в сознании человека как некое мыслимое пространство, или пространство мысли. Город — важнейшее философское понятие, живущее с человеком всю его сознательную жизнь. Именно поэтому важно научить человека понимать язык города, сформировать умение «читать» городские тексты.

Данное исследование и данный подход к «чтению» города, как текста культуры, является основой курса по гуманитарному петербурговедению, который разработан как часть программы культуроведческого цикла.

Программа экскурсионного изучения образа города, опирается на принципы, выработанные в русском философском экскурсионизме (теории путешественности), где экскурсионный способ постижения культуры воспринимается как первоначальный и основной этап реконструкции эстетического образа.

Эти принципы были заложены петербургской школой культурной антропологии истории и представленны именами Лаппо-Данилевского, Гессена, Гревса и его последователей (Карсавин, Анциферов).

Теоретики и практики этого направления русской философии полагали такое направление работы как новую ступень образовательной практики. Здесь экскурсионизм понимается как важнейший путь «научного образования личности» и первостепенный метод познания духовной истории человечества.

Согласно Лаппо-Данилевскому, гуманитарное познание едино и целостно В общей концепции методологии истории ученый различает два этапа (уровня) познания, каждый из которых в принципе самодостаточен, но в перспективе их синтез открывает возможность построения феноменологии общечеловеческой культуры. Первый этап — «методология источниковедения» направлен на воссоздание источника как создания культуры своего времени. Второй этап («методология исторического построения») направлен на воссоздание, или реконструкцию произведения, исходя из того факта, что в ней функционировало данное произведение.

Несколько иной подход в философии педагогики С. И. Гессена (онтологизм и метафизика религиозного типа и применение их в педагогике). Понимая свой метод, как идущий от Платона и Гегеля, метод обнаружения в исторической изменчивости абсолютных ценностей и «достижения понимания единства и полноты действительности». (В. Филатов. Гессен Сергей Иванович И Русская философия. Малый энциклопедический словарь. — М., 1995, с. 126), в «Основах педагогики» Гессен проводит точку зрения «педагогики культуры», в соответствии с которой целью воспитания является возведение личности до уровня духовной культуры, накопленной в историческом процессе. Гессен, доказывая, что человек в процессе образования способен возвыситься до «сверхкультурной» позиции, стать членом «царства духа». «В самом деле, понятое в более глубоком смысле путешествие имеет громадное значение для образования личности человека. Чтобы обнаружить свое собственное лицо, т. е. найти жизненное назначение», которое заключается в «возведение личности до уровня духовной культуры», необходимо столкнуться с другими лицами.159.

Путешествие, по Гессену — отнюдь не «пассивное созерцание», но активное сопричастие чужой духовной работе, «погружение в самый процесс творчества иного культурного круга» .160 По мнению Гессена, нужно «приобщиться к чужому «Я», чтобы найти свое собственное .К духовному рождению личности ведет долгий страннический путь.

В школе культурной антропологии истории, основоположником которой является И. М. Гревс, гуманитарное экскурсиеведение, то есть непосредственно-целостное созерцание образов культуры, как образов человечества, понимается, фактически, как единственный путь чтения текстов русского символизма. Такое эстетическое созерцание воспринимается как путь образования личности.

Культура здесь понимается как некая целостность, а следовательно,.

159 Гессен С. И. Основы педагогики.

Введение

в прикладную философию. — М., 1995 — С. 21.

160 Там же — С. 212 ценность. «Общественная», «народная» психология, «коллективное сознание», или «душа» народа раскрываются человеку при непосредственно-целостном восприятии образов (символов), характерных для нее. Художественное произведение или художественный образ рассматриваются не изолированно, а как продукт культуры, выражение коллективного творчества. Понятие «художественный образ» практически отождествляется с понятием «символ». Символ рассматривается как эстетический феномен (выражение в сознании образа культуры). Символизм понимается не только как миросозерцание, но главным образом как особый способ познания, необходимый человеку при вхождении в историю, как принцип «органического познания» общего через особенное. Непосредственно-целостное созерцание образов «культурных индивидуальностей» — людей, наиболее полно отражающих культурно-исторический тип эпохи, и городов — «выразителей» страны и народа воспринималось как основной способ органического изучения истории. (Так, в лекциях, читанных в университете в 10-е годы, Гревс, отстаивая идею преемственности культур, всегда искал не только общее в различных эпохах, но и индивидуальные черты, присущие им. Узнавание «лица культуры», «лица эпохи», «лица города» Гревс называл поиском образов человечества. Такой метод изучения эпохи через личность он определял как биографический.).

Не столько изучение истории по учебникам и в архивах, сколько «вольный исторический дух», эстетическое восприятие места, которое предшествует логико-дискурсивному изучению предмета — вот основа изучения истории. Во время путешествий как раз и происходит наиболее полное соприкосновение «материи» — культуры и «духа» — субъекта. «Главная, самая определяющая черта в природе „экскурсии“ — это непосредственное соприкосновение человека с миром на основе активного путешествия по нему» , — писал ученый. При этом восстановление связи с прошлым — важнейшее условие «культурного возрождения» .

Разрабатывая проблему познания культуры, Гревс вводит понятие «локального» метода и «краеведческого» подхода. Город, по Гревсу, есть не только «высшее достижение человечества», «важнейшее место приложения человеческих сил», но и «наиболее яркий образ» культуры определенной местности или целой нации, того или иного исторического периода. Такая «типологическая» картина является, по Гревсу, «критерием» «индивидуального» исследования культуры человеком.

Понимание гуманитарного пространства города рассматривается как необходимое условие формирования личности, первый этап вхождения его в мировую культурную ойкумену. Органическое (научное) понимание истории предполагает постоянное соотнесение образов, полученных при первоначальном знакомстве с культурной индивидуальностью, с образами-понятиями, характерными для нее. Символизм понимается здесь не только как миросозерцание, но главным образом как особый способ познания, необходимый человеку для понимания истории, как принцип органического познания общего через особенное.

Приемы, принципы, методы реконструкции текстов культуры русского символизма могут стать предметом отдельного исследования В контексте данной работы следует подчеркнуть, что эти тексты могут бьггь прочитаны, а значит, поняты. Можно выделить два подхода к познанию Петербурга: «чтение» его как текста (выделение однозначных связей между означающим и означаемым) и «чтение» как «понимание» (переживание образа, погружение в него). Позиция понимающего остается абсолютно внешней по отношению к философскому тексту уже потому, что он присваивает себе право выступать от имени бесконечности — внутреннего, акт понимания подпитывается культом внутреннего пер^сивания мыслимого, т. е. тем, чем необходимо овладевать. Понимающий субъект снимает проблему чтения, ибо присваивает себе процесс чтения: не участие в чтении, а его присвоение. В то же самое время акт чтениявнешний по отношению к способности понимать философский текст. Если чтениеэто «изучение», то в любое из мгновений такого чтения человек принадлежит читаемому без всякой опоры на понимательные процедуры: читая, он не мыслит. Он читает потому, что желает читать, а не потому, что желает.