Своеобразие чувашской художественно-философской прозы

Человечество на протяжении всей эволюции, еще в лоне своего младенчества, делало настойчивые попытки познать истину и мудрость человеческой судьбы и жизни. Результатом таких поисков стало, в первую очередь, зарождение такого направления его духовно-познавательной деятельности, как философия. Однако в начальный период своего существования философия объединяла под своим сводом как гуманитарные, естественные, так и медицинские, технические и др. научные направления. Современный облик философия приобрела лишь несколько веков назад и стала исследовать наиболее общие законы развития природы, человеческого общества и мышления. Естественно, и сегодня многие науки и области знания основываются на методологических принципах и открытиях философии. И в этом плане она была и остается неотъемлемой частью глубокого познания и исследования всех областей деятельности человека. В литературном творчестве интерес к опорным, непреходящим свойствам человеческой души и к историческому бытию общечеловеческих ценностей способствовал развитию художественно-философского романа, который характеризуется тем, что здесь внимание с норм поведения человека переносится на разрешение вечных проблем человеческого бытия.

Актуальность избранной темы заключается в том, что художественно-философская проза, являясь синтетической формой культуры, в которой соединяются элементы философии и искусства, на современном этапе развития литературы способствует раскрытию решающих, основных вопросов человеческого бытия, стремится создать целостное представление о мире и духовности. Необходимость глубокого познания и совершенствования духовного начала в судьбе отдельного человека и целого народа, раскрытия социально-философской природы человека требуют от писателей углубленного проникновения в национальные основы характера литературного героя. Немаловажным элементом структуры прозаического произведения становится быт, жизненная философия и художественно-эстетические традиции народа.

Вместе с тем проявление эстетического сознания художника в творчестве происходит в неразрывном единстве исторического и духовного развития нации. Поэтому особый философско-эстетический смысл приобретают мифы и легенды, сказания и сказки, а также «образный арсенал национальной культуры (архетипы, символы), метафорика литературы, все весьма стабильные сюжеты искусства» [45. С. 28]. И в этом находят свое художественное выражение концептуально-философские картины мира (в понимании отдельного писателя) и особое проявление национального менталитета в прозе.

Актуальность исследования обусловлена тем, что чувашская проза на протяжении своей истории, тяготея к воплощению жизни через лирическое, художественно-публицистическое, философско-эстетическое видение мира, выработала систему образных средств, обрела жанровое содержание произведения, создала концепцию действительности и человека, философию творчества. Более того, стремление воспроизвести жизнь, сохраняя ее голоса, приводит к тому, что реальность как бы заново открывается художником. И подобное открытие вырастает из уверенности писателя в том, что «непосредственная жизнь неисчерпаема, и любой ее фрагмент содержит в себе не только очевидность изображенного, но и его потенциал и его перспективу» [10. С. 70]. Все это способствует созданию высокой нравственно-философской модели мира, в которой воплощается представление художника и народа о предназначении человека, и соотносится с опытом реальной жизни. Именно таков высший смысл этических и эстетических устремлений национальной прозы Поволжья и Приуралья (М. Карим, А. Гилязов, А. Хакимов, Г. Баширов, Н. Ильбек, Ю. Скворцов, Ф. Уяр, А. Емельянов, Д. Гордеев, Ф. Агивер, Б. Чиндыков, Н. Мартынов и др.).

Художественная литература прошлого столетия знает периоды (они обычно связаны с общественными переворотами, к примеру, 50-е или 80-е годы XX века), когда жесткая обусловленность человеческого поведения, его четкая детерминированность выходят на первый план. Но и в такие периоды были писатели, которые, помня об определяющем сознание бытии, все же занимались именно сознанием индивида, пределами и возможностями его самодеятельности. Такая интерпретация характера героя связана с осознанием писателем того, что каждый человек носит в самом себе и физиологические, и антропологические (форма и цвет глаз, лица, волос и т. д.), и психические (нрав, темперамент, характер и т. д.), и нравственные, и мировоззренческие особенности своего народа, то есть становится выразителем национального.

Историческое существование литературных произведений обусловлено не только отношением к ним различных слоев и поколений читателей, но и внутренними свойствами самих творческих созданий: жанровыми особенностями произведений, системой образов, отражением национально-философского мировосприятия, вырабатыванием типологии философско-эстетического мышления и взглядов писателя. Все это говорит о том, что содержание литературного произведения, каким бы изменчивым оно ни представало в различные исторические периоды времени, все же не привносится извне, а заключено в них самих, хотя временами наблюдается и весьма произвольное их истолкование.

Художественная литература позволяет познать не только те явления, на которые направлено внимание автора определенного произведения, но, следуя за ним, открывает нам и его самого, а за автором — его эпоху, потому что он ее часть, а если последовать и дальше за произведением, то и всех тех эпох, которые так или иначе интерпретировали это сочинение. Поэтому в художественном произведении особое значение приобретает такая семантическая единица, как «слово», которое выступает здесь как основа национальной культуры, более того, в нем заложено народное философское и эстетическое видение и восприятие мира. Все это составляет ту сложную цепочку взаимосвязи и взаимообусловленности художественно-философского мышления национальной литературы, которую необходимо исследовать на современном этапе.

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью поиска новых методологических критериев анализа художественно-философской прозы, осознания приоритетности национальных традиций, этнографизма и национально-философского мировосприятия в формировании основ художественной литературы. Писатель своим литературным творчеством активно воздействует на становление эстетических взглядов, идеалов, системы ценностей как отдельного человека, так и всего народа. В то же время и эстетические идеалы народа влияют на формирование мировосприятия художника. Философско-эстетическое видение мира необходимо человеку, в том числе и творческой личности, в первую очередь для осмысления своего места в современном обществе. Поэтому и анализ художественного творчества с точки зрения национального философско-эстетического своеобразия становится одной из важнейших задач литературоведения нового столетия.

Степень изученности темы. Многие аспекты особенностей художественно-философского произведения затронуты в исследованиях чувашских литературоведов и критиков. Например, при изучении чувашской литературы XVIII-начала XX века (в частности, творчества Хведи, Ягура, Мих. Федорова, Ф. Павлова и др.) и чувашского фольклора (В.Г. Родионов) — истории развития чувашской литературы XX века и творчества И. Я. Яковлева, К. Иванова, И. Тхти, Ф. Уяра, Н. Ильбека, А. Емельянова, Л. Таллерова, В. Алендея и др., проблем метода, жанра и героя прозы (Ю.М. Артемьев) — своеобразия художественного мира (творческой личности, произведения, литературы) и проблем поэтики в частности, типов авторской речи и авторского присутствия в произведениях) чувашской прозы второй половины XX века (Г.И. Федоров) — эстетических основ художественного мира прозы Ю. Скворцова (В.В. Никифорова) и поэзии Г. Айги (Г.А. Ермакова). Кроме того, отдельные вопросы жанра, особенностей стиля и системы образов поднимались в работах B.C. Эзенкина, Ю. В. Яковлева, В. А. Абрамова и др. В современном региональном литературоведении проблемы философско-эстетического мышления поднимались в работах А. С. Зуевой (удмуртская литература), T.JI. Кузнецовой (коми литература) и др. Однако вопрос системного исследования проблем типологии философского мышления и эстетических взглядов писателя в контексте развития национальных литератур до сегодняшнего дня оставался открытым.

Ощутимый вклад в раскрытии истоков чувашского художественно-философского мышления внес профессор В. Г. Родионов, в исследованиях которого особое внимание уделено фольклорно-народным традициям в литературе XVIIIначала XX веков. При этом национальное эстетическое и философское мировосприятие рассматривается им как основной принцип формирования художественно-философского мышления в авторском творчестве (Хведи, Мих. Федоров). В научных изысканиях профессора Ю. М. Артемьева, относящихся к истории развития чувашской литературы начала XX века, бесспорно доказано воздействие русской литературы (А. Пушкин, М. Лермонтов, J1. Толстой, Ф. Достоевский, М. Горький) на чувашское национально-художественное мышление: «Философский и художественный мир Пушкина — это целая Вселенная, в которой органически соединены начала Добра, Красоты и Истины. Каждое поколение мастеров чувашской культуры вновь и вновь открывает этот мир и черпает в нем вечные общечеловеческие ценности» [131. С. 115].

Особый интерес представляют работы профессора Г. И. Федорова, тщательно исследовавшего формы взаимосвязи между индивидуальным мировидением писателей и национальными корнями образного мироосмысления, Г. А. Ермаковой, рассмотревшей эстетические основы художественного мира поэта Г. Айхи через национально-мифологическое сознание этноса, В. В. Никифоровой, проанализировавшей прозу Ю. Скворцова через призму национального мироощущения, особенностей национального менталитета и национального характера и т. д.

Теоретико-методологическая база диссертации выработана на значительных открытиях известных философов XX века: Н. А. Бердяева, А. Ф. Лосева, B.C. Библера, И. Г. Гердера, Ю. Маннаисследователей по теории эстетики и литературы: В. В. Бычкова, О. А. Кривцуна, Г. Д. Гачева, М. М. Бахтина, М. Б. Храпченко, Д. С. Лихачева, Н. К. Гея, В. Е. Хализева, Г. А. Белой. Ценными оказались труды специалистов по истории литературы народов РФ, Поволжья и Приуралья: Ч. Г. Гусейнова, А. Вахитова, А. С. Зуевой, Ю. Г. Нигматуллиной, Х. Ю. Миннегулова, М. Я. Сироткина, Г. Я. Хлебникова, В. Г. Родионова, Ю. М. Артемьева, Г. И. Федорова, М. Х. Гайнуллина, В. Г. Левченко, Г. К. Лисовской, Ф. М. Мусина.

Автор диссертации как весьма продуктивные расценивает положения Н. Бердяева, утверждающего, что разгадать тайну о человекезначит разгадать тайну бытия, и Г. Белой, которая рассматривает отношения человека и мира как противостояние. Действительно, эти идеи стали ведущей конструктивной силой произведений Мих. Федорова, К. Иванова, И. Тхти, М. Юмана, Ю. Скворцова, Ф. Уяра, Д. Гордеева, А. Гилязова, А. Хакимова, Ч. Айтматова и др. На уровне структуры художественного мира они выступают как соотношение вечной дороги жизни (Время, Жизнь, Рок, Судьба) и индивидуального пути человека, или как соотношение «малого» и «большого» миров. По убеждению М. Храпченко, драматизм условий человеческого существования с наибольшей силой проявляется в повседневном бытии социальных низов.

Более того, воздействие социальной среды на человека заключено в том, что «традиции формируют его поведение, он наследует бытовые знания и бытовые материальные ценности. С момента появления своего на свет каждый человек оказывается в сфере, созданной тысячами поколений людей» [211.С. 457−458].

Плодотворна в методологическом отношении мысль Ф. М. Мусина о выражении национально-философского мировосприятия в произведении прозы через исследование традиций народа. «Пристрастие» к обрядам, обычаям, верованиям народа, к особенностям его быта характерно всем национальным литературам. Это делает очевидным, что национальное есть способ существования художественной культуры, литературы, искусства. По выражению Ч. Г. Гусейнова, «искусство национально, поскольку привязано к определенной этнической, национальной и т. д. среде. Здесь проблема и языка, и отражение определенного быта, психологического склада, некоего своеобразия или колорита межличностных отношений» [56. С. 123]. Вместе с тем национальное проявляется и реализуется в национальном характере, т. е. в характере типичных, сущностных черт нации. Поэтому национальное «есть способ (форма?) существования художественной культуры», которое дает «отражение типичных, существенных черт нации» [56. С. 123−124].

Каждый художник создает свой неповторимый мир произведения, отражающий эстетические воззрения как его собственные, так и всего народа, нации и соответствующей эпохи, которым он принадлежит. Однако творческая деятельность писателя еще шире и многограннее: он концентрирует «общие принципы построения художественной мысли „в форме“ такой категории, которая бы объединяла все другие параметры отображения — стиль, сюжет, композицию и т. д., а именно: в литературном произведении» [242. С. 422]. Культурные символы народа, эстетический потенциал литературы являются феноменом исключительно разнообразным, неоднозначным в своем проявлении. Поэтому художественный мир любого писателя, поэта или драматурга впитывает в себя множество моментов. Культурное пространство души писателя <.> предстает перед нами как явление не только самобытное и богатое, но и как живое и динамическое целоеобраз писателя намертво срастается с этнографическими явлениями, происходящими на той или иной территории, с исторической судьбой духовных побуждений народа, с опытом художественной жизни нации и всего человечества" [101. С. 47].

Цель и задачи исследования

Основная цель диссертационного исследования заключается в определении философско-эстетических основ и особенностей произведений чувашских писателей в контексте литератур Поволжья и Приуралья, в которых выражение национально-философского мышления происходит посредством психологической ассоциации с мифологией, культурной традицией народа и природой.

Для достижения намеченной цели сформулированы следующие задачи:

— определить место и роль социального человека и элементов публицистики в поэтике художественно-философского произведения;

— установить взаимосвязь между философским осмыслением мира и духовным развитием внеисторического героя в художественном мире произведения;

— отразить национально-философское мировосприятие писателя через традиции и быт народа;

— рассмотреть проблемы нравственности и национального самобытия в контексте формирования художественно-философских взглядов художника;

— раскрыть воздействие эстетических взглядов писателя на структуру художественно-философского жанра;

— изучить феномен трагического и комического бытия героя и ситуации, рассматривая его как способ формирования структуры художественно-философского произведения;

— выявить истоки формирования национального философско-эстетического мышления;

— охарактеризовать проблему типологии национального художественно-философского мышления в литературе XX века.

Предметом анализа в диссертации являются формы взаимосвязи между индивидуальным мировоззрением писателя и национальными корнями философско-эстетического мироосмысления, которые регулируют постоянные изменения в облике прозы и способствуют обогащению ее жанрового содержания. Пристальному вниманию диссертанта подвергались философские взгляды чувашских писателей (Хведи, Мих. Федоров, К. Иванов, И. Тхти, М. Юман, В. Рзай, Ю. Скворцов, Ф. Агивер, А. Емельянов, Д. Гордеев, Б. Чиндыков и др.) и мастеров слова Поволжья и Приуралья (Г. Ибрагимов, А. Гилязов, Г. Баширов, А. Хакимов, М. Карим и др.) — проблемы типологии художественно-философского мышления в национальных литературах и формирования эстетических взглядов художникасистема поэтических средств в художественно-философской прозе. Объектом исследования является художественная литература XIX — начала XXI века народов Поволжья и Приуралья (чувашская, татарская, башкирская, марийская, коми), а также Средней Азии (киргизская).

В определении сути рабочей гипотезы автор диссертации исходит из того, что разрабатываемая писателями в произведениях прозы философия жизни характеризуется большим вниманием к проблеме человека, попыткой рассмотреть его в «целостности» и во всем многообразии его душевных сил или выделением отдельных аспектов его природы в качестве основных, фундаментальных. Поэтому жизненный мир в художественно-философском произведении — это не просто мир, а духовное образование в человеке и в его исторической жизни, то есть не сам по себе мир, а понятие, которое имеет место исключительно в духовной сфере.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Формирование оригинальной художественной картины мира, сочетающей в себе языческое и христианское мировидение, в литературе XIX — первой половины XX века (Хведи, Мих. Федоров, К. Иванов, Ф. Павлов, И. Тхти, М. Юман).

2. Слияние публицистического и философского мышления в прозе И. Тхти, А. Емельянова, JI. Таллерова, Д. Гордеева, Б. Чиндыкова, Н. Ильиной и формирование философско-публицистического мировоззрения в чувашской литературе.

3. Философско-эстетическая позиция образа автора как принцип художественной организации жанрового хронотопа прозы.

4. Выражение эстетических взглядов писателя через панорамное исследование социальной действительности (Д. Гордеев, А. Хакимов) и философское осмысление исторической эпохи (А. Емельянов, Г. Федоров, Л. Таллеров).

5. Духовные страдания и гибель героя как следствие трагического разлада, конфликта с самим собой (Б. Чиндыков).

6. Расширение и углубление анекдотического сюжета и «бытие героев в художественно-философском анекдоте» (Ф. Агивер).

7. Трагическое начало в судьбе героя как толчок к формированию трагической интонации повествования художественно-философского произведения (Г. Баширов, А. Хакимов, Д. Гордеев, Ю. Скворцов, Г. Федоров).

8. Художественная интерпретация духовного «обнищания» нашего современника и проявление «черного» реализма в прозе (Ю. Скворцов, Д. Гордеев, А. Гилязов, А. Хакимов).

9. Актуальность проблемы национального самоопределения героя как фактор слияния обыденного и вечного в поэтике философско-публицистического произведения (Б. Чиндыков, Н. Ильина).

10. Женские образы как носители гуманности и этнической духовности в художественно-философской прозе (Ю. Скворцов, Ф. Агивер, А. Гилязов, М. Карим, А. Хакимов).

11. Выражение национального менталитета и мировоззрения через особенности национальных традиций.

12. Мифологическое мышление народа как метод исследования художественной действительности и способ отражения художественно-философских взглядов писателя (М. Юман, Ю. Скворцов, М. Юхма, Ч. Айтматов).

Научная новизна диссертации выражается в следующем:

— уяснена природа эстетических основ и изучены истоки художественно-философского мышления в национальной литературе;

— проанализированы пути становления и развития философско-эстетического мировоззрения в национальных литературах Поволжья и Приуралья;

— выявлены закономерности воздействия эстетических взглядов писателя на жанровые особенности художественно-философского произведения;

— феномен трагического и комического бытия героя и ситуации рассмотрен как способ формирования структуры художественно-философской прозы;

— изучена роль образа социального человека и характер введения элементов публицистики в поэтику прозыдоказано, что сближение публицистического и философского воззрений привело к формированию философско-публицистического мышления в литературе;

— художественно-философское осмысление мира и духовное развитие внеисторического героя охарактеризованы как выражение идеи национально-самобытного мышления в литературе;

— вскрыто идейно-смысловое значение традиций, национальных обрядов и элементов быта в прозе;

— выявлены типичные художественно-философские взгляды писателей на нравственность и национальное самобытие.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем автор впервые, опираясь на национально-мифологическое мышление народа, раскрыл типологические особенности жанра и образной системы художественно-философской прозы, доказал, что эстетической основой творчества писателей является отражение национально-философского мировосприятия, опирающегося на национально-мифологическое мышление, традиции и быт народа.

Научно-практическое значение работы состоит в том, что ее положения позволяют:

— обогатить исследование истории развития чувашской литературы новыми теоретическими положениями и выводами;

— углубить идейно-художественные, эстетические, художественно-философские представления, связанные с творчеством чувашских писателей (Хведи, Мих. Федоров, К. Иванов, Ф. Павлов, И. Тхти, М. Юман, В. Рзай, С. Ялавин, Ю. Скворцов, Ф. Агивер, А. Емельянов, JT. Таллеров, Г. Федоров, Д. Гордеев, Б. Чиндыков, Н. Петровская, Ю. Силэм, В. Степанов, Н. Ильина и др.);

— разработать методические рекомендации по изучению вопросов типологии художественного мышления, особенностей эстетических и философских взглядов писателей;

— выработать новую методологию исследования художественного мира прозы.

Представленные в работе общие и частные выводы способствуют более глубокому осмыслению роли отдельного писателя в литературном процессе и оценке его вклада в развитие чувашского художественного творчества, в частности, художественно-философской прозы, могут быть использованы при разработке соответствующего раздела истории литературы народов Поволжья и Приуралья.

Апробация работы. С положениями, содержащимися в исследовании, автор выступил на международных симпозиумах: «Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками» (Чебоксары, 2004), «Вариативность в языках народов Поволжья» (Чебоксары, 2006) — на Всероссийской научно-теоретической конференции «Ашмаринские чтения — V» (Чебоксары, 2006). Основные положения исследования отражены в монографии «Особенности чувашской художественно-философской и художественно-публицистической прозы второй половины XX века» (2005 г.), в трех научных статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах ВАКа и в многочисленных публикациях в различных научных сборниках и литературно-публицистических изданиях.

Общий объем публикаций составляет около 25 п.л.

Структура диссертации подчинена целям и задачам исследования. Она состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение

.

История развития чувашской литературы показывает, что чувашская проза XX века систематически накапливала опыт постижения национального духа, целенаправленно изучала и исследовала национальные образы мира, устанавливала подлинно народные основы философии жизни общества, судьбы человека, онтологические основы словесной культуры. Значимым на этом пути стало возвращение к истокам чувашского художественного сознания, которые подпитывали профессиональную прозаическую литературу. В их числе — и образ природы, и осознание роли слова, культурных топов, и эпосное мышление. Такая тенденция, которая способствовала развитию, в первую очередь, глубокого художественно-философского мышления литературы, особенно ярко проявилась во второй половине XX века.

Первые ростки философско-эстетического отображения мира проявляются уже в XVIII веке в этнографических очерках, а также восхваляющих высоких особ одах и в произведениях Хведи, в которых отразились те национально-эстетические и национально-философские идеи, способствовавшие зарождению системы философскцх взглядов чувашской литературы. Важнейшими источниками развития философско-эстетического мышления в авторском художественном творчестве в этот период были фольклорные сюжеты и мотивы, так как в литературе еще не была накоплена какая-либо традиция стиля, метода и мастерства. Поэтому писателям (Хведи, Мих. Федоров и др.) приходилось в своем творчестве во многом основываться на фольклоре и русской классической литературе, которые стали для них образцом познания поэтического языка.

В национальном мировоззрении народов Поволжья и Приуралья проявляются генетические связи с языческими источниками, обрядовостью, способностью одухотворять, очеловечивать природу, а также с христианскими (например, у чувашей, удмуртов, мордвы и др.) и с мусульманскими (в частности у татар и башкир) миропониманием. Это объясняется тем, что в их сознании произошло наложение двух типов сознаний, двух типов религий, имеющее историческую и типологическую выраженность и характерность. Религиозно-эстетические верования наложили отпечаток на народно-национальные представления об идеале, определили «космо-психо-логос» (Г. Гачев) народов, во многом повлияли на развитие их эстетического сознания. Однако в основе философского мировидения народа лежат не только его религиозно-теологические представления о мире, но еще и традиционные формы ведения хозяйства, социальной структуры и общественного уклада жизни. Поэтому жизненная философия народов Поволжья и Приуралья опирается на любовь к труду, природе, на уважение к традициям народа, старшего поколения и т. д. Отсюда и особое отношение, и познание духовных ценностей через землю, лес, воду (реку), а также значение национальных духовных традиций и бытовых взаимоотношений, которые стали олицетворением духовной силы, борьбы добра и зла, чести и бесчестия.

Глубоко оригинальным произведением начала XX века стала поэма К. Иванова «Нарспи», в которой поэт выразил доверие к человеческому духу, оценил чувство любви как высочайшую ценность, возносящую человека над бытом, раскрепощающую его от меркантильных установок. Вместе с тем К. Иванов в своем творчестве продолжил те художественно-эстетические традиции, которые заложили в чувашской литературе писатели XIX века, в частности Мих. Федоров. В своих балладах («Железная мялка», «Вдова, «Две дочери»), стихах и поэме К. Иванов раскрыл свое эстетическое видение мира, свое философское мышление. К примеру, в фабульной основе «Нарспи» лежит извечная тема любви, бродячий сюжет «Лейли и Меджнуна» (в восточном фольклоре), «Ромео и Джульетты» (в европейской литературе), которую поэт сращивает с духовно-эстетическими традициями и философским мировидением народа (сватовство и свадьба как возможность родителей помочь детям создать благополучную семью), а также своей личной оценкой, своим видением мира и национального сознания (сочувствие и протест против бесправия молодых самим выбирать своих возлюбленных). И это делает поэму поистине оригинальным и неповторимым произведением.

Продолжателями эстетических традиций Хведи, Мих. Федорова, Игн. Иванова, К. Иванова в чувашской литературе первой половины XX века стали Ф. Павлов, И. Тхти, М. Юман, В. Рзай и др. Так, в художественно-философском мышлении Ф. Павлова основным является идея любви к ближнему, преобладает логика согласования и идея достижения гармонии. А в прозе И. Тхти, М. Юмана, В. Рзая ярко выразилось национально-философское мышление чувашского народа. Так, И. Тхти в своих произведениях часто духовно-материальный мир чуваша, его кругозор знания о жизни противопоставляет культуре и знанию других народов. Художественно-философское мышление писателя развивается на сопоставлении европейского и чувашского мировоззрений. При этом Тхти явно высмеивает замкнутый кругозор, ограниченное миропонимание чуваша и его желание «жить тише воды, ниже травы» («Помидор», «Тетя Мадюк», «Как я поехал на поиски брата в Москву»).

Как показывает развитие национальных литератур художественно-философская проза обрела свое новое русло в 70-х годах XX века. В истории чувашской литературы 50−70-е годы стали временем переосмысления представлений отдельного человека о мире, возрождения интереса к духовно-нравственным традициям и истории народа. В чувашской литературе этого периода особое место занимает творчество Ю. Скворцова, в произведениях которого художественно-философское мышление получило новое развитие.

В творчестве Ю. Скворцова явственны две стороны художественной действительности: первая — это человек с трудной и опасной судьбой, его духовный мирдругая — окружающие героя обстоятельства, трудные ситуации, сложные происшествия. Соотношение этих сторон всегда принуждает прозаика задумываться о вопросах морали и нравственности. Более того, Ю. Скворцову удалось ощутить новые феномены духовного бытия человека XX века. В поэтике писателя художественная реальность становится не контрастным противопоставлением «добра» и «зла», а представляет собой многоплановый мир с множеством оттенков, основным стержнем которого является оптимистическая вера писателя в чистоту чувств человека. Для Ю. Скворцова характерно выделение в характере героев, в первую очередь, его духовно-нравственных качеств, которые он раскрывает через мифы и сказания, легенды и предания народа, а также посредством символов. Однако художественное наследие многих писателей (например, Ю. Скворцова, Ч. Айтматова, М. Карима и др.) никак не умещается в рамки одного лишь «мифотворчества». В их творчестве художественно-философское исследование мира в первую очередь проходит через призму национального мировосприятия и мироощущения. Потому и миф здесь становится одним из способов усиления национально-философского видения жизни и ее различных явлений. Так, среди волновавших и затрагиваемых почти в каждом произведении Ю. Скворцовым вопросов наиболее значимыми являются проблемы судьбы и психологии чувашского народа, исторические факты и предания чувашской земли.

В прозе 70-х годов XX века наблюдается углубление интереса писателей к внутреннему миру человека, следствием этого становится нравственный выбор героя, который при этом не забывает и о своих личных интересах. Эти тенденции наблюдались уже в первых повестях Ф. Агивера, В. Петрова, Н. Максимова, Е. Лисиной, В. Енеша, Н. Мартынова, Д. Гордеева, А. Волкова, И. Вутлана, Л. Маяксем, В. Чебоксарова и др. Более того, в 70−80-х годах творческие достижения Ю. Скворцова в значительной степени явились важным ориентиром в развитии философско-психологической и философско-публицистической прозы. В то же время близость времени формирования особенностей эстетического и философского мышления писателей Д. Гордеева, Н. Мартынова и Ю. Скворцова проявляется во второй половине XX века, как типологическое свойство эпохи. Вместе с тем бессобытийность и безфабульность сюжета, прикованная к тайне одного эпизода, случая, толкает этих писателей к необходимости извлечения из анализируемых перипетий философского смысла жизни. И это является коренной, родовой чертой чувашской прозы, ведущей свои истоки еще из произведений фольклора.

80-е годы XX века характеризуются сближением публицистического и философского мышления в литературе. И такие попытки философско-публицистического познания жизни встречаются как в творчестве А. Емельянова («Имя», «Засушливый год»), так и в произведениях JI. Таллерова («Чтобы жить», «Лошадиный хребет»), В. Петрова («Кугамай» (бабушка), «Пожар»), Д. Гордеева («Узорчатые лапти»), а также Б. Чиндыкова, Н. Ильиной и др. В основе произведений этих писателей в большинстве случаев лежит некая драматическая ситуация, охватывающая самые разные стороны жизни героя.

Таким образом, анализ путей зарождения и становления художественно-философской прозы на протяжении всей истории чувашского художественного слова позволяют говорить о том, что в ней сформировалось несколько наиболее устойчивых типов художественно-философского мышления: философско-мифологический (Хведи, Мих. Федоров, К. Иванов, М. Юман, Ю. Скворцов), философско-психологический (В. Рзай, Ф. Уяр, Н. Ильбек, Ю. Скворцов, Г. Федоров), философско-публицистический (И. Тхти, А. Емельянов, Л. Таллеров, Б. Чиндыков, Н. Ильина), философско-мистический (Н. Петровская, В. Степанов), философскоиронический (И. Тхти, Ф. Агивер), философско-нравоучительный (Игн. Иванов, И. Юркин, Д. Гордеев).

Эстетическая программа писателя взаимосвязана как с типом его мышления, так и с художественным анализом материала, который он избирает в ходе работы над замыслом, и с принципами, которые он хочет утвердить не только в эстетике, но и в окружающей нас жизни. Поэтому, воссоздавая художественный мир писателя, необходимо определить круг его познавательных и эстетических интересов, в пределах которого находятся герои, понять его концепцию человека и мира. Необходимо учесть особенности психологического и этнопсихологического склада, который, выражаясь в мироощущении, оказывает влияние на тип художественного мышления писателя, на способы «воплощения» и функционирования эстетического идеала в творческом процессе. Необходимо увидеть «механизм» поведения персонажей — исходные стимулы, мотивы, пружины, определяющие их поступки. Надо выйти к анализу основных, значащих для писателя представлений, так как в ходе работы над произведением он вырабатывает, углубляет и развивает свои эстетические взгляды, формулирует и складывает систему определенных образно-речевых приемов, создает и обретает свое понимание традиционных жанров.

Мир художественного произведения является результатом как правдивого отображения и активного преобразования писателем реальной жизни, так и обретения типичных образов, новой действительности, нового содержания. И здесь немаловажное значение играют представления художника о нравственном мире художественного произведения. Нравственный мир, один из компонентов поэтики художественного произведения, видоизменяется и переосмысливается иначе в связи с изменением духовно-нравственных ценностей и ориентаций самого общества. Однако в художественно-философской прозе нравственный мир не столько видоизменяется, сколько наполняется и обогащается новыми оттенками и содержанием, так как здесь он вырастает из извечных понятий смысла человеческой жизни (к примеру, доброта, гуманность, продолжение рода и т. д.), которые менее всего подвержены влиянию истории и общественных преобразований.

Выражение нравственного мира произведения, вытекающего из отношения художника к человеческим порокам и его веры в торжество справедливости и добра, у каждого индивидуально. Так, в произведениях Ф. Агивера немалое место занимает проблема фатализма и неизбежности судьбы. В нравственном мире произведений А. Емельянова преобладает вера в человеческую доброту, в его порядочность и гуманность, вера в чистые истоки человеческой души. Поэтому и его герои (Модест («Имя») Семен Крыслов («Черные грузди») и др.) меняются, вырастая духовно-нравственно и осознавая единственно ценный смысл жизни, под воздействием обстоятельств и душевных переживаний. Художественно-философское мышление Д. Гордеева направлено на раскрытие духовно-нравственных общечеловеческих качеств человека через его национально-эстетические духовные устои, что также характерно многим писателям национальных литератур (А. Гилязов, М. Карим, А. Хакимов, Г. Баширов, Ч. Айтматов и др.).

Литература

особенно чутка к живой конкретности человеческой жизни. В приуроченной к определенному человеку и обществу образной художественной детализации бьются вечные вопросы бытия, которые находят свое отражение, в первую очередь, в произведениях литературы. В свете этих вопросов перед писателями встает особая художественно-философская задача: понять уникальную природу человека как чувствующего, сознательного существа в иерархии созданий, определить смысл его явления в мир. Поэтому их этико-философская мысль получает свое выражение в самой концепции человека.

Разговор о жанровых особенностях художественно-философской прозы будет не полным, если не коснуться вопроса о так называемом национальном стиле. Эта проблема возникла в критике второй половины XX столетия и мотивировалась реальным обновлением стилевого опыта большинства национальных литератур нашей страны, усложнением структуры присущих им, разрабатываемых в них стилевых течений. Однако проблема национального стиля отнюдь не является достоянием национальных литератур лишь 50−60-х годов XX века. Так, у истоков зарождения национального стиля чувашской литературы в XIX — нач. XX столетия стоят Мих. Федоров, К. Иванов, а в 20−30-х годах — И. Тхти, Ф. Павлов, М. Юман, В. Рзай, С. Ялавин. И сегодня уже бесспорно, что именно эти художники слова наложили глубокий отпечаток на все последующее развитие чувашской национальной литературы. Вместе с тем такие писатели, как Г. Тукай, К. Иванов, Г. Ибрагимов, И. Тхти оказали заметное воздействие не только на свою национальную литературу, но и на целый ряд родственных тюркоязычных литератур. В подтверждение этой мысли можно сослаться на творчество Ч. Айтматова, который оказывал благоприятное влияние не только на киргизских, но и писателей других национальностей.

Жанровые формы философско-эстетического познания мира и человеческой жизни усложнились с усложнением бытия и сознания. Здесь необходимо вспомнить и то, что жанровое содержание вырабатывается одновременно и постепенно с эстетической программой и типом мышления художника в ходе работы над конкретным произведением. И в этом плане проблема жанра напрямую связана с изменением психического склада и эстетического мировоззрения писателя, которые способствуют изменению его понимания жанрового содержания произведения. Поэтому важнейшей основой жанра становятся и эстетические взгляды мастера художественного слова, и его жизненный опыт. Определенное влияние оказывают и физиологические особенности (умение видеть, чувствовать, предугадывать большее, чем остальные) писателя как человека. И все это способствует развитию в структуре художественно-философского жанра нескольких четко проявляемых жанросоставляющих направлений, основанных на определенных эстетических взглядах писателя. Так, одно из таких направлений прочно упирается на мифологическое наследие народа (М. Юман, Ю. Скворцов, Ч. Айтматов), другое — на национальные духовно-нравственные устои (В. Рзай, Н. Ильбек, Д. Гордеев, А. Гилязов, Г. Баширов, М. Карим), третье — на философско-публицистическое (И. Тхти, А. Емельянов, Б. Чиндыков, Н. Ильина) или же мистическое (Н. Петровская, В. Степанов) восприятие действительности.

В литературе XX века исключительно сильно развито трагическое начало, которое испытывает человека крайней мерой жестокости со стороны окружающего мира. Это общая закономерность, вполне отчетливо определяющая себя в любых творческих системах. А истоки этого трагического начала своими корнями уходят в литературу XIX века, когда в ней рельефно выступают настойчивые поиски активных героев — и не просто активных, а таких, которые не приемлют социальное зло, несправедливость, стремятся к тому, чтобы человек, окружающий мир стали лучше, совершеннее. В литературе XX века, и особенно во второй его половине, в произведениях многих мастеров художественного слова наблюдается полный отход от общественно-социальной основы и стремление к психологическому, философскому осмыслению трагического начала в характере героя или трагической действительности. При этом отображение трагического становится способом формирования жанровой структуры художественно-философского произведения (Ю. Скворцова, Д. Гордеева, Г. Федорова, Б. Чиндыкова, Н. Ильиной, А. Гилязова, Г. Баширова, А. Хакимова, М. Карима, Ч. Айтматова и других).

Одним из методов создания трагической действительности в произведении становится проекция в его сюжет жизненной трагедии как одного человека, так и всего народа (А. Хакимов «Свадьба», Ю. Скворцов.

Березка Угах"). Основой художественного мышления в повестях А. Хакимова и Ю. Скворцова стало то, что здесь на фоне трагической действительности развертывается трагедия судьбы героя. Вторым методом углубления трагического в характере героя и в сюжете произведения является обращение писателя к эпосу, как к источнику духовности, нравственной чистоты и гуманности (Ч. Айтматов, Ю. Скворцов, Г. Баширов, А. Гилязов). И это весьма значимая сторона современной художественно-философской прозы, так как эпос, соприкасаясь с современностью, преобразуется здесь в нечто иное и новое. Поэтому очень часто эпос становится не столько фоном, сколько способом углубления проблемы произведения и своеобразным индикатором духовно-нравственных качеств души героя.

Многие писатели, начиная с Достоевского, но особенно писатели и философы экзистенциалисты усматривали трагический разлад, конфликт в сознании человека. И, в чем нас убеждают произведения Ю. Скворцова, Б. Чиндыкова, Г. Федорова, М. Карима, А. Гилязова, Г. Баширова и многих других, сущность феномена трагического как эстетической категории заключается в изображении неожиданно возникших страданий и гибели героя. Это происходит не по причине несчастного случая, но как неизбежное его следствие (обычно вначале неосознаваемых) проступков или вины, обычно предопределенных судьбой, роком, некой независимой от человека внешней могучей силой. Более того, в произведениях этих писателей рассматриваются не только тонкости общественных нравов, они широко и панорамно высвечивают сложные взаимоотношения человека с той или иной общественной, исторический ситуацией, вскрывают механизм формирования духовного мужества в трагическом взаимодействии героя и эпохи, истории. Поэтому трагическое по большей части выходит за рамки обыденного, сливается с трагизмом жизни, т. е. становится просто констатацией в произведениях искусства трагизма жизни, как бы повторением его.

Как показывает история развития художественно-философского мышления в литературе, способом формирования структуры произведения становится отображение не только трагической, но и комической действительности. При этом комическое, как и трагическое, выступает как необходимое условие для осмысления характеров и обстоятельств. И в этом плане немаловажным становится и отношение писателя к феномену комического или трагического, как способу выражения своего понимания мироустройства, судьбы человека и ценностей жизни.

В чувашской литературе XX века традицию художественного осмысления комической ситуации и характера героя разрабатывали в своих произведениях Мих. Федоров, Ф. Павлов, И. Тхти, И. Мучи (в первой половине века), Н. Ильбек, Ф. Уяр, Ф. Агивер, J1. Таллеров (во второй половине столетия). Именно в их творчестве проявляется не только типологическое понимание комического, но и органический синтез комического и трагического в поэтике художественно-философского произведения. Отсюда и многоплановость чувашских «камитей» и курьезных ситуаций в истолковании этих писателей: в них содержится и смех, и нравоучение, и нравоописание, и философская притча. И в конечном счете отражение комического у них становится методом глубокого философско-эстетического познания проблем человеческой жизни. Однако для чувашской словесной культуры вовсе не обязательно, чтобы сквозь смех оценивались какие-либо из ряда вон выходящие, сатирические события. Предметом шутливого восприятия, иронического истолкования здесь становятся рядовые, бытовые случаи (И. Тхти, Ф. Павлов, И. Еллиев, Ф. Уяр, И. Ильбек, Ф. Агивер). Показательным в этом плане является творчество писателя И. Тхти, которое привело профессиональную чувашскую прозу уже в 30-е годы XX столетия к раскрытию тайн национальных традиций эстетической «игры» со словом.

Как показывает история развития национальных литератур, переломным моментом в подходе к созданию характера героя стали 70-е годы XX столетия. В этот период писатели стали уделять больше внимания проблемам «маленького человека», который для писателей наиболее интересен, во-первых, как носитель извечных духовных ценностей и мудрости народа (Ю. Скворцов, М. Карим, А. Гилязов, Ч. Айтматов и др) и, во-вторых, как олицетворение невежества, лицемерия, духовной нищеты человека (А. Емельянов, JI. Таллеров, Ф. Агивер, Г. Федоров, Д. Гордеев, А. Хакимов и др.). Поэтому этот «маленький человек» в литературе становится явлением не одномерным, а имеет он двоякий характер. И в нем уже сочетаются духовное богатство и отсутствие социальных привилегий в обществе (к примеру, герои Ю. Скворцова) или же власть, социальное положение и «нищета» души (герои А. Емельянова, Д. Гордеева, Г. Федорова и др.).

Особенности характера литературного героя во многом зависят и от концепции писателя к проблеме духовного формирования человека, которая развивается в двух направлениях. Первое, в котором писатель опирается на новоевропейскую модель человека, когда личность формируется, проявляется и познает себя прежде всего через свои деяния, в ходе которых она преобразует материальный мир и самого себя («Черные грузди» А. Емельянова, «Чтобы жить» J1. Таллерова, «Ахаяс-махаяс» Д. Гордеева, «Нараста» (Невинность) Б. Чиндыкова и т. д.). И такая модель человека более характерна для философско-публицистической прозы. Второе направление связано с восточной философией, которая не придает значения предметной деятельности, утверждая, что творческая активность, составляющая сущность «я», развертывается лишь во внутреннем духовном пространстве и, чаще всего, проявляется в философско-психологической прозе (Ю. Скворцов, М. Карим и др.).

Реализм XX века принес в литературу идею социально-исторической обусловленности поведения человека. В XX веке связь личности с историческими и социальными катаклизмами, связь, пропитавшая сознание общества в целом и сознание каждого отдельного человека, усилила эту идею. Так, исследуя формирование, развитие характеров, современные мастера слова передают внутреннюю логику, которой обладает каждый из образов, логику, заключенную в их основных свойствах. При этом нередко писатели особо отмечают роль природных качеств, задатков человека. Поэтому различные особенности характеров, поведения человека вовсе не сводятся к прямому воздействию окружающей среды. Тем не менее, в художественно-философской прозе на характере героев сказывается и влияние тех социальных сил и явлений, которые зачастую обусловливают не только сопротивление героя «окружению», но и борьбу с ним. Поэтому художественный образ, являющийся значительным творческим обобщением, соотносится не только с той средой, которая может быть названа его первой родиной, но и со многими другими социальными явлениями, нередко находящимися весьма далеко от этой прародины как в пространстве, так и во времени. Однако возникновение характера в той или иной социально-бытовой среде никак не означает постоянного его «прикрепления» к ней. Свидетельством такого «неприкрепления» характера к определенной социальной среде стала, к примеру, проблема нравственного выбора героя, которая в литературе XX столетия приближена писателем к миропониманию каждого персонажа. Заметим, что в творчестве таких чувашских писателей, как А. Емельянов, J1. Таллеров, Н. Мартынов, Ф. Агивер, Д. Гордеев и др. проявляется стремление писателей не только к раскрытию духовного развития социального человека, но и к художественно-философскому осмыслению мира.

Фактором гармоничного сосуществования элементов публицистики и философского мышления в прозе стало и слияние обыденного и вечного в ее тематике. И одной из таких тем в чувашской литературе конца XX века стала проблема национального самоопределения героя, которая особенно ярко проявилась в творчестве Б. Чиндыкова. Вместе с тем, образ социального человека и элементы публицистики в художественно-философской прозе во многом расширили границы духовно-нравственного мира художественного образа. Поэтому особенностью слияния публицистического и философского в поэтике произведения стало противостояние, иногда даже несовместимость, духовных ценностей героя и общественно-социальных явлений определенного периода истории или же поиск истоков духовности в таком противостоянии. И это явление, несмотря на то, что особо проявило себя в 80-х годах XX века, берет свое начало уже в первой его половине. Так, в 20−30-х годах XX века в прозе (И. Тхти, М. Юман, В. Рзай) проявляется стремление героя переосмыслить и понять окружающий мир через призму национального мировосприятия. В характере такого героя нашли свое отражение и философско-эстетическое мышление, и нравственные идеалы чувашского народа. Основной чертой характера героя стало стремление гармонировать в себе национальные традиции предыдущих поколений и социальные явления этого периода. Особенностью литературы 60−70-х годов прошлого столетия стало стремление писателей к философскому осмыслению мира и героя через его отношение к труду, земле, природе, духовным ценностям земледельца («Живем не ради славы», «Пастухи» А. Емельянова). В 80−90-х годах XX века в художественно-философской прозе усиление публицистичности происходит из-за обостренного восприятия писателями проблем действительности. В этот период основными стали темы духовного обнищания и алчности человека («Черные грузди» А. Емельянова, «Чтобы жить» JI. Таллерова), обличения власти определенного периода истории (в частности, периода сталинизма) в преступлениях против человеческой нравственности и достоинства («Архип — внук Архипа».

JT. Таллерова, «Имя» А. Емельянова, «Ахаяс-махаяс» Д. Гордеева), национального самоопределения героя (творчество Б. Чиндыкова, Н. Ильиной), несовместимости национальных духовных ценностей и материального обогащения сегодняшнего дня («Мостки», «Тайный грех» Д. Гордеева) и т. д.

Никто не станет возражать против утверждения, что все в современном мире находится под знаком кризиса, не только социального и экономического, но также и культурного, более того, и духовного кризиса. В связи с этим и литература, изучающая общее через индивидуальное, на передний план ставит проблемы и интересы не целого коллектива, как это было совсем недавно, а думы отдельного человека. В такой литературе человек уже выступает как «малая вселенная, микрокосм», в котором изначально заложена основная истина познания человека, и основная истина, предполагаемая самой возможностью познания. Поэтому исследователи постоянно возвращаются к осознанию того, что разгадать тайну о человеке — значит разгадать тайну бытия. По утверждению философа Н. Бердяева, все попытки внешнего познания мира, без погружения вглубь человека, давали лишь знание поверхности вещей, потому что разгадка смысла скрыта в самом человеке.

Оттого одной из особенностей духовного развития литературного героя становится то, что как отдельный художественный образ, так и образная система в целом раскрываются через противоречия, обусловливающие их внутреннее движение. Определяющая роль в структуре художественного произведения принадлежит конфликту, который в специфической, нередко весьма опосредованной форме отражает коллизии реальной действительности. Художественный конфликт выявляет столкновение так или иначе противостоящих один другому жизненных, духовных начал. В достаточной степени оформившийся конфликт оказывает мощное влияние на кристаллизацию свойств действующих лиц произведения, их связи и противоречия. Более того, в образах действующих лиц отражается отнюдь не только внутренняя логика конфликта, но и качества, тенденции тех явлений действительности, которые в них обобщены. Иными словами, писатель вкладывает в созданный им образ некую идею, данное отражение действительности, понимание этой действительности и ее оценку.

Особенностью героя художественно-философской прозы стало то, что человек, оставаясь частью природы, все же, в первую очередь, становится явлением социальным, более того — национальным. И лишь на ниве национальной он наиболее интересен как элемент художественного исследования и познания. Так, герои произведений М. Юмана, В. Рзая, И. Тхти, Ю. Скворцова, А. Гилязова, А. Хакимова, М. Карима, Ч. Айтматова и др. именно благодаря богатым национальным традициям глядят в горизонт вечных проблем. Подобный герой, являясь явлением национальным, становится носителем идеи национально-самобытного мышления. В чувашской литературе выразителями такого мышления стали Хведер («Леший» М. Федорова), Нарспи («Нарспи» К. Иванова), Ухтеркке («На суде» Ф. Павлова), Сухви («Девушка с Сормы» Ю. Скворцова), а также Ульяна («Имя» А. Емельянова), тетушка Хветура («Мостки» Д. Гордеева) и др. Однако, оставаясь частью национального духовно-нравственного мира, эти герои становятся и носителями определенных черт образа внеисторического героя, так как их идеалы, философское восприятие жизни и своей судьбы являются общими для многих поколений людей, выходя за границы определенного социально-исторического периода. Более того, художественно-эстетические поиски многих чувашских писателей направлено на обретение идеала женщины-чувашки — Саламби (А. Артемьев), Илемби (Ю. Айдаш), Селиме (Н. Ильбек) и т. д.

Так, своеобразную галерею характеров типично чувашских женщин создал в своем творчестве чувашский писатель Ф. Агивер. Следует отметить, что все его произведения пронизаны идеей высокой морали, духовности и человечности героя. Поэтому их характер определяет гуманность и самопожертвование во благо ближнего. Высокий гуманизм и человечность определяют характер многих героинь произведений Агивера (Устьук «Цвет черемуховый», Тамара «Мыс любви», Агль «Агль», Тарье «Метель» и др.). Однако в его произведениях вырисовываются и другие образы женщин: эгоистичных, злых и завистливых (мачеха «Мыс любви», Лиди «Затяжные дожди», невестка «Агль», Хвечис «Утро журавлиное»). Вместе с тем, для героев Ф. Агивера характерно покаяние, умение видеть свои упущения и ошибки. Поэтому они много размышляют о своей судьбе, ищут свое место в жизни, свой путь, свою предопределенную миссию на этой земле.

Анализ нравственного мира художественного образа предполагает два измерения. Он должен быть направлен внутрь героя: на исследование его этико-психологического «механизма" — но он должен быть направлен и вовне: на рассмотрение этической оценки мира, свойственной герою, в контексте других кругозоров. Это как бы интегрирует нравственную проблематику, позволяет выявить внутренние, пронизывающие ее связи, установить нравственные отношения героев друг к другу и тем самым — к миру. Поверхностное отношение к жизни способно разрушить личность, привести человека к трагедии судьбы, к жизненным драмам. В этом отношении интересна повесть Ф. Уяра «Где ты, море?», где писатель создал образ чувашского подростка Педера, начиненного расхожими формулами социалистических идей. Иное прослеживается в прозе Ю. Скворцова, где страдания цельных, позитивных героев способствуют определению неразумия того жизненного уклада, который невнимателен, в какой-то мере жесток к душевной искренности одаренных людей. В произведениях Ю. Скворцова исключительно велико значение не только страданий человека, но и той непростой и трудной ситуации, которая и выявляет пути поиска смысла жизни, красоты мира, взаимоотношений героев через человеческие драмы и трагедии. Любой из его героев остро чувствует самые неуловимые черты человеческого характера, болезненно переживает всякое проявление хамства и равнодушия. И эта утонченность возвышает человека, помогает обрести истинную красоту духа, понять смысл человеческой жизни.

Духовное развитие героя в художественно-философской прозе происходит по нескольким направлениям. Здесь он выражает себя, во-первых, как «биологическое, разумное существо», во-вторых, как «дитя» определенной социальной среды и, в-третьих, как представитель национальной целостности. При этом художественное осмысление мира происходит в плоскости социально-общественных и национальных духовно-нравственных представлений. Однако на практике такое деление развития характера героя становится чисто условным, потому что любой человек является носителем биологических, национальных и социальных качеств и представлений. И как показывает анализ произведений Ю. Скворцова, Ф. Уяра, Д. Гордеева, Ф. Агивера, А. Емельянова, Л. Таллерова, М. Карима, А. Гилязова, А. Хакимова, Ч. Айтматова и др., герой такой прозы, в первую очередь, устремляется к истокам духовно-нравственных и философско-эстетических ценностей.

Творческие открытия писателя прочно упираются как на его эстетическое и духовно-нравственное, так и на национально-философское мировосприятие. И это весьма существенно, так как именно определенные черты национального мироощущения, культурных, исторических традиций народа, особенности эстетических процессов в различные эпохи способствуют созданию типологизированных образов, характеров и сюжетов. И, как это очевидно, национальное — есть способ существования художественной культуры, литературы, искусства. В художественно-философской прозе выражение национального имеет свои особенности. Здесь оно становится постоянным элементом поэтики, значительно углубляя как идею, так и характер героев. Национальное во многом расширяет также и художественное познание мира, человеческой жизни и его судьбы. Поэтому отражение национально-философского мировосприятия народа и эстетические взгляды писателя взаимно обусловлены. И эта взаимосвязь подразумевает двоякий подход к проблеме национального мировосприятия и философско-эстетических убеждений художника. Так, с одной стороны, для выражения национальных особенностей мировосприятия писатель вводит в сюжет элементы национального быта и, с другой стороны, именно через духовность народа и национальное самобытие он выражает свои философско-эстетические взгляды.

Лицо каждой литературы определяется своим кругом идей и образов, берущих начало в фольклорных богатствах, в истории и современности, в специфических чертах традиций и быта данного народа. Любой национальной литературе свойственно культивирование своей тематики и идейно-образной системы, которые могут совпадать или же не совпадать с темами и идейно-образными элементами других литератур. Главная проблема здесь заключена в вопросе — есть ли у каждой национальной целостности некая устойчивая физиономия, структура мира и мышления? Особая структура общих для всех элементов (жизнь, свет, дом, семья, слово, бог и т. п.) составляет национальный образ, а в упрощенном выражении — модель мира, которую создает каждый художник в любом своем произведении. А степень полноты выражения национального духовного мира и быта здесь полностью зависит от художественного мастерства писателя и от его эстетического взгляда на мир.

Как животные, так и леса, поля, реки и озера живут по своим, не зависящим от человека законам. В них заключена жизненная сила народной мудрости, его поверьев, обычаев, они откликаются на душевные порывы того, кто открывает в природе вековые законы человеческой судьбы, кто претворяет в практику своей жизни нравственное к ней отношение, уважение к ее законам. Именно такая «олицетворенная» природа, наделенная определенным внутренним содержанием, в художественно-философской прозе раскрывает состояние души маленького человека", отчужденного от реального мира. Однако в надежде найти в себе верные жизненные ориентиры человек вступает в борьбу с этой природой. И очень часто, лишь пройдя через огромные духовные и душевные страдания оказывается ближе к природе.

Все проявления культуры (национальные жесты, танцы, игры, спорт) на свой лад отображают, каким образом различные народы обращаются с пространством. Поэтому и миф становится такой формой человеческой мысли, которая способна постигать бесконечное бытие нашими малыми конечными средствами и силами, примерами. Миф, с одной стороны, — это рассказ, сказочка, чудесная история, которую бабушка может рассказать ребенку на сон грядущий, а с другой стороны — в нем философское видение, прозрение, подход к самым глубинам бьггия. Миф позволяет сразу уловить и передать сущность бытия, философское видение мира, потому что идея здесь дается не в абстрактной форме некоего схоластического рассуждения, а как живой рассказ с широким, символическим значением.

Выражение национально-философского мировосприятия в произведении прозы напрямую связано с исследованием традиций народа. «Пристрастие» к обрядам, обычаям, верованиям народа, к особенностям его быта характерно всем национальным литературам. Художественно-философское мировосприятие писателей движется от восприятия национального к общечеловеческим. Так, описание национальных традиций здесь становится неотъемлемой частью духовной сущности человека. И, как видно из творчества писателей А. Гилязова, Ю. Скворцова и А. Хакимова, у любого человека, независимо кто он по национальности — татар, чуваш или башкир — одни и те же ценностивера в справедливость, гуманность, любовь к ближнему, почитание традиций своего народа, любовь к земле и труду. Тяготение к этнографизму, «фольклорный энциклопедизм» исторически объяснимы. Тут возникает немаловажный вопрос о характере использования народных обычаев в художественном творчестве. В литературе второй половины XX века, проявляющей постоянный интерес к этим традициям можно наблюдать двоякого рода отношение к ним. Для одних писателей они служат историческим материалом, предметом изображения. В таких случаях обращение к традиции нередко становится как бы самоцелью и она начинает довлеть над писателем. Это открывает путь к голому этнографизму, который влечет за собой ослабление реалистического анализа действительности. А в других случаях традиции становятся средством художественного раскрытия национального характера и духа. Если, к примеру, обратимся к творчеству Г. Баширова, А. Гилязова, Ю. Скворцова, М. Карима, Ч. Айтматова, то обнаружим, что они используют народные обычаи и традиции для показа лучших нравственных качеств своего народа.

Значительной мерой измерения духовности и человечности героя становится и их отношение к духовным традициям народа. Традиции здесь выполняют сложную функцию постижения и осмысления жизни, духовных ценностей человека, становятся средством художественного раскрытия национального характера и духа. Более того, народные традиции и обычаи в поэтике художественно-философского произведения способствуют раскрытию лучших нравственных качеств героя, а через него и народа, его поэтической души и духовного оптимизма.

Исследование проблемы художественно-философских взглядов писателя на нравственность и его национального самобытия включает в себя два основных момента: во-первых, обращение художника к важнейшим вопросам жизни народа и, во-вторых, раскрытие писателем своего психологического понимания национальных характеров, типов, а также значение национального быта, языка, колорита в художественном произведении. И при всем этом эти аспекты следует рассматривать не в противопоставлении один другому, а в неразрывном единстве. В данном вопросе немаловажное значение имеют и национальные истоки эстетического взгляда художника, которые проявляются в уходящих своими корнями в толщи духовной жизни народа представлениях художника о прекрасном и уродливом. Эти представления и оценки в значительной степени определяют позицию художника в отношении к действительности, каких бы аспектов этой действительности, каких бы жизненных проблем он ни касался. К примеру, перед писателями конца 80−90-х годов XX века особенно остро встали вопросы национально-генетической, социально-нравственной безопасности народа. Поэтому проблема самосознания героем своей национальной неповторимости породила особое русло развития художественного мышления и философского взгляда в литературе. Так, в чувашской литературе данного периода в этом плане наиболее ярко выделился писатель Б. Чиндыков. В его прозе, как и в драматических произведениях, отмечается устойчивое противостояние сознания, мышления, образа жизни одного или двух героев произведения морали, духовности своих современников, которое тесно переплетаются с вопросами национального бытия.

Каждый художник создает свой неповторимый мир произведения, отражающий эстетические воззрения как его собственные, так и всего народа, нации и соответствующей эпохи, которым он принадлежит. Однако творческая деятельность писателя еще шире и многограннее: он концентрирует общие принципы построения художественной мысли в форме такой категории, которая бы объединяла все другие параметры отображения — стиль, сюжет, композицию и т. д. Также заметим, что культурные символы народа, эстетический потенциал литературы являются феноменом исключительно разнообразным, неоднозначным. Поэтому решением проблемы нравственности в художественно-философском произведении стало исследование тех устоев народа, которые выступают эталоном высокой духовности и гарантируют сохранение человечности. Оно, вероятнее всего, связано с тем, что в XX веке исчезает мифологическое отношение к окружающей природной среде: человек во многом господствует над ее стихиями и таким образом из госпожи она превращается в жертву человека. Однако стихия социальных сил XX столетия господствует над человеком еще в более жестких формах, чем природа. Вместе с тем и над своей собственной природой человек далеко не властен. Все это и приводит этих писателей к необходимости мифомышления. Анализ произведений чувашской литературы дает возможность говорить о наличии в ней нескольких видов притчи: философская притча (Ю. Скворцов), публицистическая притча (В. Петров), юмористическая притча (JI. Таллеров) и мистическая притча (Н. Петровская). В них сказочно-аллегорическая подоплека притч в ходе развития сюжета переводится в реальную плоскость и, напротив, реальная, казалось бы, ничем не напоминающая аллегорию или символ коллизии получает статус иносказательности. И смысл этих притч в первую очередь заключается в том, что они содержат в себе иносказательный опыт поколений, который вряд ли возможно свести к их словесному переложению.

В прозе второй половины XX века философско-эстетические взгляды писателя на нравственность и национальное самобытие проявляют себя как в его художественном методе, так и в поэтике произведения. При этом, естественно, первостепенными становятся истоки эстетического идеала художника, которые в какой-то мере предопределяют и его художественную позицию по отношению к действительности. Поэтому для одних писателей (Б. Чиндыков, Д. Гордеев, М. Карим и другие) основной формой выражения своего философско-эстетического взгляда становится трагическая судьба, поступки, помыслы героев, а для других (Ю. Скворцов, Ч. Айтматов, А. Гилязов и др.) -мифологическое наследие народа. И всех их объединяет желание дойти до тех общих истин, которые определяют жизнь человека в человечестве. Поэтому художественный мир произведения осознается ими в контексте бытия, а не в контексте ограниченных во времени исторических событий. Отсюда же вытекает стремление писателей в идейно-нравственной сфере произведения показать встречу разных эпох, форм бытия, систему человеческих отношений.