Утрата редуцированных гласных в древнерусском языке

Причины и предпосылки изменении

§ 79. К началу XII в. функциональная ценность редуцированных становится весьма сомнительной. К этому времени окончательно сложилась необычная для гласных фонем позиционная дробность (ъ, ь), по существу, приводившая к утрате фонемной общности ряда вариантов, например напряженные сильные [ъ, ь] совпадают с [ы, и], в сочетании с плавными редуцированные и (л, р) по ряду признаков становятся в дополнительное распределение. После вторичного смягчения согласных и развития межслогового сингармонизма утрачивается единственный признак, противопоставлявший фонемы (ъ cv> ь) друг другу, — признак ряда. Сближение (ъ cv> ь), которое началось в древнерусском языке (в отличие от других славянских языков того же времени), было приостановлено утратой изолированных редуцированных (см. § 80). Всем прочим гласным фонемам редуцированные противопоставлены неясным признаком, относительно которого у ученых нет единого мнения. Скорее всего, это были средневерхние гласные, потому что на первом этапе изменения (см. § 81) (ъ, ь) нейтрализовались не только в оппозиции к (о, е), но и в противопоставлении к (и, у, ы) — верный признак того, что нейтрализация по общему признаку подъема происходила по отношению и к верхним, и к средним гласным. В истории русского языка средневерхний подъем для гласных всегда являлся критическим положением в парадигматической системе; гласные этого подъема изменялись, совпадая с гласными среднего подъема (ер. § 112−114). Длительное сохранение напряженных [ъ, ь] объясняется именно тем, что они нс были средневерхними. В просодическом отношении редуцированные были абсолютно слабыми, не вступали ни в какие противопоставления и с фонематической точки зрения являлись редуцированными. Иногда за эту особенность (ъ, ь) называют сверхкраткими, но это неверно: противопоставление по трем степеням количества (долгие—краткие—сверхкраткие) вообще встречается в языках очень редко, а в древнерусском вряд ли было возможным, так как фонематическим в нем было противопоставление новоакутовой долготы всем другим видам ударения. Редуцированные уже сыграли важную роль в праславянском языке, способствовав развитию новоакутовой интонации; теперь перед ними стояла еще более важная задача — преобразование всей системы фонем.

Кроме того, частотность сильных и слабых позиций у (ъ, ь) отличалась от равномерного распределения по позициям у всех прочих гласных. Например, в отрывке из ПМХ1 соотношение сильных и слабых гласных составляет:

Слабые редуцированные встречались в несколько раз чаще сильных, но и сильные позиции редуцированных, по существу, не сопоставимы с сильными позициями остальных гласных: последние могут находиться под новоакутовой долготой (абсолютно сильная позиция), а (ъ, ь) в этом положении не противопоставлены редуцированным под другим ударением.

По закону открытого слога все возникавшие синтагматически закрытые слоги разрежались вставочным гласным (ср. примеры типа Амунъдъ и древнерусское полногласие). В рукописях XI—XII вв. (И73, И76, ГБХ1, ПМХ1 и др.) находим много примеров вставочных [ъ, ь] в словах типа алъчень, вихърь, Евъгу, Егупьтъ, закълати, Маръка, Павьлъ, седьмь, сълоуга, храбъра, хългьба и т. д. очень часто. На то, что такие «новые» [ъ, ь] нс являются прихотью писцов, указывает последующее совпадение «новых» [ъ, ь] в сильной позиции с (о, е); ср.: земьль > земель, могълъ > моголъ (в ТЕХШ), Егупьтъ > Египет.

Естественно, что вновь возникающая гласность закрытого слога идентифицировалась с самыми неопределенными в фонематическом отношении гласными (ъ, ь). «Новые» [ъ, ь] отличались от исконных своей постоянной безударностью и отсутствием всяких противопоставлений по ряду или подъему. Их качественное отличие друг от друга определялось характером окружающих слогов; ср. сълоуга — земьль, хотя предпочтение оказывалось наиболее неопределенному по качеству [ъ]. Древнерусскому писцу важно было показать гласность неопределенного качества, поэтому он мог использовать также надстрочные знаки «'» (ерок, паерок, ертица) или паузной точки «•», вполне заменяющие (ъ, ь), поскольку разница в качестве самого редуцированного не имела значения. Например, в ПМХ1 паерок употреблен 1282 раза, в АЕ1092 точка в той же функции использована 466 раз. Но в ранних древнерусских рукописях или в рукописях с устойчивой старославянской графической традицией (ОЕЮ56, И73,.

ГБХ1, М97) паерок стоит только над исконными (ъ, ь) и никогда на месте «новых» [ъ, ь] (последние здесь и редки), что подтверждает, собственно, древнерусский характер описываемой особенности передачи «новых» [ъ, ь]. Все эти неопределенные признаки «новых» [ъ, ь] стали признаками и исконных (ъ, ь> — после вторичного смягчения полумягких согласных. Таким образом, морфологически различающиеся, но фонетически сходные гласные совпали по своим признакам и после XII в. развивались в одном направлении.

Все это показывает, что (ъ, ь) постепенно утрачивали свою морфологическую нагруженность, превращаясь в неопределенные по фонетическим и фонематическим признакам звуки. Обилие «новых» [ъ, ь], никогда не имевших морфологического значения, окончательно нейтрализовало употребление исконных (ъ, ь), а в некоторых позициях они вообще оказались излишними.

Вопрос и задание для повторения.

• 1. Укажите фонетические предпосылки и морфологические основания к устранению редуцированных гласных в древнерусском языке.
• 2. На основании каких признаков фонемы (ь) и (ь) называют «редуцированными», «глухими», «иррациональными», «сверхкраткими»?