Уже на протяжении тысячи лет государственно-церковные отношения являются частью политической истории России, и вопрос взаимоотношений властных структур с религиозными организациями для нее, как для страны многонациональной и многоконфессиональной, всегда был и остается одним из основополагающих во внутренней политике.
Актуальность темы
исследования обоснована, с одной стороны, возросшим интересом к изучению государственно-церковных отношений начала XX века в России, с другой, проявившейся в настоящее время тенденцией к частичному возвращению к дореволюционной модели «религиозной политики» Российского государства. В какой-то мере, современный этап отечественной истории «повторяет» вероисповедную ситуацию первого десятилетия XX века, которое было ознаменовано попыткой самодержавия провести широкие общественно-политические, правовые и экономические реформы, затрагивающие различные сферы жизни общества, в том числе и религиозную1. В этих условиях необходимо объективное научное исследование вероисповедных реформ, которые самодержавие пыталось осуществить вплоть до 1917 г., выявление достоинств и недостатков правовых актов и законопроектов, направленных на изменение действующего религиозного законодательства и активно обсуждавшихся в Государственной Думе, а также анализ и оценка практических действий высших органов власти и управления, губернских властных структур по обеспечению принципов свободы совести и вероисповеданий в российском обществе. Сейчас для разрешения сложных проблем современной религиозной ситуации в стране необходимо извлечь и применить из отечественного исторического опыта только положительное, отсекая идеи и действия, отринутые ходом общественно-политического развития России.
1 См.: Одинцов М. И. Вероисповедная политика Российского государства в переходный период: опыт прошлого, современное состояние, приоритеты на будущее // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень. № 1. М., 1994. С.17−30.
Научные труды и публикации, вышедшие в последние годы и посвященные данной проблематике, в основном сосредоточены на исследовании общероссийского уровня государственно-церковных отношений. На сегодня этого явно недостаточно. На первый план практической потребности властных структур выдвигаются государственно-церковные отношения на уровне субъекта Российской Федерации. Реализовать их можно только на основе серьезного изучения «губернского уровня» отношений между властью и конфессиональными объединениями того времени, что поможет составить целостное представление о вероисповедной политике Российской империи в изучаемый период. Таким образом, исследования в области государственно-церковных отношений в Ярославской губернии в начале XX века станут важной составной частью изучения исторического опыта взаимодействия органов государственного управления и религиозных организаций в условиях проведения вероисповедных реформ. На наш взгляд, этот опыт, в силу типичности Ярославской области, приложим для большинства традиционно православных центральных русских губерний. Думается, что выводы, сделанные на ярославском материале, могут претендовать на общероссийскую значимость.
В тоже время, рост числа зарегистрированных религиозных общин, многие из которых являются «нетрадиционными» для России, проблемы возвращения зданий и имущества верующим, появление конфессионально ориентированных политических объединений, межконфессиональные конфликты в регионах, попытки разрабатывать местное религиозное законодательство определяют известное практическое значение таких исследований для принятия решений органами государственной власти субъектов Российской Федерации в сфере их взаимоотношений с конфессиональными объединениями в условиях еще формирующейся единой вероисповедной политики государства.
Хронологические рамки исследования определяются периодом с 1903 по февраль 1917 года, когда государство посредством проведения вероисповедных реформ пыталось изменить сложившиеся государственно-церковные отношения, приблизив их к буржуазно-демократической модели. Как начальный подготовительный) этап реформ можно рассматривать 1903 — 1904 годы, а 1905 — 1912 годы — это время активного проведения реформ. С 1913 по февраль 1917 года наблюдается их постепенное свертывание. В рамках этого периода выделяются 1913 год, когда из IV Государственной Думы были изъяты вероисповедные законопроекты, и 1914 год, когда начавшаяся I Мировая война коренным образом повлияла на общую социально-политическую ситуацию в стране. Эти годы могут считаться периодом завершения правительственных вероисповедных реформ в рамках монархической модели государственно-церковных отношений в России, реализацией которых непосредственно на местах приходилось заниматься губернским администрациям. Исходя из этого, диссертант, в основном, сосредотачивает внимание именно на периоде 1903 -1914 гг.
Вместе с тем, логика исследования потребовала некоторого выхода за рамки 1903 — 1914 гг. для предварительной характеристики государственно-церковных отношений и законодательства о вере, с которыми Россия подошла к началу XX века, сложившейся структуры губернской администрации и системы религиозных организаций Ярославской губернии, а также для целостного изложения отдельных проблем взаимодействия органов местного управления и конфессиональных объединений после 1914 года.
Так же необходимо отметить, что предложенная периодизация почти полностью включает в себя думский период истории России, поэтому одними из важнейших аспектов государственно-церковных отношений в Ярославской губернии является участие в выборах православного духовенства, а также отношение местных гражданских и духовных властей губернии к работе законодательных органов государственной власти России в рамках обсуждения ими вероисповедных вопросов.
Сейчас исследования в области истории государственно-церковных отношений, в частности на региональном уровне, являются одной из перспективных задач современной отечественной исторической и религиоведческой науки. Интерес к изучению проблем взаимоотношений государства и церкви стал проявляться в отечественной историографии еще с конца прошлого века. Условно можно выделить следующие направления работ, связанных с изучением вопроса государственно-церковных отношений в начале XX века, применив проблемно-хронологический принцип построения историографического обзора:
1. работы, непосредственно посвященные исследованию государственно-церковных отношений и проблемы свободы совести;
2. общие работы по истории культуры, государства и церкви, содержащие сведения по государственно-церковным отношениям в начале XX века в России;
3. труды по русскому государственному, административному и церковному праву, а также по государственно-административному и церковно-административному устройству Российской империи;
4. исследования биографического характера;
5. работы по истории края.
Вероисповедные реформы начала XX века в России стимулировали интерес их современников к изучению вопросов государственно-церковных отношений, которые в это время разрабатывались Л. Тихомировым, К. Арсеньевым, Г. Петровым, С. Мельгуновым, А. Орловым, М. Рейснером, л.
П.Каменским, Н. Заозерским, В. Завитневичем и другими. Особо следует указать, что эти труды написаны непосредственно в изучаемый период и позволяют, кроме всего прочего, оценить состояние общественного мнения того времени по отношению к религиозной политике государства. Большое внимание уделялось в начале столетия вопросам отношения государства и господствующей Православной церкви к «гонимым» религиям, в первую очередь,.
2 См.: Тихомиров Л. Личность, общество и церковь. М., 1904; Арсеньев К. К. Свобода совести и веротерпимость. СПб., 1905; Петров Г. С. Церковь и Общество. СПб., 1906; Заозерский Н. Церковь и государство. Сергиев Посад, 1911; Мельгунов С. Церковь и государство в России. М., 1907; Мельгунов С. П. Как создавалась в России государственная церковь. M., 1917; Орлов А. Церковь и государство. СПб., 1910; Рейснер М. А. Духовная полиция в России. СПб., М., б.г.- Рейснер М. А. Государство и верующая личность. СПб., 1905; Каменский П. В. Вероисповедные и церковные вопросы в Государственной Думе третьего созыва и отношение к ним «Союза 17 октября». М., 1909, Завитневич В. Духовенство и партийность в политике. Киев, 1907 и др. о старообрядцам и сектантам (из новейших исследований по этой теме можно указать на работы М. О. Шахова и О.П.Ершовой4).
Коренное изменение отношения государства к религии после Октябрьской революции 1917 года обусловило резко негативное отношение ранней советской историографии к системе государственно-церковных отношений в период монархии. Выходившие в 20 — 30-е годы работы отличались не столько научной, сколько ярко выраженной политической и партийной направленностью. Потребности антирелигиозной пропаганды, разоблачения царского режима и борьбы с классовыми врагами стали причиной того, что государственно-церковные отношения начала века рассматривались авторами не иначе, как сговор церкви и царизма для совместной борьбы с революционным движением. Характерной особенностью этих многочисленных работ стало разоблачение контрреволюционного характера государственной религиозной политики. Среди прочих в этом отношении следует указать на книги П. Б. Кандидова, Е. Ф. Грекулова, Б. В. Титлинова и других5. Вместе с тем, подобные работы, выходили и на областном уровне6.
Более поздняя научная литература 50 — первой половины 80-х годов также сохранила исключительно отрицательную тенденцию изучения государственно-церковных отношений в досоветский период. Наибольшее внимание ис.
3 Пругавин A.C. Религиозные отщепенцы. Вып. 1−2. СПб, 1904; Пругавин A.C. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905; Пругавин A.C. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. СПб, 1906; Бороздин А. К. Русское религиозное разномыслие. М., 1907; Буткевич Т. А., протоиерей. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910 и др.
4 Шахов М. О. Старообрядчество, общество, государство. M., 1998; Ершова О. П. Старообрядчество в системе государственной политики России в XVII — начале XX веков // Древлеправославный вестник. 1998, № 1. С.21−27.
5 Степанов И. Религия, духовенство, его доходы. М., Пг., 1918; Кандидов Б. П. Религия в царской армии. М., 1929; Кандидов Б. П. Церковь и моссковское восстание. M., 1930; Кандидов Б. П. Октябрьские бои в Москве и церковь. М., 1931; Кандидов Б. П. Церковь и 1905 год. М., 1926; Грекулов Е. Ф. Как российское духовенство душило печать. М., 1930; Грекулов Е. Ф. Нравы русского духовенства. М., 1926; Грекулов Е. Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX — начало XX в.). М., 1969; Ростов Н. Духовенство и русская контрреволюция конца династии Романовых. М., 1930; Костомаров Г. Д. Черная сотня под флагом религии в 1905 году. М., 1931; Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения М., 1973; Троицкий К. Церковь и государство в России. М., 1923; Венедиктов Д. Попы: провокаторы, тюремщики, погромщики. М., 1930; Олещук Ф. Н. Борьба церкви против народа. M., 1939; Титлинов Б. В. Церковь во время революции. Пг., 1924; Титлинов Б. В. Православие на службе самодержавия в русском государстве. Л., 1924; Церковники и их агенты перед народным и революционным судом. М., 1920; Рыбкин Г. Православие на службе самодержавия в России. М., 1930 и др.
6 См.: Пуринь. Погромы // Ярославль в первой русской революции. Ярославль, 1925. С.205−212- Ярославская старина. Временник Ярославского губернского архива / Под ред. В. Н. Бочкарева и А. И. Смирнова. Ярославль, ториков этого периода по-прежнему уделялось проблемам отношения Православной церкви к революции 1905 — 1907 годов и ее деятельности накануне октября 1917 года. Здесь, прежде всего, нужно отметить монографии П. Н. Зырянова и Л. И. Емелях. В начале 1980;х годов, кроме исследований по истории Православной церкви, ее социально-политической позиции и взаимоотношениях с государством в начале века, появляются специальные работы, посвященные работе депутатов от духовенства в Государственной Думе8.
Качественное изменение трудов по истории государственно-церковных отношений произошло во второй половине 1980;х и особенно в 1990;е годы9, когда была пересмотрена советская атеистическая политика, приняты новая Конституция РФ 1993 года и, последовательно, два закона 1990 и 1997 годов, определяющие свободу совести и регулирующие деятельность религиозных объединений. Здесь, в первую очередь, обращают на себя внимание труды ученых кафедры религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ. Одной из первых работ, обобщивших историю государственно-церковных отношений в России в XX веке, стала монография М. И. Одинцова «Государство и церковь в России. XX век», написанная на вновь введенных в научный оборот архивных материалах, первая глава которой специально посвящена рассмотрению хода и результатов вероисповедной реформы в России в начале столетия10. Им же в соавторстве с В. К. Пинкевичем.
1924; Абросенко К. П. Религия на службе контрреволюции в Сибири. Иркутск, 1938; Филиппов Н. Вражеские происки церковников. Куйбышев, 1939; Тубанов С. Церковь на службе врагов народа. Свердловск, 1940.
7 Зырянов П. Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905 -1907 гг. М., 1984; Емелях Л. И. Антиклерикальные движения крестьян в период первой русской революции. М., Л., 1965; Емелях Л. И. Крестьяне и церковь накануне Октября. Л., 1976. См. также: Куров М. Н. Революция 1905 — 1907 гг. и кризис политики царизма в религиозном вопросе // Вопросы научного атеизма. 1976. Вып. 19. С. 107−184.
8 Кадсон И.3. О положении Русской православной церкви в последние годы существования царизма // Атеизм. Религия. Современность. Л., 1973. С.66−88- Кадсон И. З. Депутаты из духовенства в III Государственной Думе // Исторические записки. Т. 106. М., 1981. С.302−323- Крывелев И. А. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М., 1982; Красников Н. П. Социально-политическая позиция православной церкви в 1905 -1916 годах // Вопросы истории. 1982, № 9. С.30−41- Красников Н. П. Социально-этические воззрения русского православия в XX в. Киев, 1988; Красников Н. П. Русское православие, государство и культура. М., 1989; Фоминых Е. В. Самодержавие и вопрос о преобразовании церковного прихода в 1905 — 1917 гг. // Вестник Ленинградского университета. Серия «История». 1986. Вып.4. С.86−88.
9 См.: Останина O.B. Обновленчество и реформаторство в Российской православной церкви в начале XX века: Автореф. дисс.. канд. фил. наук / Ленинградский государственный университет. Л., 1991; Фоминых Е. В. Проекты церковных преобразований в России в начале XX века: Автореф. дисс.. канд. ист. наук / Ленинградский государственный университет. Л., 1987.
10 Одинцов М. И. Государство и церковь в России. XX век. М., 1994. и О. Ю. Редькиной написана глава по государственно-церковным отношениям в политической истории России в курсе лекций «Государственно-церковные отношения в России"11.
Следует отметить исследования В. К. Пинкевича по проблемам деятельности Государственной Думы в области религиозного законодательства, а также государственной политики в вопросе отношения к нетрадиционным ре-10 лигиям, оригинальную работу Е. Д. Замаховой по внедумской деятельности священников-депутатов III Государственной Думы13, попытки рассмотрения истории государственно-церковных отношений и анализа вероисповедной политики государства в конце XIX века учеными из региональных вузов14. Особо стоит указать на последние работы С. Л. Фирсова, посвященные изучению цер-ковно-государственных отношений в Российской империи накануне ее крушения, в которых он считает, что кризис этих отношений явился закономерным итогом развития так называемой «симфонии властей"15.
Отдельное направление представляют фундаментальные работы зарубежных авторов (многие из которых — русского происхождения), таких как Д. В. Поспеловский, Н. М. Зернов, И. К. Смолич, Д. Каннингем, Д. Кёртисс16. По их мнению, основная ответственность за неудачу вероисповедных и церковных реформ должна быть возложена на государство, которое не позволило Церкви.
Заключение
.
Таким образом, изучение взаимоотношений ярославской губернской администрации с местными религиозными объединениями в период вероисповедных реформ позволяет сделать следующие основные выводы.
Сложившиеся в России к началу XX века государственно-церковные отношения и законодательство о вере основывались на тесном союзе самодержавия с господствующей Православной церковью. Являясь одним из главных звеньев официальной идеологии, православие было признано первенствующей и господствующей религией, а Российская православная церковь — государственной церковью. Ее главой считался сам император, осуществлявший церковное управление через ведомство православного исповедания во главе со Святейшим синодом и его обер-прокурором.
Права других законодательно признаваемых религий были существенно ограничены (некоторые религиозные организации вообще были запрещены), и для них устанавливался особый порядок управления. Все они находились под непосредственным контролем департамента иностранных исповеданий министерства внутренних дел. Долгое время официального признания не имели старообрядческие общины, управление которыми осуществлял департамент общих дел МВД.
На губернском уровне, несмотря на наличие в законодательстве предмета ведения, прав и обязанностей органов местного управления в отношении религиозных организаций, губернская администрация не имела специальных органов управления и контроля над конфессиональными объединениями. Эти функции в губернии возлагались непосредственно на губернатора и губернское правление, но на деле принятие и исполнение решений проводилось всей административной машиной в целом. Соответствие государственно-церковных отношений на губернском уровне управления общероссийским принципам обеспечивалось двойным подчинением губернатора. С одной стороны, он представлял высшую правительственную власть, с другой, являлся высшим органом МВД в губернии, получая, в случае необходимости, непосредственные указания от центральных властей. Губернские подведомственные учреждения других министерств не имели специальных полномочий в отношении религиозных организаций и взаимодействовали с ними на общих основаниях. Отсутствие единой политики управления на местах нередко приводило к несогласованности действий различных управленческих структур, и в рассматриваемый период изменений требовала вся система губернских властей.
В начале XX века можно говорить об определенном кризисе государственно-церковных отношений в России, который проявлялся и на губернском уровне. Объясняется это высокой интеграцией Российской православной церкви в государственно-административную систему Российской империи, выпол.
1 «у и «нением ею ряда государственных функции, материальной и идеологическои зависимостью от властей, что в условиях кризиса общественно-политической системы оборачивалось против Церкви, делая ее объектом острой критики со стороны различных общественных сил, формирующихся партий и т. п. Одновременно в церковной среде появились требования освободить Православную церковь от чрезмерной опеки государства и восстановить патриаршество.
К 1903 году для общероссийского уровня государственно-церковных отношений основным стал вопрос: оставаться ли России и в дальнейшем «конфессиональным государством» или трансформироваться путем реформ в «светское государство». С этого времени центральное правительство официально повело подготовку вероисповедных реформ, начав с попытки восстановления в полной мере имевшихся в законодательстве принципов веротерпимости. Однако либеральное общественное мнение и в столице, и в провинции требовало более радикальных мер для установления полной вероисповедной свободы, чему способствовал политический кризис 1905 года, поставивший вопрос о свободе вероисповедания в один ряд с требованиями других гражданских свобод.
Само проведение вероисповедных реформ в 1903 — 1914 гг. носило вынужденный характер, правительство приступило к ним лишь в силу сложившейся общественно-политической ситуации и под давлением демократического общественного мнения. Власти, в том числе и на губернском уровне, не стремились к глубокому обновлению государственно-церковных отношений, реформы во многом были поверхностными, постоянно тормозились и откладывались. Когда ситуация в стране позволила свернуть их проведение, правительство незамедлительно этим воспользовалось.
На начальном этапе реформ преследовалась цель относительного уравнения в правах старообрядчества и сектантства с неправославными конфессиями, а также некоторое расширение свобод последних, отказ от союза государства с господствующей Православной церковью не предусматривался. Ярославская губернская администрация отчасти привлекалась к подготовке первых законов, касающихся старообрядцев, но деятельного участия в проведении реформ так и не приняла. Ее особое внимание привлекали лишь изменения в административной сфере, исполнение которых на практике поручалось местным властям.
В эти годы явно проявилось изменение отношения православного духовенства Ярославской епархии к проводимым вероисповедным реформам с положительного на негативное. Если в 1903 — 1904 годах Церковь практически не уделяла должного внимания реформе, то уже в 1905 году она попыталась использовать начавшиеся преобразования для изменения сложившейся системы государственно-церковных отношений и собственного внутрицерковного устройства. Это нашло выражение в большом количестве предложений и дискуси ^ о сии по указанным проблемам, появившихся в епархиальнои периодическои печати и на местных съездах православного духовенства, причем, постепенно на первое место начинает выходить обсуждение возможных решений финансово-экономических и административных проблем церкви.
Окончательная смена отношения православных духовных властей к вероисповедным реформам на отрицательное произошла после выхода в свет закона 17 октября 1906 года и постоянных переносов времени созыва Поместного собора. С этого времени православное духовенство составляло основную оппозицию их проведению. Несмотря на это, ярославское православное духовенство редко публично демонстрировало свое полное неприятие действий правительства, в большинстве случаев официальные издания губернской администрации и епархии воздерживались от собственной оценки вероисповедных реформ, ожидая реакции на них со стороны Синода, центральных властей, столичной прессы и т. п.
Демократическая часть губернского общественного мнения благожелательно восприняло саму идею реформ в религиозной области, однако первые же принятые законы показали, что глубоких изменений в вероисповедной политике правительства не произойдет. В этих условиях особые надежды возлагались на участие в законотворческом процессе и вмешательство в государственное управление народных представителей. Однако надежды губернских либерально настроенных кругов разрешить «религиозный вопрос» в рамках деятельности Государственной Думы также не оправдались. Начиная с 1913 года, вероисповедные реформы были постепенно свернуты, в том числе в Ярославской губернии, и свое новое развитие получили только в период деятельности Временного правительства.
Изучение взаимоотношений ярославской губернской администрации с религиозными организациями того времени показало, что Православная российская церковь была не только крупнейшей (не менее 98% населения официально числилось православными) и богатейшей религиозной организацией, но и одним из самых влиятельных социальных институтов в Ярославской губернии. Являясь стержневыми для общероссийской вероисповедной политики, взаимоотношения государства с Российской православной церковью обусловили привилегированное положении ее ярославской епархии. В своей деятельности она была напрямую связана с губернской администрацией и учреждениями отраслевых министерств, подчиняясь, в тоже время, только своему верховному руководству. Это делало ее наиболее самостоятельным религиозным объединением в губернии, в том числе и в политическом отношении. Однако нередко возникавшие конфликты между духовными властями и органами местного управления и самоуправления решались, как правило, в пользу последних. В таких условиях особое значение приобретали отношения на уровне «губернатор — архиепископ», причем прослеживается тенденция снижения интереса начальников губернии к проблемам и нуждам Православной российской церкви в начале XX века.
Вместе с тем, отличительной чертой государственно-церковных отношений того периода на губернском уровне являлись, с одной стороны, попытки православного духовенства освободиться от исполнения административных обязанностей, с другой, сохранить за собой привилегии государственных чиновников.
Руководство ярославской епархии отнеслось к указу о создании Государственной Думы и к манифесту 17 октября 1905 года более положительно, нежели губернская администрация. Вместе с тем, ни гражданские, ни духовные власти оказались не готовы к активной политической деятельности. Не обращая внимания на проявившееся политическое разделение среди духовенства, высшие церковные иерархи призывали духовенство не вмешиваться в политику, а для гражданско-полицейских властей губернии, плохо осведомленных о политических настроениях православного духовенства, его «левая» ориентация зачастую оказывалась неприятным откровением.
Официальная политическая позиция Ярославской епархии Российской православной церкви в 1905 — 1914 годах, подобно отношению к вероисповедной реформе, претерпела эволюцию от позиции невмешательства в общественно-политическую жизнь и поддержания относительной свободы политических мнений среди духовенства, до открытой поддержки правых партий в период третьеиюньской монархии. Сближению позиций губернской администрации и епархиального руководства, в том числе по вопросам выборов в Государственную Думу и оценки ее работы, во многом способствовала деятельность архиепископа Тихона (Белавина), занимавшего ярославскую кафедру в 1907;1914 гг.
На выборах в III и особенно в IV Государственную Думу Церковь при поддержке местных властей выступила достаточно мощной и организованной политической силой. Однако избирательная тактика духовенства привела к тому, что она проиграла все выборы в Государственную Думу. Не стремясь завоевать депутатские места, ярославское духовенство поначалу пыталось сделать ставку на избрание близких к ней по воззрениям светских кандидатов. В результате, за всю историю существования Думы в Ярославской губернии был избран только один депутат-священник А. С. Соколов. Вместе с тем, рассмотрение вероисповедных законопроектов в Государственной Думе было фактически проигнорировано гражданскими и духовными властями губернии. Сам политический союз церкви и государства в Ярославской губернии на думских выборах оказался непрочным, так как гражданские власти не считали Православную церковь своим основным союзником, поддерживая на выборах в ущерб духовенству дворян-землевладельцев.
В отношении других религиозных организаций можно утверждать, что вероисповедные законы 1905 — 1906 гг. значительно изменили характер взаимоотношений губернской администрации со старообрядческими общинами. Именно старообрядческие религиозные объединения Ярославской губернии в этот период извлекли для себя наибольшую выгоду из проводимых вероисповедных реформ. Всегда располагавшие достаточно широкой поддержкой среди населения губернии они, получив широкую правовую базу своего существования, заметно увеличили число своих организаций и значительно активизировали деятельность. Старообрядческие общины практически не встречали искусственных препятствий для своей деятельности со стороны местных граж-данско-полицейских властей, которым, в свою очередь, приходилось считаться с позицией местной епархии Православной церкви, негативно относившейся к расширению прав старообрядчества.
Все остальные конфессии составляли относительно небольшое число жителей Ярославской губернии (не более 1%), и их представители проживали в основном в двух крупных городах — Ярославле и Рыбинске. Наибольшей самостоятельностью из них обладала евангелическо-лютеранская община. Важной особенностью было то, что ее членами являлись многие губернские высокопоставленные чиновники. Ухудшение отношений между представителями этого вероисповедания и властями связано в первую очередь с началом I Мировой войны.
Следствием политики центральных властей можно считать то, что наиболее «неблагонадежным» у губернской администрации считалось римско-католическое духовенство. В соответствии с распоряжениями из центра, католики находились под особым наблюдением местных властей. Однако, несмотря на частую критику католицизма и «полонизма», действия губернской администрации в отношении католической общины носили строго правовой характер, и она получила разрешение на строительство храма в Рыбинске и учреждение собственной благотворительной организации.
Наибольшую правовую зависимость от местных властей испытывали иудаистская и мусульманская общины, непосредственно подчиненные губернской администрации. Вместе с тем, именно это обстоятельство способствовало быстрому развитию исламской религиозной организации, которая, опираясь на поддержку местных властей, в течение 5−6 лет не только законодательно оформилась и получила право иметь собственное духовенство, но даже образовала приход при вновь построенной мечети. Ограничения деятельности иу-даистской общины со стороны губернских властей носили скорее политический, чем религиозный характер. На практике губернская администрация в полной мере учитывала нужды местных еврейских общин, которые также получили разрешение на строительство новой синагоги в Ярославле.
Все это позволяет сделать общий вывод о том, что ярославской губернской администрации, несмотря на ее пассивность при проведении вероисповедных реформ в начале XX века, так и оставшихся незавершенными, все-таки удавалось достаточно эффективно регулировать деятельность религиозных организаций, действовавших на территории губернии. Наиболее динамичное развитие в этот период получили старообрядческие и мусульманские религиозные объединения, которые непосредственно подчинялись органам губернского управления, тогда как Ярославская епархия Российской православной церкви заняла общую отрицательную позицию по отношению к вероисповедным реформам.
Результаты данного диссертационного исследования, рассмотревшего губернский уровень государственно-церковных отношений в России в период вероисповедных реформ 1903 — 1914 годов, существенно дополняют общую картину взаимоотношений государства и религиозных организаций в начале XX века. Однако до сих пор малоизученной остается проблема взаимодействия конфессиональных объединений с «низовыми» структурами управления, в частности, с органами общего и сословного самоуправления, что могло бы стать перспективной темой для продолжения научных исследований в этой области.
