Андре Бретон и формирование поэтики французского сюрреализма в 20-е — начале 30-х годов XX века

Сюрреализм, культурно-социальное движение, зародившееся во Франции в начале 20-х годов XX века и вышедшее впоследствии далеко за пределы обозначенных временных и пространственных рамок, оказал огромное влияние на развитие художественного сознания всего столетия. Масштаб явления, именуемого сюрреализмом, не позволяет дать ему однозначного определения: сами сюрреалисты пытались сделать это бесконечное количество раз, и всегда что-то ускользало из формулы, в которую художник пробовал облечь многоплановое и противоречивое мировоззрение. Современный исследователь французской литературы, член Французской Академии, писатель Жан д’Ормессон, подводя итоги художественно-эстетической эпохи, пишет: «Вряд ли можно утверждать, что сюрреализм — это движение, школа, кружок, манифестация современного сознания. Он включает в себя все это. И даже больше. Это, скорее, порыв, перелом, протест, мораль, потрясающее коллективное приключение, которое выходит за рамки литературы, своими разнообразными манифестациями накладывая отпечаток на весь век: от литературы до политики, от живописи до этики, от балета до кино, от нравов и общественной жизни до манеры мыслить, говорить и вести себя». 1.

Уже то, что сюрреалисты, изначально опротестовав позицию «искусство во имя искусства», стали активно вторгаться в политику и социальную жизнь в целом, «решились делать Революцию», заявили о сюрреализме как.

0 «средстве тотального освобождения духа и всего, что на него похоже"2,.

1 J. d’Ormesson Une autre histoire de la litterature francaise. — Paris: NiL editions, 1997. P. 283−284. Здесь и далее все цитаты из иностранных источников и исследований приводятся в нашем переводе. — Е. Д.

2 Декларация 27 января 1925 года//Антология французского сюрреализма, 20-е годы. — М.: ГИТИС, 1994. С. 137. выводит движение на уровень универсальной философии. Социальный динамизм и политические амбиции его участников во многом способствовали интернационализации сюрреализма. На Международной Выставке Сюрреализма в Париже в 1938 году были представлены 40 стран. По мнению одного из первых и наиболее авторитетных историков и исследователей сюрреалистического феномена, его современника, Мориса Надо: «Ни одно художественное движение до него [сюрреализма], включая романтизм, не имело такого влияния и такого интернационального масштаба». 1.

Триумфальным «открытием» и «легализацией» роли бессознательного в творчестве, радикальным расширением пространства смысла художественного произведения сюрреализм прочно вошел в основы современного искусства. Поп-арт, концептуализм, «новый роман», «театр абсурда», роман-коллаж, магический реализм латиноамериканских и африканских писателей, словесные эксперименты леттристов и группы УЛИПО — во всех этих артистических феноменах ощутимо несомненное влияние сюрреализма. Универсальность сюрреалистического художественного мышления подтверждается спектром искусств, в истории которых оно стало заметной вехой. Заимствование и разработка многочисленных технических приемов создания образов, в которых состояние бессознательных мечтаний сливается с разумной реальностью, позволяет отнести к сюрреалистической традиции поэтов и писателей (Андре Бретон, Луи Арагон, Поль Элюар, Филипп Супо, Робер Деснос и др.), художников (Хуан Миро, Макс Эрнст, Сальвадор Дали, Рене Магритт и др.), скульпторов (Ганс Арп, Альберто Джакометти и др.), фотографов (Ман Рей, Валентина Гюго и др.), драматургов (Роже Витрак, Антонен Арто и др.), режиссеров (Луис Бунюель, Жан Кокто и др.) — списки можно продолжать до бесконечности. К тому же, многие сюрреалисты выражали.

1 M. Nadeau Histoire du surrealisme. — Paris: Seuil, 1964. P. 11. свое творческое кредо сразу в нескольких видах искусств (так, например, Антонен Арто состоялся не только как драматург, но и как режисер, художник и крупный теоретик театра, не говоря уже о необъятности творческого наследия так называемого «Папы сюрреализма» — Андре БретоНа). Вездесущность сюрреализма ощущалась уже современниками. У Надо читаем: «Сюрреализм? Это все. Все живое. Он вошел в повседневную жизнь. Такой-то роман сюрреалистичен, в такой-то пьесе присутствует сюрреалистический „дух“. Рекламная афиша, у которой вы останавливаетесь на улице, витрина магазина, обратившая на себя ваше внимание, все стало сюрреалистичным. Любое событие в обыденной заурядной жизни, если оно хоть немного удивляет, сюрреалистично. Этот конец цивилизации сюрреалистичен». 1 Вполне очевидно, что масштабность сюрреализма как эстетического феномена в истории мировой культуры XX века и его значение для художественной мысли эпохи в целом мало с чем сравнимы.

Таким образом, актуальность темы данной диссертации определяется, в первую очередь, настоятельной необходимостью осмысления открытий сюрреалистов в области особого художественного языка XX века, каковыми являются: синтез различных искусств в рамках одного произведения, «вовлечение» в сферу искусства элементов «нехудожественного» мира и иные артистические феномены, раздвигающие границы самих понятий литературы и искусства в двадцатом столетии.

Неслучаен выбор временных рамок исследования, а именно — 20-е и начало 30-х годов XX века. Споры о «продолжительности жизни» сюрреализма не умолкают до сих пор. Некоторые исследователи полагают, что сюрреализм «умер» вместе с Андре Бретоном в 1966 году. Другие доказывают, что он «жив» и поныне, ибо его наследие актуально для.

1 M. Nadeau, op. cit. P. 5. современности. Однако, большинство сходится во мнении, что период существования сюрреализма как школы приблизительно ограничивается рамками 1921;1939 гг. и что «сюрреалистические мотивы» в современном искусстве следует именовать «сюрреалистическим духом» («esprit surrealiste»), оставляя термин «сюрреализм» непосредственно за художественной школой. При этом необходимо отметить, что эпоха сюрреализма во Франции не была однородной ни по своему характеру, ни по содержанию. Так, например, Морис Надо предлагает следующую периодизацию сюрреалистического движения: 1) «героический период» («la periode heroique») — 1923;1925 гг.- 2) «период рассуждений» («la periode raisonnante») — 1925;1930 гг.- 3) период «автономии сюрреализма» («autonomie du surrealisme») — 1930;1939 гг. Эта классификация предложена исследователем в упомянутой выше книге «История сюрреализма» и отражает скорее социально-политическую трансформацию взглядов группы, нежели эволюцию творчества ее участников. В данной диссертации предлагается несколько иная классификация этапов развития сюрреализма, а именно — выделение, с одной стороны, «периода автоматизма» 20-х годов, ознаменованного всевозможными языковыми экспериментами и идеей автоматического письма (ecriture automatique), в том числе и в результате сильного влияния на сюрреалистов теории психоанализа, разработанной Зигмундом Фрейдома с другой — сложно определимого периода 30-х годов, когда творчество художников-сюрреалистов становилось все более индивидуальным, а разногласия по политическим вопросам приводили к «изгнанию» многих из рядов группы волею непоколебимого в своих взглядах и не терпящего возражений Бретона. Приблизительную границу периодов можно провести в начале 1930;х годов, когда опубликованный лидером группы «Второй манифест сюрреализма» («Second manifeste du surrealisme» (1930)), по-новому расставляющий акценты, намечает постепенный переход эстетики сюрреализма на иной уровень, уровень мифа и оккультизма, устраивающий уже далеко не всех изначальных последователей Бретона.

Формирование поэтики литературного сюрреализма в данной работе прослеживается преимущественно, но не исключительно, на материале Творческого наследия Андре Бретона 20-х — начала 30-х годов XX века. Актуальность фигуры Бретона, как непосредственно для философии сюрреализма, так и для эстетической и даже социальной мысли современности, бесспорна. Основатель движения, бессменный лидер группы и ведущий теоретик сюрреализма на протяжении его полувековой истории, Андре Бретон стоит у истоков многих современных взглядов на мир и творческих концепций. Реймон Кено, классик французской литературы XX века, творчество которого одно время находилось под непосредственным влиянием сюрреализма, так говорит о роли Бретона в истории: «Для многих плохо информированных людей имя Андре Бретона является синонимом сюрреализма. Они правы. Даже если представить, что сюрреализм существовал бы без Бретона, он был бы не более, чем литературной школой. Благодаря Бретону, сюрреализм стал стилем жизни». 1 Литературоведы также не ставят под сомнение непосредственную зависимость философии и поэтики сюрреализма от личности Бретона. Авторитетный российский исследователь французской литературы Л. Г. Андреев отмечает: «Без особого риска можно сказать, что теория сюрреализма и теория Бретона по сути одно и то же». 2 Ему вторит и современный петербургский ученый С. Л. Фокин: «Бретон сплачивал сюрреализм, он был его живой плотью, вбирая в себя творческие силы участников движения, давая им уникальную возможность быть заодно. Своей сложной личностью он задавал движению целостность, через свою индивидуальность он давал существование творческой множественности.

1 V. Zotz Andre Breton. — Paris: Editions d’art Somogy, 1991. P. 193.

2 Л. Г. Андреев Сюрреализм. — M.: Высшая школа, 1972. С. 90.

Он интегрировал в себе сюрреализм как единый творческий организм, как живой организм, как живую личность". 1.

В связи со всем вышесказанным, целью данной работы является изучение поэтики литературного сюрреализма сквозь призму положений, изложенных в теоретических произведениях Андре Бретона 20-х годов, исследование специфики языка литературных произведений сюрреалистов в период 20-х — начала 30-х годов и вклада сюрреалистической философии в создание особого, характерного для художественного сознания XX века, принципа организации пространства литературного произведения, где «текстом» становятся внелитературные реалии.

Общая цель исследования определяет его конкретные задачи, а именно: изучение процесса становления движения, его «духовных» и литературных истоков и особенностей раннего этапаизучение специфического языка сюрреалистической поэзии и прозы указанного периода на примере произведений Андре Бретона с необходимыми выходами и ссылками на творчество других сюрреалистов. Следует отметить, что, хотя деление литературы по родам (как, впрочем, даже само понятие «литература») отрицается участниками движения, такое деление все же существует (хотя бы условно) и оно показательно, ибо дает возможность выявить степень ломки традиций и канонов в сюрреалистическом творчестве, а также меру взаимопроникновения искусств в рамках литературного произведения. В связи с этим, третьей задачей является попытка проследить процессы трансформации литературных жанров и родов в сюрреалистических произведениях.

Методологической базой работы является системный подход к изучению литературы, основанный, в первую очередь, на понятии «художественного текста», включающего в себя не только текст.

1 С. Л. Фокин Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. — СПб: Мифрил, 1994. С. 316. литературный, но всякую связную и цельную смысловую структуру, выражающую себя языком художественных образов. Поэтому предлагаемый анализ сюрреалистического творчества ориентирован, во-первых, на изучение языка как материала произведения (то есть на исследование тех лигвистических взаимоотношений, которые возникают между отдельными элементами значения языковых единиц в рамках художественного текста и создают его неповторимую образность), а во-вторых, на выявление и рассмотрение «инородных», «внелитературных» элементов художественного текста и их роли в общей структуре произведений. Именно поэтому в данной работе используются элементы сравнительно нового «интермедиального» анализа, основанного на теории, активно разрабатываемой в настоящее время некоторыми российскими исследователями, и позволяющего выявить способ связи между различными знаковыми системами (музыкальными, визуальными, пластическими и т. д.) в рамках одного произведения, а также принцип языковой трансформации в процессе взаимодействия этих систем.1 В связи с особенностями поэтики сюрреализма, во многом основанной на своеобразной «объективации субъективного», наряду с уже указанными подходами, в диссертации задействованы элементы рецептивных методологий, то есть исследовательских концепций, нацеленных на изучение читательского/зрительского восприятия произведений.

В отечественном литературоведении история изучения сюрреализма развивалась неравномерно и, к сожалению, оставила немало пробелов в исследовании этого многопланового явления. На момент возникновения и.

1 «Интермедиальность — это особый тип структурных взаимосвязей внутри художественного произведения, основанный на взаимодействии языков разных видов искусства в системе единого художественного целого». В кн.: Тишунина Н. В. Западноевропейский символизм и проблема взаимодействия искусств: опыт штермедиалъного анализа. — СПб: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1998. С. 4. первых лет существования группы Бретона советская наука еще располагала сравнительной идеологической свободой. В это время — в конце 20-х и в начале 30-х годов — в советских журналах публикуется ряд статей, посвященных сюрреализму.1 В целом, эти публикации, хотя и содержат, согласно требованиям эпохи, элементы политического осуждения, достаточно четко формулируют основные положения сюрреалистической философии творчества. Наряду с проводимым анализом некоторых, преимущественно литературных, произведений и выявлением новшеств по сравнению с предыдущей традицией, авторы статей делают попытки «вписать» сюрреализм в контекст мировой литературы, проводя параллели между сюрреалистическим творчеством, с одной стороны, и современными и предшествующими ему тенденциями в искусстве — с другой. Так, например, Я. Фрид рассматривает сюрреализм на фоне традиций урбанистической поэзии и мирового авангарда в целом, П. Коган проводит параллель между сюрреалистами и немецкими экспрессионистами и т. д.

Однако, вскоре после указанных публикаций проблемы сюрреализма (и авангардного искусства как такового) в советской науке начинают целенаправленно замалчиваться. Первые не-идеологизированные, объективные исследования появляются после долгого перерыва в 60−70-е годы. Несмотря на все еще существующую цензуру, в статьях2 и.

1 Коган П: Сюрреализм!7 Искусство. 1925. — № 2. С. 100−109- Ромов С. От дада к сюрреализму// Вестник Иностранной Литературы. 1929. — № 3. С. 96−104- Фрид Я. Сюрреализм// Новый мир. 1931. -№ 2. С. 158−171.

2 Подгаецкая И. Ю. В поисках единства// Социалистический реализм и художественное развитие человечества. — М.: Наука, 1966. С. 451−482- Подгаецкая И. Ю. Поэтика сюрреализма// Критический реализм 20 века и модернизм. — М.: Наука, 1967. С. 177−193- Большаков В. П. Сюрреализм, его традиции и преемники// Вопросы литературы. 1972. — № 2. С. 104−123- Великовский С. И. Сюрреализм (во Франции)// КЛЭ. Т. 7. — М.: Советская Энциклопедия, 1972 .С.314−315. монографиях1 выявляется генезис эстетики сюрреализма, проводится серьезный многосторонний анализ сюрреалистических произведений (как литературных, так и иных — драматических, кинематографических, живописных, скульптурных и т. д.). Наиболее полно теория и практика литературного сюрреализма на русском языке представлена в монографии Л. Г. Андреева «Сюрреализм». Разделенное натри большие части (история, теория и практика) исследование представляет собой довольно удачную попытку осмыслить широту и значение сюрреализма для мировой художественной традиции, сформулировать основные положения его философии в том виде, в котором она складывалась во Франции в 20−30-е годы, и проанализировать наиболее яркие образцы сюрреалистического искусства. Однако, вполне очевидно, что, при подобной широте темы и объеме изучаемого материала, исследователь не имел возможности осуществить детальный анализ языка и структуры произведений, являющийся одной из основных задач данной диссертации.

На современном этапе развития российского литературоведения сюрреализм вновь обращает на себя внимание исследователей. Так, в 90-е годы появился ряд интересных статей, посвященных поэтике сюрреализма у и его роли в искусстве XX века. Отмечены отдельные попытки современной интерпретации сюрреалистических произведений.3 Также.

1 Куликова И. С. Сюрреализм в искусстве. — М.: Наука, 1970; Андреев Л. Г. Сюрреализм. — М.: Высшая школа, 1972.

2 Балашов Н. И. Воздаяние справедливости: Поздний Бретон и вклад французского сюрреализма в культуру XX столетия// Известия РАН. Серия «Литература и искусство», 1994. Т. 53. — № 6. С. 3−27- Дубин С. Б. Сюрреализм, «состояние яростной страсти"// Иностранная литература. 1997. — № 11. С. 247−250- Швейбельман Н. Ф., Косонен Т. В. Поэтика «удивления» и ее воплощение в сюрреалистических текстах Р. ДезносаП Лингвистические и методические аспекты коммуникации. — Тюмень: Изд-во Тюменского Университета, 1997. С. 109−116- Дубин С. Б. Сюрреализм: продолжение следует.// Художественный журнал. 1998. — № 18. С. 47−53.

3 Швейбельман Н. Ф. Опыт интерпретации сюрреалистического текста: Учебное пособие. — Тюмень: Изд-во Тюменского Университета, 1996.

С.Б. Дубиным была написана кандидатская диссертация по проблеме сюрреалистского черного юмора и его романтических истоков.1 Следует отметить, что упомянутая работа затрагивает принципиально иной аспект в философии и поэтике сюрреализма, нежели предлагаемые к рассмотрению в данной диссертации, и выявляет скорее связь сюрреализма с предшествующей художественной традицией, нежели его роль для развития эстетической мысли XX столетия.

В то же время на Западе сюрреализму посвящено огромное количество исследований, которые можно разделить на ряд категорий. Современники и участники движения оставили множество свидетельств биографического и автобиографического плана, так называемых «историй» сюрреализма. Позднее литературоведы и искусствоведы также обращались к проблеме творческой личности в рамках сюрреалистического течения. К «биографической» категории в частности относятся документально-художественные свидетельства М. Жана, А. Пастуро и многих других художников и теоретиков искусства, лично знакомых с сюрреалистами и наблюдавших развитие мировоззрения. Здесь же можно назвать детальную автобиографию участника движения Андре Тирьона4, посвященную истории группы в период наибольшего интереса к сюрреализму во французской культуреисследование Филиппа Одуана5, делающее акцент на личности в рамках школы, а не на общую философию, и ряд других работ. Историческим подходом к сюрреализму характеризуется монография М. Надо6, повествующая о фактах жизни и творчества группы.

1 Дубин С. Б. Сюрреалистский черный юмор и его романтические истоки. Автореферат диссер.к.ф.н. -М., 1998.

2 JeanM. Autobiographie du surrealisme. — Paris: Seuil, 1978.

3 Pastoureau H. Ma vie surrealiste suivi de Andre Breton, les femmes et l’amour. — Paris: Maurice Nadeau, 1992.

4 Thirion A. Revolutionnaires sans revolution. — Paris: Robert Laffont, 1972.

3 Audoin P. Les surrealistes. — Paris: Seuil, 1973.

6 Nadeau M. Histoire du surrealisme. — Paris: Seuil, 1964. на протяжении всего периода ее существования и до сих пор остающаяся одним из самых авторитетных исследований сюрреализма как социально-культурного движения. Не менее серьезное исследование Ф. Алькье1 посвящено изучению глубинных основ сюрреалистического мировоззрения в рамках философской традиции. Историко-литературный подход доминирует и в ряде исследований, посвященных формированию эстетики сюрреализма, в частности таких, как монография Ж. Лемэтра, а также работы одного из наиболее авторитетных современных специалистов в области французского литературного авангарда первой половины века, профессора университета Париж-3 Сорбонн-Нувель — А. Беара. В этом же ракурсе сюрреализм предстает перед нами во многих других исследованиях, обзор которых предлагается опустить ввиду их большого количества и концептуального сходства с уже указанными. Наряду с «историями» сюрреализма, существует несколько так называемых «словарей» сюрреализма, в которых затрагиваются его основные темы, определяются ключевые понятия философии, эстетики и поэтики.4.

Словари и «истории» дополняет огромный список литературно-критических исследований, написанных с самых разных научных позиций. Изначальная «вездесущность» сюрреализма, его стремление разрушить границы между искусством и жизнью вполне оправдывает так называемый «социополитический» подход к изучению творческого наследия сюрреалистов. К этой категории следует отнести работу В. Крастра5, где в.

1 Alquie F. Philosophie du surrealisme. — Paris: Flammarion, 1977.

2 Lemaitre G. From cubism to surrealism in French literature. — Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1941.

3 Behar H. Etude sur le theatre dada et surrealiste. — Paris: Gallimard, 1967; Behar H. Litteruptures. — Lausanne: L’Age d’Homme, 1988 m ffp.

4 Dictionnaire general du surrealisme et de ses environs. Sous la direction de A. Biro et R. Passeron. — Paris: Presses Universitaires de France, 1982; Clebert J.-P. Dictionnaire du surrealisme. — Paris: Seuil, 1996 h AP.

5 Crastre V. Le drame du surrealisme. — Paris: Le Temps, 1963. центре внимания исследователя оказываются две конфликтующие между собой сферы сюрреалистической деятельности — искусство и политикамонографии Л. Жановера1, последовательно рассматривающие идеологические отношения между сюрреалистами и коммунистами и ¿-отражение динамики политических взглядов в сюрреалистическом искусстве, а также ряд других работ.2.

Среди текстуальных подходов к изучению сюрреалистического наследия следует особо выделить стилистический, представленный, среди прочих работ, монографией Дж. Мида3 и сборником эссе под редакцией И. Хиггинса.4 Все исследователи, работающие в рамках данной методологии, исходят из положения о том, что образ — это, в первую очередь, лингвистический феномен, поэтому рассматривают сюрреалистскую образность путем анализа разных уровней языка — фонетического, синтаксического и семантического5 — или совмещая литературные подходы (теорию читательского восприятия, историко-литературную и иные методологии) с лингвистическим.6.

1. '. .

Janover L. Surrealisme, art et politique. — Paris: Editions Galilee, 1980;

Janover L. Le reve et le plomb. Le surrealisme de l’utopie a l’avant-garde. -Paris: Jean-Michel Place, 1986; Janover L. La revolution surrealiste. — Paris: Pion, 1989.

2 Rispail J.-L. Les surrealistes: une generation entre le reve et l’action. — Paris: Gallimard, 1989; Rose A. Surrealism and communism: the early years. — New York: Peter Lang Publishing, 1991; Reynaud Paligot C. Parcours politique des surrealistes (1919;1969). — Paris: CNRS Editions, 1995 h ap.

3 Mead G. The surrealist image: a stylistic study. — Berne: Peter Lang Publishers, 1978.

4 Surrealism and Language: seven essays. Edited by Ian Higgins. — Edinburgh: Scottish Academic Press, 1986.

5 Mead G., op. cit.

6 Mounin G. Paul Eluard’s forbidden words adjective// Surrealism and Language: seven essays. Edited by Ian Higgins. — Edinburgh: Scottish Academic Press, 1986. P. 1−11- Martin G. D. A measure of distance: the rhetoric of the surrealist// Surrealism and Language: seven essays. Edited by Ian Higgins. -Edinburgh: Scottish Academic Press, 1986. P. 12−29- Gratton J. Runaway: textual dynamics in the surrealist poetry of Andre Breton// Surrealism and.

Еще одним текстуальным подходом является структуралистский. Здесь, среди прочих, следует особо выделить монографию М.-Э. Коз, 1 в которой исследовательница последовательно анализирует творчество поэтов-сюрреалистов, акцентируя внимание на структуре произведений в ее целостности и неразрывности. Современные исследования текстов выходят также и на глубокий философский уровень, сквозь призму сюрреалистического творчества вовлекая теорию движения в мировую философскую традицию и рассматривая философию сюрреализма как достаточно важный этап в развитии мышления XX века. К наиболее ярким.

— л работам такого плана следует отнести монографию У. Фаули, сохраняющую необходимый баланс между изучением сюрреализма как исторического периода в искусстве и оценкой его особой философской значимости для дальнейшего развития мирового художественного процесса, а также исследование Ж. Шенье-Жандрон, 3 представляющее собой анализ основных философско-эстетических положений сюрреализма с позиций современного уровня развития философии искусства.

Ярким образцом системного подхода к изучению сюрреалистической литературы является совместное исследование Р. Кардинала и P.C. Шорта, 4 рассматривающее синтез двух разных аспектов сюрреализмаполитического и художественного — в его единстве и неразрывности. Сами авторы определяют цель своей монографии как «попытку обнаружить.

Language: seven essays. Edited by Ian Higgins. — Edinburgh: Scottish Academic Press, 1986. P. 30−45 h jap.

1 Caws M.A. The poetry ofdada and surrealism. Aragon, Breton, Tzara, Eluard and Desnos. — Princeton, NJ: Prinston University Press, 1970.

2 Fowlie W. Age of surrealism. — Bloomington: Indiana University Press, 1963. '.

3 Chenieux-Gendron J. Le surrealisme. — Paris: Presses Universitaires de France, 1984.

4 Cardinal R., Short R.S. Surrealism. Permanent revelation. — London: Studio Vista, 1970. потенциал сюрреализма", 1 то есть потенциал его основных аспектов, идей, творчества (которое понимается исследователями как выражение особой чувствительности), его возможностей как «лирического поведения», его значения для современной жизни (монография написана в 70-е годы, то есть сразу после студенческих демонстраций протеста против культурных, научных, социальных и прочих норм, когда бунтующая молодежь брала на вооружение именно дадаистские и сюрреалистические лозунги).

Достаточно «молодой» рецептивный подход в «сюрреализмоведении» представлен рядом весьма глубоких и интересных исследований. Так, л монография Э. Гвиоль-Бенассая представлят собой анализ публикаций, посвященных сюрреализму, в периодических изданиях обозначенного периода: в центре внимания исследовательницы — вполне конкретные события в жизни сюрреализма как школы (скандал на банкете у Сен-Поль-Ру в 1925 годусобытия, связанные с запретом фильма «Золотой век» в 1930 годусамоубийство Рене Кревеля и писательский конгресс в защиту культуры в 1935 году, а также Международная Выставка Сюрреализма в 1938 году) и реакция на эти события современников в лице прессы. Монография А. и О. Вирмо3 посвящена международному сюрреализму, влиянию школы на последующие литературные движения в самой Франции (леттризм, группа УЛИПО, театр абсурда и др.) и за рубежом (датско-бельгийско-голландская группа Кобра, сюрреалистические группы в Чехословакии, Японии, в Латинской Америке, на Мартинике и т. д.), то есть восприятию сюрреализма в мире на уровне литературных влияний. К категории рецептивных исследований можно отнести и работу И. Бриделя, 4.

1 Op. cit. P. 11.

2 Guiol-Benassaya E. La presse face au surrealisme de 1925 a 1938. — Paris: Editions du Centre Nationale de la Recherche Scientifique, 1982.

3 Virmaux A. et O. La constellation surrealiste. — Lyon: La Manufacture, 1987.

4 Bridel Y. Miroirs du surrealisme: essai sur la reception du surrealisme en France et en Suisse Francaise (1916;1939). — Lausanne: L’Age d’Homme, 1988. посвященную культурной реакции на сюрреализм в обозначенных временных и пространственных рамках.

В последние десятилетии в литературоведении в целом и в изучении сюрреализма в частности появилось большое количество «проблемных», 'узконаправленных исследований, объединяемых, в частности французскими литературоведами, под общим названием «тематическая критика» («critique thematique»). Среди прочих следует выделить монографию М.-К. Банкар, 1 посвященную теме Парижа в искусстве сюрреалистов. Интересна также работа С. Александрян, представляющая собой анализ сюрреалистического творчества с позиций его вовлеченности в область иррационального, фантастического: в связи с необычной постановкой вопроса, смещаются акценты исследования — наравне с творчеством непосредственных участников движения, рассматриваются произведения некоторых предшественников и последователей сюрреализма, да и в рамках самого сюрреализма в центре внимания зачастую оказываются малоизвестные, нетипичные фигуры. В монументальном исследовании П. Мурье-Казиль осуществляется сравнительный анализ двух художественных систем (сюрреалистической и эпохи fin de siecle) с точки зрения характера и актуальности в них темы воображаемого. Исследование Ф. Фореста4 посвящено литературному сюрреализму и проблеме жанра. Рассматривая проблему смешения жанров и ломки литературных традиций в сюрреалистическом искусстве, автор отталкивается от новой теории письма и чтения, разработанной самими сюрреалистами. Еще одним любопытным образцом тематической критики.

1 Bancquart M.-C. Paris des surrealistes. — Paris: Seghers, 1972.

2 Alexandrian S. Le surrealisme et le reve. — Paris: Gallimard, 1974.

3 Mourier-Casile P. De la chimere a la merveille: recherches sur l’imaginaire fin de siecle et l’imaginaire surrealiste. — Lausanne: L’Age d’Homme, 1986.

4 Forest P. Le mouvement surrealiste: poesie, roman, theatre. — Paris: Vuibert, 1994. является работа К. Майар-Шари, 1 представляющая собой качественно-количественный анализ темы животных и «существ» в искусстве сюрреализма. Также в последнее время внимание исследователей привлекает проблема взаимоотношений сюрреалистической теории и категории мифологического.2.

Творчество Андре Бретона так же, как и сюрреализм в целом, немало изучалось на Западе. Лидеру группы посвящено множество исследований биографического плана, написанных как друзьями, учениками и современниками, так и учеными более поздней эпохи. В этих монографиях Бретон предстает перед нами как художник, политик и просто человек. Среди «биографов» современников, а зачастую и единомышленников, Бретона можно отметить К. Мориака, 3 Ф. Одуана, 4 Ж. Трака, 5 О. Паса6 и многих других. Из последних исследований историко-биографического плана следует особо отметить монументальную монографию Марка Полиццотти, 7 детально освещающую жизненный и творческий путь лидера сюрреалистов на фоне событий эпохи. Насыщенность исследования историческими фактами, прямо или косвенно связанными с художественной деятельностью Бретона, способствует более глубокому прочтению самих текстов.

В целом, литературно-критические работы, посвященные творчеству лидера сюрреалистов, характеризует множество научных подходов.

1 Maillard-Chary С. Le bestiaire des surrealistes. — Paris: Presses Universitaires de la Sorbonne Nouvelle, 1994.

2 TamulyA. Le surrealisme et le mythe. — New York: Peter Lang Publishing, 1995; Pensee mythique et Surrealisme. Textes reunis et presentes par J. Chenieux-Gendron. — Paris: Lachenal & Ritter, 1996 и др.

3 Mauriac С. Andre Breton: essai. — Paris: Flore, 1949.

4 Audoin P. Breton. — Paris: Gallimard, 1970.

5 Gracq J. Andre Breton. — Paris: Jose Corti, 1985.

6 Paz O. Estrella de tres puntas: Andre Breton y el surrealismo. — Mexico: Editotial Vuelta, 1996.

7 Polizzotti M. Revolution of the mind: the life of Andre Breton. — London:

Существует обширная библиография из исследований, написанных в традиционном академическом ключе, 1 рассматривающие творчество Бретона (иногда в его целостности, иногда — выборочно, в зависимости от цели и ракурса исследования) с историко-литературных позиций. Эти работы в основном посвящены личности автора и изучают историю создания произведений, практически не обращаясь собственно к анализу текста. Однако, многочисленны также работы принципиально иного плана, сосредоточенные, в первую очередь, на художественном тексте, в самом широком смысле понятия, содержащие разнообразные анализы.

•Л поэтических и прозаических произведений Андре Бретона. В последние годы, согласно общей тенденции, в «бретоноведении» преобладают проблемные, «тематические» исследования. В частности, изучаются отдельные периоды в творчестве писателя, 3 исследуются конкретные темы в его произведениях.4.

И все же, несмотря на широкий спектр самых разных исследований, посвященных изучению сюрреализма и творчества Андре Бретона, данная.

Bloomsbury, 1995.

1 Carrouges M. Andre Breton et les donnees fondamentales du surrealisme. -Paris: Gallimard, 1950; Bonnet M. Andre Breton: naissance de l’aventure surrealiste. — Paris: Jose Corti, 1975; Matthews J.H. Andre Breton: sketch for an early portrait. — Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1986; Virmaux A. et O. Andre Breton le pole magnetique. — Paris: Editions Olbia, 1998 h jxp.

2 Balakian A. Andre Breton: magus of surrealism. — New York: Oxford University Press, 1971; Lamy S. Andre Breton. Hermetisme et poesie dans «Arcane 17». — Montreal: Les Presses de l’Universite de Montreal, 1977;Navarri R. Andre Breton Nadja. — Paris: Presses Universitaires de France, 1986; Steinmetz J.-L. Andre Breton et les surprises de VAmour fou. — Paris: Presses Universitaires de France, 1994 h jxp.

3 Vielwahr A. Sous le signe des contradictions: Andre Breton de 1913 a 1924. -Paris: Nizet, 1980; Vielwahr A. S’affranchir des contradictions. Andre Breton de 1925 a 1930. — Paris-Montreal: L’Harmattan, 1998 h zip.

4 Blachere J.-C. Les totems dAndre Breton: surrealisme et primitivisme litteraire. — Paris: L’Harmattan, 1996 h? p. диссертация, думается, может претендовать на определенную степень научной новизны. Избранное направление исследования — творчество Андре Бретона в контексте формирования поэтики французского сюрреализма — не предполагает исчерпывающего анализа ни творчества Бретона в его полном объеме, ни специфики французского сюрреализма в каждом его конкретном авторском варианте. Любая из этих задач потребовала бы обстоятельного разговора о сюрреализме как течении не только эстетическом, но и социальном, а также изучения весьма обширного творческого наследия сюрреалистов, что превратило бы диссертацию в своеобразный академический справочник по сюрреализму или Андре Бретону, а не в проблемное исследование. Поэтому в работе избирательно рассматривается творчество лидера сюрреалистов указанного периода, а весь материал общелитературоведческого и общеискусствоведческого характера, равно как и ссылки на творчество других сюрреалистов (не Бретона), привлекается лишь в той степени, в какой это необходимо для художественного анализа конкретных литературных произведений и иллюстрации заявленных теоретических положений.

Таким образом, данное исследование направлено на изучение специфики и основных черт литературного сюрреализма в период 20-хначала 30-х годов XX века с целью восполнения пробелов в отечественном литературоведении и осмысления роли сюрреализма для формирования и развития особого художественного языка в XX веке. В настоящее время многими западными учеными делаются попытки заново определить литературные жанры и понятие литературного рода. Думается, эта тенденция вызвана, в частности, осознанием смещения и расширения границ понятия «литературный текст» за счет синтеза разных искусств в художественных произведениях XX века. Настоящее исследование представляет собой, в том числе, и попытку проследить процесс смешения литературных жанров, родов и вовлеченность языков иных видов искусств в структуру сюрреалистических литературных произведений, чему способствует использование в диссертации элементов сравнительно новой и малоразработанной методологии «интермедиального» анализа. Также необходимо отметить, что критический анализ сюрреалистической повести Андре Бретона «Надя» (1928), проводимый в последней главе диссертации, по полноте и сочетанию подходов на данный момент, думается, не имеет аналогов не только в отечественной, но и в зарубежной науке.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при подготовке общих лекционных курсов по зарубежной литературе XX века, а также специальных курсов по французской литературе первой половины столетия и отдельно по искусству западноевропейского авангарда. Также, думается, диссертация может служить методологической основой для дальнейших исследований взаимодействия искусств в литературных произведениях.

Цель и задачи исследования

определяют его структуру и отбор материала. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Во Введении дается обоснование выбора предмета исследования, актуальности темы диссертации, формулируется цель и задачи работы, определяется ее структура. Здесь же вводятся основные понятия, задаются хронологические рамки и общая концепция исследования, дается критический обзор существующих исследований, посвященных сюрреалистической теории и практике, а также рецепции творчества Бретона в нашей стране и за рубежом.

В первой главе, озаглавленной «Истоки и особенности сюрреализма как художественного мышления», проводится обзор истории формирования и развития сюрреалистического течения, необходимый для выявления его новаторских черт и преемственности по отношению к предыдущей культурной традиции. Здесь же в сжатой форме рассматриваются творческие открытия некоторых литературных предшественников сюрреализма (в частности, некоторых европейских романтиков, Бодлера, Рембо, Малларме, Лотреамона, поздних символистов, Жарри, Аполлинера, дадаистов и др.), непосредственно послужившие ориентиром для Бретона и его последователей. В этой главе выявляются теоретические основы литературного сюрреализма, изложенные Андре Бретоном в двух манифестах (1924 и 1930 — соответственно) и иных теоретических работах (в частности, в сборнике текстов «Потерянные шаги» {"Les Pas perdus" (1924))), а также изучается воплощение сюрреалистической эстетики в коллективных экспериментах членов группы и в художественном творчестве самого Бретона 1920;х годов (за исключением его поэтических произведений всего указанного периода и сюрреалистической повести «Надя» {"Nadja" (1928)), которым посвящены отдельные главы диссертации). В целом, в первой главе формулируется сущность сюрреалистического художественного метода и определяются задачи искусства в рамках сюрреалистического мировосприятия.

Вторая глава диссертации, озаглавленная «Сюрреализм: специфика поэтического образа», посвящена лигвистическому и интермедиальному анализу сюрреалистической поэзии. На примерах произведений Андре Бретона и некоторых других выдающихся поэтов-сюрреалистов (в частности, Робера Десноса, Поля Элюара, Филиппа Супо и Бенжамена Пере)1 1920 -х — начала 30-х годов освещается проблема формирования и функционирования сюрреалистического поэтического языка, отмечаются.

1 Необходимость выхода на творчество других поэтов-сюрреалистов обусловлена многообразием сюрреалистической поэзии и определенной ограниченностью поэтических экспериментов самого Бретона, который реализовывал свою философско-эстетическую концепцию не только и не столько в поэзии, сколько в теоретических работах и художественной прозе. общие тенденции в области смещения и расширения семантического пространства отдельных слов и языка в целом, а также прослеживается ход поиска новых художественных форм. Основанная на утверждении современного западного исследователя сюрреализма Джеральда Мида о том, что «с каких бы позиций не интерпретировался сюрреалистический образ, он неизбежно является феноменом языка"1, данная глава ориентирована прежде всего на анализ художественного языка сюрреалистической поэзии с целью выявления основных принципов создания художественного образа. При этом само понятие «языка» трактуется двояко: как на непосредственно лингвистическом уровне, так и в соответствии с теорией интермедиальности, то есть — через определение языка литературного произведения как сложного синтеза знаковых систем и изобразительных средств, используемых различными видами искусства. В связи с этим, в данной главе ставятся две основные задачи: 1) рассмотрение конкретных лингвистических экспериментов, в которые вовлекаются вербальные средства в поэзии сюрреализма, и их непосредственных результатов- 2) анализ проявлений интермедиальности в сюрреалистической поэзии (то есть примеров синтеза вербальной и невербальной образности в поэтическом тексте). В целях структуризации анализа лингвистические задачи исследования предлагается решать путем последовательного рассмотрения языковых экспериментов, производимых поэтами-сюрреалистами на различных уровнях: фонетическом, синтаксическом и семантическом — и направленных на высвобождение неосознанного потенциала языка из рамок логики и привычной рациональной структуры с тем, чтобы он, язык, в свою очередь, самостоятельно выстраивал новую, непредсказуемую реальность. Для осуществления второй задачи данной главы — дать наглядное.

1 G. Mead The Surrealist Image: A Stylistic Study. — Berne: Peter Lang Publishers, 1978. P. 7. подтверждение положению о слиянии «языков» различных искусств в литературных произведениях сюрреализма — в исследовании демонстрируется на конкретных примерах и анализируется, с некоторыми ссылками на теоретическое эссе Андре Бретона «Сюрреализм и живопись» («Le surrealisme et la peinture» (1928)), многоплановость сюрреалистического поэтического образа, характеризующегося сложным художественным синтезом вербального и пластического элементов.

Последняя третья глава диссертации, озаглавленная «Поэтика сюрреалистической повести Андре Бретона „Надя“», посвящена анализу одного из наиболее интересных и показательных в литературоведческом отношении прозаических произведений сюрреализма. Выбор текста и концентрированность подхода к проблеме сюрреалистической прозы неслучайны. В данной части исследования, по сути, иллюстрируются теоретические выводы, к которым сюрреализм (в первую очередь, в его бретоновском варианте) приходит к концу 1920;х — началу 30-х годов, то есть на момент постепенного завершения первого этапа своей историиэтапа «автоматизма» — и плавного перехода к мифу и оккультизму. «Надя» являет собой не только блестящий образец бретоновской прозы, но и своеобразное средоточие тем, идей, мотивов и художественных приемов, наработанных эстетикой сюрреализма в более ранний период, получивших свое развитие в последующих сюрреалистических произведениях и, более того, оказавших влияние на развитие искусства «пост-сюрреалистической» эпохи. В целях максимально глубокого прочтения «Нади» предлагается провести детальный анализ поэтики произведения с применением элементов различных текстуальных и внетекстуальных1 методологий, в том числе и интермедиальной.

Необходимость выхода за рамки текста объясняется нарочитой биографической достоверностью произведения. Знание определенных исторических фактов, несомненно, облегчит прочтение «Нади».

В Заключении диссертации подводятся итоги проделанной работы, формулируются выводы, намечаются пути дальнейшего исследования литературного сюрреализма и родственных ему культурных феноменов.

Завершает диссертацию список литературы, структурированный по тематическому принципу и включающий следующие разделы:

1) литературно-художественные и философско-эстетические источники;

2) общие работы по философии, искусствоведению и литературоведению;

3) исследования, посвященные истории и теории сюрреализма, формированию и специфике его поэтики;

4) работы, посвященные личности и творчеству Андре Бретона. Постраничные примечания на протяжении всей диссертации содержат ссылки на цитируемые работы, пояснения к используемой терминологии, информацию, не относящуюся непосредственно к предмету диссертации, но необходимую для более полного и глубокого его осмысления, и прочие комментарии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги проведенного исследования, можно сделать следующие выводы.

Сюрреализм как специфический тип художественного сознания утверждается во Франции в 20-е — 30-е годы XX века и является, с одной стороны, результатом длительного и последовательного процесса трансформации философско-эстетических идей предыдущих эпох, а с другой — своеобразной художественной реакцией на последствия социальной катастрофы, каковой стала Первая мировая война.

Сюрреалистическое миропонимание во многом опирается на эстетику европейских романтиков и символистов (Новалиса, Бодлера, Рембо, Малларме, Лотреамона, Жида, Валери, Сен-Поль Ру, Фора, Клоделя и др.). Основополагающая идея о дуалистичности мироздания сближает позиции этих художественных систем, но характер взаимоотношений противоположных граней бытия в рамках романтизма, символизма и сюрреализма высвечивает явные различия между ними и отражает историческое развитие мировой художественной мысли. Так, в романтизме синтез земного и небесного, как правило, неосуществимсимволизм предполагает возможность слияния духовного и чувственного в образе-символе, а сюрреализм стирает грань между реальным и воображаемым в особой «сюрреалистической» точке. Однако, сюрреализм уникален, в первую очередь, тем, что осуществляет в рамках своей эстетики гармоничный синтез романтико-символистской основы с традициями реализма и натурализма. Непосредственное влияние на его формирование оказали прогрессивные современники, отражавшие в своем творчестве техническое и философское развитие человечества и сочетавшие элементы различных художественных систем в рамках одного произведения (Гийом Аполлинер, Альфред Жарри и др.).

Социально-исторический контекст, в котором происходило формирование сюрреалистического метода, определялся, в частности, философией полного нигилизма и существованием таких радикальных движений в искусстве, как дадаизм. Ведущим творческим принципом дада стала абсолютная деструкция языка, основанного на логике и являющегося средством связи между людьми. Унаследовав многие художественные методы и стилистическую эклектику дадаизма, сюрреализм стал существенно более упорядоченным мировоззрением, не отрицавшим своей преемственности по отношению к предшествующей культурно-философской традиции и воспринявшим, в частности, учение Зигмунда Фрейда как научную основу для творчества. Увлечение теорией бессознательного объясняет интерес сюрреалистов к писателям прошлого, акцентирующим в своем творчестве категорию фантастического и иррационального, в частности — к английскому готическому роману (Хорас Уолпол, Анна Рэдклифф, Чарльз Мэтьюрин, Мэтью Грегори Льюис), Маркизу де Саду и др.

Несмотря на обилие и многогранность явлений, возникающих в рамках сюрреалистического мировидения, развитие теории в большой степени зависит от непосредственных взглядов бессменного лидера группыАндре Бретона. Теоретические основы сюрреализма как философии и художественного метода ярче всего отразились в написанных им в 1924 и 1929 годах двух манифестах. Эти насыщенные программные заявления устанавливают связь эстетики с предшествующей традицией, формулируют сюрреалистические принципы творчества в их индивидуальности и намечают пути развития теории в рамках художественного мышления XX века. При этом, первый манифест сосредоточен, главным образом, на проблемах личностных, на достижении индивидуальной духовной свободы, тогда как во втором — цели у свободы уже внешние, социальные. Философская основа манифестов тоже различна: если зарождается мировоззрение под влиянием Фрейда, то к концу 20-х годов сюрреализм во главе с Бретоном попадает под влияние Гегеля, с которым его роднит тенденция проектировать абстрактные идеи и образы во внешний мир и стремление к синтезу духовного и физического.

Категория личности в сюрреализме выстраивается на идее о физической неполноценности так называемых «нормальных» членов общества. Ограничения, накладываемые поведенческими рамками, подавляют иррациональную часть человеческого «я», поэтому истинно нормальными в сюрреалистическом понимании являются только люди, способные беспрепятственно выражать свое бессознательное в повседневной жизни. В этой связи важное место в доктрине занимают такие мотивы как сумасшествие, эротизм, наркомания, насилие и убийство, тесно переплетающиеся с темой детства и невинности, а также примитивизм. Сюрреалисты ставят своей задачей вернуть человеку его целостность: всеподавляющее иррациональное желание прорывается из глубин «я» и властью объективного случая приводит к гармонии внутреннее и внешнее.

На раннем этапе своего существования сюрреализм во многом определяется понятием автоматического письма (l'ecriture automatique), заявленным Бретоном в «Первом манифесте сюрреализма» (1924). Высвобождение в рамках художественного произведения неосознанного потенциала языка, ведущее к порождению текстом самостоятельных смысловых связей, предсказать которые не в силах никто, включая автора, является шагом на пути к освобождению духа, восстановлению истинного «я» художника. Еще одной отличительной чертой поэтики сюрреализма на данном этапе становится особая позиция Бретона по отношению к различию между поэзией и прозой, определяющемуся не формой текста, а процессом мысли, его порождающим. Рациональная последовательность идей способствует возникновению прозы, в то время как поэзия основана не на логической, а на аналогической связи между образами и ассоциациями, выплескивающимися из сознания автора. Подобный взгляд противопоставляет поэзию литературе, являющейся продуктом рациональных рассуждений и искусственной по своей сути, и фактически исключает возможность существования сюрреалистической прозы. В то же время весьма правомерной представляется классификация творческого наследия Андре Бретона, предложенная западной исследовательницей А. Балакиан, выделяющей собственно стихотворные тексты, логическую прозу (манифесты и прочие теоретические произведения) и аналогическую прозу (художественные тексты).

Непосредственный анализ наиболее показательных собственно стихотворных сюрреалистических текстов 1920;х и начала 1930;х годов позволяет выявить некоторые закономерности их художественной структуры. Формально являясь продуктом так называемого автоматического письма, выводя иррационализм воображения в мир рациональный, сюрреалистический образ превосходит сам себя, являясь, прежде всего, лингвистическим событием. Вслед за дадаистскими, произведения сюрреалистов кардинально меняют функцию языка: первичным становится слово, а не предшествующая ему мысль. Некий субъективный смысл языковой единицы рождается только в пространстве текста и практически целиком зависит от окружения, в которое она попадает.

Разнообразные фонетические (активное использование аллитераций, ассонансов, парономазии, фонетических повторов и др.) и графические (вовлечение в пространство художественного текста знаков различных систем: прописных и строчных букв, цифр, музыкальных нот и т. д.) эксперименты в поэзии сюрреализма нацелены на поиск скрытых внутренних связей между зачастую противоречащими друг другу на логическом уровне компонентами текста. Эта тенденция усиливается особым синтаксическим строем, характеризующегося обилием таких стилистических фигур как анафора и параллелизм, отсутствием пунктуации и частым диссонансом между синтаксическим оформлением поэтического высказывания (выражающегося в специфической координации и субординации) и его смысловым наполнением. При этом, несоответствие традиционных лексических значений слов тому, которое они приобретают в сюрреалистических произведениях, представляется не столько нарушением законов языка, сколько расширением его возможностей.

Проблему сюрреалистической образности во многом определяет именно взаимодействие синтаксиса и семантики в художественном тексте. Сюрреалисты при создании вербальных образов акцентируют, в основном, «асимметричные» отношения между языковыми единицами. Уровень диссонанса между элементами лингвистических сочетаний может быть очень разным: «удаленное» и «сходное» зачастую существуют в близком контексте и постоянно взаимодействуют, порождая дополнительный шок восприятия. В этой связи оправданна частотность употребления в поэзии сюрреализма таких стилистических фигур, как сравнение и метафора. Оба тропа позволяют внутри текста сблизить предметы таким образом, что они, сливаясь воедино, образуют общее семантическое пространство, в котором смысл вторичен, а первично — ощущение.

Своеобразная поэтическая ассоциативность, «распредмечивание» образа на лингвистическом уровне, лишение его конкретных денотатов и проницаемость границ между понятиями нередко дополняется использованием в рамках литературного произведения наряду с привычными языковыми компонентами невербальных художественных средств. Творческая эксплуатация ресурсов бессознательного как основного художественного метода позволяет сюрреалистам игнорировать границы между родами искусства. Работая в различных сферах, они органично продолжают и углубляют произведения друг друга: происходит своеобразное вторжение одного художественного языка в другой. В программном эссе «Сюрреализм и живопись» Бретон фактически декларирует единую основу вербального и визуального образа, поясняя, что у изобразительных искусств и поэзии одна цель — реализация сюрреалистического видения мира, выплеск иррационального в область рационального для их последующего воссоединения в пространстве художественного произведения. Актуальность тематики глаза и визуально-перцептивного восприятия мира в целом характерны для поэтики сюрреализма, поскольку искомая «сюрреалистическая точка» предполагает полное нивелирование антиномий, уничтожение границ между противоположными мирами, рациональным и иррациональным, бесконечные возможности для «альтернативного взгляда» на привычные вещи. Поэтому использование пластического эквивалента поэтического образа в произведениях сюрреализма во многом отражает особый принцип организации художественного пространства, характерный для искусства XX века, когда «литературным текстом» становятся в том числе и внелитературные реалии. Многослойность и разнородность внутренних связей в произведениях сюрреализма служит, в том числе, и задаче воссоздания глубинных процессов, протекающих в человеческой психике.

Размывание" родовых и жанровых границ как результат автоматизма особенно заметно в произведениях Бретона (как, впрочем, и многих других сюрреалистов), условно классифицированных как аналогическая проза. Так, тексты первой половины 1920;х годов — такие как «Магнитные поля», написанные им в соавторстве с Филиппом Супо, и «Растворимая рыба» -состоят из сложно уловимых пульсаций подсознания, создающих общий эффект пересказа снов. Произведения неудержимо стремятся к распаду на элементы, отрывки и отдельные образы, представляя собой сложный синтез всех литературных родов. Ведущим композиционным приемом становится монтаж, который, наряду с повествованием от первого лица и кинематографичностью постоянно трансформирующихся образов, служит общей цели самоидентификации автора.

Стремление к поиску сути своего «я» сохраняется и на более позднем этапе развития художественного мировоззрения Бретона, в частности — в произведении, изначально озаглавленном «Надя, или Женщина, превратившаяся в книгу» («Nadja, ou la Femme changee en livre» (1928)). Данный текст, с одной стороны, в полной мере отражает основные художественные наработки «периода автоматизма», с другой — намечает сдвиг в область оккультизма и мифа, характерный для более позднего этапа в творчестве Бретона. Первая и последняя фразы «Нади» являются ключевыми для понимания философской концепции сюрреализма. Изначальный вопрос: «Кто я есмь?» — отражает поиск автором сути собственного «я». Последняя фраза текста — «Красота будет конвульсивной или не будет вовсе» — подводит итог сюрреалистического познания сущности мира, которая являет собой вечно шокирующую вспышку красоты. Вся книга, таким образом, метафорически отражает путь «я» к пониманию собственной сути с целью дальнейшего движения к постижению сути мира. Вместе с героиней, живущей в вечности, в произведение входит категория мифа во всем его многообразии: мифологично пространство, время, символика имени героини, образ города, являющегося носителем коллективного бессознательного, и многие другие элементы смысловой структуры текста.

Формально текст «Нади» состоит из гармоничных и неуловимых переходов от одних выразительных средств к другим, от одного жанра к другому. Художественные приемы, применяемые автором при написании «Нади», по его собственному свидетельству, служат одной целисозданию впечатления абсолютной «достоверности» повествования на фоне универсальности и мифологической непостижимости вселенной, в которой существуют автор, его героиня и читатели произведения. По мнению Бретона, адекватное отражение действительности достижимо только посредством сочетания различных «взглядов», точек зрения и «медиа». Знаменательны отношения между различными «медиа» в рамках всего произведения, в котором литературный текст, рисунки и фотография словно «провоцируют» друг друга. Органично переплетаясь между собой в едином художественном тексте, языки различных видов искусств зачастую фактически передают друг другу свои качества. В этой связи особую значимость в произведении приобретает символика цвета. Цвет, воспринимаемый зрительно, то есть на уровне чувств, по природе своей иррационален, «дологичен», и потому противопоставлен слову, символизирующему рассудок. Вступая в своеобразное «противоборство», вербальные и невербальные образы в «Наде», тем не менее, развивают сходные лейтмотивы и, в конечном счете, имеют одну идейную основу. Так, основные цвета сюрреалистической вселенной: красный, цвет крови и сексуальностичерный, символизирующий смерть и иррациональную сторону бытиябелый, цвет невинности и света, — в сочетании с синим, доминирующим в восприятии шизофреников, господствуют в первых двух частях произведения, сопровождая авторский поиск сути своего «я». В последней части доминирует небесно-голубой цвет, символизирующий растворение освободившегося духа в бескрайних просторах бытия.

Взаимодействие визуального и ощутимого непосредственно вводит в искусство сюрреализма мотив любви, сексуальности и желания. Образ Женщины имеет огромную значимость для поэтики сюрреализма, являясь олицетворением природных корней, движущих сил бытия, символом двух вселенских начал — великого разрушительного и великого созидательного. Будучи духовным и физическим партнером мужчины, Женщина является инициатором (initiatrice) его борьбы за внутреннее освобождение и посредницей (mediatrice) между его рациональным сознанием и сутью бытия. При этом, любовь в сюрреалистическом мировидении — это единственная сила в человеке, способная прорваться сквозь железные ворота языка и здравого смысла. Поэтому мужчина способен на творчество только в едином любовном порыве и в гармоничном союзе с Женщиной. В этой связи всеобъемлющий образ Женщины не только вдохновляет сюрреалистов на создание произведений, но зачастую заполняет собой чуть ли не все пространство художественного текста.

В соответствии с теорией сюрреализма, Надя, будучи женщиной-ребенком (femme-enfant), воплощает в себе иррациональные силы природы и может помочь Бретону, представителю мужского, рационального сознания, достичь искомой «конвульсивной гармонии сюрреальности», что она и делает, а, осуществив свою миссию, исчезает в ином измерении, из которого пришла изначально. Дезинтеграция пространства проникает и внутрь духа: пребывая в «сюрреалистической точке», Бретон теряет ощущение границ собственного «я» по отношению к Надиному. Однако, по истечению этого короткого мига единения противоположностей, вспышки Красоты, освещающей суть бытия, реальности вновь расходятся. По своей художественной форме и идейному содержанию «Надя» Андре Бретона является одним из самых сложных и привлекательных для научного анализа произведений мировой литературы XX века, исторически находясь на стыке двух периодов развития сюрреализма и двух важных этапов в творчестве его лидера, тем самым претендуя на статус своеобразной «квинтэссенции сюрреализма».

Проведенное исследование показало, что сюрреализм — это весьма значимое для мировой художественной мысли XX века эстетическое мировоззрение, особая художественная модель мира, разнообразная в формах своего выражения, но объединенная общими теоретическими предпосылками, нашедшими самое яркое отражение в творчестве «законодателя» идей — Андре Бретона. Глубина и разнородность.

191 философских и культурно-эстетических основ, лингвистические эксперименты и иные артистические феномены, вызывающие смещение и расширение границ понятия «литературный текст» за счет синтеза разных «медиа» в рамках одного произведения, демонстрируют неоднозначность и огромный потенциал сюрреализма как художественного феномена при наличии четко сформулированной теории и конкретного социально-исторического контекста. Целью данного исследования и было показать основные философско-эстетические принципы сюрреализма в его становлении, а также — заложенный в его теории и практике художественный потенциал, повлиявший на развитие литературы и искусства в XX веке, ориентируясь, в первую очередь, на творчество основателя и бессменного лидера группы.