Осевая концепция культуры

Время, в которое мы живем, наполнено важными переменами, но также и борьбой, конфликтами, а главное — глубоким взаимонепониманием людей во всех сферах и на всех уровнях: в личной и общественной жизни, в экономике и политике, в международных отношениях и в культуре. Но так, видимо, было всегда. Скрытая или открытая «война всех против всех» или что-то подобное ей — устойчивая черта не только так называемого «естественного состояния», о котором говорили социальные философы и «социальные физики» 17−18 вв., но также и всякого организованного состояния общественной жизни. Отсюдавойны, восстания, революции, катастрофы, не говоря уже о самых обычных конфликтах, столкновениях и преступлениях. Противопоставление «мы» — «они» или «я» — «они» идет через всю историю общества и человеческой культуры.

Возникает вопрос: почему культуре, о которой мы думаем, что она и только она делает человека человеком, не удается, однако, остановить действие обозначенной тенденции человеческого существования и развития? Может быть, дело в том, что сама культура подвержена воздействию негативных сторон человеческого общежития, несет на себе его печать и даже большевносит и свою лепту в общее состояние дезинтеграции в человеческой жизни? Разве нации и цивилизации, каждая со своим особым культурным миром, не противостоят друг другу, хотя и ищут контактов и связей, взаимопонимания и согласия? Может, все дело в отсутствии на нашей планете единой общечеловеческой культуры? Но возможно ли это? А если возможно, то кем и как такая культура может быть создана, а главное — в силу чего она станет общеприемлимой для всех людей?

Круг обозначенных вопросов, стремление разобраться в них привлекло наше внимание к творчеству Карла Ясперса, в произведениях которого (особенно в «Духовной ситуации времени» и в работе «Истоки истории и ее цель») тщательно и глубоко рассмотрена данная проблематика. Его концепция осевого времени" и универсалистской гуманистической культуры, сложившейся в этот период, — одна из самых ярких, на наш взгляд, попыток решения проблемы достижения общечеловеческой коммуникации, вызывающая всевозрастающий интерес современных философов, социологов, культурологов. Вместе с тем его опыт — это опыт философа создавшего одну из самых фундаментальных в 20 В. философско-исторических концепций.

Однако какое бы значение эта концепция не имела сама по себе или в контексте философско-исторических идей О. Шпенглера, «евразийцев», H.A. Бердяева, А.Дж.Тойнби, А. Вебера, исторического материализма советских философов и «теорий модернизации» на Западе, она не менее интересна и значима, на наш взгляд, и как определенная культурологическая концепция. Изучение наследия К. Ясперса показывает наличие в его философских и философско-исторических трудах глубокого культурологического пласта и серьезного критического размежевания в концептуальном плане с культурологическими идеями таких основополагающих авторитетов европейской мысли 19−20 вв., как Г. В. Ф. Гегель, К. Маркс и О.Шпенглер. Важно понять, что каждая из представляемых ими культурологических теорий воспринимается Ясперсом не просто как значимое индивидуальное творческое достижение. Он видит в них большее: то, что каждая из них представляет также определенный стиль мышления об истории и культуре, т. е. видит, воспринимает их, в сущности, культурологически.

Этих стилей, по Ясперсу, три: рационалистический, научный и иррационалистический. Самому Ясперсу оказались близки все три подхода, и он попытался, как нам представляется, объединить их, найти форму «синтеза» .

Может быть, именно поэтому его собственная концепция, в которой, разумеется, есть и свое индивидуальное, неповторимое содержание, представляется сегодня столь привлекательной и в практическом, и в чисто теоретическом отношениях. Для специфических целей нашего исследования — это подчеркнем особо — важнее всего обозначенное выше наличие у Ясперса как философа определенной культурологической позиции. Правда, утверждая это как нечто значимое, мы оказываемся в весьма странном положении. С одной стороны, наш тезис может быть воспринят как нечто само собой разумеющееся, тривиальное, тогда зачем об этом говорить? С другой стороны, утверждение о существовании особой культурологической концепции К. Ясперса, поставленной к тому же в контекст культурологических идей и подходов Гегеля, Маркса, Шпенглера, а шире — всей вообще мировой культурологической мысли, явно требует обоснований и доказательств, более серьезных, нежели оперирование сведениями из словарей и учебных пособий.

Иными словами, указание на культурологический аспект философского наследия К. Ясперса ставит нас перед серьезной исследовательской проблемой, имеющей фундаментальное значение для современной культурологии, на наших глазах приобретающей ранг автономии и научности. Смысл этой проблемы, как представляется, заключается в необходимости широкого, если не тотального, пересмотра под углом зрения, культурологии как науки предшествующей истории мысли. И один из ключевых пунктов здесь — анализ философского наследия с целью выявления и вычленения в нем культурологической составляющей. Разумеется, данная исследовательская задача (подробнее о ней будет сказано в первой главе диссертации) — дело не на один год, и не для одного человека. Но, в рамках заданного ею направления научно-исследовательской деятельности, предельно актуального, на наш взгляд, как раз и необходимы, в первую очередь, локальные исследования, посвящаемые тем или иным выдающимся философам, для которых тема культуры не являлась «периферийной», не говоря уже о тех, для кого она явно стояла в самом «центре». Полагаем, что мало у кого может возникнуть сомнение в отношении принадлежности Ясперса именно к этим последним. Что же касается определения специфики и статуса его культурологической концепции среди иных культурологических теорий, то, как увидим далее, дело обстоит не так уж просто и однозначно. о проблемном характере этой, уже теперь вполне конкретной исследовательской ситуации (она специально будет представлена в первой, методологической главе) приходится говорить, хотя бы в общем, уже сейчас еще и потому, что рассмотрение культурологической концепции Ясперса в диссертации не является самоцелью. Дело в том, что изучение культурологического контекста ясперсовской концепции и попытка определить ее значение по отношению к другим культурологическим теориям (неожиданно для автора) привели исследование к двум результатам, явно требующим выхода за рамки философии культуры К.Ясперса.

Первое. Общеизвестно, что идея «оси» истории, превратившаяся под пером Ясперса в его знаменитое «осевое время», была выдвинута Гегелем в его «Философии истории». Но одновременно с Гегелем понятие «оси» истории было введено в историософию П. Я. Чаадаевым, что отмечено в литературе, хотя и не стало предметом специального рассмотрения ни само по себе, ни в сравнительной характеристике с идеями Гегеля и Ясперса. Более того. Работу, подобную той, которую проделал Ясперс, вводя понятие «осевого времени» в культурологию и историю, еще в 19 веке осуществил, на наш взгляд, В. С. Соловьев, видимо, под влиянием Чаадаева, хотя и без специального использования термина «оси» .

Второе. Представленность «осевого» элемента в культурологических теориях Гегеля, Чаадаева, Соловьева и Ясперса, включенных у всех четырех мыслителей в состав и содержание их философско-исторических построений и выделяемых чисто аналитическим путем, обнаруживает некое единое мыслительное поле, позволяющее, на наш взгляд, говорить о единой «осевой» культурологической концепции. И место этой концепции в культурологии определяется не тем, как мыслили сущность культуры данные философы культуры, а их особым углом зрения на культуру как духовное образование в человеческой жизни, заданное локализацией всех культурных явлений в плоскости, допускающей и «пространственную», и «временную» их интерпретацию. В плоскости, где главным отношением между культурными явлениями оказывается их взаимоотношение в системе «центр — периферия». А это означает, что «осевая» концепция культуры становится — наряду с формационной и цивилизационной теориями — одним из крупнейших достижений в европейском культурном и культурологическом самосознании 19−20 вв.

Степень изученности темы исследования. Из сказанного выше видно, что представляемая тема требует огромного внимания к исследовательской литературе, в которой с самого начала необходимо различить результаты, могущие стать опорными точками в воспроизведении содержания и смысла взятых для изучения философско-исторических концепций Г. В. Ф. Гегеля, П. Я. Чаадаева, В. С. Соловьева, К. Ясперса (а также, выступающих фоном, Маркса и Шпенглера) и, с другой стороны, различные культурологические труды. Эти последние, в свою очередь, делятся на две группы: те, в которых определяется понятие самой культурологии и рассматривается соотношение понятий «философии культуры», «теории культуры», «науки о культуре», собственно «культурологии» (1) — и те, в которых рассматривается непосредственно культурологическое содержание или культурологический статус исследуемых нами теорий (2). Среди второй группы особое значение имеют те немногие труды, как и примыкающие к ним работы из «соседних» областей, в которых прямо и непосредственно рассматриваются понятия «оси», «осевого времени» или феномены, позволяющие подобную интерпретацию, а главное — сама осевая концепция культуры.

Литература

по философии истории, под которой понимается обычно область философского знания, связанная с интерпретацией процесса исторического развития и исторического познания (И.С.Кон, Б. Т. Григорьян, М. А. Киссель, Губман Б.Л.), практически неисчерпаема. Огромное место в ней принадлежит и трудам по истории самой философии истории, из которых нас интересовали, прежде всего, обобщающие труды («Идея истории» .

Р.Дж.Коллингвуда, «Философия истории от Августина до Гегеля» В. С. Герье, «Теория и история историографии» Б. Кроне, «Критическая философия истории» Р. Арона) и новейшие учебные пособия («Философия истории» под ред. А. С. Панарина, и «Русская философия истории» Л. И. Новиковой, И.Н.Сиземской). Специальные труды, посвяшенные непосредственно философии истории Гегеля, Маркса, Шпенглера, Ясперса, Чаадаева и Соловьева, не столь многочисленны на фоне историко-философских трудов по этим персоналиям общего или проблемного характера. Среди них нельзя не упомянуть, в качестве сыгравших наибольшую роль для проводимого в диссертации исследования, труды и работы А. М. Каримского, З. А. Каменского, А. Ф. Лосева, В. В. Зеньковского, И. Л. Андреева, Л. С. Васильева, С. С. Аверинцева, М. А. Виткина, Е. Б. Рашковского.

Культурологическая литература, конечно, не так значительна, но выросла за последнее время весьма основательно. На первом плане для нас в этой области были многочисленные учебные пособия, вышедшие под редакцией Г. В. Драча. Особенно важным и значимым оказался для нас тот момент, что начиная с «Культурологии» (1995 года издания) в этих пособиях — наряду с современными культурологическими теориями мировой мысли — представлены в целостном виде, если не ошибаюсь, впервые и культурологические теории России 19−20 вв. Краткая, обобщенная характеристика культурологических взглядов Чаадаева и Вл. Соловьева, в них присутствующая, послужила в диссертации одной из отправных точек исследования и анализа. В контексте указанных пособий было воспринято и культурологическое учение М. К. Петрова, оказавшееся чрезвычайно существенным фактором для осмысления и культурологического учения Ясперса (с его идеей «осевого времени»), и того феномена и той культурно-исторической реальности, о которых у него идет речь.

Из других, ставших теперь многочисленными, учебных курсов и пособий по культурологии (более подробная их характеристика содержится в первой главе диссертации) мы опирались в своей работе на «Философию культуры» санкт-петербургских авторов, на «Философию культуры» и «Культурологию» П. С. Гуревича и, наконец, на двухтомник Б. С. Ерасова «Социальная культурология» .

Важнейшая идея первой работы, воспринятая в диссертации,-мысль об изменении в середине 19 в. места «культурологической рефлексии в обшем проблемном поле философской мысли — от попутного обсуждения этого круга вопросов на периферии онтологической или гносеологической, натурфилософской или социологической теории до преврашения размышлений о сущности культуры в основное содержание учения философа (в так называемой антропологической философии)» (156, 5). В учебниках П. С. Гуревича фундаментально представлено соотношение «философии культуры» и «культурологии» и обоснована мысль о неуничтожимости первой в ситуации превращения культурологии в науку о культуре. Этой последней специально посвящена работа Б. С. Ерасова, фактически претендующая на осуществление в учебных рамках опыта изложения культурологии (в форме социальной культурологии) как науки.

Переходя непосредственно к «осевому» аспекту в литературе по теме, нельзя не отметить, что сегодня, спустя полстолетия после выхода «Истоков истории и ее цели» (1949) К. Ясперса, интерес к его идее «осевого времени» и в целом к содержанию его философии истории и культурологического учения не только не угасает, но получил даже новые импульсы. Так, опираясь на Ясперса, академик Н. И. Конрад и его школа попытались представить в духе «осевой» концепции культуру так называемого мирового Возрождения (не только европейского, но и китайского, среднеазиатского, закавказского). В трудах о. Меня, прямо апеллирующего к Ясперсу, идейный мир и сам феномен иудейских пророков «вписывается» в мировой культурно-исторический кон-гекст через понятие «осевого времени». В указанных культурологических пособиях под редакцией Г. В. Драча, в ряде научных публикаций (А.Н.Ерыгина,.

И.Я.Левяша) понятие об «осевых культурах» древнего мира стало нормой не только в конкретных описаниях и характеристиках, но и при построении современных периодизаций и типологий культуры.

В 1999 г. Е. Б. Рашковский выпускает работу «На оси времен: Очерки по философии истории» — труд, посвященный «встрече и диалогу культур Запада и Востока», многообразие сюжетов и тем которого «связывает воедино общая сквозная идея, которую можно охарактеризовать как религиозно-экуменический гуманизм» (130, 180). Этой же теме, но с точки зрения становления цивилизационного подхода в исторических исследованиях посвятил свою книгу «Восток-Запад-Россия» (1993 г.) А. Н. Ерыгин, обративший впервые внимание на «осевые» характеристики и терминологию в творчестве П. Я. Чаадаева (53, 25−34). Ему же, по-видимому, принадлежит приоритет в использовании словосочетания «осевая теория культуры» применительно к культурологической концепции К. Ясперса (118, 367). Указание на то, что у Чаадаева «дан своеобразный прообраз идеи „осевого времени“, сформулированной в 20 в. К. Ясперсом» (133, 604), находим у В. В. Сапова.

В заключение отметим возросший исследовательский интерес к различным сюжетам интересующей нас темы, освещаемым на уровне диссертационных работ. Только за последнее время защищены две докторские диссертации по истории русской религиозной философии (включая рассмотрение идей Чаадаева и Вл. Соловьева) — труды В. М. Князева и М. И. Ненашева, а также несколько кандидатских диссертаций (Н.К.Антроповой, П. Б. Бондарева, С. Г. Гутовой, А. П. Козырева, Б. В. Межуева, О. Б. Потеряевой, Т.Ю.Тихоновой). Изучению соотношения формационной и цивилизационной концепций посвятили свои диссертации Ю. В. Василенко и В. П. Щербаков.

Таким образом, можно констатировать наличие в литературе основательного массива трудов философского, историко-философского культурологического характера, значимых для диссертационного исследования, в общем и методологическом плане, в специально-исследовательском рассмотрении отдельных сторон и вопросов темы, а также сравнительно небольшое число трудов, касающ, ихся непосредственно темы исследования. Автор поэтому стояла перед необходимостью относительно самостоятельного анализа философского наследия К. Ясперса и его предшественников — Гегеля, Чаадаева, Соловьева в отношении выявления культурологической составляющей их творчества и целостной характеристики той культурологической концепции, которая получила наименование «осевой концепции культуры». Такова была основная исследовательская проблема, теоретико-историческое рассмотрение и решение которой в рамках культурологии и составило основную цель диссертационного исследования.

Для достижения данной цели — вычленения культурологической концепции из философии истории Гегеля, Чаадаева, Соловьева и Ясперса и целостной ее характеристики как осевой концепции культуры в рамках исторической культурологии — было намечено решение следующих конкретных задач:

• описать культурологическое поле, в пределах которого намечено рассмотрение осевой концепции культуры ;

• зафиксировать проблемный характер ситуации при определении статуса осевой концепции культуры среди других культурологических концепций;

• рассмотреть происхождение осевой концепции культуры: а) ее зарождение (Гегель) и б) оформление (Чаадаев) — в составе философии истории;

• охарактеризовать осевую концепцию культуры в ее зрелых формах: а) ранней (русская версия — Соловьев) и б) поздней (западноевропейский вариант — Ясперс);

• определить место осевой концепции культуры в ее итоговом выражении (Ясперс) в философии и исторической культурологии.

Теоретико-методологическая основа исследования. Изучение вопроса о статусе осевой концепции культуры в составе культурологии, показавшее проблемный характер данной познавательной ситуации, выявившаяся необходимость исследовательского вычленения культурологического наследия Гегеля, Чаадаева, Соловьева, Ясперса из их философии и философии истории и определения места осевой концепции культуры в философском и культурологическом мыслительном пространстве, обусловили методологию исследования. В центре методологической позиции автора — диалектическая методология с ее требованием достижения единства исторического и логического в познании, рассмотрение предмета или его отражения в мысли в процессе развития, понимание синтеза как единства противоположностей.

Научная новизна диссертационного исследования определяется, прежде всего, тем, что осевая концепция культуры Ясперса и его предшественниковГегеля, Чаадаева и Соловьева впервые выделена и охарактеризована как самостоятельная культурологическая концепция. Вместе с тем научной новизной обладают и отдельные элементы диссертации, поскольку в ней впервые:

• проведено различение двух основных значений понятия «культурология» — широкого (всякое теоретическое знание о культуре, включаюш, ее и философию культуры, и науку о культуре) и узкого, строгого его значения (наука о культуре);

• поставлен вопрос о статусе осевой концепции культуры в культурологии и предложена авторская гипотеза его решения;

• установлено происхождение осевой концепции культуры;

• выявлены две версии (русская и западноевропейская) осевой концепции культуры в ее зрелой, развитой форме;

• установлена связь осевой концепции культуры Ясперса с его экзистенциализмом, ее место в исторической культурологии и отношение к Л) ормационной и цивилизационной теориям.

Положения, выносимые на защиту:

1. Культурологическое знание в составе философии выступает в потен-диальной (культурологическая проблематика и идеи) и актуальной (философия культуры) формах, образуя вместе с наукой о культуре (культурологией в узком значении термина) единое целое, теоретическая часть которого составляет культурологию в широком значении термина.

2. Философия истории Гегеля, Чаадаева, Соловьева, Ясперса содержит богатое культурологическое знание, позволяющее представить его в виде концептуально оформленного взгляда на культуру и ее историю, определяемого понятием центра (оси, средоточия, сердцевины) истории и культуры.

3. Осевое мышление об истории и культуре в зародышевой форме выступает в виде учения о роли христианского принципа (Гегель) или самого Христа (Чаадаев) как мировой исторической «оси», но редуцируется у Гегеля до «периферийного» момента его философско-исторической конструкцииу Чаадаева само учение об «оси» оказывается центральным положением его историософии и исторической культурологии.

4. В творчестве Вл. Соловьева и К. Ясперса осевая концепция культуры выступает в своей зрелой, развитой форме. Основу осевого мышления об истории, и культуре у этих мыслителей составляет: а) представление о центре, характеризующемся чертами универсализма, рефлексивности и гуманизма на общем фоне частичности, обыденности и профессионализма, образующем перифериюб) структурирование центра локально-линейным способом (от эуддизма и философии Востока и Запада ко Христу) у Соловьева и локально-штуативным (пять одновременных осевых культур середины 1 тыс. до н.э.) у Ясперса.

5. Осевая концепция культуры в ее итоговой форме, базированная на эилософии экзистенциализма (Ясперс), представляет в исторической культурологии форму синтеза, преодолевающего противоречие формационного и щвилизационного подходов к истории и культуре, и восстанавливающего /юнистически-универсалистский взгляд «неклассического» толка. Предлагая) севой взгляд на историю и культуру, данная культурологическая концепцияама являет собою осевое, центрическое место в исторической культурологии.

Практическая значимость исследования. Своим универсализмом, гуманистической направленностью, стремлением к рефлексивно-самосознательным формам жизни и общения — изученная концепция, взятая за ориентир практически-поведенческих реальностей существования, ценна воспитанием толерантности как средства, и примирения-взаимопонимания как цели. В педагогической практике материалы диссертации могут оказаться значимыми в ведении занятий по философии и культурологии на гуманитарных и естественных факультетах, а также для чтения спецкурса философам и культурологам.

Апробация работы. Материалы диссертации докладывались на конференции по философии права в Ростовском юридическом институте МВД РФ (2001г.), «петровских чтениях» и на теоретическом семинаре кафедры социальной философии и философии права. Диссертация была обсуждена на кафедре теории культуры, этики и эстетики. Ряд положений работы используется при чтении курса «Культурологии» для студентов РГУ. Содержание исследования отражено в семи публикациях автора.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих восемь параграфов, заключения и списка литературы.

Заключение

.

Область теории и истории культуры, в рамках которой выполнена диссертация, находится сегодня в особом, как бы пограничном положении. Она локализована между двумя крайними полюсами — более или менее традиционной философии культуры и совсем новой, лишь только еще претендующей на строгую научность или, по крайней мере, на обретение научного статусакультурологии. Данная полярность — признак сосуществования философского и научного подходов к культуре, признак того, что рядом с философией культуры вот-вот появится или даже уже появилась наука о культуре (мы обозначили ее в работе как «культурология» — в узком значении термина). Но из этого не следует, что нужно безоговорочно отказываться и от использования термина «культурология» в широком значении, включающем и философию культуры, и ее исходные потенциальные формы в философии вообще, и науку о культуре, и те предваряющие ее появление формы знания о культуре, которые сложились в специальных областях (культурантропология, социальная антропология, этнография, искусствоведение, языкознание, религиоведение, история культуры), но имеют значимое теоретическое выражение.

Наука о культуре, обретая свой научный статус, опирается не только на многочисленные факты и фактические материалы, но и на понятийный фундамент, нуждается в концептуальном каркасе для адекватного и полного собирания воедино самого фактического материала, не говоря уже о выходе на уровень хотя бы строгих научных гипотез о культуре, позволяющих хотя бы предварительно очертить область исследования для выявления действующих в ней закономерностей.

В силу сказанного, предельно актуальной оказывается для культурологии работа теоретического характера, направленная на выявление и вычленение из философии — философии культуры, из философии культуры — культурологии. Иными словами, работа по выделению из философского наследия и собиранию идей, понятий, подходов, концепций культурологического характера и статуса для апробации и использования их становящейся наукой о культуре. В диссертации под этим углом зрения были восприняты философские труды Гегеля, Чаадаева, Вл. Соловьева, Ясперса и было проведено исследование культурологического пласта их философского наследия.

Что, однако, позволило нам объединить столь разных мыслителей? По той причине, что они, несмотря на многочисленные отличия между собою по разным философским вопросам, в одном отношении очень близки. Во-первых, Гегеля и Чаадаева объединяет с Ясперсом в осмыслении культуры и ее истории оперирование понятием «ось» (в сходном отношении с ними, как представлено в диссертации, оказался и Соловьев, прямо этим понятием не оперирующий, но конструкцию, аналогичную «осевому времени» Ясперса создавший). Во-вторых, с использованием этого понятия или его аналогов связано и нечто гораздо более фундаментальное, чем просто указание на особую историческую эпоху в развитии культуры. Что же именно? Взгляд на культуру, который переносит внимание с вопроса о сущности культуры (когда в ответ на него она понимается как «игра», «духовность», «знаковая или семиотическая реальность», «совокупность достижений» человеческой деятельности, «способ существования человека» и т. п.), на вопрос о представленности в культурной сфере, как угодно понимаемой, явлений «центра» и «периферии» (в духе общей мыслительной модели Э. Шилза).

Говоря несколько более определенно, мы обнаружили у Гегеля (в зародышевой форме), Чаадаева (вполне оформлено, но не развернутым образом) и у.

Соловьева с Ясперсом такой взгляд на культуру, который как бы является ответом на вопрос о сугцествовании среди культурных явлений такого из них, который бы выполнял по отношению ко всем остальным роль центра или оси, вокруг которой все вертится в культурной области. Такой взгляд и такое мышление о культуре не удваивает ее (на «сущность» и «явления»), а видит все явления культуры в одной плоскости. Их структурирование в целостностьлокалистическим ли способом или во времени, на цивилизационных или формационных основаниях — принципиально динамично, а потому, как правило, оказывается синтезированием традиционных подходов.

Такую культурологическую концепцию, извлеченную из философии истории указанных мыслителей, мы и обозначили как «осевую концепцию культуры». Если окажется, что данная концепция важна для культурологии в целом и для ее теоретической составляющей, то это пополнит наше представление об основных культурологических теориях 19−20 вв. Пойимая это, диссертантка вместе с тем подчеркивает, что ее в работе интересовали, прежде всего, иные вещи: происхождение данной концепции, ее оформление и развернутое выражение, ее место и статус среди важнейших концепций в рамках исторической культурологии. В заключительной главе работы, поэтому осевая концепция культуры рассматривается в сопоставлении с формационной и цивилизационной теориями. При этом не менее важно и то, что устанавливается фундаментальное различие между универсализмом осевого типа (в зрелой форме — у Ясперса и Соловьева) и предшествующим ему классическим универсализмом, который в области философии истории и исторической культурологии — но до появления развитых и самостоятельных форм как локалистско-цивилизационной, так и формационной ориентациибыл, видимо, в последний раз представлен именно Гегелем. Мыслителем, у которого Ясперс и нашел пусть не выведенную в центр его построений им самим и не замеченную его последователями, в зародышевой форме представленную, но все-таки «осевую» идею.

Эта идея осмыслена в работе и в сравнительной характеристике иного плана. Во-первых, в сопоставлении «русской» (Чаадаев — Соловьев) и западноевропейской (Гегель — Ясперс) версий осевой концепции культуры, отразивших культурно-цивилизационное и конфессиональное различие фундаментализма (католичество и православие) и модернизма (протестантизм). С другой стороны, различие классической и неклассической форм философствования, которое потребовало «развести» по разные стороны не только Гегеля, Чаадаева и Ясперса, что вполне очевидно, но и Ясперса с Соловьевым, завершителем классического мышления не только в веской философии, но и в общеевропейском смысле.

Таким образом, осевая концепция культуры Ясперса и его предшественников — Гегеля, Чаадаева, Вл. Соловьева впервые в литературе выделена и охарактеризована как самостоятельная культурологическая концепция, выявленная в составе философии истории и занимающая, как показано, особое — осевое, центрическое место в исторической культурологии.

Разумеется, не все проблемы в обозначившейся предметной области получили равноценное рассмотрение, да и не все возможные аспекты такого рассмотрения привлекли наше внимание именно в данной диссертационной работе. В перспективе допустимо продвижение исследования, намеченного в диссертации в таких направлениях: тщательный поиск «осевых» идей и представлений во всей истории философии и культурологииподробное изучение хода развития осевой концепции культуры — как на Западе (в линии, ведущей от Гегеля к Ясперсу), так и в России (в линии от Чаадаева до Соловьева и, может быть, в рамках его школы или иных в иных формах, например, у Бердяева, в 20 веке) — специальное исследование вопроса о соотношении формационного и цивилизационного подходов с учетом осевой концепции культуры.

Таково в общих чертах важнейшее содержание диссертации и перспектива дальнейших исследований.