Идеология в контексте социального опыта — философский анализ

Актуальность исследования. Термином «идеология», за которымобъемное, концептуально емкое понятие, обогатил тезаурус Дестю де Тра-си1, предложивший проект Всеобщей науки идеологии (учение о происхождении идей), нацеленной на установление твердых оснований духовной деятельности. В период Реставрации концепту «идеология» придан уничижительный смысл, сближающий процесс производства идей с иллюзорной спекулятивностью. Близкое к данному толкование «идеологии» использовали К. Маркс и Ф. Энгельс2, именовавшие «идеологами» специалистов по произвольному мыслительному конструированию реальности (из своего «высочайшего черепа» — Энгельс). В дальнейшем интерпретативная традиция была переосмыслена: в последующем социально-философском толковании идеология трактуется двояко — как система взглядов (идей), развертывающая а) миропонимание (отношение людей к действительности, к себе, к себе подобным — картина мира с позиций выделенных социальных интересов, идеалов) — б) мироотношение (программа преобразования действительности с позиций тех же выделенных социальных интересов, идеалов).

Идеология в настоящем выступает комплексным социально-политическим феноменом, единящим духовное и практически-духовное производствовыработка идей (в отличие от философии) здесь жестко сцеплена с задачами трансформации реальности через призму идеальных образов, включающих как апологию целей, так и технологию их фактического осуществления. По свой функциональной сути идеология не может быть расценена как явление чисто духовное или практически-духовноеона есть образование синкретическое, отображающее способность человека как сво.

1 A. Destutt de Tracy. Elements d’ideologie, v. 1−4. 1801? 1815.

См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. Соч. Т. 3. К. Маркс. К критике политической экономии. Предисловие. Там же. Т. 13- Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Там же. Т.21. бодного существа самоутверждаться по внутренним автономным целям3.

Значимость разработки тематической сферы, объемлющей вопросы статуса идеологии в наличном обмене деятельностью, обусловлена двумя группами факторов: необходимостью избавления от иллюзий, отрешенных, прекраснодушных, дереализующих схем в социотворчественеобходимостью грамотно использовать индуцируемый идеологией духоподъемный высокий гражданский ресурс, без которого не обходится положительное социальное созидание.

Степень научно-теоретической разработанности предметно-тематической сферы. Сюжеты специфической роли идейных течений в человеческой жизни — их утверждающего и разрушающего потенциала — буквально пропитывают ткань философских исканий, находят многообразное воплощение в жанровом, стилистическом богатстве содержательных темати-заций (от трактата-системы до проповеди, мистических экзальтаций). На характер рефлексии проблематики оказали стимулирующее воздействие: анти-тетика элеатовучение об эстеме-ноэме Платонадоктрина вероятия как базиса практического поведения скептиков (Пирроп, Тимон, Аркесилай, Кар-неад, Секст Эмпирик) — ассоциативная теория веры Юмамодель закрепления верований, преодоления сомнений прагматизма (Пирс, Джемс, Дьюи) — критика «ложного» «инициированного сознания» (марксизм, «социология знания» — К. Мапхейм, М. Шелер, П. Сорокин, Ф. Знапецкий, Т. Парсонс, Р. Мертон, П. Бергер, Т. Лукман и др.) — критика «Просвещения», рационального овладения природой (Франкфуртская школа — Хоркхаймер, Адорно, Мар-кузе, Хабермас).

Относительно становления «идеократии» правильно отметить непреходящее значение идей Августина, Б. Клервосского, В. Соловьева (идеи все.

3 См.: Ильин В. В. Аксиология. — М., 2005. мирной теократии) — Канта (учение о целесообразности) — Гегеля (концепция идеала как момента действительности, образа человеческого духа, преодолевающего собственные отчужденные состояния) — практически-духовные проекты «ауровилистов» и др.

В период «серебряного века» разработка обозначенной проблематики проводилась в терминах уяснения назначения «русской идеи» (западники, славянофилы, почвенники). Отрешенную доктринацию «русской идеи» в контексте либеральных и консервативных исканий сменил практический большевизм, погрузивший содержательную разработку концептуальных вопросов в организационно-политическую плоскость. В подобном контексте вводилась дихотомия «передовой прогрессивной» — «догматической реакционной» идеологии, выгодное различие между которыми устанавливалось в сознании участников событий «в самом ходе исторического действия». Соответственные эвристические обоснования такого рода подходов обнаруживаются в деятельности Г. Батищева, Э. Ильенкова, Г. Смирнова, Н. Биккеии-на, А. Уледова, В. Келле, М. Ковальзопа, В. Ядова, В. Тугаринова и др4.

Текущее состояние осмысления и понимания роли идеологического комплекса в духовности, лишенное привкуса партийной предвзятости, во многом предопределено положительными усилиями В. Ильина, А. Панари-на, Е. Троицкого, А. Дугина, А. Ахиезера, возвративших надлежащее развитие теории в строгое русло доказательного академизма.

Объект исследования — роль идейного комплекса в социальном обмене деятельностью.

Предмет исследования — социальные проявления идеологии как ду.

4 См.: Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Формы общественного сознания. М., 1959; Ядов В. Идеология как форма духовной деятельности общества. Л., 1961; Уледов А. Структура общественного сознания. М., 1968; Тугаринов В. П. Философия сознания. М., 1971; Биккенин Н. Б. Социалистическая идеология. М., 1978; Ильенков Э. В. Об идолах и идеалах. М., 1968. ховного и практически-духовного комплекса.

Цель диссертации — социально-философская рефлексия идеологии как многомерного общественно-исторического явления.

Задачи исследования: выявить сущность идеологии как формы субъективного признания истиныохарактеризовать стимулирующий потенциал идеологии как программы социального действия.

Методологическая база исследования. Эвристический остов анализа составляют принципы системного подхода, единства исторического и логического, абстрактного и конкретного, всесторонности, реалистичности, объективности рассмотрения, целостности. В ходе моделирования реалий автор использовал труды признанных представителей философской, социологической мысли, разработки отечественных и зарубежных ученых.

Научная новизна работы заключается в следующих полученных автором результатах:

Выявлена сущность идеологии как формы субъективного признания истины. Градуирование духовной деятельности с позиций учета воплощения объективных и субъективных оснований демонстрирует, что гносеологически «идеология» изоморфна «вере», выступающей формой удостоверения (фиксации) истины по недостаточным объективным и достаточным субъективным мотивам. Отсутствие «универсальных» и наличие лишь «персональных» причин считать что-либо истинным сообщают идеологии статус тенденциозного, предвзятого сознания с таким свойствами, как спекулятивность, иллюзорность, догматичность, апологетичность, авторитарность, репрессивность.

Охарактеризован стимулирующий потенциал идеологии как программы социального действия. Показано: национально-государственное сознание строится не как выбор иллюзорных и недостижимых идеалов, а как уточнение самопонимания, раскрытие целей, ценностей, на базе которых возможна самоидентификация нации. Национально-государственная идеология выступает искренней апологией Отечества, позволяющей умножать живую силу народа, восстанавливать национальную «Я-концепцию», отстаивающую высокий исторический статус страны как влиятельной сверхдержавыу человечества есть два вида консолидирующих духовных ресурсов — идеология и утопия. (Религия может приближаться к каждому по мере усиления соответствующих мотивов, что существенно влияет на общественное резонирование базовых структур.) До недавнего времени базу отечественной консолидации составляла утопия. В основу принципов социального конструирования клались идеи техноморфного преобразования действительности. Задача настоящего исторического момента — перейти к конструктивной идеологии социального строительства, в которой охватывались бы важнейшие ценности эволюции общества.

Национально-государственная идеология призвана отражать содержание национального творчества: согласованность динамики общественного бытия национальной общности (с учетом территориальных и социальных особенностей) — специфику исторического пути развития народа, его экономический, социальный, политический уровень (с учетом особенностей этнической и национальной социализации) — политическое положение нации, характер ее политической системы в сложившейся ситуацииуровень духовной жизни нации, характер ее общей и политической культуры.

Достоверность исследования обеспечена соответствием избранной методологии целям и задачам работы, надлежащим логическим обоснованием полученных результатов, их опытным удостоверением.

Информационной базой диссертации послужили тексты классиков социальной философии, официальные правительственные документы, данные государственных архивов.

Теоретическое значение работы. Полученные результаты оптимизируют тематизацию предметной сферы. Обобщения, квалификации исследования возможно использовать при разработке социально-философской, политологической проблематики.

Практическое значение работы. Положения диссертации допустимо применять в разработке программ социального развития, подготовке, чтенрш общих и специальных курсов по социальной философии, политологии, политической социологии.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии МГУПИ. По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом 3,75 п.л. Основные положения диссертации представлены на Рождественских чтениях (Нижний Новгород, 2009) — Киреевских чтениях (Калуга, 2010), на конференции «Актуальные проблемы приборостроения, информатики и социально-экономических наук» (МГУПИ 2010).

Структура работы обусловлена целью, задачами, принятым способом исследования. Диссертация включает введение, 2 главы, заключение, список использованной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Непреходящий интерес к рефлексии идеологии как духовного и практически духовного комплекса обусловлен вовсе не банальными событиями человеческой истории. Отвечая теоретико-познавательному типажу «субъективного признания истины», в роли целеориентирующего, инициирующего, побуждающего ресурса, идеология обладает силой реального убойного свойства. Достаточно указать на проект создания мессианского царства от Кампанеллы до Соловьева, отличающий не только адептов «ненаучной» мысли. Подчеркнем внутреннее «идеологическое» родство платформ столь непримиримых борцов с иллюзорным типом сознания, как позитивизм и марксизм.

Посредством изучения основных фактов истории Милль предполагал установить обязывающий закон прогресса, который, будучи однажды выявлен, «должен позволить. предсказывать будущие события точно так же, как в алгебре: установив несколько членов бесконечного ряда» возможно «открыть принцип регулярности в их образовании и предсказать, каким будет следующий участок ряда для любого числа членов"127.

Представляющий концептуальный остов прогрессизма, нацеленный на дополнение каузализма гносеологический функционализм знаменательно оптимизирует экстраполяцию понятием роли, места, назначения элементов в системе. Интерес аналитика с этих позиций озабочивается разложением целого на составляющие с конституированием зависимостей между частями и их с целым с прояснением оснований адаптированности, жизнеспособности целого. Все дело в том, однако, что антиципирующий потенциал социальной мысли методологический функционализм должным образом не усиливает и не расширяет. Издержками императивов этого достаточно перспективного направления в их фактической реализации выступают абстрактность, ста.

127 Милль Дж. Ст. Логика. — СПб., 1892. С. 183. тизм рассмотрения, искусственность допущений равновесности, интегрированное&trade-, неконфликтности общества, невнимание к индивидуальному. В качестве ресурса обеспечения идейного прогрессизма, следовательно, методологический функционализм не состоятелен.

Мотив прогрессизма как базиса предвосхищения социальных реалий пропитывает позитивизм и марксизм. Духовная близость одного другому почему-то не получила до сих пор надлежащего истолкования. Между тем и Конт и Маркс крепили свою доктрину на идентичных посылах. Оба разделяли.

— универсализм: человеческая история удовлетворяет единым законам развития социальных организмов — модель смены духовного (Конт) или материального (Маркс) строя общественных систем (стадии, формации);

— эволюционизм: детерминированное движение от менее к более совершенным фазамвариант Конта — духовный (интеллектуальный, моральный) роствариант Маркса — материальный (производительные силы) рост;

— финализм: допущение предельных фаз совершенствованиявариант Конта — позитивное состояние- (вариант Спенсера — «законченное счастье») — вариант Маркса — коммунизм;

— профетизм: живописание «на наших глазах» утверждающегося грядущего;

— активизм: инициация чаемоговариант Конта — проповедь новой религии человечествавариант Маркса — интернационал — революционное преобразование общества.

Если миллевская редакция прогрессизма страдает издержками функционализма, то контовско-марксовская его редакция страдает издержками механицизма. Последний проявляется в некритической способности утверждать о будущем по «прошлому и настоящему» с игнорированием перипетий живого творчества истории агентами деятельности.

Живое творчество истории непосредственных ее вершителей — людей.

— Конт тщился перекрыть («сиять») воспитательным, Маркс — силовым преображением. Ни один, ни другой не допускали возможности привнесения новых фактов, определений (вследствие инновационного инспирирующего обновления) в историческое развитие. Печальный финал и позитивистской, и марксистской философии истории — прокламация неизбежного в жизни. В случае позитивизма — стадия социального равновесия- - Спенсер, спроецировавший второе начало термодинамики на общество в фазе «идеальной» стабилизации, столкнувшись с кошмаром «тепловой смерти», пережил сильнейшую депрессию. В случае марксизма, — стадия социализма с вегетативными свойствами: отсутствие жизненных состояний (доктринальное упразднение товарно-денежных отношений, классовых, национальных различий).

Цена идеологии и цена ошибки в идеологии пэандиозны, в чем убеждает опыт отечественного послеоктябрьского устроительства, реализуемого как плохо спланированный некорректный эксперимент с санкции скверной иллюзии. Памятуя об этом, надо тем не менее не деидеологизировать жизнь (в силу интенциональностп духовность не терпит пустоты, на безрыбье заполняясь низкопробным равнодушием, являющимся формой цинизма слабых духом), а делать ставку на мобилизующее дееспособное миропредставление, органически стыкующее слово с делом.

Живи, как пишешь, и пиши, как живешь, иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы — именно этот завет К. Батюшкова должен быть принят как ценностное ядро новой идеологии. Идеологии не авторитарного, догматически безусловного сознания, а сознания граждански ответственного.

Возможно ли оно? Напомним, что «идеология» гносеологически сродни «вере». Как последняя закрепляется? По Пирсу, имеется три способа культивации веры метод упорства: достижение целей через принятие произвольных оснований с повторением и социальным закреплением актов выбораметод авторитета: формирование общественного мнения апелляцией к сильным мира сегометод научного оправдания128.

Итак, все-таки научное оправдание. В отличие от «веры» «идеология», в конце концов, создается с помощью близких методикам исследования средств. В этом суть дела.

Идеология не может быть научнойона должна быть научно фундированной. Сказанное позволяет расставить нужные акценты применительно к идеократии. Идеократии как содержательного базиса социального устроения быть не может. Это нонсенс. Между тем может быть общенациональная идеология как здоровое чувство Родины.

Говоря словами К. Аксакова, уважение к своей земле, признание прав своего народа на самобытную историческую жизнь и органическое развитие, постоянная память о том, что перед нами не мертвый материал, из которого можно лепить какие угодно фигуры, а живой организм — великий своеобразный, могучий.

В точном значении слова, общенациональная идеология фиксирует, передает смысл русской идеи, пафос которой в современном понимании не в промыслительности, самопревознесении, а в самодостаточности России и ее народа. России нужны не проповеди, не невыполнимые обещания, а пробуждение в людях чувства собственною достоинства, права, закона, сообразных со здравым смыслом и справедливостью. Пора отбросить и мессианизм, и сервилизм с комплексами то одержимости, фанатизма, то сиротства, вто-росортностн, третьемирности.

Цивилизационный космогенез не завершился (если завершился, тогда перед Россией бесперспективное западничество либо ориентализм), что и.

128 См.: Р1егсе СЬ. 1Ыс1. у.У. р. 243. оставляет простор для постановки проблемы самостоятельности русского пути. Последний, однако, тщетно толковать в терминах романтически-патриархальных. Русская идея в новом обличье принимаем без противопоставлений в череде оппозиций: возвышенно-грустная домостроевская соборная святая Русь — европейский рационализм, буржуазный национализм, пролетарский интернационализм, мондиалистский космополитизм, Русская идея — в поддержании гражданского мира и согласия в Евразии, в любви к Отчизне, в желании видеть в ней осуществление идеала человечества, в мобилизации сил своих на это великое дело. Процветающее многонациональное Отечество — в этом суть русской идеи, отражаемой и выражаемой национально-государственной идеологией.

Поскольку национальные различия не нивелируются пока историческим развитием, постольку принципиальна и важна платформа национальной идентичности, ее-то и поставляет национально-государственная идеология, центрирующая национальные интересы на сугубо патриотических магистралях: для россиян не может быть интересов превыше интересов Россиинедопустимо жертвовать ее интересами во имя чего бы то ни было.

Сущностное содержание русской (российской) идеи — полинациональность, органическое единение различных народов, культур, традиций, конфессий. Все хорошее в России — от забвения национального эгоизма, от социокультурной синтетичности: «. и русское государство, зачатое варягами и оплодотворенное татарами, и русское благочестие, воспринятое от греков, и заимствованное с Запада просвещение, без которого не было бы русской литературы», и ненасильственная, традиционно-российская солидарность («сколько Россия малых племен получила в истории, столько и соблюла» (И. Ильин)). Россия — не государство-нация, а государство-сообщество.

129 Соловьев B.C. Соч. В 2 т. Т. 2. — М., 1989. С. 299.

На фоне сказанного вызывают недоумение суждения некоторых радетелей этнической чистоты, — России, мол, нужно уйти с Северного Кавказа, отгородиться от мусульман и т. п. Здесь явно игнорируется факт онтологической полифундаментальности, евразийской синтетичности России: Россия не может уйти от самой себя, ибо и Северный Кавказ, и Поволжье, и Дальний Восток, и Камчатка — это Россия.

Государственность — субстанция народности, и сильная государственность означает сильную народностьгосударственность, говоря словами И. Ильина, есть властно внушаемая солидаризация народа.

Россия и ее благополучная судьба — невыводимый предельный национальный архетип. Ничто относительно него не является родовой ценностью. Ни професс, ни революция, ни демократия. Россия — единая, неделимая, независимая, процветающая. Нет более важных целей и ценностей, чем Россия, — ее суверенитет, территориальная целостность, благосостояние наделяющих ее народов и конкретных лиц. Отсюда рамкой самоопределения политических элит должны быть национально-патриотические рамки, крепящиеся на таких монолитах, как престиж России и ее граждан, любовь к Родине, защита страны, единство российского государственно-политического тела, преуспевание народа, стимуляция возрождения общества, отказ от имперских реакций на иную социально-политическую эволюцию (те же венгерские 1956 г., чехословацкие 1968 г. события).