Мировоззренческие константы в идейном наследии С.Л. Рубинштейна: историко — философский анализ

Актуальность темы

исследования.

Обращение к философскому наследию С. Л. Рубинштейна представляет не просто академический интерес, хотя любой крупный деятель науки обязательно опирается на определенные философские и методологические идеи и принципы. В научной литературе в полном объеме не решена задача изучения развития философских взглядов С. Л. Рубинштейна, сопряженная с исследованием специфики решения им конкретных проблем психологической науки как главной области его научных интересов. -Известность С. Л. Рубинштейна ограничена преимущественно областью психологической науки. Однако подобно многим другим мыслителям тех лет, чья культуросозидательная деятельность была искусственно лишена мировоззренческого звучания и оказалась принудительно локализована в какой-нибудь отрасли специального ведения, так и С. Л. Рубинштейну тогдашняя авторитарная атмосфера не дала развернуться и проявить его философскую широкую образованность. Даже и после посмертной публикации его рукописи «Человек и мир», он не был должным образом воспринят в качестве собственно философского мыслителя. Ссылки на него и комментарии, истолкования его мировоззренчески значимых размышлений оставались в плену привычных и хорошо затверженных или же робко-компромиссных формулировок, которыми надо было обязательно «вписать» его идеи в то, что уже принято и не может вызвать беспокойства. Между тем важно видеть, что и сквозь более специальные психологические сюжеты у него часто просвечивают искания такого широкого общегуманитарного, философско-этического и философско-эстетического, аксиологического плана и значения, что их никак нельзя уложить в какие-то готовые старые рубрики, не искажая сути этих исканий и их смысловой направленности. В то же время начиная с постсоветского периода и по сей день ведутся споры о том, нуждается ли психология как наука в принципиально новой методологии или достаточно использовать те достижения психологической мысли, которые были сопряжены с марксистской философиейделаются попытки оценить влияние, оказанное марксизмом на психологию, осмыслить его роль в развитии психологической науки. Здесь, на наш взгляд, именно идеи Рубинштейна могут дополнить философско-методологический базис современной психологии.

Мировоззренческие поиски С. Л. Рубинштейна тем больший представляют интерес, поскольку в современном общественном сознании практически утвердилась мысль о том, что человечество переживает глубокий культурный кризис, который является отражением глубинных состояний человека. Кризисные процессы происходят на уровне человека и его ценностных ориентаций. Гуманизм, основанный на антропоцентризме, в современном обществе проявляет свою изначальную двойственность, заключенную в противоречии между провозглашаемыми ценностями (свобода, равенство, братство) и реальной общественной практикой многих государств. Разочарование и неверие в то, что провозглашаемые цели могут быть достигнуты или доступны для большинства людей, на уровне личности проявляется через изменение приоритетов. Современный человек все чаще делает выбор в пользу своей природы (своих потребностей).

Реконструкция философского наследия С. Л. Рубинштейна не столь легка и проста из-за того, что смысловое содержание и важность его мировоззренческих положений нередко находится в обратном отношении к степени их подробной разработанности и развернутой интерпретации. Более того, идеи С. Л. Рубинштейна о статусе субъекта в бытии, ценностных измерений его, креативного отношения к миру и т. п. не только не получили достаточного применения у него же самого в прижизненно опубликованных работах, но и порой вступают в некоторое противоречие, им самим не разрешенное, с его положениями, которые обрели статус «принципов», были в то время и в той атмосфере хорошо принятыми, ассимилированными, усвоенными и закрепленными как вполне отвечавшие идеологической парадигме. Таковы, например, по-субстанциалистски звучащий принцип детерминированности, или принцип единства сознания и деятельности.

Таким образом, актуальность изучения философского наследия С. Л. Рубинштейна определяется теоретической и практической значимостью. С учетом вышеизложенных вопросов, обусловленных насущными требованиями историко-философского исследования, была сформулирована тема исследования: «Мировоззренческие константы в идейном наследии С. Л. Рубинштейна: историко — философский анализ».

Степень научной разработанности темы.

Философские взгляды С. Л. Рубинштейна носят имплицитный характер и были органически вплетены в целостный комплекс методологии отечественной психологии. Именно поэтому наиболее изученными являются взгляды Рубинштейна в рамках проблемы «марксизм и психология», поскольку в течение многих десятилетий отечественная психология развивалась в условиях господства марксизма как официальной идеологии. Хотя проблеме влияния марксизма на психологию отечественными учеными уделялось очень большое внимание, анализ этой проблемы, следует признать недостаточным и нуждающимся в пересмотре из-за особенностей идеологической обстановки, господствовавшей в науке советского периода. Данными особенностями было обусловлено, во-первых, искусственное «расширение» областей влияния марксизма на психологию, «нахождение» марксистских корней для каждой психологической идеи, принципа, положения. Во-вторых, складывавшаяся в психологической науке обстановка препятствовала интеграции результатов разработки этой проблемы отечественными психологами с данными зарубежных авторов. В-третьих, в отечественной литературе советского периода широко представлен анализ возможностей и перспектив психологического исследования, обусловленных марксистской методологией, но не в должной мере уделялось внимание проблеме ограничений, связанных с ее использованием. Под ограничениями следует понимать определенную редукцию возможностей изучения конкретной проблемной области, которая выражается в исключении ряда проблем, подходов, категорий, аспектов и направлений исследования в этой области.

Подобные ограничения неизбежно сопутствуют научному исследованию, поскольку выбор тех или иных методологических и теоретических основ предполагает отвержение других. Без учета этой стороны невозможен действительно полный и всесторонний анализ методологического базиса науки. На важность постановки и решения подобной задачи указывают многие историки и философы науки. Так, К. Поппер, подчеркивавший важность критической установки для научного мышления, утверждал, что прогресс науки осуществляется в значительной степени благодаря обнаружению ошибок [см. 218, с.118]. Т. Кун в своей работе «Структура научных революций» говорил о необходимости «ограничения контуров той области, в которой научное рассуждение имеет силу, иначе науки как таковой не будет» [109, с.20].

В последнее время необходимость проведения объективного критического анализа философско-методологических основ психологии всё более осознается отечественными учеными [см.: 113−168−177−182]. Появились работы, посвященные исследованию основных подходов и концепций советской психологии, соединяющие изучение тех проблемных областей, в которых данный подход работает успешно, с выявлением ограничений объяснительного потенциала этого подхода [см.: 35−91−93- 98- 203- 204]. Кроме того, многими авторами подобный критический анализ осуществлен применительно к конкретной, изучаемой ими проблематике см.: 47−98- 163−169−233−249].

Сама постановка вопроса о содержательном влиянии марксизма на методологические основы психологии зависит от решения проблемы статуса (уровней, видов) влияния марксизма на психологию. Идея о существовании разных уровней данного влияния присутствует у многих психологов (хотя не всегда в достаточно явной форме). Так, эта проблема поднималась при обсуждении книги М.Г. Яро-шевского «Л. С. Выготский: в поисках новой психологии», одной из основных тем которой была тема «Психология и марксизм"[см. 50]. О возможности отделения более глубоких уровней, определяющих сами методологические принципы, от внешних, поверхностных свидетельствуют слова A.B. Брушлинского о том, что субъектно-деятельностный подход Рубинштейна и другие варианты теории деятельности относятся к тому прочному научному ядру, которое остается инвариантным любой политической конъюнктуре и отделимо от всяких идеологических наслоений [см. 66, с. 117]. Наряду с этим выделялось влияние чисто внешнее, не затрагивающее методологические основы науки (оно осуществлялось через административные меры, «идеологическая мимикрия» была его результатом). Например, A.B. Петровский и М. Г. Ярошевский отмечали защитную функцию марксизма: «Философия диамата являлась методологическим прикрытием процесса производства знаний, который шел своим ходом без реального конструктивного участия в нем закостенелого, чрезвычайно прочного внешнего прикрытия, неспособного управлять внутринаучным поиском"[163, с. 179].

В целом, влияние марксизма, оказанное на психологию на уровне ее методологического базиса, признается многими — О. К. Тихомировым, А. Н. Ждан, В.В. Ум-рихиным, В. Э. Чудновским, М. Г. Ярошевским. В этом случае встает вопрос о том, возможно ли продолжать строить психологию на прежней основе или же психология нуждается в принципиально новой, «немарксистской» методологии. С этой проблемой тесно связан вопрос о том, может ли философия в принципе служить для психологии таким источником выработки методологических основ. Кроме споров о том, что может выступать для психологии методологической основой, идут дискуссии о том, какой она в принципе должна быть. Например, должна ли она быть единственной. Этот вопрос поднимался В. Э. Чудновским [см. 233], С. Д. Смирновым [см. 203], В. П. Зинченко [см. 98], В. М. Розиным [см.181]. С. Д. Смирновым и В. П. Зинченко идея единственно «правильной» методологии — «методологического монизма» — была подвергнута критике как служащая, в первую очередь, интересам идеологии, а не собственно психологии.

Следует отметить, что о необходимости пересмотра научной парадигмы, введения или развития некоторых принципов и подходов говорят многие философы и психологи, не связывая данную необходимость собственно с освобождением от влияния марксизма — Л. В. Лесков [см. 132], Е. В. Гильбо [см. 71], В.П. Зинчен-ко [см.: 99−169], В. М. Розин [см.: 169−181], A.A. Голов[см. 169], B.C. Братусь[см. 169], A.A. Пузырей[см. 169], А.П. Огурцов[см. 169].

В последнее время интерес к вопросам методологии усиливается (примером этому могут служить дискуссии на темы «Выготский и марксизм», «Психология и новые идеалы научности», «Психология и марксизм», отдельные работы психологов [см.: 47−49−71−73−74−84−91−93−95−131−132−181−203−204−212−217]. На подобный рост внимания к методологическим проблемам повлияло, по нашему мнению, воздействие, оказанное марксизмом на методологию психологии, так что изменение статуса марксизма в обществе и науке повлекло за собой необходимость пересмотра методологического базиса психологии.

Такой пересмотр предполагает проведение огромной критической работы, связанной с анализом возможностей и ограничений данной методологической позиции. Традиция подобной критической работы (несмотря на чрезмерно критическую установку отечественной психологии по отношению к западным концепциям и подходам) практически не развивалась в нашей науке в советский период вследствие особой, царящей в ней идейной атмосферы. Критика существующих в отечественной психологии подходов и теорий была весьма немногочисленной (можно указать на критический анализ A.B. Брушлинского культурно-исторической психологии [см. 31], Э. Г. Юдина — деятельностного подхода [см. 244]), анализ ограничений, противоречий, «слабых мест», неясностей и т. п. в какой-либо теории никогда не признавался равным (в своих правах, по своей значимости) выявлению объяснительных возможностей этих принципов, подходов, открываемых ими перспектив в дальнейшем развитии науки. Рассмотрение «позитивного», неизбежно связываемого с влиянием марксизма, было гипертрофировано в ущерб «негативному», в результате чего затруднялось развитие обеих сторон процесса объективного критического анализа, т.к. они взаимосвязаны, взаимообусловлены.

В последнее время появились работы, в которых проводится критический анализ основных подходов и концепций в советской психологии: это — работы A.B. Брушлинского, В. П. Зинченко, С. Д. Смирнова, где рассмотрение тех проблемных областей, в которых какой-либо подход работает успешно, соединяется с выявлением ограничений его объяснительного потенциала [см.: 35−91−93−98−203−204]. Это выявление «обратной стороны» успешно «работающих» в психологии методологических принципов, подходов, концепций превращается в самостоятельную задачу современной отечественной философии и психологии.

Отечественные психологи начинают исследовать ограничения, связанные с содержательным влиянием марксизма на психологию, которое проявлялось в выборе наукой определенных проблем, направлений их разработки, способов их решения. Однако такие исследования проводятся учеными, в основном, применительно к изучаемой ими проблематике и, к сожалению, не имеют пока самостоятельного характера. Так, в области проблемы индивидуальных различий влияние марксизма было обнаружено в негативном отношении к этой проблеме [см.: 156- 163- 169] и сведении ее разработки к изучению психофизиологических особенностей нервной системы человека: исследование темперамента было удобно, поскольку он не характеризует содержательную сторону личности [см.: 156−158−169].

Проблема сознания, являясь одной из базовых и глобальных философских проблем, получила достаточно подробное освещение в работах советских философов (Б.Т. Григорьян, О. Г. Дробницкий, В. А. Лекторский, М. К. Мамардашвили, Б. Я. Пукштанский, В. С. Степин, В. С. Швырев и др.), появляются исследования, в которых прослеживается влияние марксизма на решение данной проблемы в психологических трудах [см.: 40−86−98−113−163−199]. Так, В. П. Зинченко говорил о девальвации проблемы сознания под воздействием марксистской идеологии, поскольку сознание инерционно и не поддается мгновенной переделке [см. 98, с. 149]. A.B. Петровский и М. Г. Ярошевский также отмечали существование запретов на исследования сознания и связывали это с особенностями политического режима: в нашей стране и соответствующей ему идеологии [см. 163]. В. П. Зинченко прослежено влияние марксизма (в основном, как идеологии) на разработку конкретных вопросов, связанных с проблематикой сознания. Так, он указывал, что по идеологическим соображениям из области психологического исследования сознания была исключена проблема соответствия исторического развития сознания и процесса его онтогенеза [см. 98, с.159], проблема спонтанности сознания [см. 98, с. 142].

Господством марксистской идеологии A.B. Петровский, М. Г. Ярошевский объясняли и запрет на изучение рефлексии. С подобным же влиянием В. П. Зинченко связывал исчезновение из разработок проблематики сознания очень важного параметра осмысления данной проблемы — духовного [см. 98].

Большие возможности для изучения влияния марксизма на методологию психологии открывает, на наш взгляд, анализ конкретной философско — психологической концепции. Нами в качестве примера была выбрана теория С. Л. Рубинштейна и сопоставлена с теориями ведущих отечественных психологов — А. Н. Леонтьева и Л. С. Выготского. Концепции Рубинштейна, Леонтьева и Выготского получили самое широкое освещение в отечественной и зарубежной литературе: множество работ посвящено анализу, обсуждению, развитию идей А. Н. Леонтьева [см.: 76−91−94−98−110−119−130−203−204−213] (среди авторов которых такие ведущие отечественные психологи — представители деятельностного подхода — как В. В. Давыдов, O.K. Тихомиров, В. П. Зинченко, С.Д. Смирнов), С. Л. Рубинштейна [см.: 2−6- 7−11−16- 30−31−33−34−35−36−37−39−76−104−166−202](здесь следует особо выделить работы A.B. Брушлинского, К.А. Абульхановой-Славской, A.C. Арсеньева), Л. С. Выготского [см.: 31 -46−50−66−76−79−93−98−105−131- 155- 170- 173- 174−237−239−246−247] (среди признанных исследователей творчества Выготского необходимо отметить М. Г. Ярошевского, Д. Б. Эльконина, A.A. Пузырея, Л. А. Радзиховского, A.A. Леонтьева, A.M. Козулина, Дж.В. Верча).

В статье A.B. Брушлинского «Проблема бессознательного в трудах С.Л. Рубинштейна» [см. 34] рассматриваются перспективы и возможности использования предложенного Рубинштейном методологического принципа единства сознания (психики) и деятельности для исследования бессознательного, а не то, как конкретно проблема бессознательного разрабатывалась Рубинштейном. В книге Л. Рахмани, посвященной анализу советской психологической науки, её методологических и философских оснований, нашла отражение проблема влияния марксизма на концепцию сознания Выготского. Так, он отмечал, что представления Энгельса о роли труда и использовании орудий в процессе антропогенеза повлияли на идею Выготского о знаковом опосредовании психических функций [см. 252]. Кроме того, отражение материалистических установок выделялось Л. Рахмани в теории интериоризации, предполагающей источники сознания лежащими за его пределами [см. 252]. В работе Л. Р. Грэхэма отчасти приводится анализ представлений Рубинштейна о сознании и влиянии на них марксизма [см. 76].

В отечественной литературе еще более фрагментарно затронута проблема эволюции философских взглядов Рубинштейна. Начальный период творчества мыслителя, влияние неокантианства, в целом немецкой классической философии рассматривается в работах К.А. Абульхановой-Славской, Р. Г. Баланчавадзе, О. Н. Бредихиной, Е. А. Будиловой, H.A. Дмитриевой, В. А. Лекторского и др.

Посмертная публикация работы Рубинштейна «Человек и мир» привлекла внимание исследователей к гуманистическому содержанию его философского учения, показаны место и роль проблемы человека в философии Рубинштейна, указано на выход Рубинштейна за рамки субъект — объектной парадигмы дея-тельностного подхода (A.C. Арсеньев, К. А. Абульханова, Г. С. Батищев, М. С. Каган, Я. Яноушек).

Что касается собственно философских исследований, то следует отметить, что пока отсутствуют работы, посвященные реконструкции именно философского мировоззрения С. Л. Рубинштейна как некоей целостной системы, выявлению мировоззренческих констант как неких оснований его философской парадигмы, анализу их формирования.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования выступают произведения мыслителя, его дневниковые записи и черновики, по которым можно восстановить интеллектуальную биографию ученого, в контексте социально-культурного климата России первой половины XX века.

В этой связи рассматриваются тексты С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева и Л. С. Выготского, т. е. авторов, внесших вклад в создание методологического фундамента психологической науки, определив при этом в значительной степени разработку в отечественной психологии проблемы сознания, с другой, — осуществлявших наиболее последовательную, серьезную, осознанную ориентацию на марксизм.

Среди работ классиков марксизма преимущественное внимание нами было уделено тем, относительно которых мы можем с уверенностью сказать, что Рубинштейн использовал их (на что указывают соответствующие ссылки). К этим произведениям относятся «Капитал"[142], «Диалектика природы"[241], «Тезисы о Фейербахе"[144], «Немецкая идеология"[148], «Нищета философии"[143], «Ан-ти-Дюринг"[240], «Экономическо-философские рукописи 1844г"[145], а также работы В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм"[115] и «Философские тет-ради"[117].

Предметом исследования являются мировоззренческие константы Рубинштейна и их роль в формировании методологического базиса психологической науки.

Цель и задачи исследования

.

Цель настоящей работы заключается в выявлении мировоззренческих констант в наследии С. Л. Рубинштейна и реконструкции на их основе целостного философского учения С. Л. Рубинштейна.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

• Рассмотреть этапы становления философской концепции Рубинштейна, выявив их идейно-теоретические источники.

• Дать анализ построения С. Л. Рубинштейном методологического базиса психологии в рамках философской парадигмы деятельностного подхода и показать, что данная философская парадигма является глубинной концепцией научно-философской картины мира.

• Осуществить изучение философских основ (мировоззренческих констант) в трудах С. Л. Рубинштейна, их формирование и развитие.

• Провести сравнительный анализ деятельностной концепции К. Маркса с принципом единства сознания и деятельности Рубинштейна, принципом деятельности Леонтьева, культурно — исторической теорией Выготского.

На примере решения проблемы сознания показать влияние на отечественную психологию марксизма как философии и идеологии, выявив сложную структуру и неоднозначность такого влияния.

• Исследовать философскую антропологию Рубинштейна и раскрыть подлинно гуманистический характер его целостной философской концепции.

Гипотеза исследования.

Признавая огромное влияние марксизма на развитие отечественной психологической науки (в том числе на разработку в ней проблемы сознания) и на создание ее методологического базиса (при наличии, разумеется, ряда других философских, теоретических, методологических влияний), мы предполагаем, что фи-лософско — методологическая концепция психологической науки С. Л. Рубинштейна вышла за пределы марксистской теории, тем самым преодолев ограничения разработки проблемы сознания, которые последовательная ориентация на марксизм при изучении сознания неизбежно выявит. Так как отечественная психологическая наука испытывала воздействие марксизма и как философии, и как идеологии, и как мировоззрения, то рассматриваемое нами влияние марксизма на Рубинштейна, а также других выдающихся ученых того периода — Леонтьева и Выготского — было весьма сложным по своей структуре, проявившись на разных уровнях построения этими авторами своих концепций сознания.

Теоретико-методологические основания исследования.

В ходе анализа поставленной проблемы использовался ряд историкофилософских и общефилософских методов исследования. Теоретической основой диссертационного исследования является материалистическое понимание истории, которое исходит из того, что философия в своём содержании и развитии обуславливается тем социально-историческим контекстом, в котором практически существуют индивиды и который отражается в их сознании в виде определённых теоретических представлений о своём собственном бытии.

Методология исследования базируется на принципе, согласно которому всякая философия представляет собой внутренне целостное (хотя зачастую и весьма противоречивое) мировоззрение, даже, несмотря на то, что с формально — текстологической стороны та или иная философия выглядит бессистемной или даже антисистемной (Ф.М. Достоевский, Ф. Ницше, Л. Шестов, постмодернизм). Основой этой целостности является то, что философское мировоззрение выражает индивидуально-всеобщее отношение человека к миру, которое основывается на определённых экзистенциальных ценностях, значимых для каждого конкретного мыслителя. Именно сквозь призму этих фундаментальных ценностей и установок можно, с одной стороны, целостно реконструировать взгляды мыслителя, с другой стороны, адекватно понять отдельные моменты и аспекты его учения. Экзистенциальной установкой, лежащей в основе философии Рубинштейна является представление о человеке как субъекте жизни. Поэтому в диссертационном исследовании мы попытались реконструировать философскую антропологию Рубинштейна с точки зрения праксеологического подхода, разработанного К. Марксом так, чтобы проблема взаимоотношения человека и мира высветила себя во всех своих внутренних связях.

При историко-философском исследовании поставленной проблемы важно учитывать, что философское учение Рубинштейна не получило своего завершенного системного вида. Поэтому выявить общие контуры концепции Рубинштейна стало возможным с помощью её экспликации из целостного дискурса, им созданного. Основным методом такой экспликации стал герменевтический анализ текстов Рубинштейна, в частности, метод реинтерпретации (П.Рикер, А.Н.Славская), который был использован и самим мыслителем.

Философские взгляды Рубинштейна развивались на протяжении нескольких десятилетий, были отрывочно изложены в разных работах, поэтому ещё одним принципом анализа стал принцип единства логического и исторического. В случае исследования становления и формирования философской концепции Рубинштейна использовался метод интеллектуальной биографии.

Теоретико-методологическими предпосылками принятия и разработки данных основ для нас послужили работы по логике, методологии и истории науки зарубежных и отечественных авторов [2−6-7−10−11−16−30−31−33−34−35−36−37−39−76- 98−99−163−203−204−217−218].

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что:

1. впервые в историко-философской литературе реконструирована целостная философская концепция С. Л. Рубинштейна и осуществлен ее комплексный анализ;

2. выявлены интеллектуальные основы и этапы становления и разработки философского учения Рубинштейна, показана их социокультурная обусловленность;

3. в работе впервые развернуто эксплицированы и интегрированы взгляды С. Л. Рубинштейна, а также А. Н. Леонтьева и Л. С. Выготского, их концепций дея-тельностного подхода, произведен их сравнительный анализ по содержанию, степени, уровням марксистского влияния, оказанного на разработку данными авторами проблемы сознания;

4. раскрыто гуманистическое содержание философской антропологии, которое привело к преодолению Рубинштейном субъект-объектной парадигмы дея-тельностного подхода.

Положения, содержащие элемент новизны и выносимые на защиту:

1. Философское учение Рубинштейна содержит в себе рефлексию всей истории и современной ему философии. Хотя сама философия выступает как методология, он раскрыл методологию философской мысли, рассматривая историю философии и науки не только как знание, а с точки зрения того способа мышления, который к нему привел.

2. Исходным основанием такого интегрирующего синтетического способа философского мышления была задача, поставленная марбургской школой — синтез гуманитарного и естественнонаучного знания. Рубинштейн принял эту открытую нерешенную проблему, но поставил ее для себя как проблему синтеза философии и науки.

3. Марксизм оказал значительное по своему охвату и глубине влияние на разработку С. Л. Рубинштейном философско-методологического базиса психологии. К числу марксистских положений, представлений, в наибольшей степени повлиявших на взгляды С. Л. Рубинштейна (и других отечественных ученых) и на создание методологических основ исследования данной проблемы прежде всего относятся идея об общественно-исторической обусловленности психики, трудовая теория антропогенеза, принцип развития, идеи системности, положение об определяемое сознания бытием, принцип активности, субъект-объектная парадигма, тенденция к онтологизации субъекта и объекта, редуцированность в понимании взаимоотношений человека и общества, специфическая трактовка культуры.

4. Ориентация на марксизм позволяет по новому представить детерминацию сознания, осуществив поиск его конечных детерминант за пределами сознания, во внешнем бытии, в жизни человека, включить изучение сознания в культурно-исторический контекст, выйти за пределы понимания сознания лишь в его гносеологическом аспекте, расширить границы традиционного понимания значений как исключительно вербальных, выявить самые основные, сущностные характеристики сознания (например, его активность). При построении концепций сознания продуктивным также оказывается использование марксистских идей системности и представлений об орудиях труда как об одном из основных факторов антропогенеза, положения о социальной обусловленности психики, идеи развития.

С другой стороны, последовательная ориентация на марксизм накладывает следующие ограничение на изучение сознания: исключение из предмета психологического исследования проблемы собственных закономерностей сознания, его спонтанности, способности к саморазвитию, самодетерминации, саморегуляции, проблемы опыта самосознания, проблемы субъект-объектных отношений при самоосознании, проблемы субъекта сознания (и его онтологического статуса), проблемы единства сознания, проблемы культурно — символических образований индивидуального сознания, а также аффективно — смысловых образований человеческого сознания, существующих в обществе вне сознания индивидуальноготрудности осуществления функционального анализа сознанияигнорирование пассивной стороны сознательного отражениясведение активности сознания к активности отражения.

5. Рубинштейн представляет онтологическую концепцию бытия, включив в него субъекта, который получает не гносеологическое, сводящее его к познанию и сознанию, а онтологическое объяснение. Он определяет место человека в бытии, раскрывает единство его сущности и способа существования, его родственность всем субъектам других способов существования и качественных изменений определенного рода, одновременно его специфичность как высшего структурного уровня организации бытия, совокупность отношений человека к миру, природе, другому человеку как единство познавательного, созерцательного и деятельност-ного.

6. Рубинштейн обосновывает идею взаимосвязи между многоуровневостью мира и многомерностью субъектного бытия человека, что позволяет ему раскрыть проблему отчуждения как нарушения онтологической и аксиологической взаимности и сопричастности между человеком и миром.

Теоретическая и научно-практическая значимость диссертационного исследования.

Результаты данной работы могут быть востребованы в историко — философских исследованиях таких областей и проблем, как философия и психология, психология и философия классического и советского марксизма, а также в сфере гуманизации воспитания и образования. Кроме того, результаты исследования могут быть использованы при подготовке учебных курсов по истории философии и психологии, общей психологии и методологии психологии, спецкурсах по педагогике.

Апробация результатов исследования.

Результаты исследования апробированы в ходе выступлений на научнопрактических конференциях: «Образовательная политика МВД России: проблемы и перспективы» (Екатеринбург, 2006, 2007), «Педагогика и право» (Екатеринбург, 2005, 2006, 2007), «Новые образовательные технологии» (Екатеринбург, УрЮИ МВД России, 2007, 2008) и др.- в ходе участия в работе шести «круглых столов» на кафедре педагогики и психологии УрЮИ МВД России, а также на совместных межкафедральных «круглых столах" — на занятиях в школе начинающего преподавателя УрЮИ МВД РФ по дисциплине «Педагогика и психология», на факультете переподготовки психологов (ДПО на базе УрЮИ МВД России). Материалы исследования были заслушаны на кафедре истории философии УрГУ им. A.M. Горького.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, изложена на 171 странице.

Список литературы

содержит 253 наименования.

Заключение

.

Проведенный анализ философского учения С. Л. Рубинштейна позволяет сформулировать следующие выводы:

1. Прослеживая интеллектуальную биографию С. Л. Рубинштейна, можно выявить основную объединяющую идею всего творчества философа, сопоставляя круг проблем ранних философских рукописей С. Л. Рубинштейна из его архива с основными положениями книги «Человек и мир». Философские рукописи С. Л. Рубинштейна, судя по всему, охватывают период творчества 20-х годов. Эти рукописи представляют собой дальнейшую разработку круга проблем, впервые намеченного в марбургской диссертации С. Л. Рубинштейна, опубликованной на немецком языке в 1914 г. Лишь своей незначительной частью по объему, но одной из фундаментальных идей по существу они представлены в первой опубликованной философской статье С. Л. Рубинштейна 1922 г. «Принцип творческой самодеятельности, которая, судя по примечанию автора, представляла собой фрагмент одной из глав целой книги.

Сравнение ранних философских исследований С. Л. Рубинштейна, охватывающих период до 30-х годов, с основными идеями, решением определенного круга проблем и даже формулировками книги «Человек и мир» приводит к поразительному открытию. Мы обнаруживаем иногда почти буквальное текстуальное и всегда — контекстуальное совпадение в формулировке проблем. А вместе с тем и по складу личности, и по характеру рассматриваемых проблем предположение о простом восстановлении ранних рукописей исключается. Совпадения формулировок ранних и поздних работ являются свидетельством непрерывности философского исследования, философского размышления С. Л. Рубинштейна. Если в рукописях 20-х годов он выдвигает философскую онтологическую систему, то в завершающем труде жизни — книге «Человек и мир» —дает ее разработку и методологическую основу для всего гуманитарного знания.

Философское учение Рубинштейна содержит в себе рефлексию всей истории и современной ему философии и в этом смысле является метаконцепцией, парадигмой. Хотя сама философия выступает как методология, он раскрыл методологию философской мысли, рассматривая историю философии и науки не только как знание, а с точки зрения того способа мышления, который к нему привел. Исходным основанием такого интегрирующего синтетического способа философского мышления была задача, поставленная марбургской школой — синтез гуманитарного и естественнонаучного знания. Рубинштейн принял эту открытую нерешенную проблему, но поставил ее для себя как проблему синтеза философии и науки.

2. Анализируя значение принципа единства сознания и деятельности, разработанного С. Л. Рубинштейном, следует отметить, что именно благодаря ему Рубинштейн пришел к рассмотрению психического как процесса, ибо данный принцип предполагал исследование психического в самом ходе его формирования в деятельности. Это повлияло на особенности разработки Рубинштейном проблемы сознания — изучение сознания в его динамическом, процессуальном аспекте.

Рассмотрение одной из сторон принципа единства сознания и деятельности — ведущей роли деятельности (которая постоянно подчеркивалась в марксистской концепции сознания) — предполагает исследование сознания в его генетическом аспекте. Поэтому Рубинштейн использовал данный принцип при разработке основных теоретических положений, касающихся исторического развития сознанияв них свое непосредственное воплощение нашла характерная для марксизма теория трудового происхождения сознания. Уже сформировавшееся сознание, по Рубинштейну, также продолжает сохранять свою деятельностную природу, «несет на себе печать действенности». Кроме того, данная сторона принципа единства сознания и деятельности воплотилась в представлениях Рубинштейна о структуре сознания — идее о деятельности как источнике такой структуры.

Разработка исходного методологического принципа советской психологии позволила С. Л. Рубинштейну: а) начать построение на его основе системы психологической науки. Первой частью решения этой задачи стала книга «Основы психологии», вышедшая в 1935 г. — всего через год после программной статьи о значении трудов К. Маркса для психологииб) приступить к решению другой, важнейшей задачи: созданию новой эмпирической базы советской психологии, которая была бы подчинена новому методологическому принципу.

Итак, раскрывая роль принципа единства сознания и деятельности в построении системы советской психологии, можно отметить:

— Он явился принципом, на котором начала строиться система психологического знания.

— Он явился принципом, положившим начало конкретным теоретико — экспериментальным исследованиям в области памяти, речи, мышления и т. д. Тем самым многообразные исследования начали исходить из единого принципа. Он начал выполнять функцию порождения новых гипотез.

— Принцип единства сознания и деятельности явился такой методологией, которая определила возможность объективного метода исследования психического через его проявления в деятельности и в исследовательской стратегии позволила перейти к активному формирующему эксперименту посредством создания новых свойств психики личности.

— Принцип единства сознания и деятельности составил систему взаимосвязи, взаимообусловленности, иерархии психических явлений.

3. Соединение С. Л. Рубинштейном этого подхода с идеей К. Маркса о фундаментальном значении деятельности в социально-историческом процессе, привело к тому, что подход к изучению деятельности расширен за рамки психологии, и деятельность стала рассматриваться как начало, из которого можно вывести сознание человека, вообще все основные свойства человека. Вместе с тем, в деятельном подходе к пониманию человека, как он осуществлен в советской философской литературе, присутствует более или менее явно дилемма: либо в деятельном объяснении человека и культуры исходить из способности человека к деятельности, а стало быть, из его существования, бытия особым сущимлибо исходить из сложившейся и развивающейся системы деятельности, формы которой закреплены системой общественных отношений.

Первая сторона этой дилеммы деятельного подхода наиболее философски обоснованно была выражена С. Л. Рубинштейном. Он не покидает деятельного подхода, но, вместе с тем, глубоко понимает необходимость его совмещения с экзистенциальной природой человека, проблемой человека быть в бытии и самоопределять себя в нем.

4. Рубинштейн представляет онтологическую концепцию бытия, включив в него субъекта, который получает не гносеологическое, сводящее его к познанию и сознанию, а онтологическое объяснение. Он определяет место человека в бытии, раскрывает единство его сущности и способа существования, его родственность всем субъектам других способов существования и качественных изменений определенного рода, одновременно его специфичность как высшего структурного уровня организации бытия, совокупность отношений человека к миру, природе, другому человеку как единство познавательного, созерцательного и деятельност-ного.

Утверждая бесконечность субъективного бытия, Рубинштейн обосновывает идею несводимости богатства человеческого субъектного мира к совокупности социальных ролей, функционально-ролевых масок, к бытию человека в качестве члена или агента данного социума. В существенной степени эта идея выступает как следствие и конкретизация предыдущей. Кроме того, развивая ее, Рубинштейн располагал Марксовой концепцией, согласно которой человек как наследник истории культуры во всех способностях («сущностных силах») более многомерен, нежели гражданин государства или носитель присущих окружающему его обществу социальных функций. Редуцирование человека к функциональному исполнителю социальных ролей, хотя бы и из самых лучших побуждений, всегда чревато низведением его до средства, а это уже ведет к десубъективации, де-персонификации, овещнению, т. е. уподоблению сознательной вещи, подчиняемой заранее поставленной цели. Тезис, что человек всегда больше и выше своего бытия в качестве средства, ориентирует его на противостояние тем ситуациям, внутри которых сама объективная структура ролей и функций сопряжена с низведением человека до средства, — на усмотрение в человеке надситуативного слоя. Вместе с тем этот же тезис обязывает к критическому отношению при столкновении с фактами добровольного избрания индивидами статуса низведенности до средства — фактами самоотчуждения. Такие факты говорят о некоей социальной патологии, о патологическом забвении или даже попытках отречься от той высшей внутренней инстанции, которую издревле называли совестью, которая у каждого человека может быть и должна быть своя собственная, не подменимая и не поддающаяся никакому замещению духовными качествами других или коллективными формами, и в которой заложена способность к абсолютно над-ситуативному суду человека над собою и над любым мировым бытием по критериям безусловных ценностей.

5. Выдвинута концепция сущности человека как принципиально междусубъектной. Это — идея внутренней глубинной со-причастности человека другим явно и неявно, идея сущностной взаимности в самой онтологии, т. е. бытийственной определимости друг через друга и через первичные узы взаимных отношений, настолько кардинально важна, что это уже нечто большее, чем идея, — это целая концепция, и притом не только внутрипсихологическая, а и общефилософская, таящая в себе наибольшие возможности и имеющая перспективы дальнейшего теоретического развития и духовного применения в самовоспитании, в построении педагогических отношений как воспитывающих общностей.