Проблематика «жизненного мира»

Универсальная феноменологическая редукция способна предложить путь исследования мира, преодолевающий кризис европейской науки и всего ориентированного на техницизм и научность человечества. Понятие жизненного мира сравнительно просто: используя это понятие, феноменология просто указывает на существование мира, в котором мы живем. Риторические вопросы вполне уместны, когда мы обращаемся к данному заранее, до всякого целенаправленного исследования, знанию жизненного мира. «Не является ли жизненный мир как таковой чем-то наиболее общеизвестным, чем-то всегда уже само собой разумеющимся во всякой человеческой жизни, в своей типике всегда уже хорошо знакомым нам благодаря опыту? Все его горизонты неизвестности — не суть ли это всего лишь горизонты того, что известно несовершенным образом, заранее знакомые в самой общей своей типике?» [Гуссерль 2004, с. 169— 170]. В обыкновенной жизни обыкновенных людей жизненный мир служит источником знаний, которые воспринимаются без поисков и доказательств и до их начала, как нечто само собой разумеющееся, как здравый смысл. «Он … образует постоянную почву значимости, всегда готовый источник само собой разумеющегося, которым мы без лишних разговоров пользуемся и как практические деятели, и как ученые» [Там же, с. 167]. Сложности начинаются тогда, когда приходится рассматривать отношение к «жизненному миру» объективной науки. С одной стороны, объективная наука начинает с «жизненного мира» просто потому, что таково единственно возможное начало всякого познания. «Мы уже знаем, что всякое теоретическое свершение объективной науки осуществляется на почве нреддаиного жизненного — мира, что оно предполагает донаучное познание и его целесообразное преобразование» [Там же, с. 3001. Однако, начиная с Галилео Галилея, представители математического естествознания, производят косвенную символизацию, отождествляя полноты, существующие в мире, с абстрагированными образами, или гештальтами, этих «полнот». Формализуя и насыщая математикой свой образ мира, объективная наука заявляла и заявляет, что открывает и представляет затем в виде формул законы самого мира: естествоиспытатели склонны представлять в качестве природы свой образ мира, но не сам жизненный мир. «Естествоиспытатели считают природу конкретной и не замечают абстракции, благодаря которой их природа стала темой науки» [Там же, с. 304]. Подмена жизненного мира мирами объективных наук становится одной из сторон кризиса научного естествознания, который, с другой стороны, выступает как кризис самоосмысления, поскольку «науки осуществляют свои построения на само собой разумеющейся почве жизненного мира» [Гуссерль 2004, с. 172]. Обращаясь к чтению книги природы, написанной языком математики, наследники Галилея и Декарта отказываются от рефлексии собственной познавательной деятельности, обоснованной их собственными предрассудками (усвоенными до и помимо деятельности рассудка), заимствованными из общего всем «жизненного мира».

Задачей трансцендентальной феноменологии становится обращение от мира объективной науки к новому научному исследованию «жизненного мира». Необходимо заново поставить и иначе решить вопрос «о собственном и постоянном бытийном смысле этого жизненного мира, который он имеет для живущих в нем людей» [Там же, с. 1681. Само собой разумеется, что наука известна и интересна далеко не всем, даже ученые не всегда занимаются наукой, человечество, развивающее ныне науки и зависящее от их развития, не всегда было таким. Человечество связало свою судьбу с развитием наук в древней Греции и в древнем Риме. Оно «сочло себя обязанным преобразовать целевую идею „познания“ и „истины“, свойственную естественному вотбытию, и придать вновь образованной идее „объективной истины“ более высокое достоинство, делающее ее нормой всякого познания» [Там же, с. 167]. Создание объективной науки стало одним из возможных исполнений целей этого нового человечества, но разворачивающийся кризис объективистской науки вынуждает к тому, чтобы систематически редуцировать сам научный объективизм. Необходимо подробно исследовать неизбежные возвращения ученых к «жизненному миру». «Вопрос ставится и о вновь и вновь различными всеобщими способами происходящем возвращении ученого к жизненному миру с его всегда наличествующими созерцаемыми данностями, к коим мы в равной мере можем причислить и его высказывания, когда-либо просто приведенные в соответствие с этим миром, построенные чисто дескриптивно по тому способу донаучных суждений, который свойственен окказиональным высказываниям в практической повседневной жизни» [Там же, с. 168]. Вот почему решить вопрос о том, является ли объективная наука Галилея и Декарта единственной возможностью или существуют другие пути развития пауки, можно только на основании рассмотрения вопроса о «жизненном мире». «Развернутое объяснение объективной значимости науки и всей ее задачи в целом потребует, повидимому, чтобы, прежде всего, были поставлены вопросы о предданном мире» [Гуссерль 2004, с. 167]. В противопоставлении с мирами объективных наук «жизненный мир» может показаться миром чистой субъективности, по задача феноменологии в том и состоит, чтобы постичь эту текучую «чистую субъективность», в действительности оказывающуюся основанием и объективной науки, и обыденного знания о мире. «Наша исключительная задача будет состоять в том, чтобы постичь именно этот стиль, именно эту всего лишь субъективную и будто бы непостижимую „гераклитову реку“» [Там же, с. 210]. По мнению Гуссерля, такое исследование обещает открыть перспективы развития принципиально новой науки. «Быть может, научность, которой требует этот жизненный мир как таковой, в его универсальности, это научность своеобразная, как раз не объективно-логическая, но — поскольку дает последние обоснования — не низшая, а по своей ценности более высокая научность» [Там же, с. 170−171]. Болес высокая и всеобъемлющая научность, возможно, и по сей день остается неосуществленным проектом, но само по себе представление об универсальности знания о «жизненном мире» и его структурах позволило позднее разработать теорию социального знания.

Занимаясь проблематикой наук, Гуссерль встретился с необходимостью определить внутренние смысловые структуры «жизненного мира», а тем самым и социальности. С одной стороны, основанием для социологии становится то обстоятельство, что мы живем в «жизненном мире». Мы имеем какую-то информацию о мире и обществе (потому, что в нем живем, и знаем, как себя вести) заранее, до того, как приступаем к изучению. Человек живет и существует в мире, обычно не рефлексируя этот простой факт, но, напротив, воспринимая его как заранее данный и определенный до всякого изучения. Преднамеренное исполнение редукций, переход к иным, необычным видам деятельности, практическим и теоретическим, позволяет перейти и к иным установкам сознания, покидая почву жизненного мира. Эту почву способен покинуть и человек, не прибегающий к редукциям, но меняющий на время стиль волевой жизни, каков, например, сновидец. Один из путей, уводящих прочь от почвы «жизненного мира», приводит к созданию объективистской науки, кризис которой в XX в. становится и кризисом европейского человечества. Трансцендентальная феноменология, принимая тотальное эпохе и осуществляя самую полную из всех редукций, способна предложить путь к описанию внутренних структур «жизненного мира», предоставить точку зрения, принимая которую мы оказываемся перед лицом мира, в котором мы живем (способными видеть его).