Вопросы социологической методологии в русской литературе

Русская литература дает весьма мало для решения методологических вопросов. Правда, в ней мы находим такие труды, как «Задача и метода государственных наук» В. И. Сергеевича (1871), «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения права» М. М. Ковалевского (1880), «Основания классификации государств в связи с общим учением о классификации» (1883) Н. А. Зверева^[1], «Задачи и методы науки о народном хозяйстве» (1890) В. Ф. Левитского и т. п., но все это труды по методологии отдельных общественных наук, а не социологии. В нашей специально-социологической литературе мы найдем мало методологических исследований в роде упоминавшейся уже статьи Михайловского об аналогическом методе. Можно сказать, что русские социологи, производя самостоятельный синтез западноевропейских теорий, в то же время самым широким образом решили для себя и методологические вопросы, положив в основу своих взглядов «Систему логики» Милля. Но зато ни в одной литературе так настойчиво не ставился и так обстоятельно не разрабатывался вопрос о субъективизме и объективизме в социологии. Об этом предмете мы будем говорить в одной из следующих глав. Отметим только, что в одной из недавних статей своих в «Русском богатстве» Южаков, хотя и коротко, но очень определенно высказал весьма цельный взгляд на социологическую методологию. Что касается до русских представителей экономического материализма, развивающих свои идеи, так сказать, в стороне от большой дороги социологического мышления, то их более интересуют вопросы гносеологии, нежели вопросы методологии. Конечно, всякая философская теория знания, коей держится та или другая школа, всегда дает известную окраску научным исследованиям, но в ближайшем отношении эта теория не находится ни к одной из отдельных наук. В частности, представители экономического материализма пытаются дать своему учению гносеологическое обоснование в духе неокантианства, которое, к сожалению, в настоящее время нередко служит только наукообразным прикрытием для метафизических стремлений. Оправдать гносеологически экономический материализм никому еще не удавалось, да и работа эго излишняя: гносеологически можно лишь осудить метафизику в социологии и тем самым оправдать построение социологии на тех же самых научных принципах, которые лежат в основе всех положительных наук: решение дальнейших вопросов социологии зависит от особенностей того материала, с каким имеет дело эта наука, и тех методов, при помощи коих этот материал должен изучаться. Гносеологические рассуждения, притягиваемые на службу экономическому материализму, лишь отвлекают как последователей этого учения, таких читателей от постановки и решения методологических вопросов. Такое пользование логикой отводит глаза от предметов, наиболее соприкасающихся с вопросом о том, что такое общество и как совершается его история, и направляет взоры на вещи, хотя важные и интересные, но не имеющие такого непосредственного отношения к социологии. Гносеология, определяющая вообще границы и условия нашего знания, отнюдь не может дать какого бы то ни было решения вопросу, является ли экономический процесс основою всего процесса социального: вопрос этот может получить свое разрешение только на иной почве. Экономический материализм как социологическая теория не имеет своей методологии, ибо последователи его даже не ставили вопроса о том, при помощи какого метода можно обнаруживать ту зависимость всех культурных и социальных явлений от экономического процесса, которая составляет основу всей теории. Только малою сравнительно разработанностью социологической методологии как вообще, так и в нашей литературе в особенности и можно объяснить такое пренебрежительное отношение к вопросам этого рода у представителей экономического материализма и за границей, и у нас.

• [1] «Сравнительно-историческое изучение общественных явлений, рекомендуемоесовременною методологиею, — говорит автор, — ставит на первое место вопрос о классификации изучаемого материала. Для политических и юридических наук, — прибавляет он, — это — начальный и вместе роковой шаг исследования». Признавая «глубокую методологическую важность» вопроса, он посвятил рассмотрению его почти целуюполовину названного труда.