Виды диссертационных научно-исследовательских работ за рубежом

Развитие науки и технологии на протяжении трех минувших веков происходило под бэконовским афористичным девизом «Знание — сила». В этот период наука Европы как часть европейской культуры (с ее еще в античности сформировавшимся пониманием исследования как объективного процесса, основанного на логических рассуждениях и измерениях) не имела равных в мире и триумфально преумножала свои достижения как в естествознании, так и в технических и социальных дисциплинах: «Исторически сама идея прогресса, которая не старше Фрэнсиса Бэкона и Рене Декарта, родилась как идея научного прогресса».

Однако в XX веке ситуация кардинально изменилась. Уже к 1930;м, еще до массовой эмиграции европейских ученых в США, начала заявлять о себе в мировом масштабе американская наука, хотя первоначально и преимущественно как промышленная наука. Взаимодействие европейской и американской науки имеет сегодня не только прагматический, но и в значительной степени символический смысл: США давно стали бесспорным мировым лидером постиндустриальной, технологической науки; носителем же традиций фундаментального теоретического знания по-прежнему остается Западная Европа. В культурологическом плане евро-американское сотрудничество предстает как взаимодействие «науки — творчества» и «науки — массового производства». Похоже, именно этим взаимодействием и будут определяться основные параметры науки наступившего столетия.

В последней четверти XX века европейская наука оказалась втянутой в соревнование как с американской, так и с японской наукой, а затем и с исследовательской практикой «азиатских тигров» Индии и Китая. Результаты этого соперничества измеряются не только количественными параметрами, но и эффективностью взаимодействия науки с культурой конкретного региона, с идеями «просвещения» в их классически европейском и постмодернистском вариантах.

При всей очевидности успехов соперников из Нового Света исследовательские позиции Европы по-прежнему сильны: даже без учета стран Центральной и Восточной Европы и России. Европа Западная, Северная и Южная производит около 34 процентов, мировой печатной исследовательской продукции — масштаб, вполне сопоставимый с вкладом США в мировую науку. Ныне Европа создает свыше 50 процентов мировой научной продукции в физике и химии, более 40 — в биомедицинских исследованиях, клинической медицине, математике, науках о Земле и космосе. диссертация исследование научный степень Ученым Европы принадлежат многие из научных достижений, ставших символами мирового развития последней четверти XX века. Так, томограф — прибор, совершивший революцию в медицине и ознаменовавший новый этап в развитии мировой науки в целом (в центре научных изысканий оказался человек, а физика уступила место биологии), был создан в 1971 году в Великобритании; ей же принадлежит наиболее громкое достижение конца века — удачный эксперимент по клонированию млекопитающих. Технологию Интернета изобрел в 1989 году Т. Бернерс-Ли, специалист по компьютерам из Оксфорда, работавший в Европейском центре ядерных исследований (ЦЕРН) в Швейцарии. Европейским лидером конца столетия вновь оказалась Великобритания.

Тем не менее перспективы науки как института отнюдь не безоблачны. За последние 40 лет отношение к ней сменилось с восторженного на сдержанное. Во всем мире сократились бюджетные ассигнования на науку, а после завершения «холодной войны» во всемирном масштабе стала сокращаться и оборонная наука.

Практически повсеместно происходит подчинение познания требованиям эффективности и быстрой востребованности на рынке. Система безусловных научных приоритетов фактически свелась к двум: медицине и фармакологии.

В промышленно развитых странах постепенно утрачивает значимость тезис о самодостаточности фундаментальных исследований. Наука становится «слишком прикладной» и с технологической точки зрения все более приближается к производственному процессу. Что это сулит науке? Чем заменят европейцы порожденный ими в Новое время идеал прогресса как прогресса науки?

В целом европейскую науку характеризуют сегодня как более сдержанный темп исследовательской активности (о причинах этого мы еще скажем), так и более критическое отношение массового сознания к ее достижениям.

В первую десятку ведущих научных держав по количеству публикаций к концу 1990;х входили США, Великобритания, Япония, ФРГ, Франция, Италия и Нидерланды: во вторую десятку вошли такие западноевропейские страны, как Испания, Швеция, Швейцария, Бельгия и Дания. Каждая из стран, принадлежащих к пятерке лидеров, производит более 5 процентов мировой научной продукции. Первая десятка объединяет страны, производящие более чем по 2 процента мировых научных публикаций; более 1 процента дает каждая из стран второй десятки. Свыше половины мест в третьей десятке также принадлежит европейским странам: Финляндии, Австралии, Норвегии, Греции; в четвертой десятке — Ирландия и Португалия, в пятой (42-е место) — Исландия.

По проценту цитирования лидирует Швеция; за ней следует Дания, Швейцария, Нидерланды, Финляндия, Исландия и США. Таким образом, европейская наука остается в мире наиболее цитируемой. Во вторую десятку по цитируемости входят Великобритания, Норвегия, Бельгия, ФРГ, Италия и Франция; весьма высоки рейтинги Исландии и Ирландии (соответственно 8-е и 25-е места).

Наука Великобритании занимает 7-е место по количеству исследователей на 10 тысяч жителей и 2-е — по научной продуктивности. Соответствующие показатели для других стран таковы: ФРГ — 5 и 4, Франция — 5 и Нидерланды — 8 и 10, Италия — 12 и 8. На противоположном полюсе по этим параметрам оказываются наука Норвегии (3-е место по количеству исследователей и 25-е — по публикациям) и Исландии (6-е и 42-е места), однако сам по себе рост числа ученых на душу населения составляет пусть и недостаточное, но необходимое условие увеличения национальной научной продуктивности. Стратегия усиленного внимания к национальной науке в предшествующие десятилетия (1950 — 1970 годы) уже принесла ожидавшиеся позитивные результаты в Италии, Испании, Греции отчасти и в Португалии.

Наибольшей продуктивностью характеризуются британские университетские города. За ними следуют города Швейцарии, Стокгольм, Копенгаген, Амстердам, Гейдельберг. Замыкает десятку лидеров столица Великобритании.

Тройку лидеров по общему количеству публикаций среди научных центров Европы образуют Лондон, Париж и Москва.

По суммарному показателю бесспорным лидером европейской науки оказывается Великобритания (более 9 процентов). Это выглядит несколько неожиданно с точки зрения русской культуры, для которой «европейский стандарт» с петровских времен традиционно олицетворяют Германия и Франция. Проект Академии наук был заказан Петром I Лейбницу, позднее в России фактически были воспроизведены организационные принципы немецкой науки, не менее тесными были и научные контакты российских и французских ученых.

Динамична и эволюция научных приоритетов. Спектр исследований британской науки весьма широк, но преобладает здесь медицина. Германия, Франция и Италия демонстрируют сходные модели исследовательской динамики с «классическими» приоритетами в физике и химии, в меньшей степени — в «науках о жизни». Италия уже к началу 1990;х опережала по количеству публикаций в фармакологии Францию и Канаду, в иммунологии и исследовательской медицине — Германию и Францию, все более заметен вклад Италии в физику, химию и математику.

Наиболее активно развивается весь спектр «наук о жизни»: от генетики и до медицинских проблем реабилитации от наркозависимости. Общемировые тенденции в начале третьего тысячелетия характеризуются значительным ростом биомедицинских исследований, умеренным ростом публикаций в физических науках, значительным снижением интереса к «старой биологии» (классическим биологическим наукам) и небольшим снижением общего объема публикаций в таких отраслях научного поиска, как химия, математика и технические науки.

Помимо индивидуального вклада стран в европейскую науку, нельзя не видеть и коллективного вклада Европейского Союза в мировую науку. Весьма высоки показатели внутриевропейского сотрудничества у таких малых стран ЕС, как Люксембург, Португалия, Бельгия, Ирландия и Испания. Их наука не столь развита, чтобы конкурировать на внешних рынках, и пока нуждается в значительной поддержке со стороны ЕС.

Технологический и инновационный рейтинг Европы традиционно фиксируют индикаторы патентной статистики, основанные на базах данных Патентного ведомства США. В США Европа патентует меньше, чем Япония. Наибольшее количество американских патентов у Германии; далее следуют Великобритания, Франция, Италия и Нидерланды.

Так же как и в США, в Европе регистрируются не только европейские патенты. В европейское Патентное ведомство наибольшее количество заявок ежегодно приходит от ученых и инженеров Германии, Франции и Великобритании. Среди европейских стран Франция и Великобритания доминируют (и специализируются) по патентам в аэрокосмической сфере. Активно патентуется в США европейская фармацевтика. У Германии, Дании и Италии сильны позиции в электротехническом машиностроении; лидерами патентования в химии выступают Германия и Франция; в транспортных технологиях — Бельгия и Германия.

В эпоху индустриализма познавательный универсализм европейской науки был продуктивен абсолютно; ныне же экономика, основанная на знаниях, требует прежде всего успехов в инновационном секторе, где наука Старого Света оказалась отнюдь не лидером. «Блоковый», силами ЕС, способ решения масштабных научно-технических задач здесь уже апробирован. На очереди явно стоят новые типы стратегического партнерства европейских стран с целью сохранения научно-технологического потенциала Европы в мире перед вызовом североамериканской и азиатской науки.

Старый Свет по-прежнему богат идеями, но отстает в освоении ключевых наукоемких технологий. Это главные болевые точки Западной Европы. Например, «на британских ученых приходится около 7% цитирования в мировой научной литературе и лишь 3% всех зарегистрированных в мире патентов. У Японии это соотношение прямо противоположно — 4% всех цитирований, но 14% патентов». Анализ системы организаций исследований в национальных границах (без учёта и региональной и наднациональной составляющих) сегодня лишь в ограниченных пределах способен характеризовать научное пространство Старого Света [6].

Институциональным стержнем наднационального развития европейской науки безусловно стали «Рамочные программы НИОКР» Европейского Союза. Это формы реализации научной и технологической активности, финансируемой ЕС и координируемой Европейской комиссией. Рамочные программы все активнее стимулируют инновационную реализацию научных знаний посредством кластеризации и концентрации ресурсов. Наиболее активны в кооперативных проектах такие страны ЕС, как Германия, Франция, Великобритания, Бельгия, Нидерланды, Италия, Испания и Греция. Основными принципами трехуровневого взаимодействия (наднациональные — национальные — региональные исследования) стали: безусловная государственная поддержка национальной фундаментальной науки; стремление к тому, чтобы оказывать содействие научным исследованиям в масштабе ЕС именно «в тех областях, которые для отдельных государств-членов являются слишком дорогостоящими и поэтому управление ими должно быть перенесено на уровень сообщества»; взаимодействие государства и регионов в проведении политики научно-технологического развития, нацеленной на рост инноваций.

Последнее десятилетие XX века с точки зрения организации европейской науки прошло под знаком «проб и ошибок». Система «центр — регионы» во многом оказалась не готовой к восприятию новых управленческих новаций. Особенно очевидны «промахи» регионализации в деятельности «научных парков». Выяснилось, что «большинство научных парков — это не более чем принаряженные промзоны, где не наблюдается никакого особого взаимообмена. Вызвать взаимообмен внутри фирм или научных учреждений не так-то просто. Так что не следует полагать, что эффекты концентрации и взаимообмена происходят сами собой». Стратегии регионализации научно-технического развития не стоит абсолютизировать, а тем более подменять ими национальные стратегии (в Великобритании практически отсутствует региональная политика, что не мешает этой стране в течение десятилетий сохранять первые места в рейтингах мировой науки).

Главная цель региональной составляющей научно-технической политики состоит в том, чтобы способствовать повышению уровня научных исследований тех территорий, которые слабы в этом отношении и потому оказываются на периферии научной кооперации в Европе, участвуя всего лишь в 5—8 процентах проектов. Основная стратегия региональной политики направлена прежде всего на усиление конкурентоспособности европейской промышленности, и поэтому главная задача — оптимизировать процесс передачи технологий от науки к промышленности через стремление к объединению усилий государственного и частного секторов, «встраивание» регионов в сети глобальной экономики и мирового научно-технического сотрудничества и т. п. Патронаж по отношению к фундаментальной науке при этом безусловно закреплен на национальном уровне.

Исследование западноевропейской науки невозможно и вне анализа образовательного контекста. Модель социального развития, ныне обозначаемая проектом «обучающейся экономики», выдвигает сферу высшего образования на первый план в социальной системе. К этой роли институт образования (по своей природе консервативный и инерционный) оказался во многом не готов. Традиционализм европейского образования на протяжении веков был залогом его устойчивости, но «традиционное обучение представляет собой скорее диффузию и трансляцию знаний, нежели их прогресс», а нынешнее поколение людей живет обычно не тем образованием, которое оно само породило, а тем, которое создала предшествующая эпоха.

В качестве основной структурной единицы академической науки выступает «идея университета» как некой колыбели научного творчества, священнодействию внутри которой студенты мешать не должны. В существующей образовательной стратегии студенты в значительной степени предоставлены сами себе и минимальным образом — опеке преподавателей. Педагогический процесс (при сложившемся в Европе к настоящему времени преимущественно бесплатном высшем образовании) фактически бесприбылен. Деньги зарабатывает наука, получая их за результаты исследований, а также за престиж вуза, который тоже в первую очередь связан с научными результатами, полученными в «именитых» стенах и получившими мировое признание. Наука столкнулась с проблемой эффективности раньше, чем высшее образование, и ныне даже фундаментальные исследования (в том числе через институт грантов) оказались вписанными в рыночную логику.

Что касается над системой «высшее образование — наука», то в ЕС он в значительно большей степени реализован по отношению к исследовательскому, а не к образовательному компоненту. Наибольшее количество университетов, участвующих в программах ЕС, приходится на Великобританию (19,7 процента), Германию (19,7) и Францию (17,6). При этом 1-е место — 37,4 процента патронажа — по степени участия в программах ЕС принадлежит университетам, основанным до 1800 года, которые имеют более высокий престиж и более высокий уровень подготовки своих сотрудников и выпускников, что выражается и в распределении финансовых ресурсов ЕС.

Вузы, и в первую очередь университеты, все активнее принимают участие и в реализации рамочных программ ЕС. Но это говорит прежде всего о том, что исследовательский потенциал университетов задействован в Европе намного более эффективно, нежели образовательный.