Историческое варьирование сложных РА директивов

В системе сложных РА директивов выделяем диахронические постоянные — их прагматические типы (составные, комплексные, композитные) и диахронические переменные — прагматические свойства отдельных типов сложных РА и их частотность. Первые обеспечивают стабильность системы сложных директивов, вторые — ее развитие.

Наиболее существенные изменения в качественном и количественном плане зафиксированы среди составных директивов. Они затрагивают способствующие метаречевые РА-функции, реализуемые с помощью обращений и фатических метакоммуникативов. Так, обращения являются важным элементом речевого этикета в целом, в котором отражается ориентация принципа вежливости конкретной эпохи. В речи ранненовоанглийского периода обращению (и этикету в целом) придавалось повышенное значение: писанные правила речевого этикета, отражавшие разветвленную социальную иерархию елизаветинской Англии, закрепляли мельчайшие различия в положении коммуникантов. Правилами этикета предписывалось обращение к вышестоящей знати в официальных ситуациях общения с использованием титула и одного — трех прилагательных в положительной, сравнительной или превосходной степени. Обращение к равным по положению представителям знати сопровождалось, как правило, прилагательными в превосходной степени [224]. Такие обращения, именуемые гонорифичными (good my lord, my most loving liege, My lord High Constable, most noble queen, etc.), выходят из употребления в XVIII в. Этикетно корректный выбор формы обращения является прагматически немаркированным, например, сотоварищ Фальстафа Пойнс приглашает принца:

«Now, my good sweet honey lord, ride with us tomorrow. I have a jest to execute that I cannot manage alone» (W. Shakespeare).

Обращение между представителями знати на вечеринке в XVII в.:

«Good Mr Horner, don’t think to give other people chance and me not; come in with me too» (W. Wycherley).

Опущение приличествующих по этикету гонорифичных форм даже в обращении короля к подданнному — герцогу, прагматически маркировано и свидетельствует о гневе короля, сообщая директиву сопутствующую эмотивность:

«King. Worcester, get thee gone; for I do see Danger and disobedience in thine eye» (W. Shakespeare).

Обращение по имени, не частотное среди знати в XVI — XIX вв., занимает доминирующее положение среди обращений в неофициальных ситуациях в XX в. В XVIII — XX вв. все большую частотность в официальном общении, по нашим данным, приобретают обращения типа Sir, Mr N., Miss N., Mrs N, сменившие формы mistress, master, бытовавшие в XVIII в. В современной речи обращение sir остается принадлежностью ограниченного круга институционализированных ситуаций общения со старшим по званию в армии и на флоте, ученика и преподавателя в школе, клерка/продавца и клиента и т. п.

Среди фатических метакоммуникативов, функционирующих как способствующие РА в сложных директивах, существенно изменяются формы приветствий и прощаний, в то время, как аттрактанты внимания (look, I say, listen) остаются прежними. Так, в XVIII в. выходят из употребления характерные для времени Шекспира приветствия How now, Hey day и формируется современная система приветствий и прощаний:

«How now, Captain Fluellen, you must come presently to the mines; the Duke of Gloucester would speak with you» (W. Shakespeare).

Кент — Лиру:

«How do you, sir? Stand you not so amazed: Will you lie down and rest upon the cushions?» (W. Shakespeare).

В плане диахронии частотность составных директивов в. существенно возрастает к ХХ (ср. табл. 3.2.1).

Таблица 3.2.1.

Развитие сложных РА директивов (в процентах).

Композитные сложные директивы, по нашим данным, становятся менее употребительны в ХХ в. по сравнению с XVI в. (предельные колебания долей отмечаются между их частотностью в XVII и ХХ вв. — 34% и 13%). Тем самым в РА данной разновидности наблюдается устойчивая тенденция к снижению частотности. Можно предположить, что это обусловлено общей переориентацией принципа вежливости с XVI к ХХ в. с приоритетности сохранения позитивного лица на приоритетность негативного [247, 248]. В соответствии с этим принципом употребление нескольких одноили разнотипных директивов в рамках композитного директива недостаточно для компенсации угрозы вмешательства, как того требует принцип негативной вежливости: композитные РА оказываются менее вежливы, и следовательно, менее эффективны, чем составные или комплексные (обосновываемые) директивы, ср.:

«You never spoke better in your whole life. Keep it up, and I’ll insure you the victory» (O. Goldsmith).

«Miss Eliza Bennet, let me persuade you to follow my example» (J. Austen).

«Let me alone; I am not well (W. Wycherley).

Как следует из табл. 3.2.1., единственным типом сложных РА директивов, сохраняющим стабильную частотность на протяжении изучаемого исторического периода, являются комплексные директивы. По местоположению вспомогательного РА в сложном РА директиве выделяют предварительно обосновываемые и последующе обосновываемые директивы [95], например:

«I haven’t yet had tea; bring the tray, and place cups for these two going ladies» (Ch. Brontё).

Don’t start when I chance to speak rather sharply; it’s so provoking" (Ch. Brontё).

В плане диахронии доля первых и вторых в составе комплексных директивов варьируется: по нашим данным, до 90% всех комплексных директивов XVI — XVIII вв. имеют обоснование в постпозиции к побуждению, а в ХХ в. таких РА лишь 60%.

Среди сложных директивов с последующим обоснованием выделяем:

асиндетические конструкции с придаточным причины:

«Take a good look at that countenance — she’s near the point which would suit me» (E. Brontё).

«Leave off now, they are gone» (B. Jonson).

`Do not be alarmed, nothing of this kind will be done" (J. Austen).

синдетические придаточные причины:

«Direct me to her, as she won’t come to me!» (E. Brontё).

«Let the wretch take my fortune: since you are happy without it» (O. Goldsmith).

В комплексных РА придаточное предложение причины связано с условиями искренности, что, по мнению А. Дэвисон, делает РА успешным [254]. Объяснение причин необходимости/возможности совершения каузируемого действия модифицирует иллокутивную силу побуждения, несколько увеличивает ее степень и в этом сближается с воздействием, оказываемым маркерами истинности в составе РА.