Личность в культуре постмодернизированного общества

Мы упоминали уже (когда речь шла о выделении критериев «наступления» постмодернизированного (информационного) общества) о возрастающей роли профессионалов-экспертов в экономике нового общества. Однако укрепление значения экспертного знания — лишь частный случай более масштабных процессов, связанных с изменением самоощущения индивида и его роли в меняющемся миропорядке.

Как отмечают теоретики школы регулирования (Л. Линии, М. Альетта, Р. Буайе, Д. Харви, С. Луш, Дж. Урри), значимой чертой информационного общества становится рост гибкости, находящий проявление в разных областях: в выборе профессии, производстве, потреблении. Соответственно классовые категории индустриальной эпохи и связанная с ними общая культура (рабочий-мужчина — работа, сообщество, приятели, девушки, футбол, бега, пиво) уступают место различным образам жизни, выбору и предпочтениям.

Место единообразия и похожести занимает разнообразие в жизни индивида и внутри социальных групп, идет демассификация общества, дестандартизация культуры и персонализация ее субъекта. Некоторые авторы расценивают эти процессы как проявление демократизирующей силы, которая открывается в новом опыте и новых возможностях, стимулирует «децентрализованное» Я и вызывает эмоциональный подъем. Другие же говорят о том, что это приводит к фрагментации идентичности, к утрате стабильности и удовлетворения.

Кроме того, то, что многие теоретики постмодернизма обозначают как персонализацию личности, в реальности проявляется не в творчестве, а в потреблении, где огромный выбор товаров, услуг и способов осуществления активности задается властными структурами, а потребление органично вписывается как в систему раскрепощения личности, так и в процедуры тотального управления человеком и его потребностями. Подобная потребительская активность человека задается извне, а свобода самовыражения подменяется как свободой выбора, комбинаций, так и свободой критики, отторжения, игнорирования установленных извне ценностей, образцов деятельности, формул развлечения и досуга. Такая персонализация осуществляется посредством современных стратегий формирования сознания, где, впрочем, жесткие формы сменяются мягкими, а управление — соблазном, обольщением.

Но каковы бы ни были различия в точках зрения, в одном соглашаются все: вместе с признанием права на различный образ жизни складывается новый индивидуализм. Однако пока представляется более точным говорить об изменении количественных, но отнюдь не качественных параметров формирующейся культуры: по-видимому, инновативная, сложная, специализированная культура, предполагающая высокую творческую активность, останется еще в течение достаточно продолжительного времени культурой высокообразованной части общества и с ростом этой социальной страты будет приобретать все более существенное значение, массовая же стандартизированная культура еще в течение достаточно продолжительного времени сохранит свое доминирующее положение как культура социальных слоев, обладающих массовым сознанием.

Обновление жизни, вероятно, начинается не с другого человека или мира вне нас, а прежде всего с нас самих.

М. Хайдеггер утверждал в статье «Вопрос о технике», что для того, чтобы человек снова стал свободным в отношении техники, он должен кардинально перемениться: «опомнившись, снова ощутить широту своего сущностного пространства». Общая позиция здесь такая: человек действует не столько следуя своей социальной роли, по реализует свое видение действительности, которое он нащупывает, выстраивая свою жизнь, постигая мир.

В этом процессе у него есть два пути. Первый — идентифицировать себя с какой-то социальной общностью, другой, более продуктивный — конституировать собственную социальную среду, создать собственные жизненные ресурсы, стать менеджером самого себя, но (и это принципиально) с опорой на общество. Новый человек должен активно включаться в жизнь общества, в политическую жизнь, уметь влиять на других людей, достигать компромисса или консенсуса.

Базовыми способностями нового человека, таким образом, будут следующие.

Во-первых, «способности воображения, без них трудно помыслить новые реальности и проживать их события. Во-вторых, способности к рефлексии, позволяющие „останавливать“ и артикулировать сложившиеся формы жизни, а также перестраивать их. В-третьих, целый спектр способностей, дающих возможность, с одной стороны, учиться и переучиваться, с другой — заниматься самообразованием; креативные способности, необходимые для практического воплощения новых идей и представлений. В-четвертых, спектр коммуникационных способностей — понимание, общение, разрешение конфликтов, достижение компромиссов, осуществление совместной деятельности, размежевание и другие. В-пятых, способности к духовной навигации, включая самоопределение, осознание своей обусловленности и ценности, преодоление себя, идентификацию и разотождествление с определенными субъектами, выстраивание собственного сценария, сопровождение его, разрешение экзистенциальных проблем и другие» .

Итак, постмодернизация предполагает отказ от акцента на экономическую эффективность, бюрократические структуры власти и научный рационализм, которые были характерны для модернизации, и знаменует переход к более гуманному обществу, где самостоятельности, многообразию и самовыражению личности предоставляется большой простор. Новое общественное устройство характеризуется невиданным усложнением социальной организации, интенсификацией культурных связей и обменов, ростом культурного многообразия, отходом от господствующей в эпоху массового индустриального общества унификации и стандартизации и формированием человека, обладающего критическим сознанием и стремлением реализовать свой творческий потенциал. Индивидуальное начинает преобладать над всеобщим, психология над идеологией, связи над политизацией, многообразие над одинаковостью.

По главное, согласно мнению Р. Инглхарта, постмодернизация меняет характер потребностей и ценностных ориентиров человека.