Литература Сопротивления: Элюар

Могуществом этого слова Я возвращаюсь к жизни, Рожденный дружить с тобою, Рожденный тебя назвать Свобода!

II. Элюар

Рассматриваемый исторический период завершается эпохой Сопротивления. Это было тяжелое время оккупации, предательства и трусости одних. И одновременно героизма других. Политическое размежевание в обществе и литературе проявилось с большой отчетливостью. Если отдельные литераторы (Дрие де ла Рошель, Селин) сотрудничали с вишистами, то те, кто составляли цвет литературы, стояли на антифашистских позициях. С оккупантами боролись партизаны, «маки», подпольщики. Работали тайные типографии, выпускались газеты и листовки («Юманите», «Леттр франсез» и др.). Они разоблачали предателей, коллаборационистов, сторонников «сближения» и «примирения» с оккупантами, защищали национальные традиции, вселяли надежду, призывали к борьбе. В организации отпора фашистам и вишистам решающую роль играли коммунисты. На них и обрушились главные репрессии.

Всего погибло 75 тысяч подпольщиков и бойцов партизанских отрядов. Встретили смерть от рук гестаповцев талантливые литераторы, представители творческой интеллигенции: философ Жорж Политцер, журналисты Жак Декур и Габриэль Пери, подвиг и образ которого был воспет Арагоном с Элюаром. В движении Сопротивления приняли участие будущие Нобелевские лауреаты Сартр и Камю, а также Арагон, переживший в эту пору поэтический взлет. Их произведения вливали уверенность в сердца отчаявшихся, пробуждали патриотические порывы и звали на борьбу.

Элюар: «к горизонту всех людей». Эпоха Сопротивления стала порой творческого подъема для одного из крупнейших поэтов Франции XX в. Поля Элюара (1895—1952; псевдоним П. Э. Гренделя). На щедром фоне поэтических имен во Франции в XX в. его — одно из самых достойных. Он принадлежал к поколению, прошедшему жесточайшие испытания Первой мировой войной. Был на фронте санитаром, потом добился перевода в пехоту и подвергся отравлению газами. После демобилизации возвращается к стихам, которые стал писать еще в довоенную пору, будучи близок к символистам. Как и многие поэты XX в. (вспомним Брехта, Бехерта, Арагона, Бейна, Маяковского), он прошел через авангардистскую фазу. После войны через короткое время оказался в рядах дадаистов, от которых быстро отошел и, как Арагон, сблизился с лидером сюрреалистов Анри Бретоном.

В сюрреалистах его притягивал бунтарский дух по отношению к мещанско-собственническому миру, а также жажда эксперимента и безоглядная ломка традиционных художественных средств. В его стихах 1920;х — начала 1930;х гг. налицо и нарочитая усложненность, зашифрованность, и формалистические изыски. Долгое время он разделяет главные положения сюрреалистической эстетики. Стихи, слова призваны воздействовать на читателя своей резкостью, непредсказуемостью: «Совершенно нагие мысли и по силе притяжения обладают таким же влечением, как наши женщины, которых надо раздевать».

Но не только магия слова пленяет Элюара! В его поэзии все отчетливей слышится естественная, живая интонация, прежде всего тогда, когда он пишет о любви взаимной, вырастающего духовного единения любящих.

Пою я великую радость тебя воспевать, великую радость — быть с тобой или не быть с тобой, невинность — ожидать тебя, чистоту — познавать тебя.

Для поэта мир исполнен страданий, а он — во «вселенной одиночества». И поэтому только «любовь-поэзия», «любовь, ставшая поэзией», способна вознести поэта над «столицей скорби». Реальная жизнь неумолимо вторгается в стихи Элюара, а эпоха Сопротивления определяет глубинные сдвиги в его художественном мировидении. В его стихах — новые темы, мотивы, интонации. При этом его тональность неизменно светла, словно соткана из прозрачных образов и чистых звучаний. Элюар — поэт философского настроя. Он исповедуется не только в личном, но обращается ко многим другим, к миру. Это прорыв из замкнутости субъективных переживаний к тому, что он определил емкой формулой — «Горизонту всех людей».

И эго было важно, необходимо для тяжелейшего времени, когда ощущался трагизм общей судьбы французов. В 1942 г., когда была оккупирована южная зона и настали, казалось, безнадежные сумерки, Элюар пишет заслуженно прославленное стихотворение «Свобода». Он видит словонадежду везде: на школьных тетрадках, на «осколках лазури», на открытых окнах, на крыльях летящих птиц…

Могуществом этого слова Я возвращаюсь к жизни, Рожденный дружить с тобою, Рожденный тебя назвать Свобода!

Сколько раз в мировой литературе звучал гимн свободе! И в поучениях Дон Кихота Санчо Пайсе («Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей…»); и в байроновском «Чайльд Гарольде» («Но стяг свободы все же рвется рваный!»), и у Пушкина («Пока свободою горим / Пока сердца для чести живы…»). Поистине, это «сладкое слово — Свобода! Во имя нее творились и творятся великие дела!».

В сборниках Элюара «Поэзия и Правда 1942 года», «Стихотворения о любви и войне» и др. — воплощенный опыт народной борьбы с оккупантами. Поэт славит тех, кто в последнюю ночь ждет казни в нацистском застенке {"Мужество"), печалится о погибших («Оружие скорби»), исполнен гневом презрения к фашистам и их сообщникам и делит радость с теми, кто «все вместе ниспровергли ночь».

Нет драгоценнее камня, Чем желание отомстить за невинных.

Нет лучезарнее неба, Чем утра паденья предателей.

Светлые, жизнеутверждающие интонации животворили и послевоенные сборники Элюара. Он стал одним из наиболее искренних поэтов, воспевающих движение и мир. Его книгу стихов «Лицо мира» иллюстрировал Пабло Пикассо. Его отличала пронзительная духовность и чистота. В стихотворении «Слово о силе любви» его личные переживания слиты с великим движением века. Он внутренне солидарен с хрестоматийными строками Маяковского: «Я счастлив, что я этой силы частица / Что общие даже слезы из глаз». Завещанием Элюара, неожиданно ушедшего из жизни в 1952 г., стали его слова, которые не кажутся нам прекраснодушными, но неизменно актуальными:

Люди нуждаются в объединении, в надежде и борьбе, Чтобы объяснить мир и чтобы переделать его.