Проблематика. 
Особенности архитектоники пьес. 
Характерология

" Чайка"

Все крупные пьесы Чехова связаны одной центральной проблемой, на которой оказалось сконцентрированным внимание драматурга: в основе их конфликтов так или иначе оказываются судьбы русской интеллигенции. Несколько особняком в драматургическом наследии Чехова стоит «Чайка»: это пьеса преимущественно об искусстве и о людях искусства, по той простой причине, что центральные лица в ней — именно люди искусства. Все разговоры и само действие, события группируются вокруг театра и литературы, живейшему обсуждению подвергаются проблемы, актуализированные именно искусством: талант и посредственность, успехи и жертвы, принесенные во имя успеха, и жертвы неудач; процессы творчества на театральной сцене и за письменным столом литератора и т. п. В этом смысле «Чайка» — наиболее «личная» из всех пьес Чехова. В ней множество самонаблюдений, выстраданных мыслей о писательском труде, начиная с размышлений о конкретных приемах работы беллетриста и кончая раздумьями о глубинных законах творчества: утверждение необходимости поисков новых форм, которые бы противостояли рутине и подражательности; фиксация трудностей, с которыми сталкиваются новаторы, встречаемые в штыки ревнителями традиций («Декадент!» — в сердцах бросает Аркадина сыну в ответ на первые же вступительные фразы его новой пьесы, отказываясь хотя бы внимательнее вслушаться в нее); и т. п.

В героях нередко узнается сам Чехов. Например, в характеристике Тригорина-прозаика (наблюдения Треплева об особенностях изображения им природы) почти дословно приводится пейзаж из рассказа Чехова «Волк» (1886). Взволнованная реплика Тригорина «Я не пейзажист только…» заставляет вспомнить частые признания Чехова об ответственности художника перед жизнью, появляющиеся в его рассказах, начиная с «безделушек» Антоши Чехонте («Марья Ивановна»), и в эпистолярном наследии. Размышления Треплева об идее, определяющей истинные достоинства произведения искусства, находят отголосок в письме Чехова к А. С. Суворину: «Старые мастера, как соком, пронизаны чувством цели. Чувствуешь, что они зовут куда-то, что у них есть идея, как у тени Гамлета, которая недаром же появлялась» .

Выразительно построен конфликт «Чайки». Группировка персонажей создается автором по принципу контрастного противопоставления, даже резкого противоположения двух ситуаций и действующих лиц, сталкивающихся между собой. Таковы в пьесе Тригорин и Треплев: оба писатели; первый — знаменитость, он давно уже приобрел всероссийскую известность, второй — дебютант, его еще только начинают замечать журналы и критика. Тригорина сопровождает ощущение покоя, уверенности в себе, требующих, однако, от него постоянного труда, чтобы удержать добытую напряженными усилиями славу. Треплев мечется в поисках своего пути, то и дело приходит в отчаяние и вечно недоволен тем, что выходит из-под его руки.

Точно такое же построение в виде своеобразной параллели контрастных характеров и судеб — Аркадина и Нина Заречная. Первая — признанная актриса, привыкшая к поклонению, подлинный мастер сцены, с присущими этой среде человеческими недостатками (сосредоточена исключительно на себе и на своих успехах), но и с личностными, не вполне симпатичными чертами: скупа, держит сына «в черном теле», отказывает ему в ничтожной материальной помощи, тщательно, продуманно выстраивает свои отношения с Тригориным. Вторая — полная энтузиазма и молодых иллюзий девушка, которая бросается в служение театру как в омут, мало представляя себе, какие испытания ее ждут на этом пути, и только спустя два года мученической жизни на сцене и постоянных неудач начинает, наконец, чувствовать если не берег, то прочную почву под ногами, осознавать себя актрисой.

Драматически развивается в пьесе любовная сюжетная линия, тоже благодаря четко выдержанному принципу контрастных построений. Тригорин и Аркадина с давно сложившимися отношениями противопоставлены Треплеву с его мучительной и безнадежной любовью к Нине Заречной, и она сама, так же страстно увлеченная Тригориным, не дающая надежды Треплеву на ответный отклик. Нину не отрезвила катастрофа, которую пришлось пережить: она все еще во власти любовного наваждения. Треплев же погибает: писательская его карьера складывается трудно, он считает себя неудачником; отсутствие любви, сердечной привязанности, чувство духовного тупика окончательно выбивают его из колеи; в финале, после встречи с Ниной, он стреляется, повторив судьбу Иванова из предыдущей чеховской пьесы.

Две сюжетных линии осложняются подобной же сопутствующей двойной интригой: тщательно скрываемые отношения Шамраевой (жена управляющего имением) и доктора Дорна и ни для кого не являющееся тайной увлечение Маши Медведенко, на этот раз тоже безответное, — Треплевым.

В какой-то мерс проблематика и черты архитектоники, найденные Чеховым в «Чайке», будут варьироваться в последующих его драматургических произведениях. «Дядя Ваня» и «Три сестры» — пьесы о потерянных надеждах и разрушенных судьбах людей, которые во имя высших целей «заточили» себя в провинции, оказавшись в жизненном и духовном тупике.