Рассудок и научные картины мира

Итак, первая «программа» — внутренние пространство и время — слепили для человека из его опыта представления об окружающих предметах и о нем самым. Этого достаточно, чтобы вести повседневную жизнь. Но для того чтобы заниматься наукой, необходимо включить вторую заложенную в человека «программу» — рассудок с его категориями.

Представим себе, что я хочу познакомиться с девушкой в гастрономе и, чтобы завести разговор, спрашиваю ее, хороший ли продается кефир. Эго — разговор на обыденном, повседневном уровне. Но я просто испугаю девушку, если спрошу, что такое кефир — причина или следствие, часть или целое. Она подумает, что я сошел с ума. Но представим теперь, что я работаю в научно-исследовательском институте мясомолочной промышленности, а девушка — моя лаборантка. Я задаю ей вопрос, причина кефир или следствие. Она отвечает, что кефир — следствие, если рассматривать его как результат произведенной нами операции закваски. Но он может стать и причиной, если мы сейчас выльем его в молоко. Все зависит от того, что мы с ним будем делать. Кефир может быть частью, если рассматривать данную его фракцию в колбочке, а вон тот кефир, в чане, — это целое, от которого мы эту фракцию отобрали. Девушка не удивляется вопросам о части, целом, причине, следствии и т. п., потому что она занимается наукой. Значит, наука формируется тогда, когда человек начинает использовать понятия «часть», «целое», «причина», «следствие» и т. п. Эти понятия, которые по-разному звучат на разных языках, выражают общечеловеческие формы мышления, т. е. вторую «программу», которая.

позволяет нам складывать из отдельных предметов научные картины мира. Эти формы мышления тоже априорны, т. е. заложены в нас до опыта. Мы знаем, что такое причина и следствие, часть и целое и т. п. еще до того, как приступаем к наблюдениям и экспериментам. Мы применяем эти заранее заложенные в нас программы обработки материала — и в результате получаются науки. Мы не знаем и никогда не узнаем, есть ли такие формы мышления у дельфинов, собак и т. п. Но «у нас, людей», как выражается И. Кант, они есть, и их использование человеком как раз и называется наукой.

Категории рассудка, по И. Канту, т. е. формы, в которых осуществляется научное мышление, таковы:

Категории количества

Единство Множество Цельность.

Категории качества

Реальность Отрицание Ограничение.

Категории отношения

Субстанция и принадлежность Причина и следствие Взаимодействие.

Кат егор и и мод ал ьност и

Возможность и невозможность Существование и несуществование Необходимость и случайность Переворот в философии, осуществленный И. Кантом, заключается не только в том, что человек строит предметы в своей голове, а не приспосабливается к ним, но и в том, что человек строит и науки, а не находит относящееся к ним в окружающем мире. Ранее считалось, что химическое, физическое, биологическое и т. п. существует в самой природе. По Канту, в самой природе нет ни химического, ни физического, ни биологического — все зависит от того, как на это посмотрит человек, какие категории он будет использовать и к чему их приложит. Например, я хочу, чтобы целым выступал атом, а частями — элементарные частицы. В результате у меня получается наука, называемая физикой микромира. Если я захочу, чтобы целым выступала молекула, а частями — атомы, я получу науку химию. Если я захочу, чтобы целым выступал организм, а частями — клетки, то я получу биологию. Значит, и здесь все зависит от активности человека, от его выбора.

Таким образом, содержание наук вовсе не предопределено «природой» или «реальностью». Реальность — это всего лишь одна из категорий, одна из форм человеческого рассудочного мышления. Я могу отнестись в науке к чему-то как к реальности, но могу и не относиться к этому как к реальности. Науки — это результат человеческой активности, а не следствие приспособления к миру. Каждая из наук создает свою картину мира, и эта картина несовместима с картинами других наук. Биолог видит мир не так, как физик, потому что он иначе складывает свою, биологическую, картину мира. Он, конечно, может понять физика, но для этого ему придется оставить свою картину мира и вникнуть в физическую, т. е. — стать физиком. Иначе и быть не может, ведь в разных науках разные представления о том, что есть часть, а что целое, что есть причина, а что — следствие.

Если это так, если научные картины мира несовместимы, то не может быть и единой картины «мира-как-он-есть». Никто не сможет объединить физическое, химическое, биологическое и т. п. знание о мире в одну супернауку. Не удастся и попытка философии свести все эти знания в одно «научное мировоззрение». Из этого, в сущности, сегодня исходят те академики, которые решили, что будущие кандидаты наук должны изучать не философию вообще, а философию их «собственной» науки. Они являются кантианцами, сами не зная того. Но надо сказать, что И. Кант и при жизни, и после, в XIX в., пользовался огромным уважением естествоиспытателей.